Дамблдор у стигийского озера

Кульминация этой истории: Гарри одновременно узнает, что проект, над которым Драко Малфой работал весь год в Выручай-комнате, увенчался успехом, Дамблдор готов отправиться из Хогвардса на поиски и уничтожение хоркрукса, а Северус Снейп был тем, кто когда-то подслушал пророчество и передал его Волдеморту. Раздираемый между тремя важными проблемами, Гарри уходит вместе с Дамблдором, но перед этим дает друзьям задание помешать в его отсутствие Снейпу и Малфою.

Гарри и директор школы аппарируют (Прим - в переводе Росмэна - трансгрессируют) из Хогсмида к пещере. Оказавшись внутри, Дамблдор приносит необходимую «грубую» жертву, и они попадают в гораздо бо'льшую пещеру, в которой находится озеро – «бесконечный простор гладкой, зеркальной черноты». На волшебной лодке они добираются до острова в центре этого стигийского озера – обиталища множества оживленных магией трупов, называемых инфериями.

В центре островка – каменная чаша, наполненная изумрудно-зеленой фосфорицирующей жидкостью, на которую не действует волшебство. Дамблдор уверен, что искомый хоркрукс находится на дне этой чаши и решает, что должен выпить жидкость, чтобы добраться до него. Добившись от Гарри обещания заставить его выпить все, Дамблдор пьет 12 кубков зеленой жидкости. Он просит пощады, умоляет о смерти, а затем, страшно захрипев, оседает на землю. Гарри приводит его в чувство, но не может добыть для него воды до тех пор, пока не окунает кубок в озеро. Этим он вызывает к жизни охраняющих хоркрукс инферий.

Гарри ожесточенно сражается с живыми мертвецами, но те берут верх и тащат его в озеро. В этот момент Дамблдор восстает от мнимой смерти и гонит инферий прочь с помощью огненного кольца. Он забирает медальон из каменной чаши, вместе с Гарри они покидают остров и трансгрессируют обратно в Хогсмид. Едва живой, директор проделывает путь от озера фактически на плечах Гарри, но заверяет того, что не боится: «Ты же рядом».

Давайте рассмотрим события в пещере. Итак, Дамблдор:

• жертвует свою кровь у входа в пещеру;

• выпивает 12 кубков зеленой жидкости и ужасно страдает;

• восстает из мертвых, чтобы обратить в бегство схвативших Гарри инферий;

• успокаивает Гарри, выражая ему доверие авторитетным: «Ты же рядом».

Кровавая жертва, которую сам Дамблдор называет грубой, – очевидный намек на то, что это шествие Дамблдора на Голгофу. Выпитые им на маленьком островке посреди тьмы и смерти 12 кубков символизируют принятие им на себя грехов и зла мира (число 12 – символ завершенного цикла; зеленый в поттериане, за некоторыми исключениями, это цвет Слизерина и Темного Лорда). Он ужасно страдает и умирает, добровольно испив горькую чашу (ср. с Христом в Гефсиманском саду – Мф. 26, 39). Затем восстает из мертвых и просвещает жителей преисподней светом, чтобы спасти своего ученика (ср. с Ин. 1, 4 и Мф. 17, 2). При первой встрече он говорил Гарри: «Ты в безопасности, потому что ты со мной», теперь он оборачивает высказывание: «Ты же рядом» (ср. с Мф. 28, 20 и Ин. 17,21).

Но даже находясь при смерти, Дамблдор спешит из Хогсмида в атакованный Хогвардс, над которым они с Гарри видят Черную метку – знак смерти. По прибытии на астрономическую башню, где ему предсказана смерть, Дамблдор был обезоружен и атакован учеником, предавшим его. Он милостив к студенту, который ошибочно полагает, что одержал верх над величайшим волшебником на свете только потому, что лишил его палочки. Дамблдор предлагает ему прощение, убежище и свободу отказаться от зла и смерти по собственной воле, без принуждения. Прежде чем мальчик получает возможность откликнуться на его любовь, Дамблдор оказывается в окружении мучителей, принимает смерть от руки друга и падает с башни.

Эта сцена в книге не содержит ссылок на Писание. Тем не менее я полагаю, что некоторые серьезные читатели, хорошо знакомые с Новым Заветом, могут попытаться провести параллель с жертвенной любовью Христа на Голгофе.

• Дамблдор возвращается в Хогвартс, чтобы умереть и спасти его обитателей от власти смерти, витающей над замком.

• Он терзаем теми, кого мог бы уничтожить даже без палочки, от кого мог бы скрыться с помощью трансфигурации, даже будучи ослабленным страданиями в пещере (платоновской аллегории мира).

• Он милостив, при этом и с уважением относится к свободе человека принять или отвергнуть его милость.

• Он предан учеником и убит теми, кого пришел спасти.

• Его смерть выглядит унизительной, жестокой и бессмысленной.

В сцене похорон Дамблдора Роулинг повторяет тему связи безопасности Гарри с присутствием Дамблдора. Гарри объясняет министру магии, что, хоть Дамблдор и мертв, он не исчез, поэтому Гарри останется верным директору. Однако, даже прилюдно исповедуя верность, Гарри еще не становится по-настоящему «человеком Дамблдора», потому что находится во власти гнева и предрассудков.

Как мы узнаем, Гарри предстоит трудиться еще целый год, чтобы стать не просто образом Дамблдора, а его подобием. Это возможно, если Гарри и дальше станет подражать Дамблдору в своем выборе, особенно важно его решение верить Дамблдору, несмотря на все сомнения.

Дамблдор открыл Гарри, что свобода – это, в первую очередь, наше добровольное усилие для осознания своей судьбы. Выбор Дамблдором своей смерти подобен выбору Христа, и, если Гарри хочет победить Волдеморта любовью, ему придется идти по стопам директора.

Гарри восходит по лествице любви, которую Платон описал в диалоге «Пир». Любовь в греческом языке обозначается четырьмя словами: storge (семейная привязанность), philia (дружба), eros (телесная или романтическая любовь) и agape (самоотверженная любовь). Гарри смог от семейной любви, которую он никогда не знал у Дурслей (но нашел в Хогвардсе) подняться до романтической любви к Джинни в конце ГПиПП. Теперь ему осталось научиться самоотверженной, или жертвенной, любви – такой, какую проявила его мать, совершив свой выбор – сражаться с Волдемортом, и которую показал Дамблдор в пещере и на вершине башни.

Заключение: смысл ГПиПП

Каждая предыдущая книга о Гарри Поттере содержала очевидный или прозрачный намек на Христа – и ГПиПП не исключение. Не нужно быть теологом и даже просто обычным прихожанином, чтобы провести параллель между титулом «принц-полукровка» и «Двухприродным Царем».

ГПиПП как «белое делание» алхимической драмы - по большому счету история о погружении Гарри в воду, очищении его сердца и, наконец, крещении в жертвенное страдание и смерть Альбуса Дамблдора – символа Богочеловека у Роулинг. Гарри, если можно так сказать, «облекается во Христа» (см. Рим. 6, 3–12 и Гал. 3, 27), но он еще не становится человеком веры, каковым, тем не менее, себя считает. По мере того как в седьмой книге он собирает и уничтожает оставшиеся хоркруксы, Гарри проходит испытание Дарами смерти, которое должно показать, осознал ли он, донес ли до своего сердца понимание силы любви, побеждающей смерть.

Первые шесть книг поттерианы в литературной форме показывают важность и силу веры, а конец серии в ГПиДС сосредотачивается на самопожертвовании, происходящем из любви. Перед обсуждением удивительной седьмой книги будет уместно обратить внимание на то, каким великим даром эти книги стали для мира и насколько они противопоставляют себя культуре существующего общества. Более 10 лет читатели по всей земле очарованы образами любви и жертвенности, напоминающих о любви и жертвенности Христа, а также сюжетной линией, где ключевую роль играют добродетели храбрости, верности и чистоты. Кто бы мог подумать, что в первое десятилетие XXI века в мире, увлеченном смертью, жестокостью и порнографией, возможна неимоверная популярность назидательной духовной истории, написанной в лучших традициях английской литературы?

В каждом путешествии сам путь важнее, чем точка назначения, поэтому я не был бы менее благодарен за проведенное с Гарри и его друзьями время (как свое, так и моих детей), даже если бы в книге не было такой великолепной концовки. Удивительная популярность Гарри в моем доме и его непревзойденный успех в домах по всему миру говорит о том, что в человеческом сердце, сколько бы ужасных драконов не охраняло его, еще есть место для Бога, и мы жаждем это место заполнить.

Конечно, Гарри не заполнит его собой. Однако в лучших традициях английской культуры и литературы чтение книг о Гарри Поттере показывает нам путь исцеления наших сердечных немощей в «реальном мире». Мы не могли бы просить о большей пользе от чтения, чем воображаемое крещение, которым мы наслаждаемся в ГПиПП. Возможно, духовно немощные и не исцелятся сразу после прочтения книг поттерианы, но каждый читатель на любом отрезке своего духовного пути вовлекается, поощряется и наставляется приключениями Гарри. Как поется в популярной песне, «чего нам еще желать?» (Элла Фитцджеральд, I got rhythm.)

Глава 17

Выбирающий веру

ГПиДС как история борьбы за веру в форме рассказа

Довольно глупо уверять, что Гарри Поттер пленяет читателей всего мира символизмом, наличием доппельгангеров и алхимичностью рассказов, поскольку большую часть этого читатели не замечают. В соответствии со словами К. Льюиса, писавшего, что «воздействие, которое наше сознание замечает, не достигает глубин», мы можем предположить наличие в творчестве Роулинг чего-то гораздо более важного, что цепляет ее читателей. Если только христианский символизм и герметическая образность – причины возникновения поттеромании, то «Странствия пилигрима», «Королева фей» и «Неистовый Роланд» должны бы соперничать с книгами о Гарри Поттере за место на вершине списка бестселлеров (Прим - чего, очевидно, не наблюдается).

В значительной степени успех Гарри у аудитории эпохи постмодерна заключается в том, что в этих книгах затронуты темы предрассудков. Как правило, мы считаем великим достижением и все еще актуальной задачей нашего времени бои против расовой, сексуальной и практически любой другой нетерпимости и дискриминации. Назвать кого-то расистом, женофобом, приверженцем олигархии или религиозным фанатиком – все равно что, взяв в руки толстую кисть, измазать его дегтем (Прим - это рассуждение совсем не подходит для России). Преступления против терпимости считаются в наше время столь серьезными, что обвиненный в этом часто уже никогда не сможет обелить себя в глазах общественности. Война Гарри с Вкушающими смерть, одержимыми идеей чистоты крови, и его победа над Волдемортом (и его взглядами, имеющими оттенок нацизма) - в некотором роде эпическое изложение борьбы XX и XXI веков, пытающейся разрушить все ограничивающие и вредные стереотипы (см. главу 6).

Однако история Гарри в ГПиДС имеет и иную особенность, которая глубоко воздействует почти на каждого из читателей, принадлежащего к последним двум-трем поколениям. Мы живем в эпоху великого скептицизма относительно религиозной веры, и некоторые могут сказать, что наш век характеризуется нравственным расстройством и некоторым смущением. Характеризующая нашу эпоху борьба с верой возникает из столкновения этого скептицизма и наших врожденных духовных способностей. Как писал Абрахам Маслоу (Прим - американский психолог, основатель гуманитарной психологии), «способность есть потребность», и наша потребность в духовном росте и опыте в значительной мере ограничена сомнениями относительно способности существующих традиций даровать нам обещанные благодать, преображение и спасение. ГПиДС – книга об этой борьбе за веру в нашей секулярной культуре, борьбе, в которой все мы участвуем, сражаясь на одной из сторон. Послание ГПиДС подтверждает не только важность веры, но и ее трудность, говорит о плодах веры, выбранной вопреки сомнениям. Кроме того, финал серии указывает путь к тому, во что мы должны верить, демонстрирует, что мы с уверенностью можем ожидать последствий трудного выбора – нашего духовного преображения и победы над внутренним и внешним злом. Эта линия «борьбы за веру» показана в напряженных размышлениях Гарри о том, каким Дамблдор должен остаться в его памяти, можно ли надеяться на директора или доверять ему. В конце ГПиПП Гарри – целиком и полностью «человек Дамблдора». Однако после первых глав ГПиДС перед лицом новых фактов вера Гарри в своего наставника, его добродетели и в собственную миссию по уничтожению Волдеморта у Гарри поколеблена. Я предлагаю задуматься вот о чем: Дамблдор, в той степени, в какой он является фигурой аллегорической, представляет собой некий объект религиозной веры – будь то Бог, Церковь или конкретный духовный руководитель или исповедник. Гарри представляет собой «каждого из нас» в героической и комической нравственной пьесе. Назовем его ловцом (веры), подобно тому, как это делали разгневанные члены квиддичной команды Гриффиндора в ГПиФК.

Действие ГПиДС, выглядящее как упражнение или труд ради веры, делится на три части, которые соответствуют черной, белой и красной стадиям Великого алхимического делания. Гарри, убежденный, что никогда больше не увидит Дамблдора, по ходу первых 18 глав все более и более отказывается от своей веры в него (кульминация – глава «Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора»), но затем все же избирает веру и, несмотря на недостаток знания, утверждает свою веру и надежду. Благодаря сделанному выбору, он побеждает своего внутреннего демона и внешних противников.

Любопытно, что, как видно из размышлений Гарри во второй главе («Памяти павшего»), он не верит в загробное существование. Луна, помня о голосах, которые слышала из-за завесы, убеждена, что однажды она еще увидит тех, кого любила, снова. Гарри, судя по его утверждениям о невозможности снова увидеть Дамблдора по эту сторону завесы, очевидно, не мыслит о смерти в том же направлении, что и Луна:

«Вспышка ярчайшей синевы. Гарри замер, его порезанный палец снова скользнул по неровному краю осколка… Да, конечно, почудилось, другого объяснения быть не может. Почудилось, потому что он думал о своем мертвом учителе. Если что-то и можно сказать наверняка, так только то, что он никогда больше не увидит пронизывающих его ярко-синих глаз Альбуса Дамблдора».

Дамблдор умер, полагает Гарри, вот и все. Конечно же, в конце Гарри увидит его лицом к лицу. Перемена в сознании, произошедшая с ним на пути от начала истории к концу, в значительной степени забывается. Но в действительности это огромный путь. От веры, утишающей тоску по директору, с которым невозможно теперь общаться, через сомнение в его доброте и отрицание его любви Гарри движется к полному пересмотру своих взглядов. Роулинг использует два образа для изображения «слепой веры» и «слепого неверия», которые подрывают доверие к Дамблдору, поскольку Гарри хочет, чтобы оно основывалось на истине, а не на инстинктах.

Эти два образа – Элфиас Додж и Рита Скитер. Их противоречивые свидетельства – в фокусе второй главы, где мы находим и панегирик Доджа своему другу, и интервью Риты Скитер относительно ее новой книги «Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора». С этой парой мнений мы встречаемся еще раз на свадьбе (глава 8, «Свадьба»), когда Гарри слушает дискуссию между Доджем и защищающей Риту тетушкой Мюриэль. Тетя Рона буквально вытирает Доджем пол (по ходу разговора намеренно коверкая его фамилию), на каждый его протест у нее есть ответ, часто сопровождаемый убийственным показанием свидетеля. Когда в следующей главе начинается стадия nigredo, детская вера Гарри в своего директора, его убежденность в том, что «тот, кто просит помощи, всегда ее получает», колеблется. Что наиболее интересно в обмене репликами между Доджем и Мюриэль, так это то, как Роулинг показывает внутреннюю борьбу Гарри. Она делает ее не предметом личных сомнений и уверенности, но функцией выбора (темы, проходящей сквозь всю серию), важность которого столь выразительно сформулирована в словах Дамблдора в ГПиТК.

«— Не верьте ни единому слову! — мгновенно ответил Додж. — Ни единому, Гарри. Не позволяйте замарать вашу память об Альбусе Дамблдоре!

Гарри всматривался в серьезное, огорченное лицо Доджа и ощущал скорее разочарование, чем уверенность. Неужели Додж полагает, что все так легко, что можно просто предпочесть ничему не верить? Неужели он не понимает, что Гарри нужна уверенность, точное знание?»

Роулинг еще раз затрагивает тему выбора и веры в 10-й главе («История Кричера»), когда Гермиона в разговоре с Гарри предполагает ту же альтернативу: или вера, подобная той, что имеет Додж, или скепсис Скитер, как у тетушки Мюриэль.

«Гарри, ты действительно думаешь, что от злобной старухи вроде Мюриэль или от Риты Скитер можно услышать правду? Как ты можешь им верить? Ты же знал Дамблдора!

— Думал, что знаю, — пробормотал он.

— Но тебе же известно, сколько правды было во всем, что Рита писала о тебе самом. Додж прав. Как ты можешь позволять этим людям марать твою память о Дамблдоре?

Гарри отвел взгляд в сторону, стараясь не выдать негодования, которое его охватило.

Все то же самое: выбор веры. А ему нужна истина. Почему все с таким упорством стараются не подпустить его к ней?»

Во время встречи с Доджем Гарри спрашивает самого себя: неужели Додж думает, что он может «выбрать неверие» и отвращение тетушки Мюриэль к Дамблдору? В разговоре с Гермионой он снова ставит вопрос выбора того, кому верить – защитникам или противникам Дамблдора. И снова не имеет убедительных доказательств или несомненной очевидности правоты одного из оппонентов. С одной стороны, у Гарри есть свой позитивный опыт общения с директором, с другой – сейчас он узнаёт то, чем Дамблдор никогда с ним не делился; если то и другое так сильно противоречит друг другу, как выбрать и не сойти с ума? Ведь выбор веры, совершаемый Гарри, похож на выбор между тем, что вы видите, и тем, что слышите, – признак идиотизма. Вы верите в то, что истинно, а не в то, во что вам хочется верить. Дамблдор мог оставить Гарри без подсказок относительно важных вещей, но он не бросил его без учения о выборе. «Ведь человек — это не свойство характера, а сделанный им выбор». Роулинг уже говорила, что эта сцена в ГПиТК очень важна для всей серии. Я думаю, что все мы понимаем это из контекста ее высказываний, где она говорит, что убеждения и выбор важнее происхождения. Однако если наша вера в то, чего мы не знаем наверняка, становится предметом личного выбора, как в случае с Гарри, слова Дамблдора о выборе становятся крайне актуальными. Именно то, что мы выбираем относительно предметов, в которых мы не уверены, которые не изучили на опыте (т.е. вера в смысл жизни, в Бога, в способ поклонения и т.д.), показывает, кто мы есть. До совершения осознанного выбора того или иного пути, Гарри отверг свою «приобретенную, но не выбранную» веру «человека Дамблдора»:

«Злость на Дамблдора вдруг нахлынула на Гарри потоком раскаленной лавы, обжигая все внутри, сметая все прочие чувства. Они с отчаяния уговорили самих себя, будто в Годриковой лощине найдутся ответы на все вопросы, вообразили, будто обязаны явиться туда по некоему тайному плану Дамблдора, но не было на самом деле ни карты, ни плана. Дамблдор предоставил им тыкаться вслепую в темноте, в одиночку сражаться с неведомыми и небывалыми ужасами, ничего не объяснил, никогда ничего не давал бескорыстно».

После прочтения главы «Общее благо» книги Скитер «Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора», Гарри достигает низшей точки:

«Подумай сама, чего он от меня все время требовал, Гермиона! Рискни жизнью, Гарри! И еще разок! И опять, и снова! И не жди никаких объяснений, ты должен слепо мне верить. Поверь, я знаю, что делаю, поверь, хоть я тебе не доверяю! Ни разу он не сказал всей правды! Ни одного раза!» «Не знаю, Гермиона, кого он любил, только не меня. Это не любовь, если он бросил меня в такой жуткой каше».

«Гарри закрыл глаза. Он ненавидел себя за то, что ему так хочется, чтобы ее слова были правдой, чтобы Дамблдору в самом деле было на него не совсем наплевать».

Не будучи «человеком Дамблдора», Гарри аппарирует вместе с Гермионой в лес Дин. И чувствует, «как будто он выздоравливает после недолгой, но тяжелой болезни». А затем свет начинает сиять в темноте:

«Прямо перед ним сверкнул между деревьями яркий серебристый свет. Он двигался совершенно беззвучно, словно плыл по направлению к палатке.

Гарри вскочил и поднял вверх волшебную палочку Гермионы. Крик застрял у него в горле. Свет становился все ярче, деревья на его фоне выделялись черными силуэтами, Гарри прищурился, вглядываясь…

То, что светилось среди деревьев, выступило на поляну. Это была серебристо-белая лань, мерцающая ослепительным лунным сиянием. Ее копытца ступали грациозно и по-прежнему бесшумно и не оставляли следов на свежевыпавшем снегу. Она подошла к Гарри, высоко держа изящную головку с большими глазами и длинными ресницами.

Гарри смотрел во все глаза. Его поражало даже не само появление этого странного существа, а то, что лань кажется такой знакомой: он как будто ждал ее, только забыл, что они договорились о встрече, а теперь вдруг вспомнил. Ему уже не хотелось звать Гермиону. Он голову готов был дать на отсечение, что чудесная лань пришла к нему и ни к кому другому».

Не была ли это своего рода «маленькая белая лошадь» Э. Гоудж? (Прим - The Little White Horse – «Маленькая белая лошадка», в более поздних переводах «Тайна Лунной долины», – книга английской писательницы Э. Гоудж, упомянутая Дж. Роулинг в числе ее любимых детских книг). Это, несомненно, «бегущий олень» литературной алхимии. В «Словаре алхимических символов» Абрахам объясняет, что «бегущие лань или олень символизируют Меркурия в роли средней души, которая объединяет тело и дух Камня». Я думаю, успешность соединения воедино алхимической, артурианской и христианской нитей в семитомнике Роулинг заключается и в том, что именно Гарри и Рон вытаскивают меч из крещальной купели: Рон проходит через очищение и воссоединяется с трио ум–тело–дух, ибо он и Гарри пошли за серебристой ланью.

Трудность для понимания здесь, кроме алхимического символизма, состоит в том, что Гарри, находящийся вне веры или ясно выраженного неверия, но с разрушенными доверием и палочкой, хранящейся возле сердца, узнает появившуюся перед ним серебристую лань:

«Осторожность шептала: это обман, ловушка, западня, но всепобеждающий инстинкт говорил: здесь нет темной магии. Гарри кинулся вдогонку».

Из воспоминаний Снейпа мы знаем, что это был его патронус – патронус Лили Эванс-Поттер. Интуитивное, не требующее доказательств узнавание этого образа, совершившееся мгновенно, и инстинктивные решения, принимаемые Гарри в течение всей этой главы (ныряние в озеро за мечом Гриффиндора, поручение разрушения хоркрукса Рону и пр.), говорят о том, что он руководствуется больше сердцем, нежели умом. Люпин понимал Гарри лучше, чем кто-либо еще (не считая Дамблдора):

«Ромул, а что бы ты сказал Гарри, если бы знал, что он сейчас нас слушает?»

«Я сказал бы, что все мы мысленно с ним, — ответил Люпин и добавил после короткого колебания: — И еще я сказал бы ему: всегда следуй своему инстинкту, он почти никогда не ошибается».

Дамблдор называл этот ум сердца не инстинктом или интуицией, но любовью. Сердце Гарри, однако, было затемнено его разочарованием в Дамблдоре и помыслами неверия. Но, пройдя через стадию nigredo, будучи разрушенным этим нестроением, он начинает видеть очами сердца. И тогда осуществляет выбор веры.

Это вовсе не просто – Гарри делает выбор только в связи с соблазном Даров смерти и героической смертью Добби. Ксенофилиус Лавгуд рассказывает им историю барда Бидля о трех братьях, и Гарри понимает, что это за три дара и догадывается, что два у него уже есть, а Волдеморт охотится за третьим.

Из-за волнения по поводу последней догадки он нарушает наложенное на имя табу и попадает в поместье Малфоев. Гарри просит Аберфорта о помощи – появляется сторонник Гарри Поттера, домашний эльф Добби.

Героизм Добби спасает трио (Гарри, Рона и Гермиону), а заодно и гоблина Крюкохвата, Дина Томаса, Луну и Олливандера. Но это спасение стоит ему жизни. Жизнь и смерть Добби, а еще – героическое сопротивление Невилла, ожидающего возвращения Гарри, – два примера христианского ученичества в ГПиДС.

Добби? Столь комично похожий на Владимира Путина персонаж этих историй? Да. Добби – раб в «Доме дурной веры» (помните значение фамилии Малфой?). Он слышал о Мальчике-Который-Выжил, спасителе, который избавит людей от Темного Лорда. Когда он узнает, что Малфои строят планы против Гарри Поттера (ГПиТК), он, вопреки всем условностям и врожденной покорности, свойственной всем домашним эльфам, решается служить своему настоящему хозяину. Это жертвенное, преданное, зачастую комичное служение привело к тому, что Гарри освободил Добби от власти Малфоев, и Добби полюбил Гарри Поттера еще больше.

В ГПиДС Добби призывается на помощь Гарри и его друзьям. Он возвращается в место своих кошмаров – в дом Малфоев, чтобы продемонстрировать свою свободу и преданность спасителю. Нет ничего слишком неожиданного в том, что в результате этого посещения Добби погибает за своих друзей, особенно ради спасения Гарри. Он умирает на руках спасителя рядом с коттеджем «Ракушка» с именем Гарри Поттера на устах.

Аллегорично? Думаю, да. Просто замените имя Гарри на имя Христа в описанной истории, и вы получите историю «каждого христианина» (т.е. любого из нас), бывшего рабом страстей и неверных представлений, освобожденного детской верой в Мессию и возрастающего в любви, подражающего концу жизни и жертвенной безграничной любви своего Спасителя.

Несомненно, вера Добби и его самопожертвование сбивают Гарри с ног. Ум Гарри по большей части нерационален, хорошо служа ему в темноте неизвестности. К его чести надо заметить, что он следует христианскому примеру Добби в вопросах выбора, веры, послушания и жертвы. Поместье Малфоев – место его рабского служения, откуда его освободила вера в Гарри Поттера, – должно бы стать последним местом, куда он хотел бы попасть, но все же он отправляется туда. Добби – комический персонаж для основного содержания книг, но его смерть и его пример – это одна из опор зарождающейся веры Гарри.

Гарри уходит под землю, получает откровение и делает выбор: верить в Дамблдора, отказаться от искушения Дарами смерти и искать хоркруксы.

«Похоже, горе способно отогнать Волдеморта… Хотя Дамблдор, наверное, сказал бы — любовь…

В темноте, где слышны были только шум моря и собственное хриплое дыхание, к нему понемногу возвращалось все то, что произошло в доме Малфоев. Гарри вспоминал, что там говорилось, и мало-помалу на него снизошло понимание…

Добби уже не сможет рассказать, кто отправил его к ним в подвал, но Гарри точно знал, что он видел. Ярко-голубой глаз выглянул из осколка зеркальца, и помощь пришла. В Хогвардсе тот, кто просит помощи, всегда ее получает.

Гарри вытер руки, не замечая красоты за окном, не прислушиваясь к разговору в гостиной. Глядя на океан, он чувствовал, что как никогда близко подошел к самой сути происходящего.

Шрам все еще покалывало, и Гарри знал, что Волдеморт тоже приближается к цели. Гарри понимал — и в то же время не понимал. Чутье подсказывало одно, разум говорил совсем другое. Дамблдор в его воображении улыбался, сложив вместе кончики пальцев, как будто в молитве.

Ты оставил Рону делюминатор… Ты понимал его… и дал ему возможность вернуться.

Ты и Червехвоста понимал… Ты знал, что в глубине души он все-таки жалеет…

Если ты так хорошо их знал… Что ты знал обо мне, Дамблдор?

Неужели так нужно — чтобы я знал о Дарах, но не искал их? Ты представлял себе, как это будет трудно? Потому всячески усложнял задачу? Чтобы я успел до этого додуматься?

Гарри замер на месте, застывшим взглядом уставившись вдаль, где поднимался из-за горизонта ослепительный золотой ободок».

И затем в золотисто-розовом свете зари (да, от белого к красному, как земля на могиле Добби, переходим к стадии rubedo) Гарри принимает решение. Он знает о Дарах смерти, но не ищет их. Он выбирает верить Дамблдору и в возложенную на него миссию:

«Гарри колебался. Он знал, как много зависит от его решения. Времени почти не осталось, нужно выбирать. Дары или хоркруксы?

— С Крюкохватом, — сказал Гарри. — Сначала я поговорю с Крюкохватом.

Сердце у него стучало, как будто он только что бежал стометровку и при этом одолел невероятно сложный барьер».

Гарри совершает прыжок веры – не от невежества, но со знанием того, что он выбирает и как ему сокрушить Лорда Волдеморта. Он выбирает определенный Дамблдором маршрут, и история в основной своей части заканчивается. Сделав этот выбор, Гарри (перефразируем директора) «показывает, что он из себя представляет на самом деле», и победа над Волдемортом, если и не достигнута, то уже предчувствуется нами.

В том, что Гарри смог сделать выбор и сделать его сознательно, мы убеждаемся еще раз в его беседе с «тенью» Альбуса – его братом Аберфортом, который, в отличие от Риты Скитер, знал недостатки директора как никто другой, как его второе «я». Но даже Аберфорт не может поколебать Гарри в выборе, который тот совершил на могиле Добби около моря:

«Гарри молчал. Ему не хотелось выказывать сомнения и неуверенность, терзавшие его в последние месяцы по поводу Дамблдора. Свой выбор он сделал, когда копал могилу для Добби. Он решил идти дальше по извилистой, опасной тропе, указанной Альбусом Дамблдором, смириться с тем, что ему сказали не все, что он хотел знать, решил не проверять, а просто верить. Ему не нужны были новые сомнения, он не желал слышать ничего, что могло отвлечь его от цели».

Роулинг говорит своим читателям, что ее «борьба по поводу религиозной веры и т.п.» «совершенно ясна» в ГПиДС. Но это не борьба скептика или школьника, начинающего пересматривать свою «механическую» веру. Это борьба того, кто понимает, что нет никакого точного знания, но неверие имеет последствия, а вера во многих смыслах продукт выбора. Видя, что случается с теми, чей выбор – «не верить» (или, употребляя слово, при помощи которого Роулинг противопоставляет Гарри и Волдеморта, «не доверять»), Гарри избирает веру и доверие. И это – именно тот выбор, которым обусловлены все различия.

Итак, если Гарри – это «каждый человек», а также «ловец истины», то мораль истории, если хотите, в том, чтобы верить. Но что в этой игре с моралью представляет собой Дамблдор? Бога? Церковь? Послушаем самого Дамблдора на «вокзале Кинг-Кросс»: «Ты можешь меня простить? — спросил он. — Сумеешь ли ты простить меня за то, что я не доверял тебе? Скрывал от тебя? Гарри, я ведь просто боялся, что ты оступишься там же, где и я. Я опасался, что ты повторишь мои ошибки. Я умоляю тебя о прощении, Гарри. Ведь я уже довольно давно понял, что ты намного лучше меня».

Это очень неприятная речь, если Дамблдор – Бог или Церковь. И я едва не предпочел психологическое объяснение в духе Фрейда: «старик» директор, представляющий собой Сверх-Я. Но все же мне кажется, что «авторитет любви» или «духовный руководитель», даже «отец» – лучше. Путь перерождения Гарри из «человека Дамблдора» в его противника, а затем в моральный образец для Дамблдора (и даже его исповедника) – это и тяжелое испытание, и последствие борьбы за веру. В форме увлекательной истории нам преподносится урок: религиозная вера – это борьба и выбор, а существенная часть веры состоит в преодолении внутренних слабостей и внешних противников.

Если бы не решение, принятое Гарри на могиле, часть души Волдеморта победила бы в битве, а Волдеморт победил бы мир. Возможно, не менее важно услышать исповедь Дамблдора, его просьбу о прощении и освобождении и для того, чтобы понять, что духовные авторитеты – это тоже падшие люди со своими трагедиями и слабостями. Их недостатки не повод выбирать неверие или искушаться мирской властью.

В ГПиДС религиозная вера ее «ловца» – это результат трудной победы ежедневного выбора, и совершение этого выбора жизненно необходимо для такого типа людей, каким Гарри изначально был и каким он становится. Решение Гарри верить в Дамблдора, несмотря на все доводы, питающие его сомнения и неверие, обеспечивает успех в том, чтобы не быть хоркруксом, и приводит к победе над Темным Лордом, хоть тот и обладает Старшей палочкой. Роулинг изящно, без единого шва соединяет в ГПиДС борьбу Гарри за веру и все то, что мы узнали о выборе из предыдущих шести книг.

Таким образом, ГПиДС – это аргумент в пользу выбора религиозной веры. На примере Добби Гарри осознает, что те, кто верит, отличаются – и в лучшую сторону – от тех, кто не верит (вспомним тетушку Мюриэль, Риту Скитер или Лорда Волдеморта). Роулинг в ГПиДС дает аргумент в пользу религиозной веры – несмотря на трудности и необходимость борьбы за нее. Но дает ли она какие-то рекомендации этой вере? Отвечает ли в ГПиДС христианским критикам, озабоченным тем, что книги о Поттере ведут к оккультизму?

За какую веру мы боремся?

Повествование в ГПиДС подвергает остракизму веру, считающую себя «духовной», но не «религиозной», веру в могущество власти, веру, предпочитающую личную выгоду преображению, а также ту, которая просто «лучше знает». Критики Роулинг, заявляющие, что ее книги содержат «мягкую» версию оккультизма, и утверждающие, что поттериана – это приглашение в культуру Нью-Эйдж, призыв к аморфной, иллюзорной вере, просто не читали или не поняли последний том эпопеи.

Большинство представителей мира магглов, представленного в истории дядей, тетей и кузеном Гарри, озабочено материальным богатством, тем, что подумают о них окружающие, и собственным комфортом. В ГПиДС Роулинг показывает спектр возможностей к изменению для подобной категории людей. Дядя Вернон, бизнесмен, совершенно потерянный и неспособный что-либо увидеть за пределами ограниченного поля зрения, руководствуется предрассудками и собственным невежеством. Тетя Петуния, желая сказать Гарри на прощание что-то мягкое, предпочитает «быть выше» всех этих сантиментов. Однако Дадли, столкнувшийся лицом к лицу с дементорами (и увидевший под их влиянием самого себя, как он есть), смог избежать низости и избавиться от духовного бесплодия, которое в нем воспитывалось. Он поражает Гарри на прощание своим, пусть и неуклюжим, но искренним проявлением признательности. Кажется, что вся надежда связана исключительно с детьми – теми, кому и предназначена волшебная история про Гарри. За какую веру они смогут бороться, если не в игрушках и компьютерных играх содержится квинтэссенция человеческого существования? И колдовство или верования Нью-Эйдж – явно не то, что рекомендуют эти книги. Напротив, ГПиДС наглядно объясняет опасность оккультизма и Нью-Эйдж – в истории с хоркруксами и тремя Дарами смерти.