Испытуемые и схема обследования

Согласно целям эпидемиологического исследования, мы должны были провести его не как полевое обследование подростков, реально составляющих группы риска, т. е. характеризующихся делинквентным поведением в соответствии с внешними критериями, а также подростков, направленных на лечение в психиатрическую клинику (причем как совершивших, так и не совершавших асоциальных действий).

Наши испытуемые группы риска отвечали тому пониманию трудного подростка, который Л. С. Выготским назывался трудным ребенком второго типа, — «уклоняющегося от нормы вследствие функционального нарушения (трудные дети в узком и собственном смысле слова — правонарушители, дети с недостатками характера, психопаты)» [1982, с. 175]. Ряд обследованных подростков из этой группы совершали правонарушения, но не были осуждены по закону в связи с тем, что в момент совершения правонарушения они не достигли возраста, с которого начинается уголовная ответственность.

В обследуемые выборки вошли подростки в возрасте от 14 до 17 лет, всего 258 человек. Они составили три группы, называемые далее группами 1 — «нормы», 2 — «риска» (риска отклоняющегося, или делинквентного, поведения) и 3 — «психиатрической» выборки. Первую группу составили учащиеся обычных образовательных школ г. Воронежа — 75 человек, у которых в школе проявились симптомы эмоционального неблагополучия и школьной дезадаптации. Поэтому эти дети попали в поле внимания школьного психолога.

Вторую группу испытуемых психологи обследовали в специализированных школах для подростков с отклоняющимся поведением г. Котово и Москвы (от этих подростков в силу делинквентности их поведения отказались обычные школы), а также в приемнике-распределителе г. Рязани, куда подростки попадали в связи с бродяжничеством и совершенными правонарушениями. Всего эту группу риска

42

составили 97 человек. В ней можно было бы выделить два уровня отклоняющегося поведения — подростки без совершения правонарушений, но с асоциальным поведением, нарушающим культурно и административно заданные нормы (более 2/3 выборки), и остальные подростки с зафиксированными правонарушениями.

Важно отметить, что группу нормы образовала не случайная выборка школьников, а та часть общей случайной выборки (численностью около 500 человек), у которой намечались те или иные симптомы школьной дезадаптации и были зафиксированы те или иные эмоциональные или поведенческие проблемы. Собственно, эту группу возможно было бы назвать группой риска, — именно с такими лицами школьный психолог и должен был в последующем вести практическую работу.

Итак, по отношению к выборке школьников в условиях обычного обучения наша группа испытуемых составила тот край распределения, который характеризовался психологическим и поведенческим неблагополучием. Но по отношению ко второй группе, называемой нами далее группой риска, это была выборка школьников из нормальной популяции. Испытуемые в нашей первой группе не демонстрировали такого уровня делинквентного поведения, который заставил бы их вывести за рамки обучения в нормальной школе (и поместить в спецучреждение). Следовательно, нашу группу нормы можно было бы считать такой, в которой более низкий, чем в группе риска, уровень психологических проблем, и рассматривать разницу групп подростков на двух уровнях проявления делинквентности (по внешнему критерию степени выраженности социальной дезадаптации).

Однако мы учитывали, что вторая группа обследованных подростков (из приемников-распределителей и спецшкол для лиц с отклоняющимся поведением) демонстрировала качественно иные формы нарушений обычного (нормального) поведения, соответствующие внешним критериям определения «делинквентности», что, на наш взгляд, не предполагает рассмотрения двух уровней на одной шкале. Поэтому в дальнейшем, представляя результаты исследования, мы будем исходить из предположения о соответствии испытуемых в первой группе общей нормативной выборке, учитывая отмеченное «крайнее» положение этих подростков в более широкой выборке «нормы».

Этот учет важен уже при рассмотрении различий наших групп по полу и возрасту. Так, в первой был больший удельный вес лиц женского пола, чем в двух других (так сложилось в результате реально меньшего числа девочек в выбранных по внешнему критерию группах

43

риска и психиатрической). Кроме того, обозначилось возрастное неравенство групп из-за того, что случайно (в силу реального состава испытуемых) в первой группе не оказалось 15-летних подростков, а 2/3 группы составили 14-летние. Если бы мы специально подобрали недостающую группу 15-летних, то тем самым были бы нарушена репрезентативность выборок: обследованные подростки не представляли бы уже интересующий нас «край» нормативного распределения.

Все-таки предполагалось, что группа нормы может включать признаки девиантности, но не психопатологического характера, а со стороны такой переменной, как «девиации, связанные с пубертатным возрастом». Однако полностью исключить случаи сокрытия психиатрического диагноза в рамках обычной школы было невозможно. В дальнейшем мы используем уже без оговорок сравнение других групп с этой группой нормы. Но в ряде случае (например, при обсуждении изменений тревожности, наличия у подростков симптомов депрессии и ряде других) следует все же помнить, что первая группа — это хотя и группа нормы, но крайней.

Важным условием было обследование этих групп подростков в сравнительно короткий промежуток времени, чтобы оценить временной срез статистических данных о соотношении в группах российских подростков непсихопатологических и психопатологических форм делинквентного поведения «здесь и сейчас». Это потребовало участия ряда психологов в нашем проекте при одновременном выполнении работы в разных учебных заведениях и в разных городах (последнее учитывало необходимость репрезентативности обследованных групп не только для условий мегаполиса Москвы, но и других городов России).

В третью группу — психиатрических пациентов — вошли 86 человек, обследованных в психиатрических больницах г. Москвы, Подмосковья и г. Севастополя. Именно для этой группы подростков предполагалось критериальное (диагностическое) установление психопатологических основ нарушений поведения. В эту группу предполагалось включить как лиц с делинквентным поведением, так и без такового, чтобы выделить эффекты, связанные с психопатологической симптоматикой у подростков, но не обязательно имеющей следствием (или сопутствующей переменной) отклонения такого уровня, за которыми закрепляется маркер правонарушений или общественно опасных действий — ООД.

44

Большинство подростков, обследованных в психиатрических больницах Москвы и Подмосковья, имели правонарушения и частично находились на принудительном лечении. Это были 66 подростков. Из 86 лиц в общей психиатрической выборке группа в 20 человек обследовалась амбулаторно. Подростки в ней характеризовались тем, что отличались лучшим семейным благополучием и отсутствием правонарушений. В целом же группа лиц с установленным психиатрическим диагнозом имела больший удельный вес старших подростков (16 и 17 лет), что возможно рассматривать как с точки зрения перекоса в возрастных составах обследованных групп, так и с точки зрения популяционной валидности — использовании в качестве испытуемых именно тех групп подростков, которые хорошо репрезентируют (представляют) более общую популяцию. Напомним, что, по данным НИИ МВД, больше всего за последнее десятилетие увеличилась доля лиц с установленным психиатрическим диагнозом среди подростков, совершивших правонарушения, в возрасте 16—17 лет (на 50%). Причем 19% в общей совокупности подростков, совершивших ООД, — это лица с органической патологией.

Распределение испытуемых по полу и возрасту представлено в табл. 2.1 и 2.2.

Таблица 2.1