Артемьев перегибается, прислушивается.
Видите ли… Вам я могу сказать. Да это давно, и фамилию мою настоящую вы не знаете. Дело было так. Когда я уже совсем измучал жену, прокутил все, что мог, и стал невыносим, явился покровитель ей. Не думайте, что что-нибудь грязное, нехорошее,– нет, мой же приятель и хороший, хороший человек, только прямая во всем противоположность мне. А так как у меня гораздо больше дурного, чем хорошего, то это и был и есть хороший, очень хороший человек: честный, твердый, воздержный и просто добродетельный. Он знал жену с детства, любил ее и потом, когда она вышла за меня, примирился с своей участью. Но потом, когда я стал гадок, стал мучать ее, он стал чаще бывать у нас. Я сам желал этого. И они полюбили друг друга, а я к этому времени совсем свихнулся и сам бросил жену. А тут еще Маша. Я сам предложил им жениться. Они не хотели. Но я все делался невозможнее и невозможнее, кончилось тем, что…
Петушков. Как всегда…
Федя. Нет. Я уверен и знаю, что они оставались чисты. Он, религиозный человек, считал грехом брак без благословенья. Ну, стали требовать развод, чтоб я согласился. Надо было взять на себя вину. Надо было всю эту ложь… И я не мог. Поверите ли, мне легче было покончить с собой, чем лгать. И я уже хотел покончить. А тут добрый человек говорит: зачем? И все устроили. Прощальное письмо я послал, а на другой день нашли на берегу одежду и мой бумажник, письма. Плавать я не умею.
Петушков. Ну, а как же тело-то, не нашли же?
Федя. Нашли. Представьте. Через неделю нашли тело какое-то. Позвали жену смотреть. Разложившееся тело. Она взглянула. – Он? – Он. – Так и осталось, Меня похоронили, а они женились и живут здесь и благоденствуют. А я – вот он. И живу и пью. Вчера ходил мимо их дома. Свет в окнах, тень чья-то прошла по сторе. И иногда скверно, а иногда ничего. Скверно, когда денег нет… (Пьет.)
Артемьев(подходит). Ну, уж простите, слышал вашу историю. История очень хорошая и, главное, полезная. Вы говорите – скверно, когда денег нет. Это нет сквернее. А вам в вашем положении надо всегда иметь деньги. Ведь вы труп. Хорошо.
Федя. Позвольте. Я не вам рассказывал и не желаю ваших советов.
Артемьев. А я желаю их вам подать. Вы труп, а если оживете, то что они-то – ваша супруга с господином, которые благоденствуют,– они двоеженцы и в лучшем случае проследуют в не столь отдаленные. Так зачем же вам без денег быть?
Федя. Прошу вас оставить меня.
Артемьев. Просто пишите письмо. Хотите, я напишу, только дайте адрес, а вы меня поблагодарите.
Федя. Убирайтесь. Я вам говорю. Я вам ничего не говорил.
Артемьев. Нет, говорили. Вот он свидетель. Половой слышал, что вы говорили, что труп.
Половой. Мы ничего не знаем.
Федя. Негодяй.
Артемьев. Я негодяй? Эй, городовой. Акт составить.
Федя встает и уходит. Артемьев держит его. Приходит городовой.
Занавес
КАРТИНА ВТОРАЯ
Действие в деревне, на террасе, обросшей плющом.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Анна Дмитриевна Каренина, Лиза беременная, нянька с ребенком.
Лиза. Теперь уж едет со станции.
Мальчик. Кто едет?
Лиза. Папа.
Мальчик. Папа едет со станции?
Лиза. C’est etonnant comme il l’aime, tout-a-fait comme son pere[21].
Анна Дмитриевна. Tant mieux. Se souvient-il de son pere veritable?[22].
Лиза(вздыхает). Я не говорю ему. Думаю, зачем его путать? А потом думаю, что надо сказать ему. Вы как думаете, maman?
Анна Дмитриевна. Я думаю, Лиза, что это дело чувства, и если ты отдашься своему чувству, твое сердце подскажет тебе, что и когда надо сказать. Как удивительно умиротворяет смерть. Признаюсь, было время, когда он, Федя,– ведь я его знала ребенком,– был мне неприятен, но теперь я только помню его милым юношей, другом Виктора и тем страстным человеком, который хоть и незаконно, нерелигиозно, но пожертвовал собой для тех, кого любил. On aura beau dire, l’action est belle…[23]Надеюсь, Виктoр не забудет привезти шерсти, сейчас вся выйдет. (Вяжет.)
Лиза. Вот он и едет.
Слышны колеса и бубенчик. Лиза встает и подходит к краю террасы.
Кто-то с ним, дама. Маша! Я ее сто лет не видала. (Идет к двери.)
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ