Пальцы дяди коснулись клавиш и все в зале скорбно полезли в карманы за ватными затычками.
Ну вот я и получил себе прибыльную работенку на эту ночку, даже инструмент вернули. Оставить швейцарцев с носом, получить награду от дяди и разом решить все свои финансовые затруднения – неплохо для одного дела, но что-то особого восторга я от таких перспектив не испытывал. Направляясь через зал к лестнице, я старался не думать о том, что уже в который раз не я поговорил с дядей, а дядя – со мной.
Во-первых, я снова попадаю под нежелательное влияние своего горячо любимого родственничка. Сколько раз я сам себе клялся, что больше никаких дел через дядюшку, только сам. Ведь тот не упустит случая напомнить мне о том, кто дал наводку, не говоря уже о прибыли – дядюшка навернет себе львиную долю добычи.
Во-вторых, как обычно меня никто не удосужился предупредить заранее, уже завтра утром швейцарцы должны осадить участки городской стражи, по поводу ограбления века. У меня совершенно не остается времени изучить «сцену ограбления». Сейчас банк уже закрыт и о том, чтобы хоть немного подготовиться, не может быть и речи. Всего несколько часов и придется пробираться в совершенно незнакомое помещение, не знаю как к этому отнесется любой другой, а я в таких условиях стараюсь не работать.
В-третьих, я вовсе не обрадовался вручению мне этих дурацких ключей – действительно дело для новичка. Этак, с ключами, любой мальчишка сможет, никакого профессионального азарта, никакого удовольствия от дела, никакого уважения к самому себе. В общем, недолго думая, я выбросил ключи в ближайшую канаву, с упоением ощущая, где-то в глубине себя, благодарность воровской совести.
Ключи весело булькнули в месиве городских нечистот. В такт ключам хрустнул нос какого-то мелкого мошенника, это Марио и Фабио отводили душу на тщедушном пареньке, околачивая его у ближайшего темного уголка. Бедняга наверное попытался смухлевать внутри трактира или не нашел чем расплатиться с нервозным немцем. Тишина улицы наполнялась глухими звуками ударов и тихим обреченным стоном. По спине пробежали мурашки, я передернул плечами и пошел подальше от свершения акта «правосудия». Решив не тревожить вышибал своими очередными предложениями, я так и не попрощался с усердными братцами и направился обратно, к Сэмми, – перед делом нужно переодеться и снарядиться.
В свою комнату я пробрался незамеченным, все работники трактира уже давно спят, а ключи от входа мне еще давным-давно удалось выкрасть и заказать у умельцев дубликат. Очень хотелось чем-нибудь подкрепиться, но на кухне уже властвовал Фернандо –один из сыновей Сэмми. Фернандо, казалось от рождения презрел сон, по ночам это огромное существо выбиралось из кровати и подобно целой армии саранчи опустошал продуктовые кладовые. Уже не один раз старый трактирщик устраивал взбучку обитателям заведения, узнавая о таинственной пропаже колбас, дичи, всевозможных каш, сыра, овощей, вин, мясных рулетов, молока и даже отрубей. Угадайте кто был первым в списке подозреваемых, конечно же я – самый голодный житель Кальчо дель Моро. Одно время Сэмми устанавливал в кладовых капканы, выставлял своих сыновей на ночное дежурство, запирал постояльцев в их комнатах до самого утра, но никакие меры не помогали. Фернандо, только ему известными путями пробирался к заветной цели, хотя те времена, конечно были для него тяжелым периодом испытаний. Несчастный обжора не на шутку напрягался обходя все расставленные отцом ловушки, и наконец добравшись до кладовых, оказывался утомленным и измотанным и съедал вдвое больше обычного. Похоже, что кроме меня, о ночных злодействах милашки Фернандо никто и не догадывался. По крайней мере, сам Сэмми пришел к убеждению, что в трактире поселился дух покойного итальянского беженца, некогда проживавшего здесь, у которого при жизни зачастую не было денег и на краюху хлеба.
Тихонечко заперев за собой дверь, я приступил к подготовке к ограблению. На койку аккуратно было выложено все мое нехитрое оборудование: старая, выщербленная бритва, которую я любя называл «Фортуна»; тряпичная колбаска, набитая песком, служащая неплохим средством оглушения; небольшой моток добротной веревки и легкие сандалии, подошва которых, намеренно была сделана больше размера моей ноги. Я критически оглядел свое воровское богатство и принялся разбирать мешок, что мне так любезно вернул дядюшка. На кровати постепенно стал разрастаться уже настоящий профессиональный набор. Из мешка появлялись: наборы разнообразных отмычек; эластичная одежда темных цветов; металлические и деревянные щупы; замшевые чехлы на ботинки, для приглушения лишнего в таких делах звука шагов; небольшое зеркальце с приделанным хитроумным креплением – такое можно прочно закрепить и на мыске ботинка и на длинном металлическом штыре; набор лезвий, всяческих форм и размеров; мешочек с совсем мелким речным песком, это для опознавания всяких там натянутых нитей, которые, зачастую, соединены с колокольчиками или еще чем похуже и в довершение всему на покрывало плюхнулся компактный молоток-гвоздодер, рукоять которого тоже была металлической, позволяя использовать инструмент в качестве рычага. Ну что же с этим уже можно работать, с самого дна из мешка бал вытряхнут удобный пояс, с огромным количеством удобных крючочков, колечек и иных креплений.
После тщательного осмотра всего этого барахла я решил немного размяться. Возможно, кому-то полуночная зарядка покажется занятием глупым и несуразным, но я, как профессионал, в полной мере осознавал, что от небольшого комплекса упражнений, зачастую может зависеть успех всей операции. Немного разогнав кровь, я облачился в черное трико и темно-серый облегающий свитер. Под свитером поместился пояс, уже до отказа увешанный всякими полезностями. На голову нахлобучил свою любимую кепку, за спину закинул мешок с более крупными предметами. Затем накинул просторный коричневый плащ и поменял свои неудобные ботинки на мягкие сандалии.
Ну вот и пришло время опробовать мою последнюю профессиональную покупку. Перевернув массивный деревянный стол, я аккуратно выкрутил одну из его ножек. Выбив пробку из засверленного отверстия верхнего торца, достал оттуда небольшой бархатный сверточек.
- Сегодня тебе придется немного поработать дружище, - на развернутой ткани величаво возлежал крупный перстень с самым, что ни наесть настоящим алмазом.
Камень был серьезным – около двенадцать карат, имел ромбовидную форму и искусную огранку, которой позавидует любой ювелир Кальчо дель Моро. Алмаз немного вытягивался к середине, отчего сбоку был похож на неправильную пирамиду. Перстень я купил около двух месяцев назад, в то время я вовсе не испытывал денежных проблем и даже имел некоторые накопления. Тогда в городе проводилась крупная ярмарка, и я не пожалев почти всего своего капитала купил драгоценность у приезжего француза. Не стоит и говорить, во сколько обошлась мне эта безделушка, зато сегодня, если все получится, с ней будет намного проще.
Убрав все лишнее и старую одежду в свой небольшой тайничок под шкафом, я в последний раз проделал несколько упражнений, проверяя, чтобы ничего не мешалось и, оставшись довольным результатом, как говориться, пошел на дело.
Во мраке улицы, здание банка «Свис Гельд» казалось спокойным и спящим. Единственно пятно света которое бросало вызов бархатной темноте ночи, принадлежало двум фонарям стоявшим у главного входа. Рядом с фонарями стояли два рослых стражника.
Надвинув рокантоны поглубже и опершись на алебарды, они всем своим видом доказывали пословицу – «Стражник спит, служба идет». Временами, когда алебарды начинали кренится под их весом они просыпались, и нервно оглянувшись по сторонам снова погружались в мир сладкой дремы. В один из таких моментов пробуждения, они услышали шорох наверху.
- Замри – прошептал стражник стоявший справа своему товарищу.
- Ну почему в нашу смену – горечи и изумлению второго стража не было предела.
- Делай вид что спишь – зашипел первый стражник наклоняя голову вниз и сутуля спину.
Между ними медленно спустилась веревка. Второй стражник еле слышно застонал. Стараясь перекрыть горестный стон напарника, обладатель более крепких нервов негромко захрапел. На крыльцо с изумленным хлопком шлепнулся сандаль. Сверху разнеслось тихое, хорошо слышное в душной тишине ночи слово – Ага?!