Прямо- и криволинейные розетки (1—2.2.0), -прямолинейные сетки (1.3.0) 3 страница

Ил. 19. Схема возникновения обеко-угорских непрерывных бордюров

I разряда

В композиционном отношении эта система базировалась на тех же элементах симметрии, что и первый разряд: оси и плос­кость симметрии. Зигзаговая структура построения мотива ей чужда. Размещение элементов в пространстве, строго очерченном зигзагом, когда етороцы последнего становятся наклонными ося-ми симметрии, а плоскость совпадает с плоскостью самого зиг-

21, Заказ 2006. «Очерки культурогенеза народов Западной Сибири». 321


зага (рис. 7, 18), выводит развитие 'непрерывных бордюров на новый этап (ил. 19, 3). Он представлен в творчестве обских уг­ров и контактировавших с ними самодийцев. Таким образом, именно зигзаговая структура придает непрерывным бордюрам хантов и манси своеобразный облик. Но она не объяснима с по­зиций только ссверносибирскпх мозаичных орнаментов, а значит, является инородной чертой.

Возможное направление поиска этого сильного культурного воздействия определяется следующими факторами. Во-первых, значимостью позиций асимметричной зигзаговой структуры в узо­рах, выскабливаемых на бересте и генетически тяготеющих к Среднему Приобью. Во-вторых, определяющим значением зигзага в андроновской орнаментике, которую исследователи оп­ределили как основополагающую для значительной части обско-угорских узоров [см.: Чернецов В. Н., 1948; Иванов С. В..

1963 и др.].

Итак, если приведенные реконструкции верны, то первый разряд обско-угорских непрерывных бордюров предстает в виде синтеза северосибирских черт, с одной, стороны, и более южных, с другой.

Зигзаг как композиционная основа позволяет объяснить п ромбическую ступенчатость непрерывных бордюров. Все орна­ментальное творчество хантов и манси пронизывает зигзаг с пря­моугольной вершиной: он широко представлен в прямо- и криво­линейных прерывистых орнаментах. Такой зигзаг, положенный в основу композиции непрерывных бордюров, предполагает на­клонное, под углом в 45° к оси переносов, расположение элемен­тов. В силу этого ломанная под прямым углом линия, образую-иия элементы, приобретает ромбическую ступенчатость. Таким образом, правило создания непрерывных бордюров, в наиболь­шей степени определяющее их специфический облик, выводимо из композиционных особенностей построения узоров. В концепции С. В. Иванова (1963) ступенчатость обусловливается своеобрази­ем технического приема вышивки: сначала намечается контур узора, а затем последний зашивается гладью. Но в «хантыйской» и «мансийской» вышивке встречается и квадратная, и ромбиче­ская ступенчатость орнаментальной линии; здесь также широко представлены меандровидные п ориитоморфиые фигуры, узорная линия которых вообще лишена ступенчатости. Очевидно, вес стилистические особенности исполнения узоров равповозможны для описанной техники, и она не определяет приоритетность пп одной из них.

Ведущим мотивом I разряда на протяжении всего XX в. слу­жат «заячьи уши» (рис. 7, 19). Однако ретроспективно такая картина могла иметь подвижки. Отмечалось, что на рубеже веков


большую распространенность сравнительно с современностью об­наруживали узоры из наклонных полос с отростками (рис. 7, 48). Гораздо заметнее могло быть и место самого лаконичного орна­мента в разряде (рис. 7, 26). ,В настоящее время он служит лишь для окаймления сложных по конфигурации орнаментов, мастери­цы часто затрудняются дать ему название. Между тем именно этот мотив вместе с древнейшими «головками» присутствовал в татуироеке обских угров, а прочие из непрерывных бордюров в таком оригинальном исполнении не зафиксированы [см.: Ру-деыко С., 1929]. Кроме того, определением «заячьи уши» жен­щины наделяют и мотив на рис. 7, 26. Не есть ли это отголосок первичности более лаконичного узора по отношению к его услож­ненному варианту, тем более что он выводим непосредственно из «сухариков».

Ключевыми фигурами II разряда следует признать мотивы «оленьи рога» и «березовая ветвь» (ил. 20, 2, 6). Первый вполне мог быть перенесен в непрерывные бордюры с розеток, выскаб­ливаемых на крышках берестяных коробок либо на стенках днев­ных колыбелей. Орнаментальную суть розетки составляли парал­лельные уголки, расположенные в каждом из четырех секторов, на которые делилась орнаментируемая поверхность. При асим­метричном соединении уголков, что часто имело место в розетке, центральная часть мотива представала в виде косичкообразно связанных уголков — готовый прототип для «оленьих рогов» (ил. 20, 1).


4 5 6 Ил. 20. Процесс сложения непрерывных бордюров II разряда


Генетическую приоритетность розеток доказывает ряд фак­торов: присутствие их в самых ранних этнографических материа­лах—с конца XIX в.; конфигурационная устойчивость на протя-


женин столетия; прочная закрепленность в традиции (многие ро­зетки современного вида таят в себе следы 'композиционно!0] структуры и элементного состава описанного орнамента); пред-ставленность в орнаментах у всех групп обских угров; наконец, подчиненность правилам более раннего орнаментального пласта среди берестяных узоров, о чем речь пойдет при обобщении со­ответствующего материала. «Оленьи рога» часто встречаются у северной, восточной и западной групп обских угров, а в южно­угорской среде их эпизодическое присутствие отмечено лишь на бисерных орнаментах. По мере развития «оленьих рогов» зи счет параллельного переноса элемента их сходство с централь­ной частью розетчатого мотива усиливается (рис. 7, 76).

О происхождении «березовой ветви» (восточнохантыйская но­минация) в литературе уже высказана точка зрения: мотив обя­зан своим возникновением зигзагу с уголками в его изломах. Приспособление узора к технике мозаики выразилось во введе­нии перемычек и размыкании зигзага, что трансформировало сим­метричный мотив в асимметричный [Иванов С. В., 1963]. Данная версия вполне убедительна на фоне общей орнаментальной си­туации, у хантов и манси. Зигзаг с различными мотивами в егм изломах — очень популярная узорная структура в берестяных выскобленных орнаментах, в раскраске и по бересте, и по ровду­ге. Присутствие перемычек при этом — явление обычное. Сред:1 мотивов, дополняющих зигзаг, встречаются и тс, что сходни с «заячьими ушами» (ил. 20, 4—5). Таким образом, все логиче­ские посылки С. В. Иванова подкреплены конкретным орнамен­тальным материалом.

Вместе с тем нельзя не обратить внимания и на другие све­дения, позволяющие выстроить иную гипотезу о генезисе «березо­вой ветви». Так, казымскне мастерицы именуют узор «оленьи ро­га сургутских женщин». Действительно, у сургутских хантов встречаются мотивы, соединяющие в себе «заячьи уши» и «оленьи рога» (ил. 20, 3). К. этому следует добавить, что мотив «березовая ветвь» развит в орнаментальном творчестве восточной, группы хантов несравненно сильнее, чем у северной, и это касается как количественных характеристик, так и разнообразия орнаменталь­ных вариантов узора. Итак, номинативная характеристика ми тива, включающая вопрос о его возникновении, также не проти­воречит ситуации в сфере непрерывных бордюров. В силу равно­весия аргументации сложно отдать предпочтение одной из них Не исключено, что оба пути образования мотива имели место, определяя незначительные конфигурационные вариации узоров (ил. 20, 3. 6). Одно можно констатировать с уверенностью: «бо-резовая ветвь» разнообразила собой фонд обско-угорских непре-


 


рывных бордюров только после того, как в него уже вошла часть узоров I разряда, в том числе и «заячьи уши».

Элементную основу III разряда составляют ' полоса с от­ростком и зигзаг (ил. 21, 2]. Развитие асимметричного мотива имеет два направления: видоизменение полосы с отростком пу­тем присоединения новых фигур и удлинение зигзага (ил. 21, 1, 3—4). Ни базовый 'мотив, ни первое направление его эволюции в южноугорской вышивке не представлены. Выразителем этого направления является, в частности, узор под названием «соболь» (ил. 21, 1), который С. В. Иванов выводит из «головок» (1963). Теоретически такое допущение возможно, но симметрические и графические преобразования «головок», ведущие, по мнению ис­следователя, к возникновению орнамента, сложны для практи­ческого их воплощения. «Головки» присутствуют в мотиве, но они, скорее всего, проникли сюда в качестве фигурного отрост­ка к элементу-полосе. Их наличие в нижней части мотива есть результат игры симметрии с элементом в рамках композицион­ной схемы разряда. К тому же «соболь» гармонично соседствует с другими мотивами, появление которых из полосы со сложными отростками не вызывает сомнения (рис. 7, 109—119).

Бордюры, созданные в русле второго направления, характе­ризует доминирование в композиционной схеме не наклонных, а прямоугольных ориентиров. Итоговый мотив имеет вид крючкооб­разной фигуры, вписанной в контекст' всех правил построения не­прерывных бордюров (ил. 21, 4). У промежуточных вариантов (ил. 21, 3), которые чаще встречались на рубеже веков, а в на­ши дни почти исчезли, крючкообразность проступает еще отчет­ливее за счет нарушения одной из аксиом создания непрерывных бордюров. Здесь ломаные отрезки орнаментальной линии распо­ложены не только наклонно, но и параллельно к оси переносов. Промежуточные варианты, таким образом, наглядно отражают суть одного из направлений в развитии асимметричных мотивов II разряда — вписание вертикальных крючкообразных мотивов в рамки, очерченные традициями непрерывных обско-угорских узоров. Мезндроподобнъге орнаменты, близкие к промежуточным вариантам непрерывных бордюров, достаточно широко представ­лены в южнохантыйской вышивке в качестве декоративного окаймления сложных орнаментов, чаще всего плечевых розеток (ил. 21, 5).

Среди симметричных орнаментов III разряда прослеживают­ся те же два направления развития, что и у асимметричных (ил. 21, 6—9). Оба обнаруживают аналоги в южноугорской вы-, шивке среди ее окаймляющих бордюров. Из всего круга элемен­тов, которые заменяют полосу с отростком в северных узорах, -тождественность с южными орнаментами наблюдается только при



МОЗАИКА

ВЫШКА

Ил. 21. Мозаичные бордюры III разряда и соответствующие им узоры

вышивки

одном — крючкообразном (ил. 21, 10—12]. При этом в вышивке обнаруживается большее разнообразие подобных мотивов, чем в декоративном творчестве на меху. Непрерывные бордюры, раз­росшиеся за счет удлинения зигзагообразного элемента, сходны с Т-образными вышитыми мотивами (ил. 21, 13—14). Последние изредка имеют зубчатую орнаментальную линию. Часть Г-образ-ных мотивов дополнена несложными фигурами.

Итак, из всего обилия мотивов III разряда- параллели среди богатейшей по разнообразию форм южноугорской вышивки най­дены лишь тем, чье появление обусловлено влиянием крючкооб­разных элементов. Исходные формы разряда оказались чуждыми для вышитых орнаментов. Эти формы возникли при участии того же элемента, что и в I разряде —полосы с отростками, но поме­щенного в другую орнаментальную структуру. Последняя вполне


могла возникнуть при .ином соединении расположенных на­клонно'элементов: не ~в точке их нижнего, а'в точке верхнего со­прикосновения ('ил. "21, £). По крайней 'мере случаи такого со­членения элементов встречаются в орнаменте и по сей день. На процесс дальнейшего развития бордюров сильное влияние ока­зали крючкообразные элементы и созданные на их основе ме-андровые узоры, которые характерны для древнего северосибир­ского мозаичного орнамента. Этому способствовали композицион­ные особенности Ш разряда, а именно совмещение в структуре узора направленных наклонно и вертикально симметрических преобразований. Описанные процессы не затронули орнаменталь­ного искусства южных районов. Здесь сохранились в почти не тронутом виде мсандровые узоры в симметричной и асимметрич­ной конфигурации. Симметричные крючкообразные орнаменты возникли в южноугорской вышивке не как результат трансформа­ции исходных форм III разряда, а изначально — вследствие соеди­нения крючкообразных элементов с зигзаговой композицией, ха­рактерной для I разряда.

Своеобразие орнаментов IV разряда: элемент из «головок» и зубчатой линии, а также композиция, благоприятствующая вертикальному ритму,— таковы отправные точки в исследовании возможных истоков для данных орнаментов. Узор «стая кедровок» в наиболее концентрированной форме отражает это своеобразие (ил. 22, 4). Он хорошо знаком хантыйской и мансийской орнамен­тальной традиции на протяжении всего XX столетия. В первой его половине на бересте в технике выскабливания бытовал орна­мент, аналогичный «стае кедровок», с тем лишь отличием, что он строился из изолированных фигур (ил. 22, 3). Подобные мотивы, в южноугорской вышивке отсутствуют, но здесь встречаются узо­ры, образованные уголком с ромбической вершиной и загнутыми зигзагообразно сторонами (ил. 22, 2). Орнаменты выполнены в контурной манере, играют роль ведущих и украшают передние полотнища женских рубах. С берестяными узорами их роднит вертикальный ритм. Среди фигур, в виде татуировки покрывав­ших еще в начале века руки хантыйских и мансийских женщин, часто встречался горизонтальный ряд из уголков с вершиной в виде креста и загнутыми или с отростками сторонами (ил. 22, /). Такие фигуры именовались пел пос — «конец стрелы» [Ру-деыко С., 1929].

Итак, через татуировку, вышивку, выскабливание по бересте прерывистых бордюров и через непрерывные узоры, исполненные на различных материалах и в различных технических приемах, про­ходят сквозной нитью сходные орнаментальные формы. В таком узорном контексте логично предположить, что непрерывные бор-Дюры IV разряда явились завершением творческого развития


орнаментов из уголков с декоративно акцентированными вершина­ми и сторонами. Кроме того, эволюционная цепочка в развитии бордюра позволяет предположить, что южноугорскому орнамен­ту была знакома основа, на которой взросли непрерывные бор­дюры IV разряда. Однако последние наполнили собой декоратив­ное творчество северных групп, а не южных, творческая энергия которых была устремлена на переработку иных, орнитоморфных сюжетов. Орнаментальное искусство южных групп развило мо­тив уголка, не приспособляя его к традициям непрерывных бор­дюров.

Ил. 22. Узоры (1—3), сходные с ведущим мотивом IVразряда (4)

Подводя итог сопоставлению обско-угорских непрерывных бордюров на меху с вышитыми орнаментами, необходимо отметить следующее. Во-первых, не подтверждается происхождение моза­ичных непрерывных орнаментов из вышивки. Оппонирование по­ложениям С. В. Иванова (1963) может быть изложено в концент­рированной форме: сетчатая структура орнамента не характерна для обско-угорского творчества; в основе большинства непрерыв­ных бордюров лежат элементы, не выводимые из вышивки пу­тем рассечения присутствующих в ней сетчатых орнаментов; сту­пенчатость мотивов у непрерывных бордюров объяснима не техни­ческими особенностями вышивки, а логически вытекает из эле­ментного и композиционного своеобразия мозаичных непрерывных бордюров.

Во-вторых, несмотря на существенные различия мозаичных и вышитых узоров у обских угров, они обнаруживают общин пласт, состоящий из простейших непрерывных бордюров. К чис­лу таких общих орнаментов следует отнести «головки», практи­чески все исходные формы бордюров I разряда, часть мотивов I! и III разрядов (ил. 23). Однако это не свидетельство вторичности вышитых орнаментов относительно мозаичных, как утверждали авторы «Изделии остяков» (1911) и Т. Вахтер [Vahter Т., 1953]. а отголосок орнаментальной общности их создателей. Последую­щее развитие орнаментальной культуры на севере и юге обско-


угорской территории пошло разными путями, В первом случае творческий потенциал оказался сфокусированным на дальней­шей разработке орнаментальных форм, построенных по правилам непрерывных бордюров. При этом наблюдалось как саморазвитие узоров :;а счет усложнения элементов, их новых композиционных сочетаний (I и III разряды), так и приспособление к особенно­стям непрерывных бордюров орнаментов, почерпнутых из иных орнаментальных сфер (II и IV разряды). Этот путь определил в значительной степени облик современного орнаментального творчества северных хантов-манси и восточных хантов, оставаясь до сего дня магистральным. В южпоугорском декоративном ис­кусстве ведущим стало формирование орннтоморфного стиля,

Ил. 23. Фонд непрерывных мотивов, общий для обских угров

связанного с вышитыми прерывистыми бордюрами, и все нова­торские потенции создательниц орнамента устремились именно в этом направлении. Эволюция непрерывных бордюров здесь пре­кратилась, но они сохранились и в законсервированном виде перешли в окаймляющие бордюры, уснкообразныс окончания, либо на правах элементов вошли в состав мотивов. Итак, вопрос о соотношении мозаичных и вышитых орнаментов правильнее рас­сматривать, видимо, не с точки зрения их первичности и вторич-ности относительно друг друга, а в контексте наличия общего орнаментального пласта из непрерывных бордюров, подстилаю­щего собой формировавшиеся позднее различные орнаменталь­ные стили.

В-третьих, истоки непрерывных бордюров имеют двойствен­ную природу. С одной стороны, это древние северосибирские эле­менты, а с другой — южная зигзаговая композиция. Соединение этих двух начал произошло в творчестве именно угров, поскольку


у северных сибирских народов такого синтеза не наблюдается даже при наличии непрерывных мозаичных орнаментов. Первые результаты совмещения в "единой орнаментальной форме двух раз­личных компонентов отражают бордюры I разряда, ведь именно здесь элементная и композиционная база наиболее близка к своим прототипам. Данные узоры дали толчок своего рода орнаменталь­ной революции на территории Западной Сибири, поскольку от них, подобно кругам, разошлись новые узорные формы, в значи­тельной степени" определившие облик декоративного творчества обских угров и некоторых соседних с ними народов пли групп. Срез орнаментальной обско-угорской ситуации протяженностью в столетие отличает удивительная целостность с точки зрения эволюции вошедших в него непрерывных бордюров. Без особого труда орнаменты выстраиваются в ряды, исходящие от лаконич­ной фигуры и через промежуточные варианты завершающиеся сверхсложными орнаментальными формами. Такая последова­тельность художественной истории народа, воплощенная в бор­дюрах непрерывного строения, позволяет присоединиться к мне­нию С. В. Иванова (1963) о том, что создателями данного орна­мента явились обские угры.

При определении материальной основы для единого обско-угорского фонда непрерывных бордюров следует исходить из того, что она должна быть в равной степени допустима и доступ­на для всех групп этноса. Круг предметов, материал и техника составляют предметную базу для реального воплощения того или иного орнамента. На пересечении этих трех характеристик и нужно искать праоснову непрерывных обско-угорских бордюров.

В техническом плане они представлены разнообразно: мозаи­ка, раскраска, аппликация, выскабливание, нанизывание, выщнв-ка. Однако лишь особенностями мозаичного исполнения орнамен­тов можно объяснить такие характерные черты бордюров, как непрерывность орнаментальной линии и зеркальное равенство фо­на и узора. Эта мысль принадлежит В. Н. Чернецову (1948), и с ней трудно не согласиться. При этом стоит упомянуть об одном немаловажном обстоятельстве. Принцип безотходной техноло­гии— ключевой при обращении к мозаике — соблюдается и при обычном равенстве фона и узора. Зеркальность здесь не обяза­тельна, но в этом случае возникают два разных узора, а не один и тот же. Вместе с тем вплоть до середины XLX в. развитие непре­рывных хантыйских бордюров шло по пути безукоснительного со­блюдения правила зеркальности, п только во второй половине нашего столетия его начинают предавать забвению. Зеркальность, таким образом, явилась тем консервативным началом, которое вплоть до недавнего времени сдерживало развитие мозаичных орнаментов и благодаря этому они оказывались необыкновенно


устойчивыми во времени. Очевидно, было важно не просто соз­дать орнаментальную форму, но воссоздать ее в неизменном ви­де при любом сочетании орнаментальных заготовок. Это свиде­тельствует о глубокой семантичности непрерывных орнаментов, выполняющих функцию определенного опознавательного символа. .Возможную дешифровку узорной пиктографии как визуаль­ного признака родо-племепной принадлежности предложил В. Н. Чернецов (1948), однако материалы по социальной органи­зации и орнаменту хантов не позволяют безоговорочно присоеди­ниться к такой семантической трактовке именно непрерывных узоров. Вопрос о родовой организации угорского общества оста­ется открытым [см.: Чернецов В. Н., 1939; Лукина Н. В., Кулем-зин В. М., 1976; Соколова 3. П., 1983 и др.], а выявленные фор­мы социальной общности не согласуются с орнаментальной кар­тиной. Так, например, у восточных хантов зафиксированы три экзогамные группы: Медведя, Лося и Бобра. Изображения этих животных присутствовали среди хантыйских тамг [см.: Снмчен-ко Ю. D., 1965], но ни номинативные, ни конфигурационные ха­рактеристики орнаментов не обнаруживают какой-либо связи с животными или их изображениями. Это касается не только не­прерывных бордюров, но н всего орнаментального творчества: лишь криволинейные стилизованные изображения медведя край­не редко встречались на рубеже веков у васюганско-ваховских хантов. По орнаментальным данным не устанавливается преоб­ладание того или иного мотива в пределах локальной территории проживания этнической группы, обычно определяемой рекой, по крайней мере на период XX в.

Материалы, используемые при создании непрерывных бордю­ров, включают в себя мех, ткань, кожу, бересту и бисер. Для мо­заичной техники пригодны лишь три первых. При этом меховая мозаика не характерна для восточных хантов, а ровдужная — для северных, мозаика же из ткани встречается главным обра­зом среди криволинейных стилизованных изображений, а не бордюров. Без учета орнаментированных предметов предпочтение какому-либо материалу отдать сложно.

На юге обско-угорской территории, у восточных манси н южных хантов непрерывные бордюры вышивались на женских ру­бахах, причем здесь они выполняли явно второстепенную функ­цию окаймления сложных узоров, образованных из птиц и де­ревьев. У северных групп хантов и манси, а также западных манси непрерывные .бордюры воплощались главным образом в меховых мозаичных полосах на женских шубах. Кроме того, у северных хантов изредка встречается ровдужная обувь с длин­ным голенищем, которое почти сплошь украшено вертикальными непрерывными бордюрами, нанесенными раскраской. У восточных


хантов- рассматриваемые узоры украшают вместилища из бере­сты и коры и выполняются' выскабливанием и раскраской. Вос­точным хаптам свойственна п ровдужная мозаика па комбиниро­ванной обуви с длинным голенищем. Следовательно, непрерыв­ные бордюры характерны прежде всего для обско-угорской одеж­ды и обуви. Краткий исторический экскурс в декоративное оформление именно этих предметов и позволит определить приори­тетность одного из видов мозаики —- меховой или из кожи.

На женских меховых шубах мозаичные орнаментальные лен­ты вшивались между изделием и широкой пришивной полосой, идущей по краю рукавов, бортов и подола. Причем полоса под­черкивалась также с помощью цветового контраста: шуба чаще кроилась из светлого белого меха, а надставка — из темного ко­ричневого. На вопрос о происхождении пришивной полосы, опре­деляющей топографию мозаичных узоров на женских шубах, про­ливает свет архаичный вид мужской распашной одежды вахов-ских хантов, предназначенной для охоты — коле г. Сшитый мехом наружу, он имел надставленные обшлага, кромки пол и подола, которые пришивались мехом внутрь, и их наружная сторона ок­рашивалась в темный цвет [Лукина Н. В., 1985]. Промежуточное положение между меховой одеждой с окрашенными краями п орнаментированными женскими шубами занимала летняя рас­пашная одежда хантыйских женщин, зафиксированная на рубеже XIX—XX вв. [см.: Vahier Т., 1953]. Аналогично колегу она имела окрашенные пришивные полосы по краям, а между ними и соб­ственно изделием были вшиты мозаичные орнаментальные ленты из налимьей кожи. У обско-угорской ровдужной обуви раскра­шивается взъемный клин, у восточных и северных хантов зафик­сирована и орнаментальная раскраска, а у восточных хантов, кроме того, еще и мозаика из ровдуги. Применение иных орна­ментальных материалов для украшения данного вида обуви укладывалось в рам'ки композиционной схемы, характерной для раскраски: взъемный клин и верхние края. Этим правилам под­чинялось нашивание бисера и аппликативных полос. Восточные ханты использовали растительные красители, а северные rpjyn-п'ы — охру. Для охристой краски дается следующее толкование: «Этот цвет виден издалека» [ПМ Н. В, Лукиной, 1989|]. И эта интерпретация хорошо согласуется с предполагаемой ролью не­прерывных бордюров как определенного социального знака, о чем речь шла выше.

Таким образом, особенности орнаментальной топографии па одежде и обуви обских угров выводимы из окрашивания ровдуж­ной поверхности изделий или их частей. Само окрашивание кожи представляет не только эстетический, но п практический инте­рес—усиление водонепроницаемости материала. И это


тельство объясняет окрашивание обуви и краев одежды, с одной стороны, а с другой, склоняет чашу весов в сторону ровдужной мозаики как начальной формы воплощения обско-угор.ских не­прерывных бордюров. Действительно, ровдужная мозаика воз­никает при сшивании окрашенных п неокрашенных полос кожи. Вторым аргументом в пользу мозаики из кожи служит широкое использование этого материала в наиболее архаичных -декора­тивных формах обских угров: на головных уборах и рукавицах, обуви—все это изготавливалось из ровдуги и украшалось орнамен­тальной раскраской или мозаикой. Подробнее об этом шла речь в разделах, посвященных орнаментированным предметам хантов и манси. И в-третьих, следует иметь в виду технические сложно­сти меховой мозаики. Сшивание двух узорных полос в единую орнаментальную ленту требует больших трудовых и временных затрат, так как сопряжено со стачиванием ворса в месте шва, и внимание мастерицы в значительной мере сосредоточено на до­стижении четкой контрастной линии между фоном и узором. Поэтому экспериментирование с орнаментальной формой, да еще такой сложной, па меху крайне затруднено. Здесь могут вос­производиться хорошо освоенные узоры, которые рука выводит автоматически. К тому же камус, идущий на мозаичные орнамен­ты,— слишком ценный материал, и па нем недопустимы просчеты и'неудачи, неизбежно связанные с орнаментальными поисками. На эти стороны меховой мозапкн обратила внимание исследова­тельница и исполнительница орнаментов Т. А. Молданова (в устной беседе).

Как видим, существуют веские аргументы в пользу предпо­ложения о коже как материале, на котором сформировались не­прерывные бордюры обских угров. Сложно определить однознач­но, была ли это ровдуга или рыбья кожа. Нельзя не указать на ряд обстоятельств, оттеняющих приоритетность последней. Во-первых, исследование одежды восточных хантов показало, что ровдуга явилась здесь заменителем рыбьей кожи [Луки­на Н. В., 1985]. Во-вторых, у северных хантов летние ровдужные халаты еще сравнительно недавно украшались мозаичными ор--наментами не из ровдуги, а из кожи тайменя [Чернецов В. Н., 1948] пли налима [Vahter Т., 1953]. Б-третьпх, вытянутые поло­сы рыбьей кожи 'могли служить хорошим матералом для обра­ботки повацпонных мозаичных форм, а в условиях охотничье-ры-боловческого хозяйства у коренного населения Западной Сиби­ри в них не было недостатка.

Итак, именно на коже произошло соединение древних севе-росибирских элементов, порожденных меховой мозаикой п осно­ванных па «сухариках», с зигзагообразной орнаментальной струк­турой и возникновение обско-угорских непрерывных бордюров.


Технически и композиционно между окрашиванием и мозаикой стоит орнаментальная раскраска на коже, ведь она строится строго на основе зигзага. Поэтому нельзя исключать ее функ­ционирования в роли орнаментального посредника по отношению к мозаике. Будучи апробированными н закрепленными на коже, обско-угорскне непрерывные бордюры вернулись в меховую мо­заику Сибири, но уже в новом качестве, существенно обогатив и трансформировав ее облик. У северных групп хантов и манен меховая мозаика заменила собой ровдугу, а у восточных хантов последняя, хотя и сохранилась, по в орнаментальном искусстве была приглушена аппликацией по зачерненной бересте. Даль­нейшее внедрение непрерывных бордюров в иные техники и ма­териалы отличалось напором н размахом: 'мозаика и аппликация из ткани у северных групп, выскабливание по бересте у восточных и нанизывание бисера у тех и других. У южных хантов и восточ­ных манси не сохранилось ни мозаики, ни ровдуги, а непрерыв­ные бордюры впитала в себя вышивка.