Костюмы персонажей рельефов Кяфарской гробницы 2 страница

Чтобы установить волокнистый состав, из основы и утка лоскутов были выделены отдельные нити. Из составляющих их волокон приготовили препа-



 




А Рис.32. Натуральные волокна под микроскопам: а — волокна шер­сти, б — волокна хлопка, в — во­локна льна, г — волокна конопли, д — шерсти и хлопка Fig. 32. Fibres of wool, cotton, flax and hemp

раты в водно-глицериновой смеси (1:1), которые изучались в поле зрения микроскопов.

В результате исследования под микроскопом установлено, что основная масса волокон в препаратах представлена пучками, которые состоят из срос­шихся толстостенных клеток элементарных волокон. Волокна имеют трубчатое строение с каналами различной формы: узкой и щелевидной. В волокнах на­блюдаются остатки протоплазмы в виде зернышек неправильной формы. На по­верхности хорошо прослеживаются сдвиги и утолщения, являющиеся результатом меха­нических воздействий на волокно при его получении. На продольных срезах волокон заметны темные поперечные штрихи, следы изломов и изгибов, возникающие в процессе развития растения. Концы волокон заострены или раздвоены. Данный тип строения харак­терен для класса лубяных волокон.

Однако в образцах 5, 12, 13, 20, 70, 114, 202, 203, 206 и 208 волокна имеют другое строение. Волокна, входящие в состав тка­ни 12, неравномерной толщины в различных участках, что характерно для натурального шелка. Волокна из образцов тканей 5, 70, 202 имеют лентообразную форму; они извитые и с заостренными концами, что характерно для хлопка. Для волокон из образцов тканей 13, 114, 203, 206, 208 характерна цилиндрическая форма с черепицеобразной кутикулой на по­верхности, как и у волокон шерсти.

Чтобы установить принадлежность воло­кон, отнесенных к классу лубяных, к конкрет­ному виду (лен, конопля, крапива, канатник, кендырь), были отобраны контрольные образ­цы указанных видов волокон из коллекции Ставропольской лаборатории судебных экс­пертиз. В результате сравнительного изучения археологических и коллекционных образцов в поле зрения микроскопа в исследуемых во­локнах тканей морфологические признаки крапивы, канатника, кендыря не выявлены.

Определить, какими волокнами — льна или конопли, являются лубяные волокна, вхо­дящие в состав тканей археологических образцов, помогли микроскопические иссле­дования их в поляризованном свете, не изме­няющие рассматриваемый объект, а также химические методы, вызывающие изменение (окрашивание) и разрушение (растворение) изучаемых образцов1.

В результате исследования в поле зрения поляризационного микроскопа Полам-211 было установлено, что волокна одной части препаратов имеют следующие морфологиче­ские признаки: они гладкие, цилиндрической формы, на поверхности видны поперечные

линии и утолщения. Канал узкий, проходит по всей длине. Концы волокон острые. В поляризованном свете хорошо просматриваются сдвиги в виде сдвоенных крестиков белого цвета Х-образной формы на фоне достаточно равномерной окраски (наблюдается чередование светло-зеленой, фиолетовой,

1 Поскольку для исследования были взяты небольшие фрагменты нити, сохранность самого предмета не нарушалась.



 



желто-коричневой окраски). Указанные морфологические признаки характер­ны для волокон льна.

Другая часть исследуемых препаратов состоит из волокон иного строения: они овальной формы и неравномерной толщины. На них имеются поперечные утолщения (поперечные кольца роста), поперечные линии (сдвиги) и продоль­ная штриховатость. Канал щелевидный, неравномерной толщины. Концы воло­кон закруглены и вилообразно раздвоены. В поляризованном свете хорошо просматривается продольная слоистость в виде окрашенных в яркие цвета по­лос — ярко-желтых, синих, бирюзовых и сиреневых. Утолщения более ярко вы-ражены и придают волокну вид «бамбука». Поперечные сдвиги напоминают сдвоенные белые крестики Х-образной формы. Эти признаки характерны для волокон пеньки. Итоги исследования под микроскопом были полностью под­тверждены результатами химического воздействия специфическими реагента-ми на волокна исследуемых образцов. При этом в поляризованном свете для во-локон льна и пеньки наблюдались различные картины.

Под действием хлорцинкиода волокна льна окрашиваются в розовато-фио­летовый цвет, а конопли — неравномерно в желто-фиолетовый. Флюорглицин окрашивает волокна льна в сиреневый цвет, а пеньки — в светло-розовый [Криминалистическое исследование, 1983, с. 244]. При воздействии на иссле-дуемые образцы хромовой смесью (реакция Ганаусека) волокна льна быстро набухают, образуя членики, на которые постепенно распадаются. Канал приоб­ретает извилистую форму. А волокна пеньки под тем же воздействием набухают медленно, образуют волнообразную складчатость. Канал остается прямым, на конце волокна возникает веерообразное расширение.

При растворении льна в реактиве Швейцера по всей длине волокна с двух сторон образуются расположенные параллельно друг другу перетяжки, которые по мере набухания сжимаются к центру и отделяются в виде члеников. Узкий канал приобретает извилистую форму. Волокна конопли под воздействием реактива Швейцера, напротив, набухают неравномерно по всей длине, образуя вздутия и перетяжки, приобретают волнообразную складчатость и становятся похожими на бусы. При этом поперечная слоистость (полосы ярких цветов) со­храняется. Концы волокон набухают, расширяются, выравниваются и приобре-тают вид букета.

Таким образом, в результате исследования 213 текстильных образцов установлено, что 143 из них (67,1%) выполнены из лубяных волокон льна, 28 (13,1%) — конопли, а 31 (14,5%) являются смеской конопли и льна. Небольшой процент составляют хлопковые ткани, смески хлопка и льна, льна и шерсти.

Для исследования представляет интерес происхождение растительных во-локон. Поскольку конопля и сегодня произрастает на Кавказе, ее местное про­исхождение не вызывает сомнения. Лен, как уже говорилось, представлен видом многолетнего растения, непригодного для прядения. Но такова ли была местная флора в рассматриваемый период?

Преобладание льняных тканей вызывает сомнение в том, что население Предкавказья импортировало льняное сырье.

Археологически культура льна прослежена в Закавказье с середины II ты­сячелетия до н.э. По льноводству древняя Колхида стояла на втором месте после Египта, и весь Восток пользовался колхидскими льняными тканями. Геродот указывал на то, что «колхидяне и египтяне приготовляют полотно одинаковым способом» (цит. по [Сизов, 1956, с. 404]).

Эти сведения согласуются с данными ботаники. Исследователи отмечают, что «в Колхиде до сих пор сохранился реликтовый озимый лен, который куль­тивировался в Малой Азии» [Синская, 1969, с. 54]. При этом совершенно оче-видно, что разнообразие льняных тканей, которые не только изготовляли для собственного потребления, но и поставляли на рынок, говорит о том, что лен возделывался на месте, ибо дикорастущие растения вряд ли могли дать значи­тельное количество и хорошее качество прядильного волокна.

Палеоботаники считают, что колхидский лен постепенно распространился с юго-запада на северо-восток и северо-запад, вплоть до Украины. Таким обра­зом, памятники, давшие находки льняных тканей, входят в ареал распростране­ния этой культуры в пределах Кавказа.

Что касается климатических условий, необходимых для произрастания льна, то в VI-IX вв. зона, где располагаются памятники, давшие находки тканей, была



для этого достаточно увлажнена [Гумилев, 1993, с. 287]. И только с XIV по XX в. отмечается ее усыхание [там же], ставшее, очевидно, причиной постепенного сокращения, а затем и исчезновения льноводства из культуры местных народов.

Данная территория вполне подходила не только для выращивания льна, но и для его обработки. Поселения, с которыми связаны находки льняных тканей, локализовались в долинах рек, которые служили хорошим местом для вымачи­вания и стланья стеблей льна. Обилие ночных рос и туманов вблизи водных бас­сейнов обеспечивает естественный бактериальный процесс при мочке и стла­нье льна. Благодаря рекам этот процесс упрощался, так как не требовалось специальных сооружений [Сизов, 1956, с. 442].

Сведения о том, что население Предкавказья культивировало лен, содержат­ся как в средневековых, так и в более поздних, чем исследуемый нами период, источниках. По сообщению арабского историка Масуди (X в.), черкесы выращи­вали лен, из стеблей которого выделывали высокосортное полотно: «В их стра­не производят различные ткани из льна того сорта, который именуется тала, „золото", и который более тонок и носок, чем сорт дабики, один отрез его стоит десять динаров, и он вывозится в соседние страны ислама. Такие же ткани выво­зятся и смежными народами, но славится сорт, вывозимый этими (кашаками)» (цит. по [Минорский, 1963, с. 207]).

По свидетельствам авторов конца XVII в. не только абхазы продолжали выра­щивать и вывозить на продажу «хорошую льняную пряжу для простого полотна» (Д'Асколи. Описание Черного моря и Татарии, цит. по [Лавров, 1952, с. 216,217]), но и адыги, проживавшие на побережье Черного моря [Шарден, 1902, с. 20].

Однако осетины в этот период не знали волокнистых растений для про­изводства тканей. «В здешней стране нет льна, конопли, хлопка и шелка, чтобы из всего этого приготовлять себе одежду, и потому большая часть овсов [осетин] обходится овечьими шкурами», — писал в XVIII в. грузинский царевич Вахушти об Осетии [Вахушти, 1904, с. 143].

Из этнографических данных следует, что карачаевцы не выращивали расте­ний, дающих текстильное сырье. Однако наличие в карачаевском языке термина «кетэн», обозначающего льняную или конопляную ткань, говорит в пользу того, что подобные ткани все же были в обиходе. Народы, проживающие в западной части Малой Азии, словом «кетэн» называют лен.

Судя по сравнительной карте размещения площадей посева льна в европей­ской части СССР в 1913 и 1938 гг., составленной профессором И.Ф.Макаровым, на Северном Кавказе еще в 1938 г. выращивали лен, но площади под его посевы значительно уменьшились по сравнению с 1913г. [Сизов, 1956, рис. 15]. Культура льна ощутимо сократилась и b Закавказье, где ко времени составления карты уже начали исчезать современные грузино-армянские сорта и практически исчез­ли дагестано-азербайджанские предгорные межеумки [Синская, 1969, с. 57].

Постепенное снижение использования льняного сырья на протяжении по­следующих веков не противоречит факту выращивания льна населением Пред­кавказья в средневековье. С уверенностью можно сказать, что тогда лен здесь был сырьем для одежды основной массы населения, как и в Европе, в отличие от Востока, где он являлся продуктом роскоши.

Конопля, которую впервые начали возделывать в Центральной Азии, рас­пространилась на Запад через скифов двумя путями. Первый проходил через районы, лежащие севернее Черного и Каспийского морей, и вел в центральные и северные районы современной России. Второй — через Малую Азию в Европу. Индо-персидские племена получали коноплю из древних арало-каспийских стран — Бактрии и Согдианы. О высоком качестве конопляного полотна, изготов­лявшегося фракийцами, писал Геродот [Геродот IV, 74]. Но в европейских источ­никах I-VI вв. сведения о конопле отсутствуют, и «нить в истории развития куль­туры конопли на территории Европы как бы обрывается» [Минкевич, 1968, с. 37].

Исследования показали, что в VI-IX вв. конопляное сырье даже в совокупно­сти со смесовыми волокнами значительно уступает льну. Причины этого, по нашему мнению, связаны с антропогенным фактором. Количество сорных трав, содержащих лубяные волокна (крапива, конопля, кендырь и др.), зависит от по­севных площадей, так как обработка почвы благоприятствует распространению этих видов растений. В раннем средневековье земледелие в Предкавказье все больше уступает место скотоводству. И если культура возделывания конопли была к этому времени утрачена, то в условиях сокращения земледелия требо-



вался значительный период времени для ее восстановления. Очевидно, это произошло уже после монгольского нашествия, когда в степях и предгорьях стало развиваться пахотное земледелие. Кроме того, расчеты показали, что культивирование льна было более экономичным. Реконструированные выкрой-ки позволили установить, что на изготовление одного мужского кафтана уходи­ло примерно 2,3 кв. м полотна (приблизительно один кусок ткани при ширине 50см и длине 5м). Известно, что из 1 кг льняной пряжи получается 1,6кв.м ткани. Таким образом, необходимое количество пряжи для изготовления одно­го кафтана составляло 1,4 кг.

Урожайность льна в современных условиях равна приблизительно 3,7ц с 1 га. В прежние времена она, очевидно, была ниже — приблизительно 2 ц с гектара. Посевная площадь для выращивания волокна на одно изделие (кафтан) составляла, таким образом, 70кв.м. Следовательно, из волокна, со-бранного с 1 га, можно было изготовить 142 кафтана.

Урожайность конопли с 1 га выше и составляет около 7-8 ц с 1 га. Однако посконь — мужские растения с тонким стеблем, пригодные для изготовления волокна, составляют лишь одну треть урожая, т.е. приблизительно 2 ц с 1 га, как и лен. Но в отличие от последнего из 1 кг посконной пряжи выходит 0,7 кв. м полотна. Таким образом, на один кафтан требовалось 3,2 кг пряжи.

Посевная площадь, необходимая для получения конопляного волокна на один кафтан, рассчитывается аналогично и составляет 1бОкв. м. Из волокна конопли, собранного с 1 га, можно было произвести ткани на 62 кафтана.

Таким образом, для изготовления одинакового количества изделий про-изводство конопли требовало в 2,3 раза больше посевных площадей, чем про­изводство льна.

Характерно, что в нартском эпосе в качестве растительного текстильного сырья упоминается конопля: «Тут во двор въехал один из несчастных женихов, и на него со всех сторон кинулись собаки.

— Если я что скажу, вы с отцом меня браните! Если даже поклянусь — не по­верите. А вот я вижу: молодого жениха в конопле окружили собаки, того и гляди разорвут! — воскликнула Малечипх.

Мать посмотрела на всадника, окруженного собаками, но не приметила ни-какой конопли.

— Откуда же в нашем дворе возьмется конопля? — сердито спросила она у дочери.

— Да ведь на нем вся одежда конопляная! — крикнула Малечипх И в самом деле, юноша оделся так, потому что был знойный летний день» [Нарты, 1957, с. 385].

К сожалению, нельзя точно датировать этот мотив, чтобы определить время бытования указанных в эпосе одежд. Здесь следует заметить, что в булакском из-дании труда Масуди о Кавказе сказано, что материалом, из которого черкесы из­готовляли свои ткани, является «канб» — конопля, а не лен (см. [Минорский, 1963, с. 207]).

Об аланской одежде из могильника в ущелье реки Амгаты АЛДьячков-Тарасов писал, что она была сделана из конопли: «Найдена замечательно хоро­шо сохранившаяся одежда из волокон конопли — рубахи, штаны» (цит. по [Кузнецов, 1992, с. 296]). Но, принимая во внимание трудность визуального различия конопляных и льняных тканей, эта одежда могла быть изготовлена и изо льна. Расширялись ли посевы конопли по мере сокращения посевов льна — неизвестно.

Более низкий процент использования конопляного сырья можно объяснить еще и тем, что его обработка более трудоемка, поскольку лубяные волокна ко-ногош частично одревесневают и не имеют той мягкости и эластичности, кото­рые характерны для льна. Однако проведенные исследования показывают, что по основным параметрам, определяющим качество (толщина, плотность), ко­нопляные ткани нисколько не уступают льняным, а в некоторых случаях пре­восходят их. Но для изготовления конопляных тканей высокого качества требо-валось больше затрат, чем для изготовления льняного текстиля.

В то же время клеточные оболочки конопляных волокон значительно толще льняных, что обусловливает их большую прочность и устойчивость к гниению [Приступа, 1973, с. 78]. Вероятно, благодаря этим качествам в смесовых тканях содержится значительный процент волокон конопли.


 

Однако характер образцов в рассматриваемой коллекции не позволяет в большинстве случаев атрибутировать швейные изделия. Но можно отметить, что среди изделий, выполненных из конопляных тканей, преобладают кафтаны. Элементы костюма, которые подвергались наибольшему истиранию и были скрыты верхней одеждой (чулки, завязки, шнурки, начельные диадемы), обычно изготовляли из смесовых тканей. Принимая во внимание тот факт, что одежду носили очень долго, прочность тканей, из которых ее шили, имела большое значение.

Образец 203 представляет собой фрагмент ткани полотняного переплетения, окрашенной красным пигментом и декорированной геометрическим орнамен­том из серой (первоначально белой?) ткани. Это единственный среди исследо­ванных образец, выполненный из смески шерсти и льна. Очевидно, он западно­го (европейского?) происхождения. Малоазийское происхождение для него маловероятно, так как в этом регионе были широко распространены иудейские религиозные запреты на смешивание растительных и животных волокон: ткани из них ткали на разных станках. Европейская средневековая текстильная тради­ция таких запретов не знала [Арутюнов, Жуковская, 1987, с. 43].

Анализ технологических параметров нитей, из которых изготовлены рас­сматриваемые ткани, выявил устойчивый показатель местного производства. Им является правосторонняя крутка (Z), хотя здесь есть и исключения. В пяти образцах (два из них — смески конопли и льна) выявлена левосторонняя крутка нити (S). Однако нет оснований связывать их с импортом. Они составляют всего 2,4% от общего количества полотняных тканей, и их отличия могут объясняться даже индивидуальными особенностями пряхи.

Два образца — 10 и 28 — являются явно привозными. Ткани выполнены из нитей с левосторонней круткой и окрашены индиго. Местные холщовые ткани, как правило, не окрашивали. Очевидно, потому, что в этот период северокавказ­ское население еще не знало технологии использования протравы, способст­вующей окрашиванию и закреплению пигмента на волокне. Не было и красите­лей, подобных индиго1. Особенности строения льняного волокна (толстые плотные стенки, узкий замкнутый канал), а также посторонние примеси (лигнин и пектиновые вещества) затрудняют его окрашиваемость.

Интересной является ткань, выполненная из нитей льна и хлопка, с узорча­тым крашением (образец 202). Красным пигментом на холст с помощью штампа нанесен геометрический рисунок в виде елочек. Несмотря на правостороннюю крутку нити, мы склонны рассматривать этот образец как импортный. Об этом свидетельствуют наличие хлопковой нити и использование техники набойки, характерной для восточных центров производства текстиля.

В двух образцах (5 и 70), выполненных из чистого хлопка, отмечена право­сторонняя крутка нити, но они явно являются привозными. Среди исследован­ного массива импортные хлопковые ткани составляют 2,3%. Если они и являлись объектом пошлины наряду с шелком, то в очень незначительной пропорции. Скорее всего, их появление не связано с торговым обменом.

Шелк появился на Кавказе в VI в. Тезис В.М.Массона о том, что товары, двига­ясь по Великому Шелковому пути, не затрагивали основы производительных сил [Массой, 1990а, с. 14], вполне может быть применен и к анализу соотноше­ния привозных тканей и местного текстиля. Шелк не стал основной тканью в костюме народов Предкавказья в раннем средневековье. Предпочтение отда­валось кендырным полотнам, сырье для изготовления которых выращивали и обрабатывали на месте.

Автохтонные народы Предкавказья были знакомы с культурой растительных волокон еще до появления алан на исторической арене региона. Изменение системы хозяйствования у алан, вызванное гуннским нашествием, и приобще­ние их к земледельческим традициям живших здесь в древности народов по­средством постоянных связей с Абхазией, установившихся еще в первых ве­ках н.э., стимулировали этот процесс.

Развитие земледелия у народов Предкавказья привело в конечном счете к исчезновению волокнистых растений из хозяйства. Более точные сведения о соотношении посевов льна и конопли на длительном хронологическом отрезке времени будут получены при накоплении базы данных по этому вопросу.


1 Индиго окрашивает ткани в устойчивый постоянный цвет, не требуя протравы. 42


Установить ареалы выращивания волокнистых растений теоретически воз­можно. Для этого надо сравнить текстильные образцы с хранящимися в герба­риях экземплярами волокнистых растений из определенных районов Предкав­казья. Показателем района произрастания растения и степени его зрелости (времени сбора) в волокне является фибриллярная структура, причем фибрил-лярный рисунок волокон льна и пеньки различен [Берестенев, Флексер, Лукья­нова, 1982, с. 163].

К сожалению, на данный момент необходимые для анализа коллекции рас­тений недоступны и провести такое исследование затруднительно.

Производство пряжи и холста исторически всегда было делом рук самих земледельцев. Частые находки деталей ткацких станков и пряслиц в женских за­хоронениях свидетельствуют о том, что прядение и ткачество повсеместно являлись домашними ремеслами. Очевидно, и выращивание растений, из кото­рых получали волокна, было женским занятием.

Динамика культивирования волокнистых растений в хозяйстве народов Предкавказья интересна с точки зрения изучения экономического развития и изменений в процессе формирования основного хозяйственного уклада со­временных народов, населяющих эту территорию.

Таблица 1 Результаты микроскопического исследования волокон