ГЛАВА 8. МОЙ УРОВЕНЬ – СИНИЙ КВАДРАТ
(Переводчик: lialilia; Редактор: [unreal])
Сегодня утром солнце такое яркое, что кажется, будто я стою на замерзшем облаке. Я на вершине склона, называющегося «Бескрайний». Его уровень – два синих квадрата, то есть тяжелее, чем зеленый круг, но не дотягивает до черного бриллианта. И я здесь. Долина внизу настолько белая и безмятежная, что с трудом верится, что идет уже первая неделя марта.
Я поправляю защитные очки, беру лыжные палки и чуть нагибаюсь вперед в своих ботинках, чтобы проверить прочность креплений. Все в порядке. Я бросаю свое тело вниз по склону. Холодный ветер впивается в открытые части тела, но я ухмыляюсь как безумная. Это просто чудесно, чувство наиболее близкое к полету. Я почти ощущаю свои крылья в такие моменты, но они, конечно, не видны. На одной стороне трассы установлены могулы, и я пробую проехать по ним, поднимаясь вверх и снова опускаясь вниз. При этом я ощущаю силу моих колен, ног. Я довольно хороша на могулах[26]. И я люблю снежную пудру, из-за которой кажется, что я лечу сквозь облако, оседающую на моих коленях белым пушистым снегом и разлетающуюся позади, когда я проезжаю дальше. Мне нравится проходить трассу первой ранним утром, после снегопада, это позволяет мне прочертить собственную тропу через свежую пудру.
Я действительно полюбила лыжи. Очень жаль, ведь сезон скоро закончится.
«Бескрайний» приводит меня прямо к «Южному пути» - дороге, которая идет вдоль горы почти горизонтально. Я устанавливаю лыжи прямо и отталкиваюсь, набирая скорость, пробираясь сквозь деревья. Где-то позади поют птицы, но пение затихает, когда я проезжаю мимо. Тропа открывается на еще один ухоженный склон - «Вернер», один из моих любимых, и я останавливаюсь на его краю. Люди устанавливают на склоне ворота для гигантского слалома[27]. Сегодня будут соревнования.
Что означает, что Кристиан тоже будет здесь.
- Во сколько соревнования? – спрашиваю у одного из парней, проходящих мимо.
- Ровно в полдень, - отвечает он.
Я смотрю на часы. До одиннадцати еще несколько минут. Я должна перекусить, взять складной стул и отправляться на вершину «Вернера» смотреть гонку.
В лодже[28] я замечаю Такера Эвери, обедающего с девушкой. Это что-то новое. Этой зимой я почти каждые выходные провожу в Тетон Виледж (спасибо маме, которая не против платить невероятно высокие взносы клубу), и почти каждый раз я вижу Такера, примерно в полдень, после того, как он закончит свои занятия на склоне для новичков. Не то чтобы я натыкаюсь на него по всей горе. Он больше предпочитает кататься по непересеченной местности, вне проложенных трасс. Я еще не пробовала кататься так, для этого, как минимум, требуется напарник, так, чтобы если с одним из вас произойдет что-нибудь ужасное, другой мог прийти на помощь. Я не любительница экстрима – моя цель всего лишь уровень черного бриллианта, ничего особенного. Тетон Виледж – забавное место, со всеми этими знаками, напоминающими на каждом шагу, что «Эта гора – то, с чем вы никогда раньше не сталкивались» и если вы не знаете, что делать, то «Вы можете умереть». На непересеченной местности указатели предупреждают, что «Здесь начинается зона повышенного риска, с неограниченным количеством опасностей, лавин, скал и прочих скрытых препятствий. Вам придется заплатить спасательной команде» и я думаю, что нет, спасибо. Я выбираю жизнь.
Может эта девушка и есть партнер Такера по лыжам? Я делаю несколько шагов в сторону, чтобы увидеть ее лицо. Это Ава Петерс. Она в моем классе по химии, определенно привлекательная, с большой грудью и суперсветлыми, почти белыми волосами. Ее отец – владелец рафтинг[29]-компании. Мне удивительно видеть Такера с одной из популярных девчонок, при том, что он определенно не из богатеньких. Но в школе я заметила, что он один из тех парней, которые могут найти общий язык с каждым. Со всеми кроме меня, если быть точной.
Глаза Авы чересчур сильно накрашены. Я спрашиваю себя, нравится ли ему это.
Он переводит взгляд на меня и ухмыляется до того, как я успеваю отвести глаза. Я ухмыляюсь в ответ, потом пытаюсь подойти к буфету. Но идти в лыжных ботинках почти невозможно.
Я стою с несколькими другими зрителями на краю «Вернера» и смотрю, как Кристиан проходит ворота, иногда задевая их своим плечом, проезжая мимо. Это грациозно, то, как он наклоняется перед воротами, его лыжи становятся на край, а его колени почти задевают снег. Его движения такие аккуратные, продуманные. Его губы сжаты, он предельно сконцентрирован.
После того, как Кристиан врывается через финишную линию, я пробираюсь к нему походкой, слегка напоминающей пингвинью, туда, где он наблюдает за спуском других участников, чтобы поздороваться.
- Ты выиграл? – спрашиваю я.
- Я всегда выиграю. Кроме тех случаев, когда проигрываю. Кажется, это как раз один из них, – он пожимает плечами, будто не беспокоится на этот счет, но по его лицу я могу сказать, что он недоволен своим выступлением.
- Для меня ты выглядел хорошо. В смысле, быстро.
- Спасибо, - говорит он. Кристиан снимает номер, закрепленный на его груди – 9. Это заставляет меня вспомнить о 99CX, номере его машины.
- Ты тренируешься для Олимпиады?
Он покачал головой. – Я в команде по лыжам, не в клубе.
Должно быть, я выгляжу удивленной, потому что он улыбается и поясняет - Команда – это официальная сборная школы по лыжам, и она соревнуется только против других школ Вайоминга. Лыжный клуб, куда ходят лучшие, это лыжники, у которых есть спонсоры, национальное признание и все такое.
- Ты не хочешь выигрывать золотые медали?
- Я был в клубе, некоторое время. Но для меня это немного чересчур. Слишком большое давление. Я не хочу быть профессиональным лыжником. Просто люблю кататься. Люблю гонки, – внезапно он ухмыляется. – К скорости быстро привыкаешь.
Да это так, улыбаюсь я. – А я все еще пытаюсь съехать со склона не по частям.
- Как продвигаешься?
- Лучше с каждым днем.
- Скоро будешь готова для участия в гонках.
- Да, и тогда тебе нужно будет держать ухо востро.
Он смеется. – Я уверен, что ты меня сделаешь.
- Точно.
Он оглядывается по сторонам, словно ждет, что к нам кто-то присоединится. Это заставляет меня нервничать, будто в любой момент Кей может материализоваться прямо из прозрачного воздуха и сказать мне, чтобы я отвалила от ее парня.
- Кей тоже катается на лыжах? – спрашиваю я.
Он коротко смеется. – Нет, она сидит в лодже, если вообще приезжает сюда. Она умеет кататься, но говорит, что слишком замерзает. Она ненавидит лыжный сезон, потому что во время выходных я не могу проводить с ней много времени.
- Очень жаль.
Он снова смотрит по сторонам.
- Да, - отвечает он.
- Кей в моем классе по английскому. Она почти никогда не говорит. Мне даже интересно, читает ли она вообще все эти книги.
Окей, видимо, мой язык вообще не связан с моим мозгом. Я смотрю на его лицо, чтобы понять, обидела ли его. Но он снова смеется, дольше и теплее на этот раз.
- Она удостаивает занятия чести своим посещением, только чтобы было, что написать в заявлении в колледж, но книги точно не по ее части, - говорит он.
Не хочу думать о том, что может быть по ее части. Я вообще не хочу думать о Кей, но сейчас, когда мы говорим о ней, мне становится любопытно.
- Когда вы с Кей начали встречаться?
- Осенью, в десятом классе, - отвечает он. – Она - чирлидер, а я в то время был в футбольной команде, и на одной из домашних игр, она получила травму, выполняя «Либерти твист». Кажется, это так называется – обычно про это рассказывает Кей. Она упала и повредила лодыжку.
- Дай мне угадать. Ты унес ее с поля. И потом вы жили долго и счастливо?
Он отводит взгляд, смущенный. – Что-то вроде того, - отвечает он.
И между нами снова неловкая тишина, как по заказу.
- Кей кажется… - я хочу сказать «милой», но не думаю что смогу произнести такое. – Кажется, будто она серьезно в тебя влюблена.
Он ничего не говорит целую минуту, просто смотрит на склон, по которому кто-то съезжает вниз на сноуборде.
- Да, - говорит он задумчиво, будто отвечает в большей степени себе самому, чем мне. – Она хороший человек.
- Здорово, - заключаю я. Я не хочу думать о Кей как о хорошем человеке. Я чувствую себя совершенно комфортно, представляя ее в образе злобной ведьмы.
Он неловко кашляет, и я понимаю, что уставилась на него своими большими совиными глазами. Я краснею и перевожу взгляд на холм, где сноубордист пересекает финишную черту.
- Отличный спуск! – кричит Кристиан. – Отпадно!
- Спасибо, друг, - кричит в ответ сноубордист. Он снимает защитные очки. Это Шон Девидсон, сноубордист Шон, парень из «Пицца Хат», который назвал меня Бозо. Он смотрит на меня, на Кристиана и снова на меня. Я ощущаю его взгляд на себе, как луч прожектора.
- Я лучше пойду, - говорит Кристиан. – Гонка закончилась. Тренер захочет встретиться с нами в домике, посмотреть видео с выступления и типа того.
- Окей, - говорю я. – Было приятно…
Но он уже отвернулся, направляется вниз по холму, снова оставив меня в одиночку спускаться с горы.
В конце марта заклятие зимы разрушилось, и снег в долине растаял всего за два дня. Наши леса наполнились всполохами красных и бардовых полевых цветов. На соснах пробились яркие зеленые листья. Почва, которая была тихой и нетронутой всю зиму, наполнилась цветом и шумом. Мне нравилось стоять на нашем заднем дворе и слушать, как ветерок шевелит листья деревьев, заставляя их шептать что-то в едином ритме, как ручей, протекающий по границе наших земель, счастливо булькает, как поют птицы (и иногда преследуют меня), как верещат бурундуки. Воздух пах цветами и согретой солнцем сосной. Горы позади дома все еще были покрыты снегом, но весна определенно уже началась.
С весной вернулись и видения, во всей своей силе. Всю зиму покалывание в моей голове было тихим, на самом деле, видения приходили ко мне только дважды с моего первого дня в школе, когда я увидела Кристиана в коридоре. Я думала, что свыше мне дарован небольшой отпуск, но кажется, он закончился. Однажды утром я была на полпути к школе, когда неожиданно – бух! – и снова оказалась в знакомом лесу, среди деревьев и с Кристианом, стоящим передо мной.
Я позвала его по имени. Он обернулся, его глаза – зелень и золото в неверном полуденном свете.
- Это ты, - сказал он хрипло.
- Это я, - ответила я. – Я здесь.
- Клара!
Я моргнула. Первое, что я увидела, - рука Джеффри на руле «Приуса». Моя стопа все еще легко давила на газ. Машина медленно съезжала на обочину дороги.
- Прости…- выдохнула я и немедленно припарковалась. – Джеффри, мне так жаль.
- Все нормально, - прошептал он. – Снова видение, да?
- Да.
- Ты же не можешь контролировать, когда им случаться.
- Да, но не хотелось бы, чтобы они происходили тогда, когда могут убить меня. Что, если бы мы врезались? Немного слишком для видения, не так ли?
- Но ведь не врезались, - говорит он. – Я был здесь.
- Слава Богу.
Он озорно улыбнулся. – То есть это значит, что я везу нас всю оставшуюся дорогу?
Когда я рассказала маме, что видения вернулись, она снова начала говорить о том, что мне пора учиться летать, используя при этом слово «тренировки» так часто, что наш дом, казалось, превратился в лагерь для новобранцев. Всю зиму у нее было меланхоличное настроение, она проводила почти все время в своем кабинете за закрытыми дверями, пила чай, завернувшись в стеганое одеяло. Каждый раз, когда я стучалась к ней или высовывала свою голову, она награждала меня напряженным взглядом, будто не хотела, чтобы ее беспокоили. И, честно говоря, я избегала ее с момента моей первой встречей с Анжелой, когда стало ясно, что мама намеренно держала меня в неведении. Я провела множество дней в «Розовой подвязке» с Анжелой, которая маме не нравилась, но поскольку технически наши встречи были связаны с учебой (мы работали над нашим проектом по королеве Елизавете), она не могла их запретить. А выходные я проводила на лыжных склонах. Которые, как я доказывала, были связаны с Кристианом, а значит и предназначением. Так что, технически, это можно рассматривать как тренировки, верно?
Венди использовала теплую погоду, как возможность убедить меня научиться ездить верхом. Так что в итоге я обнаружила себя сидящей на спине черно-белой кобылы Сесси. Венди сказала, что Сесси – хорошая лошадь для новичка, потому что ей почти тридцать лет и она ничуть не строптивая. Неплохо, хотя я и так чувствовала себя вполне комфортно в седле, будто ездила верхом всю свою жизнь.
- Ты правда здорово справляешься, - говорила Венди, наблюдая за мной с ограды, пока я медленно объезжала на лошади вокруг пастбища. – Ты прирожденная наездница.
Сесси подняла уши. Вдали я увидела двух мужчин верхом, галопирующих перед большим красным амбаром в конце поля. Звук их смеха плыл к нам через все пастбище.
- Это папа и Такер, - сказала Венди. – Скоро будет готов ужин. Лучше завести Сесси внутрь.
Я осторожно пришпорила Сесси и направила ее к амбару.
- Привет! – поприветствовал меня мистер Эвери, когда мы подъехали ближе. – Хорошо справляешься.
- Спасибо. Я Клара.
- Я знаю, - ответил мистер Эвери. Он выглядел совсем как Такер.- Венди уже несколько месяцев безостановочно говорит о тебе, – он ухмыльнулся, что сделало его еще больше похожим на Такера.
- Папа, - пробормотала Венди. Она подошла к лошади и погладила ее морду.
- О Господи, – рассмеялся Такер. - Ты катаешься на старой Сесси.
Я пообещала себе, что сегодня буду вести себя с Такером нормально, ради блага Венди, не важно, что бы он не сказал мне. Никаких грубых ответов. Я собираюсь показать свое лучшее поведение.
- Мне она нравится, - я наклонилась вперед и погладила шею Сесси.
- На эту лошадь мы сажаем маленьких детей.
- Такер, заткнись, - говорит Венди.
- Но это правда. Она не скакала быстрее, чем улитка вот уже пять лет. Сидеть на ней все равно, что сидеть в кресле.
Что ж, мы покажем ему.
- Хорошая девочка, - говорю я Сесси, очень тихо, на ангельском. Ее уши поворачиваются, чтобы услышать мой голос. – Беги, - шепчу я.
Я удивлена, как быстро она послушалась. Через несколько секунд мы уже мчимся галопом, направляясь к дальнему краю пастбища. На мгновения весь остальной мир замедляется. Горы на заднем плане мерцают персиково-желтым светом заходящего солнца. Я наслаждаюсь холодным весенним воздухом, ласкающим мою кожу, сильной запыленной лошадью подо мной, ее ногами, вытягивающимися вперед, звуками ее вдохов и выдохов, пахнущим сеном дыханием. Это чудесно.
Затем порыв ветра бросает волосы мне в лицо, и на какое-то пугающее мгновение я ничего не вижу, и все происходит слишком быстро. Я представляю, как лошадь сбрасывает меня, и я приземляюсь лицом в кучу навоза. А Такер сгибается от смеха. Я решительно встряхиваю голову, и волосы больше не закрывают глаза. Мое дыхание прерывается. Перед нами изгородь, а Сесси не показывает никаких признаков того, что собирается остановиться.
- Ты можешь перепрыгнуть через нее? – спрашиваю я Сесси, все еще шепотом. Она ведь довольно старая лошадь.
Я чувствую, как она напрягается подо мной. Я произношу краткую молитву и наклоняюсь к ее шее. И вот мы в воздухе, чуть не задев ограду. Мы приземляемся с такой силой, что мои зубы больно клацают друг о друга. Я разворачиваю лошадь к амбару, чуть натягивая поводья, чтобы притормозить ее. Я подъезжаю к Такеру, Венди и мистеру Эвери, которые смотрят на меня, раскрыв рты.
Вот здесь и пригодиться мое лучшее поведение.
- Тпру, - я натягиваю поводья, пока Сесси не останавливается.
- Ради всего святого! – выдыхает Венди. – Что это было?
- Я не знаю, – я выдавливаю смешок. – Думаю, главным образом, это идея Сесси.
- Это было волшебно!
- Думаю, в ней еще есть немного огня, даже после стольких лет, - я триумфально смотрю на Такера. И в первый раз ему нечего ответить.
- Что-то в ней действительно есть, - говорит мистер Эвери. – Я и не знал, что наша старушка способна на такое.
- Как долго ты катаешься верхом? – спрашивает Такер.
- Это ее первый раз, правда здорово? – говорит Венди. – Она прирожденная наездница.
- Верно, - отвечает Такер, твердо встречая мой взгляд. – Прирожденная.
- Так ты еще не пригласила Джейсона Ловетта на танцы? – спрашиваю я Венди, когда через несколько минут мы отводим Сесси в амбар.
Она немедленно становится цвета морковки. – Это танцы, - говорит она обманчиво невозмутимым голосом. – Он должен пригласить меня, разве нет?
- Все знают, что он застенчивый. Он, вероятно, поражен твоей потрясающей красотой. Так что ты должна пригласить его.
- А может быть, у него есть подружка, дома, в Калифорнии.
- Отношения на большом расстоянии. Они обречены на провал. В любом случае, ты не можешь знать наверняка. Пригласи его. Тогда и узнаешь.
- Я не знаю…
- Ну, давай. Ты ему нравишься. Он глаз с тебя не сводит на всех уроках английского. И я знаю, что тебе он нравится тоже. И вообще что ты имеешь против калифорнийцев?
Минуту все тихо, и единственный звук – громкое дыхание лошади.
- А что происходит между тобой и моим братом? – спрашивает Венди. Абсолютно неожиданно.
- Твоим братом? Что ты имеешь в виду - происходит?
- Выглядит так, будто между вами что-то есть.
- Ты шутишь, правда? Мы терпеть друг друга не можем, ты же знаешь.
- Но он тебе нравится, разве нет?
Моя челюсть отпадает. – Нет, мне …- я останавливаю себя.
- Тебе нравится Кристиан Прескотт, - заканчивает она, выгибая бровь. – Да, я знаю. Но он же как божество. Ты можешь поклоняться богам, но не встречаться с ними. На таких парней ты просто смотришь издали.
Я не знаю, что сказать. – Венди…
- Пойми, я не подталкиваю тебя к своему брату. Это для меня тоже странно, честно говоря, что моя лучшая подруга встречается с моим братом. Но хочу сказать тебе, если тебе интересно, что я отнесусь к этому нормально. Смогу принять этим. Если ты хочешь встречаться с ним…
- Но я даже не нравлюсь Такеру… - заикаюсь я.
- Ты ему нравишься.
- Ты шутишь, наверное.
- В начальной школе разве ни один мальчишка не щипал тебя за руки?
- Такер в старшей школе.
- Поверь, он все еще в начальной, - отвечает она.
Я уставилась на нее. – То есть ты хочешь сказать, что Такер ведет себя как придурок, потому что я ему нравлюсь?
- Очень похоже.
- Не может быть.
Я недоуменно трясу головой.
- Ты никогда не думала об этом?
- Нет!
- Хм…- говорит она. – Я не буду стоять на вашем пути и все такое.
Мое сердце бешено бьется. Я сглатываю. – Венди, мне не нравится твой брат… Не в этом смысле. И ни в каком смысле, честно говоря. Без обид.
- Без проблем, - она привычно пожимает плечами. – Просто хочу, чтобы ты знала, что я нормально отнесусь к этому, тебе и Такеру, если вы когда-нибудь будете вместе.
- Никаких меня и Такера нет, ок? Поговори о чем-нибудь другом?
- Конечно, - отвечает она, но по ее взгляду понимаю, что она может еще многое сказать на эту тему.