ГЛАВА 12. ЗАТКНИСЬ И ТАНЦУЙ!
(Переводчик: lialilia; Редактор: [unreal])
К понедельнику все стало возвращаться в норму. Я ходила по коридорам «Джексон Хай» с теми же студентами, посещала те же самые скучные занятия (за исключением разве Истории Великобритании, где я с удовольствием посмотрела выступление Кристиана и Бреди о Уильяме Уоллесе[39] и даже развлекла себя небольшой фантазией о Кристиане в килте), и вскоре Черное Крыло стал казаться просто страшным сном, и я снова почувствовала себя в безопасности.
Но я решила, что должна подойти к своей задаче с предназначением более серьезно. Я больше не стану притворяться обычной девчонкой. Я необычная. Во мне кровь ангелов. У меня есть работа, которую необходимо выполнить. Мне нужно перестать ныть, срываться, прекратить сомневаться во всем. Я просто должна сделать это.
Так что в четверг после уроков я перехватила Кристиана у его шкафчика. Я подошла прямо к нему и прикоснулась к его плечу. Небольшой импульс прошел сквозь мое тело, словно статическое электричество. Он повернулся и устремил на меня взгляд своих зеленых глаз. Он не выглядел настроенным на разговор.
- Привет, Клара, - сказал он. – Чем я могу тебе помочь?
- Я думала, что могу помочь тебе. Я заметила, что ты не был на занятиях на прошлой неделе.
- Дядя брал меня с собой в поход.
- Ты не хочешь взять мои конспекты по Истории Великобритании?
- Да, конечно, конспекты – это то, что нужно, - сказал он так, словно конспекты беспокоили его сейчас меньше всего на свете, и одновременно посмеиваясь надо мной. Он был не похож на себя самого, ни шуток, ни прежней уверенности, ни легкой небрежности походки. Под глазами его залегли тени.
Я протянула ему свою тетрадь. Как только он взял ее, группа девчонок прошла мимо, популярных девчонок, подружек Кей. Они стали перешептываться между собой и бросать на Кристиана осуждающие взгляды. Его плечи напряглись.
- Они забудут, - сказала я ему. – Сегодня ты новость с первой полосы, но пройдет неделя… Все успокоится.
- Да? Откуда ты знаешь?
- О, видишь ли… Я королева мельницы слухов. Кажется, новая история обо мне появлялась каждую неделю, с тех пор как я сюда переехала. Так всегда с новичками, я думаю. Слышал, что я якобы соблазнила тренера баскетбольной команды? Это моя любимая сплетня.
- То, что говорят обо мне, - неправда, - сказал Кристиан горячо. – Я расстался с Кей, а не что-то там еще.
- Ох. По своему опыту могу сказать, что слухи не всегда…
- Я старался сделать все правильно. Я не мог быть тем, кто ей нужен, и постарался сделать правильный выбор, - сказал он, в его глазах отражалась решительность, которая напомнила мне о том, как он выглядел в моих видениях, смесь напряженности с уязвимостью, которые непостижимым образом делали его еще сексуальнее.
- Это действительно не мое дело… - сказала я.
- Я не знал, что все получится так.
Мы стояли в коридоре, и другие студенты потоком проходили мимо. На потолке, свисая практически до головы Кристиана, красовался баннер танцев. «Мифическая любовь», было написано яркими синими буквами. Суббота, с семи вечера до полуночи. Мифическая любовь.
Мой разум неожиданно закружился со скоростью миллион миль в час, как колесо из «Колеса Фортуны»[40]. А затем остановился.
- Ты хочешь пойти со мной на танцы? – выпалила я.
- Что?
- У меня нет партнера и у тебя тоже нет, так что, может быть, мы можем пойти вместе.
Он уставился на меня. Если мое сердце станет биться еще быстрее, то я просто упаду в обморок. Я стараюсь сохранять спокойствие, выглядеть так, словно все это вполне обычно, ничего особенного не происходит.
- Тебя никто не пригласил? – спрашивает он.
Ну почему все продолжают задавать этот вопрос?
- Нет.
Его глаза чуть светлеют. – Конечно, почему нет? Свидание с Королевой Елизаветой, - улыбается он.
Я ничего не могу поделать с собой и улыбаюсь в ответ. – Очевидно, все состоится в субботу, с семи и до полуночи, – я указываю на баннер. Он поворачивается и смотрит на него.
- Я даже не знаю, куда заехать за тобой, - говорит он. Я быстро протараторила свой адрес и стала объяснять, как туда доехать. Он останавливает меня, смеясь на выдохе. Он трясет головой и поворачивается к шкафчику, чтобы достать ручку. Затем берет мое запястье, и немедленно мое тело отзывается электрическим покалыванием.
- Пришли мне свой адрес на электронную почту, - говорит он. Он отгибает мои пальцы и пишет свой е-мейл прямо зелеными чернилами на моей ладони.
- Хорошо, - говорю я неожиданно тонким и дрожащим голосом. Прядь волос падает на мое лицо, и я снова заправляю ее за ухо.
Он закрывает ручку и перебрасывает рюкзак через плечо. – В семь?
- Хорошо, - снова говорю я. Кажется, он лишил меня дара речи простым прикосновением. Может быть, Анжела права. Может быть, то, что в моем видении мы держались за руки значит, что частью моего предназначения является заполучить этого шикарного парня в свои бойфренды. И это не так уж плохо.
- Что ж, меня взяли на поруки, - говорит он, вырывая меня из фантазий.
Его рот искривляется в полуулыбке, которой он поражает всех девушек. Внезапно он снова похож на себя, ситуация с Кей на мгновение забыта.
- Увидимся в субботу, - говорит он.
- Увидимся.
Когда он уходит, я сжимаю ладонь с написанным на ней е-мейлом в кулак. Это была гениальная идея.
Я иду на танцы с Кристианом Прескоттом.
Мама снова плачет. Я стою перед большим зеркалом в ее спальне за несколько минут до семи часов вечера в ночь танцев, и она плачет, не хнычет или что-нибудь такое, потому что это будет слишком недостойно ее, а по-настоящему плачет, слезы катятся по ее щекам. В одно мгновение она помогает мне продеть две серебристые ленты сквозь мои волосы, нечто в греческом стиле, а в следующее уже сидит на краешке своей кровати и безмолвно плачет.
- Мам… - говорю я безнадежно.
- Я просто так счастлива за тебя, - она сморкается, смущенная.
- Да уж. Счастлива, - я не могу подавить замешательство, вызванное ее поведением. – Свяжи ленты вместе, ладно? Он появится с минуты на минуту.
Она улыбается.
- Серебристый «Аваланш» появился на подъездной дорожке, - кричит Джеффри снизу. Мама встает.
- Ты оставайся здесь, - говорит она, вытирая глаза. – Для парней всегда лучше немного подождать.
Я подхожу к окну и, незамеченная, наблюдаю за тем, как Кристиан подъезжает к дому и паркуется. Он поправляет галстук и пропускает ладони через взъерошенные темные волосы перед тем, как подойти к двери. Я кидаю последний взгляд на свое отражение в зеркале. Тема «Мифическая любовь» должна навевать мысли о мифических богах и богинях. О Геркулесе, например, так что мое платье в греческом стиле подойдет идеально. Мои волосы волнами спадают вдоль спины, так что мне не пришлось бороться с ними, чтобы собрать их в какую-нибудь прическу. Скоро мне придется снова покрасить их. Уже становятся видны корни золотистого цвета.
- А вот и она, - произносит мама, когда я появляюсь на вершине лестницы. Она и Кристиан смотрят прямо на меня. Я улыбаюсь и осторожно спускаюсь вниз по ступенькам.
- Вау, - произносит Кристиан, когда я останавливаюсь перед ним. Его взгляд скользит по мне от головы до пят. – Красиво.
Я не уверена, говорит ли он о платье или обо мне. Но в любом случае, я польщена.
На нем надет блестящий черный смокинг с серебристым воротником и галстуком, белая рубашка с запонками и все, что нужно. Он выглядит буквально аппетитно. Даже мама не может оторвать от него глаз.
- Ты здорово выглядишь, - говорю я.
- Кристиан сказал мне, что живет неподалеку, - говорит мама, ее глаза сияют, ни следа прежних слез. – В трех милях к востоку отсюда, кажется так?
- Точно, - говорит он, все еще глядя на меня.
- У тебя есть братья или сестры? – спрашивает она.
- Нет, только я один.
- Нам нужно ехать, - говорю я, потому что чувствую, что мама пытается выяснить, что в конечном счете значит мое видение, и я боюсь, что это испугает его.
- Вы вместе смотритесь просто потрясающе, - говорит мама. – Могу я вас сфотографировать?
- Конечно, - отвечает Кристиан.
Мама убегает в кабинет за камерой. Мы с Кристианом ждем ее в полной тишине. Он пахнет потрясающе, поразительной смесью мыла, парфюма и чего-то, присущего только ему. Феромоны, предполагаю я, но на самом деле, все это больше похоже на химию между нами.
Я улыбаюсь ему. – Спасибо за терпение. Ты знаешь, какими могут быть мамы.
Он не отвечает, и я спрашиваю себя, будет ли у нас шанс сделать шаг вперед в наших отношениях сегодня. Затем мама возвращается, и заставляет нас встать напротив двери, пока она фотографирует. Кристиан приобнимает меня, его ладонь слегка касается середины моей спины. Дрожь пронзает мое тело. Есть что-то, что происходит между нами, когда мы прикасаемся друг к другу, что я не могу объяснить, но что делает меня слабее и сильнее в одно и то же время, заставляя кровь нестись по сосудам, а воздух перемещаться из моих легких и обратно. Словно мое тело узнает его. Я не знаю, что это значит, но кажется, мне это нравится.
- О, я забыла, - говорю я после вспышки фотокамеры. – У меня есть бутоньерка.
Я устремляюсь на кухню, чтобы вытащить ее из холодильника. – Вот, - говорю я, возвращаясь назад. Я делаю шаг к Кристиану, чтобы прикрепить бутоньерку, единственную белую розу и немного зелени, к его лацкану, и тут же прокалываю свой палец булавкой.
- Ох, - произносит он, вздрагивая, словно иголка пронзила его палец, а не мой. Я поднимаю палец вверх, и на нем выступает единственная капелька крови.
Кристиан берет мою ладонь и осматривает ее. Мое дыхание сбивается. Я могу привыкнуть к этому.
- Как думаешь, переживешь это? – говорит он, смотря в мои глаза, и мне приходится закрыть их, чтобы успокоить дыхание.
- Думаю, смогу. Уже даже и кровь не идет, - я взяла у мамы платок и приложила его к кончику пальца, стараясь не запачкать платье.
- Давай попробуем еще раз, - говорю я и в этот раз подхожу ближе, наше дыхание смешивается, пока я осторожно прикрепляю бутоньерку. Это то же чувство, как когда мы вместе лежали на снегу на с лыжном склоне, на расстоянии вздоха. Словно я могу наклониться и поцеловать его, даже здесь, перед мамой. Я быстро делаю шаг назад, размышляя над тем, что все сегодня пойдет или очень хорошо, или очень плохо.
- Спасибо, - говорит он, смотря вниз, на дело моих рук. – У меня для тебя тоже есть бутоньерка, но она в машине. – Он поворачивается к маме. – Было приятно познакомиться, миссис Гарднер.
- Пожалуйста, называй меня Мегги.
Он сердечно кивает.
- Возвращайся домой до полуночи, - добавляет мама. Я гляжу на нее во все глаза. Не может же она правда так сказать. Танцы даже не закончатся к полуночи.
- Можем идти? – спрашивает Кристиан прежде чем я успеваю придумать достойный аргумент для мамы. Он предлагает мне свою руку, и я сгибаю свою в локте.
- Да, можем, - отвечаю я, и мы удаляемся отсюда.
Перед дверью художественного музея в Джексоне, где проводится бал, девушкам выдают нежные лавровые венки, сделанные из серебристых, выкрашенных спреем, листьев, а парням – длинные полосы из белой ткани, которые, как предполагается, они должны надеть через плечо, поверх смокингов, на манер тог. Теперь, когда мы официально выглядим как древние греки, нам разрешается пройти в зал, где бал уже в самом разгаре.
- Сначала сфотографируемся? – говорит Кристиан. – Очередь не слишком большая.
- Конечно.
Медленная мелодия начинает звучать, как раз тогда, когда мы направляемся в зону для фотографирования. Я вижу, как Джейсон Ловетт приглашает Венди на танец. Она выглядит как настоящая принцесса в моем розовом платье. Она кивает, и в следующее мгновение они обнимают друг друга и начинают покачиваться не совсем в такт музыке. Это восхитительно. Также в углу я замечаю Такера, танцующего с рыжеволосой девушкой, которую не знаю. Он видит меня и почти начинает приветственно махать, но потом замечает Кристиана. Его взгляд перебегает с него на меня, будто он старается понять, что же произошло между нами с прошлой субботы, когда я сказала, что меня никто не пригласил на танцы.
- Так, вы двое, подходите, - говорит фотограф. Кристиан и я поднимаемся на платформу, которую здесь соорудили. Кристиан встает позади и свободно смыкает свои руки вокруг меня, будто это самая естественная вещь на свете. Я улыбаюсь. Камера вспыхивает.
- Пойдем, давай танцевать, - говорит Кристиан.
Неожиданно счастливая, я следую за ним на танцпол, покрытый дымом и усыпанный белыми розами. Он берет мою руку и крутит меня, а потом ловит в свои объятья, все еще слегка сжимая мои ладони своими. Я проваливаюсь в электрическое ощущение, которое проходит сквозь меня, будто я залпом выпила чашку кофе.
- Так ты умеешь танцевать, - говорю я, пока он умело ведет нас в танце сквозь толпу.
- Чуть-чуть, - усмехается он. Он точно знает, как вести, и я расслабляюсь, позволяя ему, идти туда, куда он хочет, делая попытку смотреть ему в лицо, а не на наши ноги, движущиеся сквозь дым и розы, или на людей, которые, я чувствую, пристально наблюдают за нами.
Я наступаю на его ногу. Дважды. И я еще считала, что умею танцевать.
Я стараюсь не глазеть на него. Но время от времени меня до сих пор поражает видеть его вот так, прямо перед собой. Это напоминает историю, которую рассказывала мне мама, о скульпторе, чья статуя неожиданно ожила. Так я думаю о Кристиане сейчас. Он жив, во плоти, в том понимании, которое кажется невозможным. Словно я создала его из набросков, которые рисовала в дни, когда впервые увидела его в своем видении. Из своей мечты.
Но это не сказка, напоминаю я себе. Я здесь ради своего предназначения. Я должна понять, что сведет нас вместе в том лесу.
- Так ты говорил, что дядя брал тебя с собой в поход? Вы были недалеко от города? – спрашиваю я.
Он выглядит смущенным. – О… Это было в Титоне. Место вдали от проезжих дорог.
- То есть вы добирались туда не на машине?
- Нет, мы шли пешком.- Он по-прежнему не поддерживает выбранную мной тему разговора.
- Я спрашиваю потому, что хочу пойти в поход этим летом. И тоже хочу попробовать пешие прогулки. Спать под звездами. Мы никогда не делали ничего подобного в Калифорнии.
- Тогда вы переехали в правильное место, - отвечает он. – Написаны целые книги о чудесных местах для походов в этой местности.
Я спрашиваю себя, будем ли мы с ним в одном кемпинге, когда начнется лесной пожар.
Мы танцуем под финальные аккорды песни, затем она заканчивается, и мы отступаем друг от друга, немного неловко.
- Знаешь, чего мне захотелось прямо сейчас? – говорю я, чтобы прервать тишину. – Пунш.
Мы идем к столу с закусками и нагружаем пластиковые тарелки оливками, крекерами и сыром Фета. Я не беру много, потому что не уверена, как это отразится на моем дыхании. Мы находим пустой стол и садимся. Я замечаю Анжелу, вращающуюся в танце с высоким светловолосым парнем, которого я пару раз видела в школьном коридоре. Тейлор Какой-то[41], кажется, называла она его имя. Кроваво-красное платье, которое мама сшила для нее, выглядит потрясающе. Она подвела свои золотистые глаза угольно-черным карандашом, линия приподнимается в уголках глаз, делая ее похожей на египтянку. Если этот танец и имеет отношение к мифической любви, тогда она и правда богиня. Но только та, которая принимает кровавые жертвы. Анжела ловит мой взгляд и поднимает палец вверх, а потом продолжает зазывно танцевать вокруг парня, который просто стоит, подпрыгивая под музыку.
- Ты дружишь с Анжелой? – спрашивает Кристиан.
- Ага.
- Она довольно напористая.
- Ты не первый говоришь мне это, - смеюсь я в ответ, потому что он и понятия не имеет на сколько сумасшедше напористой она может быть. Он не слышал ее размышления о возможности Интэнджа читать мысли. – Я думаю, люди пугаются того, насколько она умна. Также как они оказываются под впечатлением от тебя… - я останавливаю саму себя.
- Что? Ты думаешь, люди боятся меня? Почему?
- Потому что ты такой безупречный и популярный, и ты хорош во всем, что пробуешь делать.
- Безупречный, - усмехается он, и ему хватает такта выглядеть смущенным.
- Это довольно скучно, вообще-то.
Он смеется. Затем он наклоняется через стол и берет мою руку, заставляя мои нервы воспламениться.
- Поверь мне, я не совершенство, - говорит он.
С этой точки зрения дела идут неплохо. Кристиан выглядит как модель. Он очаровательный, внимательный, чуткий. Это если не упомянуть его сексуальность. На мгновение я забываю о своем предназначении. Я просто танцую. Позволяю волшебному чувству его близости ко мне заполнить меня, пока все остальное не исчезает. Я в буквальном смысле наслаждаюсь жизнью.
До тех пор пока не появляется Кей. Конечно, она великолепна в этих лавандовых кружевах, обнимающих ее плечи и делающих акцент на тонкой талии. Ее темные волосы заколоты, кудри каскадом спадают до уровня шеи. Что-то в ее волосах ловит свет ламп и сверкает. Ее рука в белой шелковой перчатке длиной до локтя обвивается вокруг талии ее спутника, когда они входят в зал, она смеется, глядя в его лицо, будто чудесно проводит время. Она даже не смотрит в нашем направлении. Она ведет своего партнера на танцпол, где как раз началась следующая медленная мелодия.
Кристиан прижимает меня ближе. Наши тела движутся в унисон. Моя голова идеально устроилась на изгибе его плеча. Я ничего не могу поделать - просто закрываю глаза и вдыхаю его запах. И неожиданно, у меня снова видение, самое сильное из всех.
Я иду по грязной дороге через лес. Машина Кристиана припаркована на обочине. Я чувствую запах дыма. Моя голова как в тумане от него. Я начинаю отходить в сторону от дороги, глубже в лес. Я не беспокоюсь. Точно знаю, где найти его. Ноги сами несут меня в нужное место, и я даже не направляю их. Когда я вижу его, стоящего спиной ко мне в своей черной куртке, держащего руки в карманах, меня наполняет знакомая тоска. Сила этой печали такова, что мне трудно дышать. Я настолько хрупка в этот момент, словно могу разбиться на миллион осколков.
- Кристиан, - зову я.
Он поворачивается. Он смотрит на меня со смесью печали и облегчения.
- Это ты, - говорит он. Он идет в мою сторону. Позади него пламя вздымается над холмом. Оно бушует вокруг нас, но я не чувствую страха. Мы с Кристианом идем друг к другу, пока не оказываемся лицом к лицу.
- Это я, - отвечаю. – Я здесь, - наклоняюсь вперед и беру его за руку, что кажется настолько простым, будто я была с ним всю мою жизнь. Он поднимает другую руку, чтобы прикоснуться к моей щеке. Его кожа горяча, будто горит в огне, но я не отстраняюсь. Несколько мгновений мы стоим так, будто время остановилось, будто пожар не настигает нас. И потом мы внезапно оказываемся в объятиях друг друга, обнимая друг друга крепко, наши тела прижаты друг к другу, словно мы превращаемся в единое существо, и земля под нами падает.
И вот я снова на танцах, задыхаюсь в попытке сделать вдох. Я смотрю в зеленые расширенные глаза Кристиана. Мы больше не танцуем, остановились в центре танцпола и смотрим друг на друга. Мое сердце сейчас, кажется, выскочит из груди. Волна головокружения проходит сквозь меня, и я покачиваюсь, мои колени неожиданно пошатываются. Руки Кристиана поддерживают меня.
- Ты в порядке? – он быстро оглядывается по сторонам, чтобы убедиться смотрят ли на нас. И они смотрят. Через его плечо я вижу Кей, которая смотрит на меня с откровенной ненавистью во взгляде.
- Мне нужно на воздух, - я освобождаюсь из его объятий и выбегаю через дверь, ведущую на балкон, врываясь в холодный воздух. Облокотившись на стену, я закрываю глаза и стараюсь успокоить бешено бьющееся сердце.
- Клара?
Я открываю глаза. Кристиан стоит передо мной, выглядит он таким же потрясенным, как и я, его лицо бледно в свете электрических лампочек.
- Все в порядке, - говорю я, улыбаясь, чтобы доказать это. – Здесь просто немного душно.
- Я принесу тебе чего-нибудь попить, - говорит он, но никуда не уходит.
- Я в норме, – я чувствую себя глупо. Потом вспышка гнева. Я не просила ни о чем этом. Итак, я улечу с Кристианом в моих руках. И что потом? Великолепный Кристиан Прескотт в будущем спасет мир, а моя роль будет сыграна. Я завершу – и принесу себя в жертву – моему предназначению.
Будто бы я массовка в чьей-то еще жизни.
- Я все-таки принесу пунш, - предлагает Кристиан.
Я покачала головой. – Это была плохая идея.
- Что?
- Ты не хочешь быть здесь со мной, - говорю я, встречая его взгляд. – Ты все еще думаешь о Кей.
Он не отвечает.
- Я думала, что чувствую связь между нами, но… Я хотела понравиться тебе, по-настоящему понравиться. Так, как было… как есть у вас с Кей, у меня никогда не было такого. – К моему ужасу, на мои глаза наворачиваются слезы.
- Мне очень жаль, - произносит он, наконец, делая движение, чтобы прислониться к стене рядом со мной. Он серьезно смотрит на меня. – Ты очень нравишься мне, Клара.
Если бы он только знал, насколько это важно. Но прежде чем у меня появляется возможность ответить, дверь на балкон открывается. К нам заходит Бреди Хант.
- Объявляют короля бала, - говорит он, выжидающе глядя на Кристиана.
Кристиан явно колеблется.
- Ты должен идти, - говорю я. Бреди смотрит на меня с любопытством, прежде чем снова уйти внутрь. Кристиан подходит к двери и придерживает ее открытой для меня, но я качаю головой.
- Мне нужна еще минутка, окей? – я закрываю глаза до тех пор, пока не слышу, что дверь закрылась. Воздух неожиданно холоден. По очереди мистер Эриксон оглашает королевскую свиту[42], которая почти полностью представлена школьными спортсменами.
- И королем бала становится… - произносит мистер Эриксон. В зале царит абсолютная тишина. - …Кристиан Прескотт.
Я вхожу в зал как раз в тот момент, когда мисс Колберт, моя учительница французского, вручает Кристиану золотой скипетр. Кристиан мило улыбается. Он отлично справляется с всеобщим вниманием, как кинозвезда или политик. Может быть, он и станет президентом однажды. Мисс Колберт получает немного больше, чем нужно, удовольствия, прося Кристиана преклонить колено, чтобы она могла возложить корону из золотых листьев на его голову. Он благодарит ее, поднимается, чтобы помахать рукой неиствующей толпе.
Затем он отступает в сторону, пока мистер Эриксон объявляет свиту королевы вечера, и вот теперь я начинаю нервничать. Конечно, меня не назовут. Я даже не была номинирована. Я же клоун Бозо. Но каждая девушка в свите - подружка Кей. Что может значить только…
- И королевой бала становится… - говорит мистер Эриксон. - …Кей Паттерсон.
Комната вибрирует от грома аплодисментов учеников, проголосовавших за нее. Кей восходит на сцену с бесконечной грацией и самообладанием. Она берет букет белых роз, и чуть отклоняется назад, пока мистер Эриксон снимает с нее серебристую ленту и на ее место возлагает широкую золотую.
- А сейчас, как принято, король и королева разделят совместный танец, - говорит мистер Эриксон.
На ум мне приходит вереница совсем неангельских слов.
Кей выжидающе смотрит на Кристиана. Он смотрит вниз, словно решает что-то, но затем поднимает взгляд и снова улыбается. Когда начинает играть музыка, он подходит к Кей и берет ее за руку. Второй рукой она обнимает его за плечо. Они начинают танцевать. Все вокруг меня начинают оживленно судачить, наблюдая, как эта пара грациозно движется под музыку. Кристиан и Кей, снова вместе.
Я чувствую себя так, будто провалилась прямиком в ад.
- Привет, Морковка, - произносит голос рядом со мной.
Я вся съеживаюсь. – Не сейчас, Такер. Я не могу общаться с тобой сейчас.
- Потанцуй со мной, - просит он.
- Нет.
- Давай, ты выглядишь жалко, пока стоишь тут и смотришь, как твой партнер танцует с кем-то еще.
Я поворачиваюсь и сверкаю на него глазами. Но одно я могу точно сказать про него: он выглядит неплохо. Белая рубашка на фоне шеи подчеркивает загар. В смокинге его плечи выглядят широкими и сильными. Короткие рыжевато-коричневые волосы расчесаны и уложены. Его синие глаза мерцают в свете огней зала. Я даже чувствую запах парфюма.
- Хорошо, - соглашаюсь я.
Он предлагает руку, и я принимаю ее, затем мы направляемся к краю танцпола и я обвиваю свои руки вокруг его шеи. Он ничего не говорит, просто чуть покачивается на месте, глядя на мое лицо. Весь гнев проходит. Он делает мне одолжение, или, по крайней мере, похоже на то. Я осматриваю потолок в поисках предательского ведра со свиной кровью[43], которое он может на меня вылить.
- Где твоя партнерша?
- Что ж, это сложный вопрос. Зависит от того, что ты имеешь в виду.
- С кем ты сегодня пришел?
- С ней, - Такер указывает головой в сторону рыжеволосой девушки, стоящей вблизи стола с пуншем.
- И с ней, - продолжает он, глядя в сторону диджея, рядом с которым брюнетка, которую я не знаю, старшеклассница я думаю, делает заказ на песню.
- И с ней, - произносит он, наконец, и указывает на блондинку, танцующую очень близко от второго ближайшего кандидата на звание короля бала.
- Ты пришел с тремя девушками?
- Они из команды по родео, - говорит он, словно это все объясняет. – Ни у одной из них не было партнера для танцев, и я подумал, что единственный могу справиться со всеми тремя.
- Ты просто невероятный…
- А ты пришла с Кристианом Прескоттом, - говорит он. - Твоя мечта сбылась.
На мгновение все происходящее все больше напоминает ночной кошмар. Я бросаю взгляд через плечо на Кристиана и Кей. Кей, как можно было ожидать, плачет. Она прильнула к плечу Кристиана и рыдает.
Такер поворачивается, чтобы проследить за направлением моего взгляда.
Кристиан прижимает Кей еще ближе и что-то шепчет ей. Что бы это ни было, ей это не нравится. Она плачет еще сильнее.
- Господи, да я бы даже за деньги не хотел оказаться сейчас на его месте, - говорит Такер.
Я свирепо смотрю на него.
- Прости, - говорит он. - Я уже заткнулся.
- Да уж, пожалуйста.
Он улыбается, и мы заканчиваем наш танец, не говоря ни слова.
- Спасибо за танец, - произносит он.
- Спасибо за приглашение, - отвечаю я, все еще смотря на Кристиана. Его руки вокруг Кей. Ее лицо спрятано на его груди. Я не знаю, что делать. Просто стою здесь и смотрю на него. Он отстраняется от Кей и говорит ей что-то очень мягко, затем подводит ее к столу и выдвигает стул, чтобы она могла сесть. Он даже собирается принести ей пунша, но она отвергает это предложение. На ее лице видны высохшие дорожки от туши. Она выглядит измученной. В первое мгновение я думаю, что все это может быть уловкой, игрой, на подобии ее обычного образа соблазнительницы, но, видя ее, сгорбившуюся на этом стуле, невозможно ни поверить, что она искренне опустошена.
Кристиан подходит ко мне, заметно расстроенный.
- Мне очень жаль, - говорит он. – Я не знал, что все получится так…
- Я знаю, - отвечаю я тихо. – Все в порядке. Где партнер Кей?
Позволь ему успокоить ее, крутится в моей голове.
- Он ушел, - отвечает Кристиан.
- Он ушел, - повторяю я недоверчиво.
- Так что я подумал… - говорит Кристиан, начиная краснеть, - …что я должен отвести Кей домой.
Я смотрю на него, ошеломленная.
- Потом я сразу же вернусь и заберу тебя, - быстро добавляет он. – Я подумал, что доставлю ее домой в целости и сохранности, а потом отвезу тебя.
- Я отвезу Клару домой, - говорит Такер, стоящий рядом с нами все это время.
- Нет, это займет всего несколько минут, - возражает Кристиан, выпрямляясь.
- Танцы закончатся через десять минут, - говорит Такер, - Хочешь, чтобы она подождала тебя на парковке?
Я чувствую себя Золушкой, сидящей посреди дороги с тыквой и парой мышей, пока Прекрасный принц[44] отправился спасать еще какую-то девчонку.
Кристиан выглядит больным из-за чувства вины.
- Иди и отвези Кей домой, - говорю я, практически давясь словами. – Я поеду с Такером.
- С тобой все нормально?
- Конечно. Мне нужно быть дома к полуночи, помнишь?
- Я буду тебе очень обязан, - говорит он.
Я уверена, что вижу, как Такер закатывает глаза.
- Окей, - я смотрю на Такера, - мы можем ехать?
- Конечно.
После того, как я нахожу Венди и Анжелу и прощаюсь с ними, я жду в дверях, пока Такер обходит всех своих спутниц. Они смотрят на меня с чем-то напоминающим жалость во взгляде, и на мгновение я практически ненавижу Кристиана Прескотта. Мы едем, плотно прижатые друг к другу, в ржавом пикапе Такера, четыре девушки в выходных платьях, заполняющие собой всю кабину. Он высаживает блондинку первой, потому что она живет в Джексоне. Потом рыжую. Потом брюнетку.
- Пока, Фрай, - говорит она и выходит из машины.
Теперь в кабине только он и я. Пока мы едем к дороге Спринг Крик все тихо.
- Так… Фрай, да? – поддеваю я его через несколько минут, потому что не могу больше ехать в тишине. – Откуда такое прозвище?
- Да, - отвечает он, тряся головой, словно до сих пор сам этого не понимает. – В средней школе они называли меня Братец Так[45]. А теперь просто Фрай[46]. Но мои хорошие друзья зовут меня Так.
Когда мы подъезжаем к моему дому, я уже опаздываю на пятнадцать минут ко времени, установленному мамой. Я открываю дверцу, затем останавливаюсь и смотрю на него. – Ты можешь не говорить об этом… полном фиаско никому в школе?
- Они уже знают, - отвечает он. - Первое правило «Джексон Хай» – твои дела являются делами всех остальных.
Я вздыхаю.
- Не беспокойся обо всем этом, - говорит он.
- Ага, они ведь забудут все к понедельнику, так?
- Точно, - говорит он. Я не могу понять, насмехается он надо мной или нет.
- Спасибо, что подвез, - говорю я. – Фрай.
Он усмехается, а потом ухмыляется. – Был рад помочь.
Он такой странный парень. И все страннее с каждой минутой.
- Увидимся, - говорю я и выпрыгиваю из грузовика, захлопываю за собой дверцу, и направляюсь к дому.
- Эй, Морковка, - зовет он неожиданно.
Я поворачиваюсь к нему. – Может мы станем лучше ладить, если ты не будешь меня так называть.
- Тебе же это нравится.
- Нет.
- Что ты нашла в таком парне, как Кристиан Прескотт? – спрашивает он.
- Не знаю, - отвечаю я устало. – Хочешь еще что-то?
На его щеке снова появляется ямочка. – Нет, - отвечает он.
- Тогда спокойной ночи.
- Спокойной, - говорит он, и уезжает в ночь.
Фонарь над лестницей загорается как раз тогда, когда я начинаю подниматься по ступенькам. Мама появляется в дверном проеме.
- Это ведь был не Кристиан, - говорит она.
- Потрясающая наблюдательность, мам.
- Что случилось?
- Он любит другую девушку, - отвечаю я и вытаскиваю из волос серебристую ленту.
Позже, в самый темный час ночи, мое видение превращается в кошмар. Я в лесу. За мной наблюдают. Я чувствую на себе взгляд янтарных глаз Черного Крыла. Затем он валит меня на землю. Он касается меня, его ледяные ладони высасывают все тепло из моего тела. Сосновые иглы вонзаются в мою спину. Его пальцы изгибаются рядом с пуговицей моих джинсов. Я кричу и стараюсь вырваться. Одна моя рука вцепляется в его крыло, и я вырываю целый клок черных перьев. В моих пальцах они постепенно исчезают. Я продолжаю вырывать перья из его крыльев, каждое перо, словно частица зла, пока он внезапно не начинает растворяться облаком дыма, оставляя меня, кашляющую, задыхающуюся в грязи.
Я просыпаюсь, запутавшаяся в простынях. Кто-то стоит рядом с моей кроватью. Я делаю вдох, чтобы начать кричать снова, но рука этого человека накрывает мой рот.
- Клара, это я, - говорит Джеффри. Он убирает свою ладонь и садится на краешек моей кровати. – Я услышал, что ты кричишь. Плохой сон, да?
Мое сердце стучит так тяжело, что я слышу его подобно барабанной дроби. Я киваю.
- Хочешь, чтобы я позвал маму?
- Нет. Я в порядке.
- О чем был сон?
Он до сит пор не знает о Черном Крыле. Если я расскажу ему, сказала мама, то он станет еще более уязвимым для него. Я сглатываю.
- Бал прошел не совсем так, как я ожидала.
Его брови сходятся вместе, и он хмурится. – У тебя был кошмар о танцах?
- Да, ночь была та еще…
Он смотрит на меня так, словно не верит моим словам, но я слишком устала для того, чтобы объяснить, что моя жизнь трещит по швам.
ГЛАВА13. ДИНЬ-ДИНЬ
(Переводчик: Inmanejable; Редактор: [unreal])
Зазвонил мой телефон. Я вынимаю его из кармана, смотрю на экран и нажимаю «ПРОПУСТИТЬ», а затем обратно кладу в карман. На другом конце обеденного стола мама приподнимает брови.
- Снова Кристиан?
Отрезав кусочек французского тоста[47], я кладу его себе в рот, с трудом заставляя себя проглотить его. Мне кажется, что я сошла с ума, и это делает меня еще безумней, ведь обычно я люблю французские тосты.
- Может тебе следует поговорить с ним. Дай ему шанс все исправить, - говорит она.
Я кладу вилку на стол.
- Единственный возможный путь для него сделать все правильно, это построить машину времени и вернуться в ту ночь… - мой голос затих. И что? Он поворачивается спиной к Кей, в то время как она страдает? И возвращается ко мне домой? И целует меня на пороге? - Мне просто нужно какое-то время побыть в бешенстве, хорошо? Я знаю, возможно, это не самая разумная вещь, но так надо.
Телефон на кухне начинает звонить. Мы смотрим друг на друга.
- Я возьму, - говорит она, вставая со стула, чтобы снять трубку со стены.
- Алло? - говорит она. - Боюсь, она не хочет говорить с тобой.
Я сползла под стол. Мой французский тост уже остыл. Взяв тарелку, я иду на кухню, где мама, опираясь на барную стойку, стоит и кивает, слушая, что он говорит ей по телефону, словно она полностью принимает его сторону.
- Я действительно думаю, что тебе следует поговорить с ним, – произносит она, прикрывая ладонью динамик.
Выбросив свой французский тост в мусорную корзину, я споласкиваю в раковине свою тарелку и кладу ее в посудомоечную машину, а затем, вытерев руки кухонным полотенцем, протягиваю руку к телефону. Удивившись, она отдает его мне. Я подношу его к уху.
- Клара? - с надеждой говорит Кристиан.
- Послушайся совета, - говорю я в телефон и, сбросив вызов, передаю телефон маме.
Она достаточно умна, чтобы промолчать в тот момент, когда я пролетела мимо нее в свою спальню. Закрыв за собой дверь, я бросилась на кровать. Мне хотелось кричать в подушку.
Я не буду девушкой, которая позволяет парню относиться к ней как к дерьму. Я пошла на выпускной вечер с Кристианом Прескоттом. Я сказала себе, что он не должен быть волшебным. Он не должен быть романтичным. Это моя работа, не более. Но он не должен был закончиться тем, что я выбираюсь из грузовика Такера в конце вечера.
Теперь решаю я. Отныне Кристиан - это просто работа. Я пойду в лес и вытащу его оттуда, помогу там, где его поджидает опасность, и доведу до места, откуда он сможет уйти сам. Вот и все. Мне нужно быть его другом или кем-то еще в этом роде. Не держаться за руки. Не смотреть с восторгом в его глаза. В памяти всплывают трогательные картинки прошлого, и мне становится трудно дышать. Его горячая рука у моей щеки. Я закрываю глаза и проклинаю тепло, заполнившее мой живот. Я проклинаю это видение, не зная, что обманываю себя.
Снова раздался звонок телефона. Это Анжела. Стоит ответить.
- Ничего не говори, - выпаливаю я.
На другом конце провода повисла тишина.
- Ты там?
- Ты сказала ничего не говорить.
- Я имела в виду о последней ночи.
- Хорошо. Давай посмотрим. Моя мама решила запустить мюзикл «Оклахома!» в своем театре. Я пытаюсь отговорить ее от этого. Кто-нибудь слышал об «Оклахоме!» в Вайоминге[48]?
- Все говорили об этом? - спрашиваю я. - После того как мы ушли?
Она замолкает на минуту, а затем быстро меняет тему:
- Сегодня была хорошая погода. Почти как летом.
- Анжела.
Она вздохнула, после чего добавила:
- Да.
Я застонала.
- Неужели они думают, что я полный придурок?
- Ну, я могу говорить только за себя, – говорит Анжела, и я практически могу услышать ее ухмылку, но начинаю улыбаться наперекор себе.- Приходи на обед, - продолжает она. - Моя мама готовит лапшу «Альфредо». Я придумаю что-нибудь, что поможет тебе лучше справиться со всем этим.
Я вздохнула от облегчения. Да благословит Бог Анжелу! Я никогда бы не смогла отвлечься от всего этого в доме, в котором постоянно звонит телефон и мама дышит в затылок.
- Когда я могу прийти?
- А как скоро ты сможешь? - отвечает она.
Анжела и я посетили двойной сеанс в кинотеатре «Титон»: фильм ужасов и боевик, полный безумного веселья, именно то, что доктор прописал. Потом мы тусовались на пустой сцене в «Розовой подвязке». Кажется, я начинаю любить это место. Оно словно наше с Анжелой тайное убежище, где никто не сможет нас найти. К тому же, у Анжелы здорово получается отвлекать меня от всех этих грустных мыслей.
- Здесь есть кое-что, что может поднять тебе настроение, - говорит она, когда мы сидим на краю сцены, болтая ногами в оркестровой яме. Встав, она вызывает свои крылья, после чего закрывает глаза. Ко мне на плечо садится муха. Я быстро от нее избавляюсь, но эти мухи в театре пугают меня. Они всегда летят на свет, опаляют свои крылья и падают. Я оглядываюсь на Анжелу. Ничего не изменилось.
- Я должна что-то увидеть? - через минуту спрашиваю я.
Она хмурится.
- Смотри внимательно.
С минуту ничего не происходило, но потом. Потом ее крылья начинают мерцать, будто воздух в жаркий летний день. Они медленно начинают изменять свою форму, сглаживаясь и трансформируясь. Анжела открывает глаза. Ее крылья похожи на огромные крылья бабочки, все еще белые, но сегментированные, усыпанные белыми чешуйками, которые вы сможете увидеть у бабочки, если посмотрите очень внимательно.
Я сижу с открытым ртом.
- Как ты это сделала?
Она улыбается.
- Я не могу менять цвет, - говорит она. - Я думала, что было б здорово иметь фиолетовые крылья, но ничего не получилось. Зато я могу заставить их выглядеть достаточно хорошо, если постараюсь.
- Что чувствуешь, когда они такие? – спросила я, наблюдая за гигантскими крыльями бабочки, движущиеся позади нее вперед и назад, что разительно отличается от движения наших оперенных крыльев. Она похожа на Динь-Динь[49].
- Более хрупкие, и я не думаю, что они будут также летать. Я даже не знаю, смогу ли летать вообще. Эти крылья - ограничение моего разума, но вообще я думаю, наши крылья могут быть всем, чем мы захотим. Мы видим оперенные крылья, потому что это типично для ангелов, но на самом деле это всего лишь инструмент. Мы сами выбираем форму.
Я смотрю на нее. Мне бы никогда не пришло бы в голову изменить форму своих крыльев.
- Вау, - говорю я, не в силах сказать больше.
- Здорово, правда?
- Что ты имеешь в виду, говоря, что они всего лишь инструмент? Они реальны для меня, - говорю я, думая о тяжести крыльев на моих лопатках, массе мышц, костей и перьев.
- Ты когда-нибудь задавалась вопросом, где наши крылья, когда их нет?
Я смотрю на неё, не моргая.
- Нет.
- Я думаю, они могут существовать между измерениями, - она очищает опилки со своих брюк. - Смотри.
Она снова закрывает свои глаза. Крылья бабочки растворяются, превращаясь в туманное облако, которое витает вокруг ее головы и плеч.
- Думаешь, у меня получится? – спрашиваю я, вставая и неловко вызывая свои крылья. Я ничего не могу сделать со своей внезапной вспышкой ревности. Она намного сильнее, чем я. Намного умнее во всем. У нее двойная доза ангельской крови.
- Я не знаю, - размышляет она. - Думаю, я могла унаследовать способность изменять вещи, хотя это имело бы смысл и в том случае, если бы все могли это делать.
Я закрываю свои глаза.
- Бабочка, - прошептала я.
Я открываю глаза. Все еще оперенные.
- Тебе нужно освободить свой разум, - говорит Анжела.
- Ты говоришь, прям как Йоода[50].
- Освободи свой разум, ты должна, - говорит она своим лучшим голосом Йоды, после чего поднимает руки над головой и тянется. Ее крылья исчезают.
- Это было невероятно круто, - говорю я ей.
- Я знаю.
В этот момент другая муха садиться прямо на мою рубашку. Я визжу, пытаясь избавиться от нее, но слышу рядом истерический смех. Я так рада, что у меня есть такой друг как Анжела, который всегда напоминает мне о том, как здорово быть ангелом по крови, когда я чувствую себя ошибкой природы. Друг, который может заставить меня забыть о Кристиане Прескотте хотя бы на минуту.
Когда я возвращаюсь домой, то застаю Кристиана сидящим на крыльце. Свет бросает вокруг него мягкий ореол света, как прожектор на сцене. У него в руках кружка с, как я могу догадаться, малиновым чаем от моей мамы, которую он мгновенно ставит на крыльцо. При виде меня, Кристиан вскакивает на ноги. В этом момент мне искренне хочет улететь подальше отсюда.
- Мне жаль, - говорит он. - Я был тупым. Я был глупым. Я был идиотом.
Должна признать, что он действительно выглядит очаровательным, стоя там с рассеянным взглядом и говоря, как он глуп. Не справедливо.
Я вздохнула.
- Как долго ты здесь сидишь? - спросила я.
- Не долго. Около трех часов, - говорит он и показывает на кружку. - Бесплатная заправка заставила их походить на два.
Я отказываюсь улыбаться его шутке и прохожу мимо него в дом, в котором моя мама вдруг вскакивает с дивана и без слов направляется в свой офис. Вот за это я ей очень благодарна.
- Входи, - говорю я ему, когда становится ясно, что он не собирается уходить в ближайшее время.
Кристиан следует за мной на кухню.
- Хорошо, - говорю я. – Вот как обстоят дела. Мы не будем обсуждать выпускной вечер никогда, никогда вновь.
Его глаза моргают с облегчением. Я хватаю его кружку и ставлю ее рядом с раковиной, пользуясь при этом моментом, чтобы устоять.
- Давай начнем сначала, - говорю я, стоя к нему спиной.
Я думаю, было бы хорошо начать все с начала. Ни видений, ни ожиданий, ни унижений. Просто парень встречает девушку. Он и я.
- Хорошо.
- Я Клара, - произношу я, поворачиваясь к нему и протягивая руку.
Уголок рта поднимается, но он старается подавить улыбку.
- Я Кристиан, - бормочет он, беря меня за руку и нежно пожимая ее.
- Приятно познакомиться, Кристиан, - говорю я, словно он обычный парень. Словно, когда закрываю глаза, я не вижу его стоящего в посреди лесного пожара. Словно его прикосновения не вызывают приступ тоски и признания, струящиеся через меня.
- Взаимно.
Мы идем обратно на крыльцо. Я делаю побольше чая и приношу одеяло для него и для себя, а затем мы садимся на крыльцо смотреть на усыпанное звездами небо.
- Звезды никогда так ярко не светились в Калифорнии, - говорит он.
Я думаю также.
К тому времени, когда моя мама вышла из кабинета и вежливо (ну, и с упоением, я думаю) сообщила нам, что уже поздно, завтра нам в школу и Кристиану лучше пойти к себе домой, я знаю о нем гораздо больше. Я знаю, что он живет со своим дядей, который владеет банком в Джексон-Хол и парой бюро по продаже недвижимости в городе. О том, где его родители, он не вдавался в подробности, хотя я получила четкое представление о том, что они мертвы, причем мертвы уже в течение долгого времени. Кристиан очень привязан к своей экономке, Марте, которая рядом с ним с тех пор, как ему исполнилось десять лет. Он любит мексиканскую еду и, конечно, катание на лыжах, ну, и игру на гитаре.
- Хватит обо мне, - говорит он через некоторое время. - Давай поговорим лучше о тебе. Почему ты сюда приехала? - спрашивает он.
- О, ээээ… - я ищу в своей голове отрепетированный ответ. – Моя мама. Она хотела выбраться из Калифорнии, переехать куда-то, где не так много людей, где можно подышать свежим воздухом. Она думала, что это было бы хорошо для нас.
- И это так? Я имею в виду, это хорошо для тебя?
- Вроде того. Я имею в виду, школа точно не из легких, все эти попытки подружиться, да и все подобное. – Я краснею и отвожу взгляд, интересно, он думает о прозвище Горячий Бозо, которое популярно среди его приятелей. – Но мне это нравится… Я чувствую, что мое место здесь.
- Я знаю, что это такое, - говорит он.
- Что?
Теперь его очередь выглядеть смущенным.
- Я просто имею в виду, когда я переехал сюда, мне было трудно некоторое время. Я не вписывался.
- Тебе было пять?
- Да, мне было пять лет, но даже тогда. Это странное место для переезда по многим причинам, особенно при переезде из Калифорнии. Я помню первые метели – я думал, что небо упадет.
Я смеюсь и слегка смещаюсь. Наши плечи соприкасаются. Бах! Даже через нашу одежду. Я отодвигаюсь. Работа, Клара. Это всего лишь работа, говорю я сама себе. Не потеряй сейчас этого парня. Я слегка кашляю.
- Но сейчас ты чувствуешь, словно принадлежишь этому месту, так?
Он кивает.
- Да, конечно. У меня нет сомнений в том, что я принадлежу этому месту.
Затем он рассказывает мне, что думает о предстоящей летом поездке в Нью-Йорк на какую-то там стажировку в бизнес-школе для учащихся средней классов.
- Я не в восторге при мысли об этой стажировке, но лето в Нью-Йорке звучит как приключение, - говорит он. – Я, наверное, поеду.
- На все лето?- спрашиваю я, немного опешивши. Но как же пожар, хочется мне сказать. Ты не можешь уехать.
- Мой дядя, - произносит он, но затем затихает. – Он хочет, чтобы я получил степень по бизнесу и пошел когда-нибудь работать в банк. У него есть некоторые ожидания. Ну, знаешь, вещи, которые я должен сделать, чтобы подготовить себя и все такое, но, я не знаю, хочу ли я этого.
- Я понимаю, - говорю я, думая о том, что он не знает и половины. – Моя мама такая же, всегда ожидает от меня слишком многого. Она всегда говорила, что у меня ест цель в жизни, что я была рождена для чего и мне нужно выяснить что же это за цель. Совсем никакого давления, верно? Я боюсь подвести ее.
- Ну, - говорит он, обращаясь ко мне, и улыбается, заставляя мое сердце пуститься вскачь. – Похоже у нас обоих неприятности.
Оставшиеся недели в школе пролетели как в тумане. Кристиан звонил мне каждые несколько дней, и мы понемногу разговаривали. Он сидел рядом со мной в классе и постоянно шутил. Пару раз он даже обедал за моим столом, который полностью занят Невидимками. Благодаря всему этому в течение недели вся школа обсуждает, является ли происходящее между нами очередной горячей новостью. Интересно, причем тут я.
- Я же говорила, - сказала Анжела, когда я разговаривала с ней об этом. – Я никогда не ошибаюсь, Клара.
- Это утешает. Ты можешь сосредоточиться, пожалуйста? Я до сих пор ничего не знаю о пожаре. Я не знаю, потому он окажется там в тот день. Я не знаю, где это произойдет. Я подумала, что если я познакомлюсь с ним поближе, то смогу выяснить, но…
- У тебя еще есть время. Просто наслаждайся его компанией, - сказала она.
Венди, с другой стороны, едва маскирует свое неодобрение всей этой ситуации с Кристианом. Хотя ей никогда не нравилась эта идея.
- Я говорила тебе, - констатировала она чопорно. – Кристиан похож на Бога, а Боги не становятся хорошими парнями.
- Если ты попытаешься сосватать меня снова с Такером, оставь это. Хотя было очень мило с его стороны отвезти меня домой после выпускного вечера.
- Эй, я на твоей стороне. Я буду болеть за вас с Кристианом, если это то, чего тебе хочется.
- Спасибо, - говорю я.
- Даже если я думаю, что это большая ошибка.
У меня потрясающие друзья.
Я смущена поведением Кристиана, который внезапно начал очень сильно проявлять инициативу. Просто, когда я решила оставить между нами лишь профессиональные отношения, связанные с ангельскими делишками, он кажется решительно настроился на обратное, отчего моя голова идет кругом. Но он не спрашивает меня. Не прикасается ко мне. Я говорю себе, что меня не должно волновать то, что он делает или не делает.
- Серебряный «Авалаш» подъезжает к подъездной дорожке, - кричит Джеффри сверху.
- Ты что, охранник? - кричу я в ответ.
- Что-то вроде того.
- Спасибо за настороженность.
Я стою на крыльце, когда Кристиан подъезжает к дому.
- Привет, незнакомец, - говорю я.
- Привет, - он улыбается.
- Вот кого я не ожидала увидеть.
- Я хотел сказать до свидания, - говорит он. - Меня завтра отправляют в Нью-Йорк. - Он говорит это так, словно речь идет не о путешествии в Нью-Йорк, а поездке в школу-интернат.
- Да ладно, у тебя есть такая прекрасная возможность побывать в Большом яблоке. Мой папа живет в Нью-Йорке, знаешь ли, но я была там всего лишь один раз. Он все время работал, так что я провела целую неделю на диване смотря телевизор.
- Твой папа? Ты никогда не упоминала о нем раньше.
- Да, о нем мало, что можно вспомнить.
Он пожимает плечами.
- Также и с моим отцом.
Должна сказать, это довольно щекотливая тема. Интересно, мое лицо, когда я говорю об отце, выглядит нормально, хотя меня мало волнует все это.
Я стараюсь не дуться.
- Это отстой. Школа закончилась всего два дня назад, а все уже разъехались, - скулю я. – Ты, Венди, Анжела, даже моя мама. Она собирается вернуться в Калифорнию из-за работы на следующей неделе. Я чувствую себя как глупая крыса, которая остается на тонущем корабле.
- Очень жаль, - говорит Кристиан. - Я напишу тебе, хорошо?
- Хорошо.
Его телефон зазвонил в кармане. Он вздохнул, но не ответил. Вместо этого он делает шаг ко мне, сокращая расстояние между нами. Все это похоже на картинки моего воображения. Словно он собирается взять меня за руку.
- Клара, - говорит он, и мое имя звучит как-то по-другому, когда его произносят его губы.- Я буду скучать.
Будешь? Думаю, да.
- «Блубелл» подъезжает, - слышится голос Джеффри из окна на втором этаже.
- Спасибо! - кричу я в ответ.
- Кто это? Твой брат? - спрашивает Кристиан.
- Да. Он, по-видимому, сторожевой пес.
- Кто такой «Блубелл»?
- Э-э… - ржавый синий грузовик Такера встает позади «Аваленш» Кристиана, и из него выходит Венди. Выражения ее лица непонятно, словно она смутилась от того, что обнаружила меня здесь с Кристианом. Она пытается улыбнуться.
- Привет, Кристиан, - говорит он.
- Привет, - отвечает он.
- Я хотела заскочить ненадолго, - говорит он. - Такер везет меня в аэропорт.
- Сегодня? Я думала, это будет по крайней мере завтра, - говорю я в смятении. Я не завернула твой подарок. Подожди здесь. – Я бегу в дом и возвращаюсь с «iPod Shuffle»[51], который вручаю ей. – Я не смогла понять, что тебе может понадобиться на ветеринарной стажировке, кроме дополнительных носок, но они ведь не позволят тебе случать музыку, когда ты работаешь, верно?
Она выглядит более шокированной, чем я предполагала. Ее улыбка все еще вымученная.
- Клара, - говорит он. – Это слишком…
- Я уже загрузила пару песен, которые тебе нравятся и нашла «Заклинателя лошадей». Я знаю, что ты практически выучила этот фильм.
Она смотрит на «iPod» в течение минуты, а затем сжимает его в руке.
- Спасибо.
- Не за что.
Такер начинает сигналить.
Венди поворачивается ко мне и говорит извиняющимся тоном:
- У меня нет времени. Мне нужно идти.
Мы обнимаемся.
- Я собираюсь очень сильно по тебе скучать, - шепчу я.
- Там есть платный телефон в магазине. Я буду звонить тебе, - говорит она.
- Было бы хорошо. Я чувствую себя покинутой здесь.
Такер высовывается в окно.
- Извини, сестренка, но нам пора. Мы не можем пропустить твой самолет.
- Верно, - Венди обнимает меня в последний раз, а затем садится в грузовик.
- Привет, Крис, - говорит Такер из окна машины Кристиану.
Кристиан улыбается.
- Как дела, братец Так?
Такер не выглядит особенно удивленным.
- Ты заблокировал меня, - говорит он. – Я мог бы тебя объехать, но не хочу портить их траву.
- Да, нет проблем, - Кристиан смотрит на меня. – Мне тоже уже пора.
- О, хорошо, но ты не мог бы остаться еще на минуту? – спрашиваю я, стараясь, чтобы мой голос не звучал умоляющим.
- Нет, мне на самом деле надо идти, - говорит он.
Он обнимает меня. Первое мгновения нам неловко, будто мы не знаем, куда деть руки, но потом знакомая магнитная сила берет верх, и наши тела идеально подходят друг к другу. Я опускаю свою голову на его плечо и закрываю глаза, которые держат деловую часть моего мозга во временной отключке.
Такер заводит двигатель. Я отступаю назад.
- Хорошо, позвони мне.
- Я вернусь в первую неделю августа, - говорит он. – И тогда мы будем больше общаться хорошо?
- Звучит как план. – Надеюсь, не случиться, ну я не знаю, никаких лесных пожаров, прежде чем он вернется сюда. Может случиться или нет? Огня там не будет, если он там, верно? Разве можно упустить свою цель, потому что объект не хочет сотрудничать?
- Пока, Клара, - говорит Кристиан. Он кивает Такеру и идет обратно к своему «Аваланш», который просто кричит о жизни и делает «Блубелл» еще более старым и потертым. Я машу, когда оба грузовика выезжают и исчезают в лесу, оставив меня буквально в облаке пыли. Вздыхаю, и думаю о том, что прощание Кристиана казалось таким окончательным.
Через несколько дней я помогаю Анжеле собирать сумки в Италию, где она поводит каждое лето с семьей своей мамы.
- Думай об этом, как о тайм-ауте, - говорит Анжела, когда я хандрила в ее спальне.
- Тайм-аут? Знаешь, мне уже не два.
- Время для размышлений. Время, чтобы научиться летать, окончательно добиться триумфа и выяснить о других интересных вещах, которые ты умеешь делать.
Я вздыхаю и бросаю пару носков в ее чемодан.
- Я не люблю тебя, Анж. Я не могу делать те же вещи, что и ты.
- Ты не знаешь, что ты можешь делать, - говорит она как ни в чем ни бывало. – Ты не будешь знать, пока не попробуешь.
Я меняю тему, поднимая черную шелковую ночную сорочку, которая лежит вместе с остальными вещами.
- Что это? – спрашиваю я, глядя на нее.
Она выхватывает ткань из моих рук и кладет на дно чемодана. Ее лицо ничего не выражает.
- Есть сексуальный итальянский мальчик, о котором ты мне не рассказывала? – спрашиваю я.
Она не отвечает, но ее бледные щеки розовеют.
Я задыхаюсь.
- Все-таки существует сексуальный итальянский мальчик, про которого я не знаю!
- Мне надо сегодня лечь пораньше. Завтра будет долгий рейс.
- Джованни. Альберто. Марчелло, - говорю я все итальянские имена, которые я могу придумать и смотрю на ее реакцию.
- Заткнись.
- Твоя мама знает?
- Нет, - она хватает меня за руку и стаскивает с кровати. – И ты ей не скажешь, не так ли? Она будет волноваться.
- Почему я должна рассказать твоей маме? Мы ведь с ней не так близко общаемся.
Это большое дело. Обычно Анжела много говорит, когда дело доходит до мальчиков, но ничего серьезного. Но сейчас… я представляю ее с темноволосым итальянским мальчиком, рука об руку на узкой улице Рима, целующимися под арками, и сразу же начинаю ревновать.
- Только не надо, ладно, - она сжимает мою ладонь. – Обещай мне, что никому не расскажешь.
- Обещаю, - говорю я. Думаю, она слегка мелодраматична.
Она отказывается что-либо о нем говорить, закрыв свой рот сильнее, чем моллюск захлопывает свою раковину. Я помогла упаковать ей остальные вещи. Анжела вылетает завтра ранним утром из Айдахо-Фолс первым рейсом в такой безбожный час, что мне придется попрощаться с ней сегодня. В дверях театра мы крепко обнялись.
- Я буду скучать по тебе больше всего, - говорю я ей.
- Не волнуйся, - говорит она. – Я вернусь быстрее, чем ты думаешь и привезу с собой тонны новой информации для обсуждения.
- Хорошо.
- Держись, - говорит она, имитируя удары по руке. – И научись летать.
- Я научусь, - просопела я.
Это будет очень одинокое лето.
Следующим вечером я направилась после обеда в национальный парк «Гранд-Титон»[52]. Я припарковала машину около озера «Дженни»[53]. Это маленькое тихое озеро в окружении деревьев и гор, возвышающихся над ним. Какое-то время я стою на берегу, смотря на заходящее солнце, прежде чем оно опустилось за горизонт. Я смотрю на белого пеликана скользящего над водной гладью. Он ныряет в воду и всплывает с рыбой. Это красиво.
Когда стемнело, я начала свой поход.
Невероятно тихо. Словно никого нет на свете. Я стараюсь расслабиться и дышать глубоко холодным воздухом соснового бора, позволяя ему заполнить меня. Хочу, чтобы все в моей жизни пропало, и я могла просто насладиться силой моих мышц, пока поднимаюсь. Я иду все выше и выше, за линию деревьев, ближе к небу, попутно высматривая хорошее место, чтобы остановиться. Я нахожу обрыв на склоне горы, где отпала земля. Карта называет это место «Источником Вдохновения». Думаю, это отличное место для моего эксперимента.
Я забираюсь на обрыв и смотрю вниз. Очень высоко. Я вижу, как озеро отражает луну.
- Я сделаю это, - шепчу я. Я вытягиваю руки, вызываю и выпрямляю крылья, после чего вновь смотрю вниз. Большая ошибка.
Но я собираюсь лететь, даже если это убьет меня. Я должна уметь летать. Я видела это в видении.
- Я должна стать легче, - говорю я, потирая руки. - Ничего трудного. Просто легче.
Делаю еще один глубокий вздох и думаю о пеликане, которого видела над озером, о том, как воздух просто несет его. Я расправляю крылья.
И прыгаю.
Я падаю как камень. Воздух бьет мне в лицо, выбивает кислород из легких, так что я даже не могу закричать. Деревья приближаются ко мне. Я пытаюсь подготовиться к соприкосновению с водной гладью, хотя понятие не имею, как это сделать. Эх, я действительно не продумала это до конца, но поняла это слишком поздно. Даже если падение не убьет меня, я могу приземлиться на сказы и сломать ноги, и никто не знает, что я здесь. Никто не найдет меня.
Просто спрыгнуть с горы, ругаю я себя. Какая замечательная идея, Клара!
И именно тогда мои крылья материализовались и раскрылись. Мое тело дернулось вниз как у парашютиста, когда парашют наконец-то раскрывается. Я неуклюже раскачиваюсь в воздухе, пытаясь получить баланс. Мои крылья напряглись, чтобы нести мой вес, но они держат меня. Я несусь прочь от «Источника Вдохновения», подгоняемая ветром.
- Боже мой, - шепчу я. Я вдруг чувствую себя такой легкой. Меня переполняет чувство радости. Я без ума от адреналина, от этого чувства, что холодный воздух держит и даже приподнимает меня, и я не собираюсь умирать. Это лучшее чувство в моей жизни.
- Я лечу!
Конечно, я не летала много над верхушками деревьев, словно дельтаплан или чудовищно большая белка-летяга. Думаю, птицы в округе умирали со смеха, смотря, как я стараюсь не упасть. Я совсем не естественное, красивое ангельское существо, летящее в небе, но я еще не умерла, и это плюс.
Я взмахиваю своими крыльями еще раз, пытаясь подняться выше, но вместо этого я лечу вниз к деревьям, пока мои ноги почти не коснулись верхних веток. Я стараюсь вспомнить единственную вещь, которую выучила на уроках аэродинамики, но не могу перенести любую из них на свои крылья. Полеты в реальной жизни - это не математическое уравнение. Всегда, когда я пытаюсь изменить направление, я переусердствую, теряю контроль и вижу перед глазами самые яркие моменты своей жизни, но потом вновь обретаю контроль. Лучшее, что я могу сделать сейчас, это махать крыльями, чтобы держаться в воздухе.
Я полетела к озеру. Когда я приблизилась, мое отражение было размытым и белым на фоне темного ночного неба. На мгновение я ощущаю себя пеликаном, ныряющим в воду. Я спускаюсь вниз и чувствую прохладу озера. Я танцую в свете луны и смеюсь.
Я сделаю это, говорю я себе. Я спасу его.
ГЛАВА 14. ПРЫЖОК С ДЕРЕВА
(Переводчик: lialilia; Редактор: [unreal])
20 июня – мой семнадцатый день рождения. Этим утром я просыпаюсь в совершенно пустом доме. Мама по работе ухала в Калифорнию на неделю. Джеффри был практически в самоволке все эти дни. Он только что сдал экзамен по вождению и получил дневные права (когда он узнал, что в Вайоминге пятнадцатилетние могут легально водить машину в течение дневного времени, то стал скучать по Калифорнии еще меньше, чем раньше), и с тех пор я нечасто его видела. Он был слишком занят, колеся по Джексону в своей новой машине, за которую спасибо нашему папочке. Единственный намек на то, что он все еще жив, - растущая гора немытых тарелок, скапливающаяся в раковине.
На моей памяти это первый раз, когда на мой день рождения не будет вечеринки. И торта. И подарков. Мама вручила мне свой подарок перед отъездом в Калифорнию, солнечно-желтый сарафан, шелестящий вокруг моих голеней при ходьбе. Мне понравилось платье, но теперь, когда я стою в своей спальне и смотрю на него, висящее на вешалке, на такое милое, идеальное для вечеринки на день рождения или для вечернего выхода платье, я мгновенно чувствую себя подавленной. Я спускаюсь вниз и усаживаюсь за кухонным столом, поедая «Cheerios»[54], чувствуя себя еще более уныло оттого, что в доме нет бананов, которые я могла бы порезать в свои хлопья, и поворачиваюсь к маленькому кухонному телевизору, чтобы посмотреть новости.
Журналистка рассказывает о том, насколько сухим был этот сезон в Джексоне. Выпало только две трети обычной нормы снега, говорит она, и весенних стоков были недостаточно. Резервуар не наполнился. Она стоит у озера и указывает на низкий уровень воды. Можно четко увидеть до какого уровня вода доходит обычно, в этом месте цвет скал становится светлее.
- В этом году засуха может не повлиять на нас так сильно, как обычно, - говорит она, уставившись в камеру серьезными глазами. - Но с течением лета земля будет становиться суше и суше. Вероятно, пожары начнутся раньше обычного и будут более разрушительными.
Прошлой ночью я снова пробовала летать, на этот раз, держа в руках спортивную сумку. Я не смогла найти более подходящий эквивалент человеку. Я положила в сумку несколько банок супа и пару галлонов[55] воды, а также одеяла и набивочный материал, вытащила ее на задний двор и попыталась взлететь со всем этим. Но безуспешно, а ведь это всего лишь половина веса Кристиана, может и меньше. И я даже под страхом смерти не могу оторваться от земли с этим. Все мои усилия, направленные на то, чтобы почувствовать себя легкой, такой, чтобы мои крылья могли поднять меня, оказались бесполезными, когда я попробовала поднять что-то тяжелое. Я слишком слабая.
Сейчас, когда я смотрю телевизор, по которому крутят ролики с предыдущими пожарами в этом районе, моя кожа покалывает, будто журналист обращается напрямую ко мне. И я поняла намек. Нужно стараться лучше. Пожары скоро начнутся. Ты должна быть готова.
Я провожу все утро, крася ногти на ногах и смотря телевизор. Мне нужно выйти погулять, говорю я себе, но я не могу придумать место, посещение которого не заставило бы меня чувствовать себя еще более одинокой.