Бикини, богини и Микки Рурк
На полу находятся восемь склеенных в виде сплошного квадрата листов ватмана. Возле него располагаются на коленях и рисуют Ольга, Рита и Мария. Остальные или сидят на стульях, разговаривая друг с другом, наблюдая, что делают другие, или что-то делают за столами: Надежда и Наталья сидят за одним столом и что-то вырезают из журналов. Варвара и Елена сидят за другим столом и рисуют, Тамара Разматывает нитки. Дарья наблюдает. Любовь и Вера разговаривают.
Через некоторое время подходит к большому листу и начинает рисовать. Жанна кладет на общий лист разные предметы, которые находились до этого в ее сумке, — губную помаду, перочинный нож, зеркальце, ручку и ножницы. Татьяна, находясь на другой стороне листа, тоже ставит на него то, что смогла обнаружить в кабинете и у себя в сумке, — банку из-под майонеза, пачку чая, чайную ложку, упаковку таблеток, пустую коробку из-под конфет.
К листу подходят Надежда и Наталья и начинают располагать на нем то, что они вырезали из журналов, — изображения женщин, а также нарисованный Надеждой символ инь-ян. Тамара принимается за изготовление бумажной стрелы, свернув лист бумаги для рисования трубочкой и прикрепляя к ней наконечник.
Надежда помещает в центр общего листа символ инь-ян, а затем отходит в сторону и рассматривает, а Наталья в это время раскрашивает пространство между наклеенными ею и Надеждой изображениями женщин.
Все это время Людмила находится в стороне от всех и увлечена вырезанием масок из бумаги рапного цвета. Тем временем Ольга, Рита и Мария продолжают ри-
совать располагаясь за общим листом: Ольга — домик, Рита — цветы, Мария — что-то похожее на радугу.
Варвара и Елена так и продолжают рисовать за столом.
По прошествии получаса на общем листе появляются разрозненные островки изображений — либо нарисованных, либо вырезанных из журналов, а потом наклеенных, а также различные предметы. При этом все изображения представляют собой образы молодых красивых женщин, идущих по подиуму в легких платьях или купальниках, а также позирующих в бикини на пляже, либо нарисованные цветы, колосья, ветки. Вскоре они заполняются несколькими живыми веточками или цветами. Кроме того, на работе ближе к ее центру появляются три наиболее крупных, вырезанных из журнала образа: Мадонна с младенцем, неизвестная женщине с ребенком и Ирина Хакамада и дочерью. Между изображениями имеются значительные пустые пространства.
Ведущий, до этого внимательно наблюдавший за ходом работы, начинает вырезать из плотной бумаги полоски, шириной примерно в 20 см, и склеивать их, пре-
вращая в длинную ленту. Затем он, многократно сгибая ленту поперек, изготавливает что-то похожее на лестницу. Все это он делает, находясь несколько в стороне от других, там, где он обычно сидит в ходе обсуждений.
Тем временем Надежда вырезает и наклеивает новые картинки, также и изображением молодых женщин.
Татьяна садится на стул рядом с общей работой и внимательно ее рассматривает.
Тамара приносит металлическую подставку для цветов и ставит ее на общую работу, а затем прикрепляет к подставке символ бесконечности.
Тем временем Любовь разговаривает с Жанной, а Вера — С Марией. Затем Мария начинает листать журнал, вырезает из него изображение крупного флакона с духами и наклеивает его на общую работу.
Ведущий, закончив изготовление лестницы и положив ее на стол, начинает что-то вырезать из журналов, а затем склеивать.
Людмила продолжает вырезать все новые маски.
Тамара, закончив наконец изготовление бумажной стрелы на подставке, принимается устанавливать ее на общей работе ближе к центру, однако подставка держится плохо и то и дело падает.
Вера и Мария, до этого вновь о чем-то разговаривавшие, прекращают разговор и наблюдают за действиями Тамары.
Ведущий становится на незанятое пространство, чтобы дотянуться до центра общей работы, и приклеивает там какую-то фигуру, располагая ее ногами к символу инь-ян.
Эта фигура представляет собой склеенные друг с другом части мужчины и женщины: к женскому телу в ночной сорочке оказывается приклеенной голова смеющегося мужчины. Затем он отходит, берет еще одну фигуру и приклеивает ее с другой стороны символа инь-ян. Так же как и предыдущая фигура это изображение является комбинацией разных частей тела мужчины и женщины — на этот раз к мужскому телу (поднимающему гирю силачу) приклеена голова улыбающейся
женщины. После с этого ведущий наклеивает еще два аналогичных образа. Один ид них представляет собой сочетание головы трубача военного оркестра с телом одетой в купальник женщины. Другой — сочетание мужской головы с женским телом, прикрытым прозрачным пеньюаром.
Тe, кто находится рядом, наблюдают за действиями ведущего. На их лицах — разное выражение, однако преобладает любопытство; кое-кто начинает улыбаться.
Через несколько минут Мария наклеивает на фигурку поднимающей гирю женщины вырезанное из журнала слово «отдохни!».
Дарья, изготовив из картона женскую шляпу, кладет ее на общую работу.
Ольга продолжает рисовать домик.
Общий лист медленно заполняется разными образами и предметами, однако между ними еще довольно много пустого места. Большинство участниц группы перемещаются вокруг работы, иногда разговаривая при этом друг с другом — обмениваясь впечатлениями или обсуждая какой-то фрагмент общей композиции; иногда также начиная что-то рисовать или вырезать и приклеивать новые изображения.
Ведущий то наблюдает за действиями участниц группы, то рассматривает общую работу, то вновь что-то вырезает и затем на нее наклеивает; так, например, он приклеивает вплотную к изображению Мадонны с младенцем облаченную в звериные шкуры валькирию с ножом в руках, а также фигуру мужчины в строгом костюме с женсклй головой, помещая ему на руки младенца.
На общем листе появляются все новые изображения и предметы, однако это либо исключительно женщины, либо растения, либо пятна разного цвета. Единственным мужчиной оказывается сфотографированный со спины персонаж, лежащий в постели с женщиной.
Тем временем ведущий закрепляет один конец бумажной лестницы в центре общей композиции — возле символа инь-ян, — а другой — над грифельной доской, почти у самого потолка. Лестница при этом натягивается. Затем устанавливает на ней за пределами общей композиции, на уровне лица, примерно там, где он обычно сидит, вырезанный из журнала и наклеенный на плотную основу крупный порт-
рет Микки Рурка в темных очках и в розовом пиджаке. После этого чуть ниже портрета он наклеивает вырезанную из журнала фразу «призрак нокдауна».
На всем протяжении лестницы, начиная от этой фразы и заканчивая полом, Людмила затем размещает изготовленные ею маски. Поскольку масок много, лестница несколько раз обрывается. При этом участницы группы говорят Людмиле, что лестница не выдержит столько масок, но она маски не убирает. Ведущий укрепляет лестницу вновь и вновь, до тех пор пока она не перестает обрываться.
В конце сессии, когда участницы группы все еще продолжают заполнять пустые пространства различными предметами, он сворачивает в трубочку картон, изготавливает четыре столбика и закрепляет их по углам общей композиции. После этого он протягивает между столбиками нить, делая ограждение для работы.
На этом изобразительный этап сессии, продолжавшийся два: часа, заканчивается. После перерыва происходит обсуждение.
Ведущий предлагает участницам группы поделиться своими впечатлениями от работы: рассказать, что они чувствовали на разных этапах создания коллективной композиции, что испытывают сейчас, глядя на нее, какие образы они создали и привнесли в общую работу и как они относятся к тому, сто делали другие.
Н а д е ж д а. У нас здесь в республике — матриархат; женщины главенствуют. Пусть мужчины поднимаются к нам. А не наоборот.
В е д у щ и й. (понимая, что Надежда имеет в виду изображение Микки Рурка). Но ведь вы не поставили на место Микки Рурка женщину?
Н а д е ж д а. Нет, но хочется. В целом работа мне не нравется,
В е д у щ и й. Значит, в том виде, в каком она получилась, вы ее не принимаете.
Н а д е ж д а. Да, предпочла бы свернуть и выбросить.
В е д у щ и й. Может быть, вам больше нравилась работа, когда она еще не приняла такого вида?
Н а д е ж д а. Да, гораздо больше.
В е д у щ и й. Почему, она была «чище»?
Н а д е ж д а. Да, было спокойнее, а сейчас — нагромождение какое-то, неприятно…И вообще хочется все свернуть, выбросить и не затрагивать эту тему.
В е д у щ и й. Что же вы сюда внесли?
Н ад е ж д а. Мы красивых женщин сюда вносили (улыбается, принимая гордую осанку).
Н а т а л ь я. (встает со своего места, подходит к работе и показывает, что она приклеила вместе с Надеждой). Вот эти образы — женщины на подиуме, расположенные по кругу. Там, там (показывает).
В е д у щ и й. То есть вы наклеивали вместе красивых молодых женщин. Понятно. А вы, Наталья, что можете сказать про работу в целом?
Н а т а л ь я. Мне тоже не понравилось. Я бы назвала это «Суета в муравейнике» — такое было впечатление. Но если подумать, что могли бы изобразить мужчины... Думаю, что у них все было бы монотоннее,
не было бы такого разнообразия. Наверное, хорошо, что у нас так. Работа в принципе получилась разнообразной, богатой. И от этой мысли мне хорошо.
В е д у щ и й. (обращаясь ко всем). Вы все можете поделиться своими впечатлениями, пожалуйста.
М а р и я. Сначала все оставались на своих местах — или не знали, что делать, или не хотели. Меня это смущало. Или им было так же некомфортно... Мне хотелось, чтобы все работали за общим листом. Поскольку я цвет люблю, я начала работать с красками... Отошла... Потому что началось накидывание всего подряд. Я решила предоставить другим место... Началось накидывание... Ходила, смотрела... Потом меня начало даже тошнить от всего этого... Меня тошнит — и все, — когда происходило это набрасывание, набрасывание… Потом было очень неприятно, когда вы начали вмешиваться (смеется, слышно, как другие тоже смеются) в наш процесс. Постольку это образ женский, вам там было не место — может быть, это тоже подтолкнуло. Потом, когда начала с девчонками проговаривать, что мне это неприятно, стало чуть легче. А когда кто-то зажег свечку, возникло такое ощущение, что это какая-то свалка. Когда села, смотрю — еще эта оградка появилась — думаю: «Ну вот, упокой, Господи, душу российской женщины». И захотелось все сжечь, и все... Когда это проговорила, мне стало легче. Потом уже спокойно смотрела на вес это безобразие... М не хотелось, чтобы временные рамки были сужены, а то было бы все растянуто. Все работали в своем темпе… Хотелось, чтобы быстрее закончилось…
В е д у щ и й. А что вы внесли в работу?
М а р и я. Я сделала эту радугу — пятно, а потом слегка то здесь, то там подрисовывала.
В е д у щ и й. А к «Миру женщины» это какое отношение имеет?
М а р и я. Как какое? В ней столько граней, столько цветов!.. Каким боком ее не поверни, каждый раз новый цвет будет…
В е д у щ и й. Спасибо… (обращается ко всем.) Когда будете делиться своими впечатлениями, я бы попросил вас особо отметить, что нового вы открыли для себя а «Мире женщины» благодаря этой работе. (Обращаясь к Марии.) Вы могли бы об этом что-то сказать?
М а р и я. Настолько много чувств, что трудно сказать… когда в последнее время с женщинами разговариваю, оказывается, что никто не может сказать, чего им хочется. Говорят только, что хочется спокойной жизни. А когда спросишь: «Что в твоем понимании спокойная жизнь?» — не могут ответить…
В е д у щ и й. А вы?
Мария пожимает плечами.
В а р в а р а. Мы с Еленой стали смотреть, что же из этого получится… В начале нам не очень понравилось…
В е д у щ и й. Почему?
В а р в а р а. Какой-то непорядок, стало неприятно — это не наш мир, и мы ушли от него. Но ваше участие нас активизировало, нам стало приятно. Видно было, что мужчина неравнодушен к нашему миру, что он не просто созерцатель, но и создатель, и участник этого мира. Участие, сочувствие какое-то увидела в ваших действиях. И нам вдруг захотелось создать свой мир. Подальше от этого мира — здесь все чисто, нежное… И на это нас подтолкнуло участие мужчины… Все же основное предназначение женщины — материнство (показывает созданный ею вместе с Еленой рисунок, на котором на относительно большом расстоянии друг от друга наклеены несколько вырезанных из журналов образов). Здесь — все ее добродетели, из чего складывается женщина; все это должно привести к возвышенному — к любви, нежности, доброте… Это свет, жизнь — все здесь… Добродетели — это книги, музыка, искусства, рукоделие, ее вкусные вещи, которые она своими руками делает, — это все наша женщина. Но толчок этому дает мужчина. Он действительно там — наверху, а мы стараемся туда идти, это наша цель. Мы здесь, а он там — наверху… И все-таки конечный результат — это женщина с ребенком… Но то, что там получилось — это хаос. Мы хотели противостоять этому (показывает общую работу). Нам было очень приятно участие мужчины, что он рядом с нами… Без него мы никто и ничто…
В е д у щ и й. Но вам не показалось, что внесенные мной образы гротескны?
В а р в а р а. Нет, мы на другое смотрели. Для нас важно, что это был центр — объединяющий…
В е д у щ и й. То есть сам факт того, что я положил что-то в центр, уже был для вас значим?
В а р в а р а. Да.
В е д у щ и й. Вы видели в этом поддержку?
В а р в а р а. Да… Нам как раз этого не хватало…
В е д у щ и й. Чего?
В а р в а р а. Вашего участия.
Е л е н а. (кивает головой). Участия в женской судьбе.
В а р в а р а. Все это нас поддерживало… После этого у нас как раз родилась эта идея. А до этого нам в принципе не было интересно… Ваше участие нас подтолкнуло на создание нашей работы.
В е д у щ и й. А как вы отнеслись к этому образу (показывает на портрет Микки Рурка)?
В а р в а р а. Сначала неприятные чувства возникли. Казалось, этим вы хотели подчеркнуть свою недосягаемость, но затем состояние изменилось в лучшую сторону…
В е д у щ и й. Кто-нибудь может еще что-то сказать по поводу этого образа? Какие ассоциации у вас вызывают слова «призрак нокдауна»?
М а р и я. Я даже не присматривалась, не придала этому значения…
В а р в а р а. Меня больше смущает то, что на его пути эти маски, — дорога должна быть чистой…
Ж а н н а. Наше произведение никаких негативных ощущений у меня не вызывает. Я это принимаю, потому что все так и есть... Действительно, в этом есть некий парадокс... Женщина действительно разная. Может быть, здесь все беспорядочно; женский мир — это целостный образ; в нем очень много разных женщин, но есть нечто объединяющее. Ничего страшного в нашей работе в принципе нет. Все так и есть, я не могу сказать, что мне здесь не принадлежит… По поводу того, что вы начали накладывать женщин с мужскими головами и наоборот, я подумала, что я бы, наверное, так сделать не догадалась. Вы показали, что в каждом есть и мужское и женское начало, это мне понравилось… Когда я все из своей сумки выложила, я поняла, что, это — мой внутренний мир. Хотя мои предметы все время отодвигали, я их ставила на прежнее место.
Т а т ь я н а. Мне себя, женщин жалко стало… Я сначала посопротивлялась; но потом приступила к работе. Мне кажется, что все самое безобразное сюда я внесла (улыбается) — шприц, сожженную бумагу банку из-под майонеза… свою досаду я, наверное, пыталась выплеснуть сюда… Потом я намеренно еще что-то безобразное вносила… Чтобы оттенить всю ту абсурдность, в которой мы живем… Но в то же время эти темные очки положила, шляпу, свечку поставила — показать хотела. что несмотря ни на что мы остаемся чем-то таким… совершенно замечательным и красивым (пауза). Но все же хотелось бы что-то с этим сделать, упорядочить, что ли…
В е д у щ и й. Думаете, что если по полочкам все разложить, то все изменится?
Т а т ь я н а. Нет, наверное, не разложить, но что-то, может быть, привнести (задумывается)…Чтобы подняться над всем этим...
Л ю д м и л а. Сейчас, когда вы говорили, у меня сердце сильно застучало…
В е д у щ и й. А что вы смогли о себе узнать благодаря этой работе?
Л ю д м и л а. Я все больше осознаю то, что все свои проблемы я создаю себе сама; и все свои проблемы я могу решить тоже сама. Никто за меня их не решит. И, может быть, я также смогу еще кому-то помочь решить его проблемы… не навязывая этого — предложив. И сейчас у меня есть предложение ко всем — только не хочу навязывать, — кто хочет, тот пусть примет и поймёт меня. Все эти маски выбрать и нарисовать на них все, что захочется... нарисовать на них те образы, которые могли бы вывести из этой суеты... Мне кажется, что женщина не должна оставаться всегда одной и той же… какой она себя привыкла видеть. Мне кажется, что на каком-то этапе она должна изменить себя — обновиться... Пойти с новым лицом — лицом, может быть, разным совершенно, хотя может стержень внутренний оставаться… И эти маски — это новые лица — это не толь-
ко и не столько ее внешность, сколько ее внутренние качества… И это должны понимать и она, и мужчина, и в мужчине должен быть маленький принц, которому все интересно…
В е д у щ и й. А расположение масок на этом пути что означает?... Выход из хаоса через сотворение нового лица?
Л ю д м и л а. Да, наверное, выход.. из привычного и суетного — изменяя себя, создавая себя и даже, может быть, никому ничего не доказывая, но показывая — посмотри, я ведь разная, я все такая же, но и другая…
Град земной и небесный
Следующий пример также отражает один из моментов работы студентов в рамках курса арт-терапевтической подготовки. Создание коллективной работы в условиях динамической группы дает богатые возможности для изучения внутригрупповых коммуникативных процессов и динамики арт-терапевтической сессии, связанной с наличием в ней ряда взаимосвязанных этапов, которые были охарактеризованы в предыдущей главе. Участие в такой работе и ее последующее всестороннее обсуждение позволяет учащимся лучше понять не только особенности динамической группы, но и свои собственные реакции, благодаря чему она становится одной из форм личной подготовки студентов. Различия в поведении участников группы в процессе создания ими коллективной композиции в определенной мере связаны с их базовой подготовкой и наличием или отсутствием опыта художественной работы. Далеко не случайно поэтому, что одним из условий специализации в области арт-терапии в ряде зарубежных стран является наличие у абитуриентов, художественного образования либо их систематические занятия изобразительным искусством. Среди участников группы были два человека С художественным образованием (Елена и Андрей),два врача-психиатра, остальные — психологи.
После завершения изобразительного этапа сессии следует обсуждение. Хотя оно было продолжительным и предполагало разбор разных аспектов групповой работы, в данном описании отражено лишь его начало. Ведущий предложил членам группы высказать свое мнение относительно разворачивания работы, что могло быть связано с их конфронтацией с «теневыми» и малоприятными аспектами своего внутреннего мира и отношений с другими участниками. Как видно из описания, их мнения были различны и коррелировали с особенностями их поведения на изобразительном этапе работы.
Еще в процессе выбора темы Андрей встает со своего места, берет лежащий на столе довольно крупный камень и кладет его на середину расположенного на полу квадрата из восьми склеенных друг с другом листов ватмана. Под них подложена толстая целлофановая пленка.
После выбора темы, к квадрату сразу же подходят семь человек — Ирина, Вера, Светлана, Наталья, Виктор, Андрей и Владимир. остальные остаются на своих местах; некоторые сидят молча и наблюдают за тем, что делают остальные, другие разговаривают между собой или пытаются выбрать изобразительные материалы.
Ирина, капая клеем ПВА, проводит несколько белых полос, идущих за границы листа, на целлофановую пленку.
Андрей берет самую крупную кисть и начинает проводить с одной стороны общего листа толстые линии красками разного цвета.
Наталья занимает один угол листа и начинает что-то рисовать.
Владимир и Светлана садятся вместе возле листа и обозначают границы своих «территорий».
Нина ставит на общий лист вазочку с принесенными с улицы ветками.
Оксана обводит вокруг камня, расположенного в центре листа, несколько концентрических окружностей.
Виктор добавляет в вазочку еще веток, а затем начинает рисовать на камне глаз.
Некоторые члены группы при этом ходят вокруг листа, словно выбирая себе место.
Ведущий включает музыку (джазовый концерт Хейдена и Блэя «Баллада о падших»).
Несколько человек остаются на своих местах: лепят фигурки из пластилина, создают конструкции из картона и т, д.
Варя подходит к общему листу и начинает что-то рисовать.
Андрей, используя крупную кисть, интенсивно закрашивает занятый им ранее сектор.
Марина рисует дом.
Виктор, стоя на коленях, красит себе губы взятой у кого-то из участниц группы губной помадой, а затем несколько раз целует лист возле камня. При этом образуется ряд отпечатков.
Находящиеся возле общего листа пока создают индивидуальные рисунки и мало разговаривают друг с другом. Те же, кто находится на своих местах, располагаются парами и тройками, смеются и общаются.
Ольга, до этого наблюдавшая за действиями других, подходит к листу и начинает изображать на нем зеленый островок (возможно, парк или сквер на территории города), используя при этом траву, листья, мох и другие принесенные с улицы предметы.
Тамара, через несколько минут, присоединяется к Ольге, помогая ей изображать зеленый островок.
Андрей, предварительно о чем-то поговорив с Еленой, устанавливает рядом с работой находящуюся в кабинете стремянку, залезает на нее и начинает перебрасывать через светильник нить с прикрепленным к ее концу кусочком пластилина, пытаясь тем самым натянуть нить над работой.
(Ведущий перед этим спросил Андрея, что тот собирается делать. Когда Андрей перебрасывает веревку, психотерапевт и Елена за ним наблюдают; кроме того, Елена показывает ему, куда бросать. Очевидно, что затея натянуть нить над работой исходила от нее.)
Некоторые из находящихся возле работы членов группы поворачиваются к Андрею, но затем вновь погружаются каждый в свой рисунок. При этом состав рисующих примерно тот же; с одной стороны листа находятся четыре человека, с другой — три. Две стороны листа остаются в основном незанятыми.
Андрею наконец удается перебросить через светильник две нити, после чего он вместе с Еленой начинает прикреплять к нитям «небеса» из целлофановой пленки. Ведущий разматывает рулон целлофана и подает его Андрею.
Ольга и Тамара продолжают вместе работать над созданием зеленого островка. Островок имеет четкие границы и выделяется на фоне окружающего его белого пространства.
Когда Андрей и Елена навешивают над работой «небеса», несколько человек из тех, кто раньше располагался на коленях и что-то рисовал, начинают им помогать, изготавливая бумажные самолетики, звезды и т.д.
Виктор (желая прикрепить к небесам бумажный самолетик, обращается к группе): «Нет ли булавки?»
Ведущий подает ему булавку.
Вскоре становится заметно, что общий лист постепенно заполняется не только рисунками, но и объемными предметами и конструкциями из картона, пластилина и других материалов.
Нина увлеклась вырезанием из картона звезд, которые она затем прикрепляет к небесам.
Варя плетет из веток гирлянду.
Ведущий, положив в стороне от всех на газеты стоявший до того у стены крупный кусок зеркала и взяв тяжелый деревянный табурет с металлическим основанием, разбивает зеркало.
Большинство членов группы, по-видимому, не услышав на фоне звучащей музыки удара табурета о зеркало или будучи увлеченными рисованием, не обращают на эти действия ведущего внимания.
Разбив зеркало, ведущий собирает осколки и раскладывает их по всей поверхности общей работы, стремясь включить их в оставшееся кое-где пустое пространство.
Ирина и Нина вскоре присоединяются к ведущему и тоже начинают раскладывать на пространстве работы осколки зеркала. Вскоре мелких осколков не остается, и ведущий дважды ударяет по крупным оставшимся осколкам, для того чтобы получились мелкие.
В это же время несколько человек (Надежда, Тамара, Нина, Виктор и Варя) увлечены созданием разных объектов «воздушного пространства» над работой — звезд, луны, солнца, гирлянд из трав и веточек и т. д.
Оксана изготавливает высотные здания из бумага и картона.
Виктор делает солнце и подвешивает его выше всех остальных объектов «воздушного пространства».
Варя подвешивает изготовленные ею гирлянды из трав и веточек, благодаря чему в «небе» создается их целая сеть.
Нина продолжает раскладывать осколки зеркала.
Вскоре все пространство работы оказывается заполненным.
Ольга, закончив некоторое время назад создание зеленого островка, сидит с грустным видом.
Тамара рисует солнечные лучи.
Нина, которую, по-видимому, начинает раздражать неторопливая джазовая музыка, подходит к магнитофону и включает принесенную ею запись с более ди-
намичной музыкой («Времена года» Вивальди в исполнении В. Мэй). Затем она начинает, пританцовывая, перемещаться по кабинету, останавливаясь то с одной, то с другой стороны работы.
Ирина продолжает раскладывать осколки зеркала.
Тамара делает из картона церковь и устанавливает ее в композицию.
Оксана устанавливает изготовленные ею здания.
Надежда включается в работу и рисует сетку поверх уже созданных рисунков или между ними.
Ирина подвешивает к «небесам» звезды
На этом этапе работы большинство участников группы стоят. Сидя у работы располагаются только двое, продолжая рисовать (Владимир и Светлана). В помещении нарастает шум из-за того, что члены группы начинают активней обмениваться впечатлениями от работы; кроме того, они быстрей перемещаются вокруг работы; смеются и выглядят несколько возбужденными.
На работу помещается красная целлофановая коробка, обозначающая электростанцию, а также разные пластилиновые фигурки людей и животных.
Андрей и Елена подвешивают над композицией несколько пластиковых бутылок, наполненных водой, подкрашенной синей краской; при этом в донышках бутылок сделаны отверстия (идея имитации дождя принадлежит Елене).
Ольга подходит к работе и что-то поправляет в созданном ею зеленом островке.
Варя и Дарья присоединяются к Елене и Андрею и помогают им подвешивать бутыли с водой.
Когда бутыли повешены, Елена надавливает на них и брызгает водой на расположенную под ними работу.
Незадолго до того ведущий меняет музыку и ставит «Реквием» Ллойд-Вебера.
Вся вода вылита из бутылей на работу; капли равномерно покрывают всю поверхность. Участники группы молча стоят вокруг работы и смотрят на произошедшие в ней изменения.
Ведущий меняет освещение: включает верхний свет и направляет на работу луч слайд-проектора. При этом поверхность работы начинает «играть», поскольку свет преломляется в капельках воды и отражается от осколков зеркала.
Кроме того, на противоположной от проектора стене образуются тени участников группы, целлофановых «небес» с прикрепленными к ним различными «небесными телами», гирлянд из трав и веточек, а также расположенных на поверхности работы разных объектов.
Звучит спокойная музыка (фрагмент «Реквиема»).
Все члены группы, замерев, стоят вокруг работы. Изменяя направление луча проектора, ведущий приводит тени в движение. Пару минут царит полная тишина.
Д а р ь я. Надо все высушить вентилятором — привести в божеский вид,..
В а р я. Осталось только сжечь; потому что уже ничего не поправить.
Звучит грустная музыка, постепенно становясь все более эмоционально напряженной.
Андрей поджигает целлофан, поднося к нему зажигалку.
Все молча за ним наблюдают. Едва загоревшись, целлофан тухнет.
Андрей и Виктор начинают поджигать изготовленные из бумаги «небесные тела» — луну, самолетики и т, д.
Слышен мужской и женский смех.
Музыка бурная, драматичная – кульминация «Реквиема».
Одно из горящих «небесных тел» падает вниз. Огонь при этом гаснет. Идет дым.
Варя просит дать ей зажигалку и тоже начинает поджигать «небеса». Одна из пластиковых нитей загорается, и горящие капли падают на Работу.
Виктор поджигает «солнце», расположенное выше всех остальных «небесных тел».
Несколько человек поджигают «небеса» в нескольких местах, и вскоре образуется «огненный дождь». (Бумажная основа композиции и расположенные на ней объекты, однако, не загораются, так как их поверхность увлажнена.)
Никто не пытается тушить огонь. Все, кто не участвует в поджоге, смотрят на каскад огненного дождя, и многим это явно нравится. Прогорая, «небеса» в одном месте обрываются.
В и к т о р. Смотрите, как классно!
Тональность музыки изменяется и становится мажорной. Звучит финал «Реквиема».
Наталья держит банку с водой, готовая в случае необходимости залить огонь. Упав на город, солнце гаснет. Идет дым. Всеобщее ликование. Все стоят вокруг работы плотным кольцом.
Несколько человек начинают раскачивать все еще висящие небеса и подвешенные в воздухе пустые бутыли.
Андрей натягивает нити, на которых держатся «небеса», словно пытаясь их сорвать.
О л ь г а. Не надо, оторвется.
Андрей влезает на стремянку, обрывает нити с одной стороны с прикрепленными к ним «небесами» и сбрасывает их вниз.
Звучит ликующая музыка.
Владимир обрывает нити с другой стороны. «Небеса» падают.
Ведущий включает верхний свет.
Андрей, стоя наверху стремянки, смотрит вниз — на работу; затем спускается.
О л ь г а. есть у кого-нибудь ножницы? (получив ножницы, вырезает зеленый островок и отодвигает его в сторону.) Мы переезжаем. Мы здесь не будем жить… это нечто несуразное, невообразимое…
Все остальные по-прежнему стоят вокруг работы.
В и к т о р. Развития вы не понимаете.
О л ь г а. Это не развитие, это деструктивное развитие…
В л а д и м и р. Развитие не может быть деструктивным.
О к с а н а (обращаясь к Ольге). Это невротическое развитие.
О л ь г а. Нет, это нормальное развитие.
В и к т о р. Это стагнация у вас какая-то.
О л ь г а. Вот это — то, что произошло, — это катастрофа.
В и к т о р. Это прогресс.
Несколько человек, слушая этот спор, смеются.
Андрей достает из работы камень и уносит его в сторону.
О л ь г а. У нас будет продолжаться жизнь, она будет развиваться…
В и к т о р. (достает из работы вылепленный кем-то бюст Ленина на постаменте). Сохраним все самое светлое?
В а р я. Оставим на прежнем месте.
Виктор ставит бюст обратно.
Андрей берет в руки «атомную электростанцию», рассматривает ее, а затем кладет ее обратно.
Виктор достает из работы еще несколько различных предметов и, подержав их некоторое время, кладет на прежнее место.
Все остальные, за исключением Ольги, при этом по-прежнему стоят в кругу.
Виктор с одной стороны берет край работы вместе с подложенной под нее целлофановой пленкой и начинает сворачивать ее в рулон.
Нина берет работу и целлофан с другой стороны и тоже начинает их складывать в рулон.
Дарья скатывает работу с третьей стороны.
Звучит музыка Dead Can Dance.
Владимир и Оксана помогают сворачивать работу, сгребая остатки предметов в кучу.
О л ь г а. (наклонившись к зеленому островку). Это было для тебя потрясением. Ты немножко устал, отдохни!
Работа свернута и напоминает укутанное в саван тело. Ирина, Владимир, Виктор и ведущий стоят возле работы; остальные — поодаль.
Виктор и Владимир берут с обеих сторон свернутую работу и поднимают ее, спрашивая ведущего, следует ли ее вынести из кабинета.
Ведущий говорит, что пока можно оставить.
Виктор и Владимир кладут работу на прежнее место.
Остальные члены группы не расходятся, хотя некоторые отходят от работы на некоторое расстояние. Многие с грустью смотрят на рулон.
Ведущий объявляет перерыв.
Некоторые члены группы сразу же расходятся, другие на некоторое время остаются.
Виктор садится на корточки рядом с работой и пишет «Усни с миром. Твои творцы».
О л ь г а. Как хорошо! Какое счастье!
Д а р ь я. Что хорошо, что сохранили свое?
О л ь г а. Нет, что нет этого хаоса.
Те члены группы, что еще остались в кабинете, подходят к свертку и читают, что написал Виктор.
Далее приводится фрагмент состоявшегося после перерыва обсуждения работы.
Прежде всего ведущий обращается к членам группы с предложением высказать свое мнение по поводу того, готовы ли они развернуть рулон и обсудить затем свои ощущения от работы.
В и к т о р. У меня ощущения еще не структурировались. Я не готов все это поднимать… Это все равно, что задавать человеку, у которого умер близкий родственник, некорректные вопросы — как он умирал, как он рождался. Пока для меня это все слишком болезненно. Пока я сопротивляюсь.
В е д у щ и й. повторите еще раз основной мотив, почему вы не хотите разворачивать работу.
В и к т о р. Пока я закрыл для себя эту тему — то, что оставил на внутреннее обсуждение. Пока эти чувства для меня еще очень живы, я бы не хотел пока возвращаться к тому, что для меня актуально… Когда я опишу, тогда, может быть, буду готов. Для начала мне необходимо составить хотя бы описание.
В е д у щ и й. Значит, вы полагаете, что разворачивание помешает проработке ваших чувств?
В и к т о р. Да, это помешает.
В е д у щ и й. Если у кого-то еще есть сопротивление разворачиванию работу, с чем это связано? (Поворачивается к другим.)
О л ь г а. мне вообще было неприятно все, что происходило. А уж сейчас-то вообще. Словно гниение снова открывать…
В е д у щ и й. Значит, вам хотелось бы поскорее от этого уйти?
О л ь г а. для меня это как смерть. Смотреть на это не хочется… Я против обсуждения, против разворачивания. Не хочется вспоминать все то разочарование, которое я испытала.
В е д у щ и й. Понятно.
Т а м а р а. …Можно было бы только заглянуть как в щелочку, но разворачивать этот хаос не хочется. Хочется верить в то, что если что-то с кем-то сделал, это сохранилось.
В е д у щ и й. Значит, вам хотелось бы возвратится лишь к тому фрагменту, который вы сами создавали?
Т а м а р а. Да.
В л а д и м и р. Мне не хочется разворачивать. Это словно куколка, в которой продолжаются какие-то метаморфозы, а развернуть — это значило бы их нарушить…
В е д у щ и й. Значит вы допускаете, что в принципе в определенный момент работу можно было бы развернуть — не сейчас, но тогда когда метаморфозы завершатся. У кого еще какие мнения?
В а р я. Если даже все это развернуть, мы все равно ничего не увидим — это будет уже совсем не то, что было… тот процесс, в котором мы участвовали завершился. Он обладал определенной динамикой. Мне кажется, что нам лучше постараться обсудить эту динамику. Каждый этап имел свой смысл… Этот процесс завершился, и разворачивание ничего не дает…
В е д у щ и й. Значит, разворачивание не поможет воспроизвести сам процесс?
В а р я. Да.
И р и н а. В принципе у меня есть сопротивление, но вместе с тем, я думаю, что разворачивание могло бы быть следующим этапом. Этот этап действительно завершен, но мне было бы интересно узнать, что будет происходить с моими ощущениями и чувствами, когда мы развернем эту работу. У меня есть определенные ожидания по этому поводу, но я не знаю, насколько они оправдаются.
В е д у щ и й. А с чем связаны эти ожидания или определенная заинтересованность?
И р и н а. …Мне определенно неприятно то, что было завернуто, но, может быть, с моими ощущениями в конце концов действительно что-то произойдет и отвращение перерастет а какие-то другие чувства.
В е д у щ и й. кто еще хотел бы высказаться?
А н д р е й. А я, прежде чем развернуть, еще бы утрамбовал (слышен смех), для того чтобы те процессы, которые происходили там во время всего этого, еще бы больше активизировались. А потом бы посмотреть.. Но в то же время для того, чтобы не беспокоить тех, кто возражал, я готов не разворачивать. В то же время я думаю, что как раз беспокойство может к чему-то привести.
Е л е н а. У меня чувства страха совершенно нет. Мне, наверное, даже интереснее — может быть, с профессиональной точки зрения — испытывать ощущения «тени», которые нам гораздо менее понятны. Что же касается нашей светлой части — в ней нам многое близко, понятно; мы все это в себе постоянно взращиваем… А по другую сторону нашего «Я» в ней может быть больше интересного. Восстановление, возвращение, участие в тех процессах, которые привели к разрушению, мне в принципе интересно. Это как бы раскручивание обратного хода. Мне все равно. Могу разворачивать, а могу и не разворачивать. Связанный с этим страх меня не очень-то интересует. Это все равно «декоративная» смерть, скажем так… В реальной жизни мне приходилось сталкиваться с гораздо более опасными ситуациями.
В е д у щ и й. Значит, вы сознаете условность произошедшего и понимаете диалектику превращений, а потому разворачивание вас не только не пугает, но и интегрирует.
В и к т о р. Но, чтобы не нарушать диалектику превращений, необходимо завершить переживания. Когда это завершится, тогда можно будет открывать… А пока мы можем навредить себе… Кто внутренне готов, кто проходил не раз эту динамику «смерти — возрождения», тот, наверное, может снова туда войти.
В е д у щ и й. Таким образом, уважая чувства тех, кто еще не готов, мы будем пока работать, не разворачивая. Итак, я предлагаю вам составить лаконичное художественное описание — сказку, миф, стихотворение — повествование об истории создания и разрушения этого города.
В и к т о р. Можно музыку?
В е д у щ и й. Какую: Я могу, например, дать музыку в той последовательности, в которой она звучала, — небольшие отрывки.
Члены группы выражают одобрение.
Глава 8