Амстердам. Встреча с Харли
Ларсон Игорь Владимирович - Самая большая иллюзия
Книга научит вас устранять любые препятствия и проблемы из своей жизни. Упражнения и практики, представленные здесь, раскрывают сознание до такой степени, что все преграды и проблемы перестают существовать. Когда человек идет собственным путем, весь мир помогает ему, потому что он и есть этот мир.
Эта книга указывает путь к себе, дорогу, идя по которой вы полностью раскрываетесь в жизни и обретаете свое истинное предназначение, ясно понимая цель своего прихода на Землю. Она открывает перед вами бесконечные перспективы в достижении абсолютно любых намерений и желаний.
Самая большая иллюзия состоит в том, что у человечества есть ограничения.
Вступление
Эта история началась больше года назад. Тогда я еще не мог представить сколько невероятных событий произойдет в моей жизни. С тех пор для меня все полностью изменилось. Благодаря практикам, описанным в настоящей книге, я умудрился выиграть джекпот в Национальную лотерею, поменять работу и реализовать нашу с Линдой (моей женой) давнишнюю мечту. Теперь мы занимаемся разработкой и проведением тренингов, помогающих выявить у детей разнообразные таланты и раскрыть их истинное предназначение. Мы только начали свою деятельность, но очередь на курсы уже расписана на четыре месяца вперед. Вот что значит заниматься своим делом. И мы счастливы, потому что знаем – это наш путь.
Вспоминая предшествующие всем изменениям события, я не перестаю удивляться тому, насколько в мире все взаимосвязано, ведь внутренний поиск смысла жизни может привести к реализации истинных, хотя порой и неосознаваемых, намерений, и происходит это подчас самым невероятным образом.
В ту пору я работал программистом в нью‑йоркском филиале крупной европейской компьютерной корпорации «Softtronic». Жаловаться было не на что. Приличная зарплата, неплохой дом на Род‑Айленде, дружная семья, красивая любящая жена… В общем, полный набор для американского сытого счастья. Однако что‑то внутри не давало мне покоя. Что бы я ни делал, не мог избавиться от тревожного чувства. Тогда я еще не знал, почему оно возникло и как мне следовало поступить, потому часто тосковал без причины, удивляя близких перепадами настроения. После прочтения уймы книг по психоанализу, у меня в голове стали возникать мысли о собственном не раскрытом потенциале и бесцельно проживаемой жизни. Мне подумалось, что единственной причиной для столь неадекватного поведения могла быть только внутренняя духовная тяга к чему‑то иному – к другой жизни, другим целям. Тогда‑то и появилось страстное желание во что бы то ни стало найти ТО, ради чего я в этом мире околачиваюсь.
Полагаю, немало людей на Земле каждый день задаются вопросами: кто я? зачем живу? куда уйду после смерти? Однако современная жизнь настолько стремительна, что затягивает в свой круговорот с огромной силой. Мы стараемся гнать подальше тоску‑печаль, дабы не забивать голову всякой ерундой вроде размышлений о смысле существования. Все время бежим куда‑то, не понимая, наш ли это путь или навязанный обществом, модой, родителями. И вот, в один прекрасный день этот бег прекращается и больше нет сил прятаться от душевного дискомфорта, скрываясь за чувством долга, развлечениями, рамками приличия, ложными ценностями и надуманными идеалами. Главное, не остановиться слишком поздно. Как сказал один мудрец: «Жизнь – это шанс получить шанс». Смотри не упусти его.
Глава 1
Перелет
Самолет словно висел над плотным ковром белых облаков, лежащих внизу. На протяжении всего полета солнце через иллюминатор нещадно слепило глаза, но мой сосед упорно не соглашался прикрыть окно шторкой. Это был седой грузный мужчина лет пятидесяти в сером шерстяном свитере и потертых джинсах.
– Я полгода солнца толком не видел, – ответил он на мою очередную просьбу. – Работаю на севере Канады нефтяником. Там солнца с октября по апрель не бывает. Полярная ночь. А здесь как на Бермудах. Сказка, – сказал он, нежась в солнечных лучах.
Была середина марта, и в Нью‑Йорк, откуда летел наш самолет, уже пришла довольно теплая весна. И хотя за зиму сырость и холодный ветер мне порядком надоели, все же не слишком приятно было плавиться на жаре. В подобных ситуациях я обычно стою на своем до конца. Неудобств не терплю и стараюсь, чтобы все было по‑моему – сказывается закалка жителя мегаполиса. Мои родители эмигрировали в штаты шестнадцать лет назад из России. Несмотря на то что наш быт и семейный уклад оставались прежними, я считал себя настоящим ньюйоркцем: рефлекс работать локтями по поводу и без срабатывал автоматически. Я уже собирался устроить перепалку, включив все свое красноречие, чтобы заставить этого деревенщину сделать по‑моему, но был сражен наповал улыбкой и взглядом голубых глаз, смотревших прямо на меня.
– Прошу вас, сэр, пусть окно остается не зашторенным, – сказал мужчина, искренне улыбаясь мне. – Рядом есть свободное место, куда не попадает солнце. Может быть, вам пересесть туда?
Его искренность и доброта одержали верх над моим упрямством. Я подумал, что нет ничего плохого в том, чтобы дать соседу спокойно коптиться на солнце, а самому перейти на свободное сиденье. Я вызвал стюардессу и сообщил ей о своем желании. После непродолжительных препирательств – она настаивала на том, что подобное не предусмотрено правилами полета, – стюардесса все же согласилась, услышав о моей болезненной чувствительности к солнечным лучам. Я так хотел поскорее оказаться в тени, что на ходу сочинил эту отговорку. Уютно расположившись на новом месте, я надел на глаза повязку для сна и твердо вознамерился отдохнуть.
В голове мелькали обрывки разных мыслей и образов, как обычно бывает перед сном после насыщенного дня. Носильщики, полицейские, таможенники из аэропорта Кеннеди, мой шеф, соседка из дома напротив и даже кошка моих знакомых – все кружили перед моим мысленным взором, будоража воображение и мешая спокойно заснуть. Однако усталость и бессонная ночь накануне полета все же сделали свое дело. Я не спал уже больше суток: вылет должен был состояться утром, в 4.30, но рейс задержали на четыре часа. (Не принимал аэропорт, в который я следовал.) За это время я сильно вымотался, поэтому через пару минут все же провалился в сон.
Миг спустя самолет качнуло и затрясло так сильно, что я сразу проснулся и вскочил как ошпаренный. Сорвав с глаз повязку и выскочив в проход между сиденьями, я огляделся вокруг. К моему удивлению, все были спокойны, словно ничего не произошло. Одни пассажиры спали, другие читали или разговаривали. Подумав, что мы просто попали в воздушную яму, я решил пойти в туалет и умыться – глаза были странно сухими. Я шел между кресел и растирал руками глаза, но мне никак не удавалось сфокусировать взгляд – все было как в тумане. Подойдя к двери туалета и собираясь ее открыть, я мельком глянул на служебное помещение, располагавшееся между салонами. Странно, но там стоял огромный чернокожий мужик и натягивал костюм для подводного плавания. Рядом с ним лежали акваланг и какая‑то сумка. Я замер как вкопанный, наблюдая за происходящим. «Террорист!» – подумалось мне.
Взяв себя в руки, я решил позвать кого‑то из экипажа, но, обернувшись, никого не увидел. Более того, людей в креслах было намного меньше, чем пару минут назад. Да что там говорить, если раньше салон был практически полон, то теперь занятыми оставались всего три места: слева от моего сиденья беседовали две пожилые дамы и какой‑то парень спал в кресле возле центрального прохода.
«Что за бред?! – пронеслось у меня в голове. – Где все люди?.. И этот амбал с аквалангом…»
Я посмотрел назад, на то место, где одевался ныряльщик, и глазам своим не поверил. Поверх водолазного костюма он надевал деловую тройку! Белая рубашка, голубой галстук, жилетка, брюки и серый пиджак. Он взглянул на меня с полным безразличием и спросил: «Каково, а?»
Произнести что‑то в ответ я не решился, да и не знал что именно. Только стоял и смотрел на бугая, как под гипнозом. Кто‑то потряс меня за плечо. Я не оборачивался. Меня, словно магнитом, тянуло к ныряльщику, и я не мог оторвать от него взгляда. Однако этот кто‑то не унимался и тряс меня все сильнее и настойчивее, и мне в конце концов пришлось обернуться… Вмиг все прояснилось. Оказалось, что я сижу в своем кресле, а надо мной склонилось улыбчивое лицо стюардессы, той, что позволила мне пересесть.
– Просыпайтесь, сэр, – произнесла она. – Мы идем на посадку. Скоро будем в Амстердаме.
– Я что, спал? – спросил я.
– Да, сэр. Вы проспали весь полет. Пристегните ремень, пожалуйста, – сказала стюардесса и отправилась дальше по салону.
«Неужели это был сон? – подумал я. – Надо же, такой реалистичный! Если бы ущипнул себя, наверное, и боль бы почувствовал».
Я потер руками лицо и огляделся по сторонам. Пассажиры, пристегнувшись, ждали приземления. Все было спокойно и очень естественно.
Глава 2
Амстердам. Встреча с Харли
В Амстердаме было пасмурно, шел мелкий дождь. Вещи в багаж я не сдавал. С собой была только небольшая дорожная сумка, поэтому я быстрее остальных прошел контроль и оказался в зале прибытия аэропорта. Здесь меня должен был встречать старый приятель Алекс Харли. Мы подружились еще в колледже и с тех пор поддерживали теплые отношения. Обычно я звал его по фамилии – Харли. Поначалу он не понимал, почему я не обращаюсь к нему по имени, как все остальные, и я объяснил, что в России, откуда я родом, слово «Харли» ассоциируется исключительно с мотоциклом и больше подходит для прозвища, чем для фамилии. Поэтому мне называть его так и веселее, и приятнее. Он улыбнулся и немного помолчав, сказал: «О'кей. Харли – так Харли. Главное – не зови меня мотоциклом». Мы рассмеялись. С тех пор для меня он стал просто Харли. Год назад он уехал из штатов в Европу, куда его пригласили возглавить один из научных отделов компании, где мы оба работали. Именно он помог мне сейчас оказаться здесь, убедив руководство корпорации в том, что мои знания больше нужны в Голландии, чем в нью‑йоркском филиале. «Softtronic» начинал новый проект, для чего в главный офис, располагавшийся в Амстердаме, пригласили специалистов из разных отделений со всего мира. Я знал, что еще приехали два человека из Японии, кто‑то из Австралии, кто‑то отсюда, из Европы, и кто‑то из Кореи.
Стоя в зале аэропорта, я крутил головой по сторонам, пытаясь разглядеть моего приятеля среди мелькавших тут и там людей, но его нигде не было видно. Я уже было достал телефон, намереваясь позвонить Алексу, но тут услышал его голос, доносящийся откуда‑то из толпы.
– Ник! Ники! Бейби! – кричал он. (Когда‑то Алекс стал так называть меня в отместку за свое мотоциклетное прозвище.) Я посмотрел вокруг, но Харли так и не увидел. В принципе моего приятеля трудно не заметить: его крупная, похожая на воздушный шар фигура больше подходила байкеру, чем компьютерному гению. И вот, среди окружавших меня людей я не видел никого хоть отдаленно похожего на Алекса.
– Ники, ты что, ослеп после полета, приятель? – сказал, весело хохоча, какой‑то парень, идущий мне навстречу. – Это же я, Харли! Алекс Харли!
Парень сделал еще несколько шагов и остановился в метре от меня, нарочито осторожно протягивая руку к моей сумке и делая вид, что хочет дотронуться до чего‑то необычного, что может растаять в воздухе в любой момент.
– Ты как? – продолжил он, улыбаясь во весь рот. – Я, конечно, изменился за год, но неужели до такой степени, чтобы ты стоял тут, как ишак, и с открытым ртом смотрел на меня, словно увидел призрака, – засмеялся он.
Это действительно был Алекс. Только совсем другой. От прежнего толстяка остались только голос и озорной взгляд. Он стал стройным, подтянутым и выглядел лет на десять моложе, чем раньше.
– Я сплю или это действительно ты?! – воскликнул я, до сих пор не веря своим глазам. – Ущипни меня. Я хочу проснуться.
– Давай лучше я дам тебе в зубы! – Он снова громко засмеялся. – Так будет надежней. Тогда ты точно придешь в себя. Я знал, что немного изменился, но что мой вид вызовет такой столбняк, не мог догадаться. Неужели перемены так сильны? – спросил он, прикидываясь удивленным.
– Перемены? Да ты выглядишь моложе, чем в колледже! – поразился я. – Так стройнит особый голландский сорт марихуаны?
Мы рассмеялись.
– Трава здесь ни при чем, – ответил он. – Хотя некоторые после пары затяжек считают себя намного моложе и привлекательней. Все здесь! – И Алекс указал на свой лоб. – «Ты можешь все, если знаешь, что это возможно» – внутренний девиз моего отдела, – продолжил Харли, снова показывая на голову. – Пока не думай об этом. Скоро сам все поймешь. Вечером будет мероприятие в конторе. Там тебе все объяснят. Сейчас же я отвезу тебя на квартиру – собственность фирмы для важных гостей, вроде тебя. – Он снова рассмеялся. – А чемоданы твои где?
– У меня только сумка, – ответил я, показывая на нее. – Поездка на неделю. Думаю, вещей хватит.
– На неделю?! – вскричал Харли, да так громко, что проходившая мимо нас пожилая дама от испуга выронила сумочку. Алекс глянул на нее и, извинившись, повторил тоже самое, но уже тише: – На неделю? Ты что, не в курсе? Проект колоссальных масштабов! На его разработку уйдет полгода.
Я застыл на месте, остолбенев от неожиданности.
– Как полгода? – удивленно спросил я. Перед командировкой мне сказали, что на все про все потребуется максимум неделя. Я и Линде сказал, что уезжаю дней на шесть‑семь.
– Кстати, как дела у Линды? – словно не замечая моего недоумения, спросил Алекс. – Никто и представить не мог, что она за тебя выйдет. Такая красавица и такой болван!..
Мне же было не до смеха. Я по‑прежнему не мог собраться с мыслями.
– Линда в порядке, – промямлил я. – Но полгода… это нереально!
– Все реально… – спокойно продолжил Алекс. – Ты все такой же доверчивый и прямолинейный, как и раньше, Ники. – Не выдержав, он снова засмеялся. – Не бойся, приятель, на неделю, не больше. – И, увидев, что я окончательно перестал понимать происходящее, повторил снова: – Ты здесь максимум на семь дней, парень. Кому надо кормить тебя тут полгода?!
– Я тебя задушу, кретин! – взревел я, в шутку хватая его за шею. – Ты что так издеваешься над людьми?! Мы с Линдой уже билеты взяли на следующий месяц – к ее родителям летим в Сиэтл. Она бы меня пристрелила… Полгода!
– Расслабься, старик. Просто захотелось встряхнуть тебя после полета. Видел бы ты свое лицо! – не унимался он.
– Ну ладно, хватит уже, – сказал я, переводя разговор на другую тему. – Расскажи лучше, что там за проект такой. У нас в конторе тесты в два этапа сдавали, чтобы сюда попасть. Я не слишком ехать хотел. Если бы не твои уговоры, не приехал бы никогда.
– Ничего не хочу заранее объяснять. Вечером мероприятие будет, я ж говорил. Шеф должен быть лично. Там все и узнаешь, – ответил он.
Я мало слышал о Винсенте Дрейке – хозяине «Softtronic». На фирме не было принято обсуждать личную жизнь кого‑либо из сотрудников, тем более руководства. Каждый занимался своим делом, поэтому Дрейк для большинства был загадкой.
Мы вышли из аэропорта и сели в «ягуар» Харли. Машина тронулась с места, и мы помчались в город. Дорога была приятной и легкой. Я не заметил, как пролетело время, – и мы уже были на месте.
– Все, Ник, выгружайся. Мы приехали, – сказал Алекс, останавливая машину.
– Так быстро? – удивился я. – Знаешь, я столько лет в Америке, а до сих пор Питер снится. Здесь многое похоже на него, – сказал я, имея в виду некоторую схожесть архитектуры.
– Что снится? – не понял он.
– Питер. Санкт‑Петербург. Город в России. Я там родился, – пояснил я.
– Я знал, что ты русский, но ты никогда не рассказывал о родном городе, – сказал Харли.
В Нью‑Йорке столько эмигрантов, что никому нет дела до того, откуда ты взялся. Еще со школы в Бруклине я привык к этому и никогда не затевал разговоров про свою родину ни с кем, даже с близкими знакомыми. Потому Харли, как и все остальные, ничего не знал о моем русском прошлом. Исключением была только жена, Линда. За семь лет, прожитых вместе, мы узнали друг о друге все и понимали один другого без слов. После свадьбы я даже решил взять ее фамилию. Так из Игоря Каменского я стал Игорем Ларсоном. Однако все знакомые зовут меня Ник – это прозвище тоже родилось в Бруклине, даже не помню почему. Кто‑то назвал меня так, остальные подхватили. Я не возражал, и со временем прозвище стало для меня таким же близким, как настоящее имя.
Выйдя из машины, мы с Харли перешли дорогу и оказались рядом с милым четырехэтажным домом в типично европейском стиле. Я остановился и стал осматриваться, разглядывая достопримечательности.
– Что застыл, парень? – спросил Алекс.
– Очень красиво! – ответил я. – Аж дух захватывает.
– У меня поначалу так тоже было, – поддержал он. – После привычной толкотни бизнес‑районов Нью‑Йорка здесь сперва теряешься. Я первую неделю после переезда всюду с собой фотокамеру таскал – столько красоты кругом. Каждый день думал, что это может закончиться в любой момент. Но потом привык. Уже как дома себя чувствую.
– Я буду жить здесь? – указал я на дом, рядом с которым мы остановились.
– Да, Ник. На ближайшую неделю это твои владения, – подтвердил Алекс. – Окна вон там. – Он показал он на мансарду.
Мы поднялись наверх и вошли в квартиру. «Милая, аккуратная и чистая» – первое, что пришло мне в голову.
– Посмотри, какой вид из окна! – словно продолжая мои мысли, сказал Харли.
Окна выходили на какой‑то канал, вдоль которого возвышались несколько средневековых строений и католический собор.
– Ну как? – поинтересовался Алекс.
– Сойдет, – нарочито небрежно ответил я.
– Ну раз сойдет, тогда давай шевелись. У тебя не так уж много времени. Надеюсь, ты не забыл о мероприятии вечером? – спросил он.
– Во сколько оно будет? – поинтересовался я.
– В семь вечера. Я заеду за тобой в шесть тридцать. Будь готова, Золушка. Опаздывать нельзя, – засмеялся он. – Если бы твой рейс не задержали, мы бы еще прокатились по окрестностям. А так, придется сразу отправляться на бал. Полагаю, ты взял одежду поприличней? – спросил он, направляясь к двери.
– Взял, конечно, – ответил я.
– Тогда порядок. Да, чуть не забыл. В холодильнике полно еды. Поешь с дороги и ознакомься с планом действий. Там на столе, – он показал пальцем на журнальный столик в центре комнаты, – какое‑то напутствие от Дрейка. Каждый, кто приехал на проект, получил такое.
Я подошел к столу и взял лежащий на нем конверт.
– О'кей. Посмотрю, – сказал я.
– И не забудь съесть после прочтения, – сказал Харли, и мы оба расхохотались. – До вечера, – попрощался он затем и вышел из квартиры.
Я сел на кровать, вскрыл конверт и принялся изучать послание. В нем говорилось, что Компания «Softtronic» в лице ее президента приветствует меня и благодарит за приезд. Также сообщались некоторые профессиональные детали и то, что на собрании, которое состоится сегодня в семь часов вечера в центральном офисе компании по указанному адресу, будут разъяснены остальные подробности.
Я глянул на часы на стене и подвел свои, до приезда Харли оставалось около полутора часов. Я не спеша распаковал сумку и отправился в ванную.
Когда я уже стоял в душе, мне послышался телефонный звонок. «Показалось», – подумал я. Однако звук повторился, и я выключил воду. Телефон действительно звонил. Причем не мой мобильный, а городской в комнате. Наскоро обтершись полотенцем, я вышел из ванной и взял трубку. Звонил Харли.
– Ты чего не отвечаешь, Ник?! – прокричал он. – Я тебе пятнадцать минут на мобильный звоню!
На том конце было невероятно шумно. Мне казалось, что он и своего голоса не слышит.
– Я был в душе! Телефон с собой не брал! А что случилось?! – прокричал я в ответ.
– Не ори так, – сказал Харли уже нормальным тоном. – Я ж не глухой.
Из трубки по‑прежнему доносился шум, но казалось, Алекс прекрасно слышит каждое мое слово.
– Тут такая история, Ники. Я колесо пробил на дороге. Жду аварийку. Думаю, за тобой заскочить не успею. Так что хватай такси и жми на встречу сам. Возьми ручку, я продиктую адрес.
– Не надо. Он в послании указан. Так что найду как‑нибудь. Все нормально, – ответил я.
– О'кей. Увидимся на месте. Только не опаздывай, Дрейк этого терпеть не может. Счастливо, старик, – попрощался он.
– И тебе всего, – сказал я и повесил трубку.
Я взял справочник, выбрал номер парка такси и сделал заказ.
Глава 3
Знакомство с Дрейком
Такси прибыло в оговоренное время. Доехав по указанному в письме адресу, я вышел возле шикарного особняка в европейском стиле, такого же роскошного, как и все дома в этом районе. У входа стояли двое парней в классических костюмах. По их внушительным размерам я догадался, что они из охраны «Softtronic». Я подошел к ним и протянул лист с приглашением. Один из них молча взял его и стал сверять со списком на планшете, который держал в руке. Найдя там мою фамилию, напротив которой было еще и мое фото, он вернул мне лист и сказал:
– Вам в зал для заседаний номер два. Это на пятом этаже. Лифт слева от входа. Желаю успехов, мистер Ларсон.
Его слова прозвучали подобно заученному военному рапорту. Это меня рассмешило. Я улыбнулся и пожелал им в ответ приятного вечера. Попав внутрь здания, я повернул налево, в сторону лифта, который стоял с открытыми дверями, словно ожидая меня. Зайдя в него, я оглядел кнопки, пытаясь найти номер пять. Но его не было.
– Странно, – подумал я. – Где ж пять? Может, охранник ошибся и никакого пятого этажа нет?
Постояв в лифте еще пару секунд, я вышел обратно в коридор и направился к входу, желая прояснить этот момент, но, сделав несколько шагов, увидел парня, который проверял у меня приглашение. Он шел мне навстречу.
– Простите, мистер Ларсон. Я забыл дать вам вот это. – Он показал карточку с магнитной полосой. – Чтобы попасть на пятый, нужен ключ.
Мы вернулись к лифту. Он попросил меня войти и вставил карточку в приемник расположенный ниже кнопок.
– Всего доброго, сэр, – сказал он в закрывающиеся двери.
– Спасибо, – ответил я.
Двери закрылись, и лифт тронулся. Доехав до пятого этажа, я вышел в большой светлый холл и посмотрел по сторонам. Там было пусто и тихо. Ни звуков, ни людей, только два коридора, идущих в разные стороны.
– Ну и куда теперь? – подумал я.
Решив пойти вправо, я двинулся в направлении ближайшей ко мне двери, полагая, что это тот самый зал номер два, но на двери не было никаких номеров. Я постоял немного, прислушиваясь – ничего. Тогда я взялся за дверную ручку, но перед тем, как войти, решил узнать, есть ли там кто, и, приложив ухо к двери, стал слушать.
– Как нехорошо, молодой человек, – услышал я голос позади себя. – Подслушивать – это не хорошо, правда ведь?
Я отпрянул от двери и оглянулся. В коридоре стояла полная темнокожая женщина лет сорока в сером деловом костюме и, делая, как мне показалось, нарочно сердитое лицо, качала головой.
– Я пришел на собрание в зал номер два, но. – начал оправдываться я.
Однако женщина, не дослушав, спокойно сказала:
– Идите за мной. Вас уже ждут. – Она развернулась и пошла по коридору.
Я повиновался и отправился следом. Мы прошли до конца и, повернув направо, остановились у большой двойной двери без номеров и надписей.
– Вам сюда, мистер Ларсон, – сказала она, качнув головой в направлении дверей.
Я подошел, повернул ручку и толкнул дверь, намереваясь войти. Дверь не поддалась.
– Попробуйте еще разок, – посоветовала женщина, делая пригласительный жест рукой.
Я снова повернул ручку и навалился еще сильнее – никакого результата. Дверь не открывалась.
– Здесь заперто, – недоуменно сказал я.
– Правда? – усомнилась она, почему‑то улыбаясь. – Давайте я попробую.
Она подошла к двери и, повернув ручку, потянула ее на себя. Дверь бесшумно отворилась.
– Прошу, – сказала она, показывая рукой на открытый вход и по‑прежнему улыбаясь.
Я почувствовал себя полным идиотом. И, смущенно поблагодарив ее за помощь, вошел внутрь помещения.
Это был большой кабинет с высоким потолком. Первое, что бросилось в глаза, – странный рисунок на полу в центре зала. Он состоял из сплетения каких‑то пентограмм или символов, завораживающих и невольно притягивающих взгляд. Войдя, я сразу уставился на него, застыв на месте.
– Выбиваем широко открытые двери, мистер Ларсон? – раздался голос справа.
Я оглянулся и увидел стоящего возле горящего камина мужчину в светлой рубашке и костюмных брюках. На вид ему было лет пятьдесят. Он выглядел сильным, полным энергии и мудрости человеком. Его глаза излучали спокойное любопытство и уверенность.
– Вы ведь Игорь Ларсон, так? – спросил он.
– Да, это я, – прозвучал мой ответ.
– Вот и прекрасно, а я Винсент Дрейк, – сказал мужчина, подходя ко мне и протягивая для приветствия руку. – Прошу. – Указал он мне на кресло за столом. – Не возражаешь, если я буду называть тебя просто Ник? – спросил он.
– Не возражаю, сэр, – ответил я.
– Отлично. Нам предстоит тесно общаться некоторое время, поэтому нехорошо будет каждый раз звать тебя мистер Ларсон. Ник, пожалуй, удобнее.
Я согласно кивнул и стал ждать продолжения.
– Полагаю, тебе интересно, зачем ты сейчас здесь, Ник? – спросил он.
– Насколько я знаю, «Softttronic» разрабатывает какой‑то проект и меня вызвали как его участника, – ответил я.
– Ты будешь удивлен, Ник, но проект, поучаствовать в котором были приглашены лучшие специалисты нашей компании со всего мира, тебя не касается, – сказал Дрейк. – Для тебя есть другая задача.
Я продолжал смотреть на него, ожидая дальнейших объяснений. Улыбнувшись и, видимо, прочитав на моем лице немой вопрос, мистер Дрейк неторопливо продолжил:
– Все эти люди, – он взял пульт со стола, – одни из лучших программистов на свете.
С этими словами он включил монитор на стене, на котором появились мужчины в деловых костюмах, сидящие за столом.
– Сейчас они как раз обсуждают цель своего приезда сюда. Но почему тебя нет среди них, Ник? – спросил он, глядя на меня.
– Потому что я здесь, с вами, мистер Дрейк, – ответил я.
– Верно, – улыбнулся он, оценив мою находчивость, – но эта причина вторична. Ты здесь, потому что ты не ровня этим профессионалам, – сказал он, указывая пультом на экран. – В компьютерном деле ты – посредственность. Так, середнячок, – продолжил он и сделал паузу, ожидая моих возражений.
– Тогда зачем меня стоило тянуть через океан? – удивился я. – Неужели для того, чтобы сказать об этом?
– Конечно нет, Ник, – возразил Дрейк, словно получил от меня ожидаемый ответ. – Как я уже заметил, ты посредственность в программировании, но у тебя есть нечто, из‑за чего я пригласил тебя сюда. Есть то, чего нет у этих людей, хотя они виртуозы в своем деле. – Он снова указал пультом на экран. – Когда я был в твоем возрасте, Ник, мне часто не давал спать один вопрос: зачем все это? – С этими словами он обвел рукой вокруг. – Я, конечно, не имею в виду этот кабинет, – улыбнулся он. – Я говорю «это», подразумевая весь мир в целом и себя в нем. Речь идет о смысле жизни. День за днем я думал и думал: зачем я живу? для чего я здесь? просто продлить пищевую цепочку? стать отцом, мужем, получить образование, сделать карьеру, увидеть мир, окружить себя массой декораций и в конце концов просто умереть? Куча вопросов, Ник, не имеющих однозначного ответа.
Я много книг прочитал, побывал в разных местах на Земле, встречался с великими учителями, но ответ нашелся неожиданно. Вдруг. Как озарение, как вспышка. Смысл жизни каждого из нас в том, чтобы найти свое истинное предназначение и состояться в нем. Глобальная цель у всех людей одинаковая. Об этом написано немало мудрых книг. Но в данный конкретный момент для каждого из нас есть первостепенная задача, и ее необходимо выполнить, чтобы идти дальше. Как же понять, зачем ты в этой жизни? Что стоит делать, чтобы ответить на этот вопрос? Как преуспеть в том деле, которое предназначено именно тебе?Об этом мы и будем говорить в ближайшие несколько дней. Ты, вероятно, не понимаешь, какая же роль в этом отводится тебе? – спросил он, следя за моей реакцией.
– Честно говоря, нет, – ответил я, ожидая объяснений.
– Ты напишешь об этом книгу, Ник, – спокойно продолжил он.
– Напишу книгу? – не сразу осознав его ответ, переспросил я.
– Именно, – подтвердил Дрейк. – С моих слов ты напишешь книгу о том, как узнать о своем истинном предназначении в жизни и состояться в нем. В ней будут методы и практики, которые я собирал по всему миру и открывал сам. ТО, что позволит любому стать волшебником, творцом своей судьбы. С ИХ помощью каждый сможет открыть для себя тот самый путь, для прохождения которого он и родился. И тогда у тебя будет все что угодно: деньги, здоровье, путешествия, отношения… Все, что захочешь, придет в твою жизнь, потому, что оно откроется как часть Вселенского плана, предназначенного именно тебе. Главное – найти свой настоящий путь.
– Все это прекрасно, но я по‑прежнему не понимаю, при чем здесь я. Вы можете сами написать эту книгу или нанять профессионального писателя. Я же никогда ничего подобного не делал и не думаю, что у меня получится, – удивился я.
– Мне нужен для этого такой человек, как ты, и мой выбор не случаен. Ты же не думаешь, что Винсент Дрейк, обладатель нескольких миллиардов, – простой маразматик… – Он засмеялся. – А писать не умеет лишь тот, кому не о чем писать. Не торопись, и я расскажу тебе о своих мыслях. Для написания подобной книги не подойдет никакой, как ты говоришь, профессиональный автор. Идея в том, чтобы информацию о поиске своего пути передал человек, сам находящийся в таком поиске. То есть ты. – Он показал на меня пальцем. – Тогда все будет достоверно и правдиво. Если взять для этого классного журналиста или писателя, работа выйдет качественная с виду, но не будет иметь внутреннего, энергетически насыщенного содержания, как если бы ее выполнил человек, практикующий все, о чем мы будем говорить, для своего собственного развития, – сказал он.
– Хорошо. Допустим, для такой работы действительно больше подходит тот, кому все, о чем вы расскажите, пригодилось лично. Но откуда вам известно, что я именно такой человек? – продолжал не понимать я.
– Помнишь тесты, которые ты сдавал в Нью‑Йорке, чтобы попасть на этот проект? – улыбнулся Дрейк.
– Да. Помню, – подтвердил я.
– Тебя ничего в них не удивило? – продолжал спрашивать он.
– Мне было не совсем понятно, почему в них так мало вопросов и заданий, непосредственно связанных с моей профессией, ведь шел отбор лучших специалистов для реализации программного проекта. Там же все больше было каких‑то социальных или психологических задач. Правда, потом я решил, что так выявляют наиболее совместимых для групповой работы людей, – предположил я.
– Ты в чем‑то прав, – согласно кивнул Дрейк. – Частью моего замысла было с помощью двухэтапного тестирования подобрать наиболее совместимых людей. Однако мне также хотелось найти того, кто сможет работать над книгой. Такой человек, на мой взгляд, должен обладать главной особенностью, которая по результатам тестирования больше других моих сотрудников проявилась у тебя, – ответил он.
– И что это за особенность? – удивился я. – И почему все же не поискать такую «особенность» у писателей, или ей обладают только программисты?
Дрейк снова улыбнулся и продолжил:
– В «Softtronic» работают более трех тысяч человек. Это грамотные, умственно развитые люди. Я решил, будет логичней сначала поискать среди своих. Если бы поиск не дал результатов, я бы продолжил его за пределами нашей организации. К тому же, как я уже говорил, здесь, кроме наличия элементарных умственных способностей, необходимо еще кое‑что. В человеке, который возьмется за эту работу, должен быть личный живой интерес к самопознанию и развитию. Он должен быть недоволен своей жизнью, но при этом страстно желать перемен. В мире много людей, которых что‑либо не устраивает в жизни, но они ничего не пытаются сделать, чтобы изменить ситуацию, а просто жалуются на судьбу, на общество, на родителей. В общем, только и заняты поиском врагов и причин, мешающих пойти навстречу себе.
Решив начать работу над книгой, мне захотелось найти такого человека, каким был я в ту пору, когда стоял на распутье. Тогда я уже не мог жить, как прежде, но что делать дальше – не знал. Однако мне больше всего на свете хотелось найти свое истинное предназначение, чтобы жить осознанно, чтобы в каждом своем шаге видеть смысл и понимать, что он сделан не напрасно. Тебе это знакомо, Ник? – спросил Дрейк.
– Если честно, для меня сейчас это самая главная тема размышлений, – ответил я.
– Поэтому неудивительно, что ты сидишь передо мной, а не в том зале, – сказал он, показав на монитор, а затем выключив его. – Благодаря своим внутренним исканиям ты создашь обстоятельства, которые помогут тебе обрести успех в будущем. Ничто не случайно, Ник. Возникло желание перемен, и вот – они происходят, – сказал он. – Вселенная всегда выполняет истинные желания. Главное – знать, что они являются таковыми.
– Как же это определить? – спросил я.
– Об этом мы и будем говорить в течение нескольких предстоящих дней, – ответил он. – Но сначала установим некоторые правила. С моих слов и опираясь на свой личный опыт ты напишешь книгу по теме, которую мы обсуждаем. Как ты ее будешь издавать, продвигать, продавать – меня не волнует. Если усвоишь правильно весь материал, это не составит труда, потому что ты раскроешь в себе невиданные ресурсы, которыми обладает Вселенная, и все сложится наилучшим образом. В книге ты изменишь все имена и названия, чтобы перевести внимание читателей на главные, ключевые вещи, избавив их от ненужных подробностей. К тому же это сохранит тебе массу энергии для полноценной реализации. В принципе, свое имя можешь не менять, но не поддавайся тщеславию – оно отнимает свободу и лишает возможности развиваться. Смотрел фильм «Адвокат дьявола» с Аль Пачино в главной роли? – спросил он, и я кивнул. – Помнишь последние слова, которые говорит дьявол? «Тщеславие – мой самый любимый грех!» Не стоит менять свободу на желание блистать в толпе. На это уйдут все силы. Все наши беседы записываются. – Он показал на небольшой диктофон, лежащий на столе. – Так что у тебя нет нужды стенографировать наши разговоры, – улыбнулся Дрейк. – Я не дон Хуан, из книг Кастанеды, и не против аудиозаписи. Но она должна остаться при тебе и нигде не публиковаться.
– Ваше имя тоже должно быть изменено, мистер Дрейк? – спросил я.
– И мое, и лучше бы твое, – ответил он. – Мне не нужна такая реклама. Потом еще будут говорить: «Смотри, это тот самый, о котором написана книга». – Он рассмеялся и показал на себя пальцем. – Да и тебе лишняя известность ни к чему. Возьми псевдоним – это лучше всего. Тогда не будет потребности отбиваться от назойливых знакомых. Есть такой закон: чем ты богаче и известнее, тем больше у тебя родственников. К тому же, чем меньше о тебе думают, тем слабее энергетические привязки. И еще, не зови меня мистер Дрейк. Можно просто Винс или Винсент, как тебе удобнее. Я не страдаю манией величия.
– Хорошо, – согласился я.
– Итак, целью нашего общения является обсуждение практик и методов, позволяющих абсолютно любому человеку, который только пожелает, обрести свое истинное предназначение в жизни. Так как это касается в первую очередь тебя, то все опыты ты сначала поставишь на себе. Когда появятся первые ощутимые результаты, можешь издавать книгу, иначе это будет обманом. Все методики, о которых я расскажу, проверены и опробованы лично мной. Они работают – лично проверил. Все, что ты видишь вокруг, – он обвел руками кабинет, – есть результат действия этих практик. Я говорю о деньгах, положении и даже моем внешнем виде. Сколько мне лет, как ты думаешь? – спросил он.
– Полагаю, около пятидесяти, – подумав, ответил я.
– Лестно слышать, – улыбнулся Винс, – но мне куда больше, чем ты думаешь. Сила намерения может творить любые чудеса. Ты же видел Алекса Харли. Когда этот толстяк впервые оказался здесь, на него было жутко смотреть. Он дышал, как загнанный медведь, и постоянно потел. Алекс – прекрасный человек и большой знаток своего дела. Я решил помочь ему восстановить баланс в теле и душе, рассказав о некоторых практиках. Как ты теперь видишь, он все прекрасно усвоил.
Я вспомнил слова Харли в аэропорту: «Все здесь» – и его жест, указывающий на голову.
– Моим достижениям в бизнесе и личной жизни тоже сильно помогли практики передачи энергии, о которых мы поговорим, – продолжал тем временем Винс. – Конечно, специальные навыки очень важны, но, как ни странно это прозвучит, в любом деле они лишь дополнение к внутреннему содержанию.
Раньше я часто думал, почему кто‑то находит свое дело, богатеет, живет и радуется, а кто‑то постоянно пребывает в унынии и недовольстве собой. У кого‑то прекрасные, преисполненные любви отношения со своим избранником, а кто‑то постоянно меняет партнеров, так и не находя родственной души. Одни радуются жизни, другие постоянно грустят… Все дело в самореализации. И это касается любой сферы: семейной жизни, финансового положения, духовного роста, физического состояния. Под самореализацией я понимаю не соответствие общепринятым стандартам о правильности жизни, а ТВОЙ личный путь. Он часто не совпадает с мнением окружающих, но зато делает тебя счастливым!
Есть такое выражение: «Заниматься богоугодным делом». Каждый его слышал, но не все задумывались, что оно означает. А смысл его в том, чтобы делать то, что велит твоя душа. Потому что именно в ней заложено единое для всех Вселенское начало, которому известно, что тебе по‑настоящему необходимо в данный момент. Однако большинство из нас живет неосознанно. Мы не задумываемся о том, зачем делаем то или это. Что‑то нам кажется очень важным, но на деле это только иллюзия важности, пришедшая извне, возникшая в результате давления общественного мнения, сформированная в определенных социальных условиях, подпитанная родительскими подсказками… Знаешь, что самое главное для успеха в любом деле?
– Что? – спросил я.
– Знание того, что изменения возможны, – ответил Винс. – Не предположение, не теоретическая вероятность, а именно ЗНАНИЕ.Это напоминает наличие определенной функции в работе компьютера. Когда тебе известно, что, нажав на такую‑то кнопку, получишь такой‑то результат, для тебя естественно его получение. Потому что ты знаешь об этой функции. Некоторые люди и в жизни открыли для себя знание и пользуются им как чем‑то обычным. Остальные блуждают впотьмах, потому что не подозревают, что в комнате есть выключатель, с помощью которого можно зажечь свет. Эта функция им попросту незнакома. Я говорю о том, что незнание о чем‑то не указывает на то, что это в принципе невозможно. Многие руководствуются общепринятым мнением, а то, что выходит за рамки их системы представлений, кажется чепухой или фантастикой. Однако большинству свойственно быть неправым. Многие усомнятся в моих словах, но вот простой довод, который я когда‑то услышал в Тибете. «Каких людей на Земле больше, мудрецов или глупцов?» – спросил меня один мудрец. Я ответил: «Конечно, глупцов». «Тогда с какой стати нужно считать, что большинство всегда право?» – закончил он.
Раньше большинство считало, что наша планета – диск, потому что каждый человек видел только край горизонта. И никто не убедил бы людей в том, что Земля имеет форму шара. Они просто не могли этого осознать, ничего не зная о строении Вселенной и гравитации. Этого знания просто не существовало, человечество не подозревало о наличии такой функции, но она была всегда независимо от чьего‑либо мнения. Так и сегодня. Большинство не знает, что в мире абсолютно все связано друг с другом. Любое явление имеет причину и следствие, а всякому процессу соответствует определенное количество затраченной на него энергии. Для многих это просто предположение, пустые слова или общеизвестные истины, которые изучают еще в школе. Но за этими банальными фразами скрывается глубочайший смысл – функция, о наличии которой большинство предпочитает не знать или лишь теоретически допускает возможность ее существования. Однако есть огромная разница между допущением и знанием. Допущение не дает результата. В лучшем случае оно способствует дальнейшему развитию, которое в итоге и приведет к пониманию, но на промежуточном этапе толку не будет.
– Скажи, а зачем тебе все это надо, Винс? – спросил я.
– Ты имеешь в виду, для чего мне тратить время на эту книгу? – переспросил он.
– Да, что тебе с того, что кто‑то находится в поиске или нет? – уточнил я.
– Я уже довольно давно не смотрю на мир с двойственной позиции. То есть не разделяю Вселенную на «я» и «они». Мир един, как мы уже говорили. Помогая кому‑то, ты помогаешь себе. И это не сделка. Это чистое понимание.
Я вижу, ты не совсем согласен со мной, но это лишь от недостатка знаний. Твое эго не позволяет осознать истинность озвученного мною факта, потому что в человеческом обществе принято думать по‑другому. Общество много лет приучало тебя заботиться прежде всего о себе. Такой подход – остаточное явление первобытного инстинкта самосохранения. На определенном этапе эволюции иначе было невозможно. Однако сейчас рассуждать как неандерталец по меньшей мере странно. Вокруг столько информации. Зачем тянуть за собой ворох доисторических инстинктов?
Помогать другим, не ожидая ничего взамен, тоже естественная функция, которая есть во Вселенной, и она приносит отличные плоды, но используют ее единицы. Остальные не подозревают о ее существовании, не знают, как она работает.
То есть для меня распространение знаний – обычное дело. Для тебя это что‑то неординарное, возможно, чудаковатое. Зачем тратить время на других, когда нужно самому набивать карманы всякой всячиной?
Однако пока ты не знаешь, как устроена Вселенная хотя бы в общих чертах. Когда же понимание вещей органично вписывается в твою систему представлений, принцип «Все раздал – богатым стал» превращается в норму жизни. Конечно, не стоит пускаться в крайности, иначе это не приведет ни к чему хорошему. Я ж не разбрасываю свои активы по улицам. Такая «щедрость» никому не поможет развиться. Зато тратить деньги на строительство библиотек или продвижение формирующих свободное сознание тренингов я всегда готов.
В свое время я затевал бизнес, потому что мне хотелось не только стать богатым. Уже тогда я знал, что буду тратить часть прибыли на содержание некоммерческих программ. Это одна из составляющих моего истинного предназначения, которую мне открыла Вселенная. Для каждого человека желание помочь ближнему есть первостепенная задача. Однако она находится под толстенным слоем бредовых нагромождений эго. Практики, приведенные в этой книге, помогут снять все ограничения и стать настоящим творцом своей судьбы, помогая развиваться другим.
Мысль. След. Выравнивание
– Беседу о методах я хочу начать с объяснения того, как работает мысль во Вселенной и почему выражение «Мысли материальны» имеет буквальное значение. Как известно, все предметы и явления в мире состоят из мельчайших частиц – электронов. Они являются составными элементами абсолютно всего. Стол, воздух, огонь, колесо от твоего «форда» – все состоит из одних и тех же электронов. (Кстати, откуда он узнал, что у меня «форд», я до сих пор не знаю.) Визуальное отличие окружающих нас вещей обусловлено лишь количеством и скоростью вращения этих мельчайших элементов вокруг ядра атома. В начале прошлого века ученые провели ряд экспериментов, целью которых было выявить природу электрона. То есть того, из чего состоит вся Вселенная. Часть ученых являлась сторонниками теории, согласно которой электрон – это частица, другие полагали, что он – волна. Однако в ходе испытаний ученые наблюдали странное явление. Когда целью эксперимента было установить волновую теорию происхождения электрона, опыт показывал, что так оно и есть. Как только возникало намерение доказать обратное – электрон вел себя как частица. Улавливаешь мысль, Ник? – спросил он.
– Честно, пока нет, – немного подумав, ответил я.
– Электрон реагировал на желание ученых! Он вел себя так, как этого хотели те, кто ставил эксперименты. Человек силой мысли менял основную составляющую мира. О чем это говорит? – спросил он, глядя на меня, и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Это говорит как раз о том, что мысль может принимать любую форму.
Когда я размышлял над этим примером, мне пришла в голову интересная идея. Я назвал ее «теория энергетических следов».Я применил ее при создании «Softtronic» и раскрутки некоторых других проектов. Как видишь, она работает. Каждый человек с помощью мысли формирует определенный пучок электронов, оставляющих во Вселенной энергетический след. В зависимости от силы его формирования след может быть условно большим или меньшим, созидательным или разрушительным. То есть подтверждается всемирно известное правило о том, что каждое действие рождает равное ему по силе противодействие. Только с небольшой оговоркой. Все в мире стремится к равновесию, поэтому любой след не может существовать бесконечно долго, ведь так он нарушает равновесие. Приведу конкретный пример. Представь, что перед нами на рельсах стоит вагон. На его статическое положение не затрачивается энергия. Он находится в равновесии со средой. Мы хотим сдвинуть его с места и толкаем что есть силы. То есть создаем неравновесие (энергетический след). Поедет ли вагон и сколько будет продолжаться его движение – все зависит от энергии, затраченной на то, чтобы сдвинуть его с места. Однако в конечном итоге он все равно остановится, потому что его естественное состояние – покой, равновесие.К состоянию покоя стремится все сущее, а любая мысль или действие превращаются в нарушителей покоя, создающих некий противовес, с которым приходится сталкиваться. Думает человек о чем‑то положительном – он создает позитивный противовес. В жизни подобные мысли находят выражение в успехе, хорошем настроении, везении, прекрасном здоровье и так далее. Когда в голове «хлам», то и противовес создается соответствующий. На внешнем плане этот мысленный мусор приводит к разного рода неудачам. Поэтому не мы находимся в вихре событий, а сами создаем его вокруг себя. Выбор, какую среду формировать вокруг, остается за каждым из нас. Однако есть еще и третий способ существования. Не создавать никаких следов вообще. Конечно, это высшая точка развития человека. Достигший такого уровня становиться настоящим волшебником. Эти люди полностью освобождаются от любой зависимости. У них так много энергии, что ее хватает на немыслимые вещи. Не смотри на меня так, – засмеялся Винс, – я к ним не отношусь. пока. Однако я встречался с одним из них около двадцати лет назад в Перу. Но не будем отвлекаться на разговоры про запредельное. Вернемся к двум стандартным способам формирования энергетических следов. В планетарных масштабах можно проследить их действие на примере Второй мировой войны. Какие страны понесли в ней наибольшие потери? – спросил он.
– Германия и Советский Союз, – уверенно ответил я.
– Правильно, – согласился Дрейк. – А почему?
– Потому что Гитлер пошел на Россию и увяз там. Война затянулась на территории противника. Поэтому погибло много и немцев, и русских, – сказал я.
– Это вторичные причины, Ник, которые лежат на поверхности. Суть не в этом. В соответствии с законом Вселенной всякое действие рождает равное ему по силе противодействие. Советский Союз сам привлек к себе Германию. Возможно, эта мысль покажется тебе дикой, прежде всего потому, что так не принято думать, но, боюсь, я прав. Советский Союз не только сам «создал» на своей территории эту войну, но и «сотворил» Гитлера.
– Как такое возможно? – не понял я.
– Советская Россия в тот период была одним из самых дисгармоничных государств, в основе которого лежали боль и кровь. Оно создало колоссальных размеров негативный энергетический след. Более того, сама жизнь в этом государстве была похожа на кошмар. Концлагеря, расстрелы, репрессии, голод. Все это углубляло и углубляло след. Помнишь пример с вагоном? Чем он больше и тяжелее, тем труднее его сдвинуть с места, тем больше энергии на это уйдет. А вот затем, когда он покатился, на торможение потратится ровно столько же сил, сколько на разгон. Советский Союз выделил очень много негативной энергии, чтобы запустить свой «вагон». И в ответ получил войну с Германией (торможение), благодаря которой в мире опять наступило равновесие. Сама же Германия в то время тоже была далека от совершенства, поэтому и приняла Гитлера. Что посеешь – то пожнешь. Так ведь? Однако, как мы знаем, многие страны война практически обошла стороной. Кое‑кто даже выгоду из нее извлек. Вероятно, в этих государствах равновесия между следами было больше.
– Хорошо, я согласен насчет Германии и России. Однако, насколько мне известно, в пятидесятых китайские коммунисты уничтожили массу людей в Тибете и Непале, уцелевшие же буддистские монахи и учителя бежали за границу. А ведь народ Непала был одним из самых мирных. У них даже оружия не было, чтобы защищаться. Зачем же было их истреблять? Какой они создали след? – спросил я.
– Прекрасный вопрос, Ник, – сказал Дрейк. – Когда‑то я тоже думал над ним. Здесь действует все тот же закон равновесия. Для Вселенной нет таких понятий, как добро и зло, как бы странно это ни прозвучало. Есть только стремление к равновесию. На то время Тибет был местом, где скопилась энергия одного вида, а во всем мире ее не хватало. Выражаясь словами Кастанеды, это был «вызов силы», который позволил распространить буддистские учения по всей Земле. Гораздо легче быть просветленным, когда ты сидишь в пещере, медитируешь и никакие проблемы тебя не беспокоят. Попробуй оставаться таким, живя обычной жизнью. Вероятно, природе было угодно, чтобы идеи и мудрость Тибета стали достоянием всего человечества, а не только жителей тех мест. В то время они не пускали иностранцев на свою территорию, считая, что это принесет им беды и несчастья, и сохраняли свои учения только для себя. Получается, что тибетцы присвоили себе то, что принадлежит всем. Это дисбаланс, который Вселенная привела в равновесие. С общечеловеческой позиции, произошедшее в Тибете – невероятная жестокость, но с «точки зрения» мира – всего лишь закономерность. Буддистские учителя, ламы, мудрецы, да и простые люди, занимавшиеся определенными практиками, вынуждены были бежать из родных мест и расселиться по миру, продвигая уже там свои учения. Какая страна приняла наибольшее количество переселенцев из Тибета?
– Думаю, Штаты, – предположил я.
– Правильно, – согласился он. – А почему?
– Не знаю. Америка всегда принимает эмигрантов, в первую очередь тех, кто покинул родину по религиозным причинам, – ответил я.
– Она делает это, чтобы сохранить энергетический баланс. Видишь, как странно. Самое меркантильное государство на планете охотнее остальных принимает у себя духовных переселенцев из других мест. Кроме конкретных причин – льготные условия для эмигрантов, которые, как я уже сказал, покинули родину по религиозным причинам, – есть еще и целый ряд причин косвенных, по которым многие духовные наставники из разных стран едут в Америку. Подсознательно Штаты сохраняют так свою государственную целостность. Сейчас в США больше буддистов, чем в Непале. Как сказал однажды Альберт Эйнштейн: «Когда‑нибудь в мире останется только одна религия, и это будет буддизм». Он не имел в виду, что все люди станут бриться наголо и ходить в бордовых мантиях, разговаривая на санскрите. Говоря так, Эйнштейн понимал неизбежный приход человечества к эталонному состоянию ума, созданию которого способствуют буддистские учения, приводя нас к полной гармонии и равновесию – а ведь к ним так стремится Вселенная. Интересный факт, кстати. Буддизм – это единственная религия на свете, из‑за которой не происходило никаких войн. Когда ты видишь в каждом человеке (и в злейшем враге тоже!) одно Вселенское духовное начало, ты не способен на убийство, даже во имя самых «светлых» идеалов, таких как защита своего дома, семьи или родины. Тот, кто думает так, скорее сам погибнет, чем станет убивать. Однако убийство того, кто посягнул на собственность, для нас естественно, вроде бы определено самой природой. Человек не желает задумываться над тем, что все в этом мире ему дается напрокат. Любые вещи, люди, события – только поле для развития. Нужно использовать все, что дается, но предъявлять права на собственность нелепо.
Есть древняя китайская мудрость: ««То мои дети, а то – мои богатства…» – это слова глупца. Как дети или богатства могут принадлежать ему, если он сам себе не принадлежит?»
Пока большинство людей не могут этого осознать. Не обращая внимания на элементарную очевидность, мы утрачиваем самое главное – энергию. Мы теряем ее в битвах за то, что рано или поздно уйдет от нас. Так искажается сам принцип уклада жизни. Все материальное в мире есть средство для развития, а не его цель. Материальное помогает, создает условия, но им нужно лишь пользоваться, а не обладать – тогда ты свободен. И дело не в том, сколько у тебя денег. Ты можешь быть несметно богат. Главное – насколько ты привязан к тому, чем владеешь.
Я слышал в Непале рассказ о случае, произошедшем в незапамятные времена. Настоятель одного монастыря возвращался обратно после путешествия в город. Там он встречался с покровителями своего монастыря и нес домой деньги, полученные на его содержание. Недалеко от монастыря ему повстречалась шайка грабителей. Бандиты велели отдать все деньги. Настоятель без сопротивления вручил им сверток, где были пожертвования. Преступники рассчитывали на сопротивление и, получив добычу без боя, очень удивились. Один из них спросил: «Как ты можешь так спокойно расстаться со своим добром, ведь это все, что у тебя есть?» Настоятель же ответил ему: «На Земле нет ничего моего. Она позволяет мне пользоваться своими богатствами, чтобы я жил и помогал другим. Глядя на тебя, я вижу Бога, Который пришел ко мне за помощью. Тебе она нужна, хотя ты не привык просить, считая это слабостью, поэтому занимаешься грабежом. Но это не главное, все равно ты – Бог».
Слова мастера настолько поразили бандита, что он не смог взять деньги. Упав на колени перед монахом, он стал просить прощения, он умолял позволить ему пойти с ним в храм и встать на путь ученичества. Наставник не стал возражать. Однако другие грабители не желали расставаться с добычей и бросились бежать вместе с деньгами. Их бывший приятель вскочил с колен и собирался догнать воров, чтобы вернуть награбленное, но учитель остановил его. Он крикнул вдогонку бандитам, чтобы они направлялись другим путем, потому что там, куда они бегут, есть деревня, где каждый крестьянин знает, как выглядит его платок, в который сейчас завернуты деньги. Жители могли бы убить воров, если бы увидели у них в руках платок настоятеля. Грабители, совсем сбитые с толку поведением странного монаха, все же послушали его совета. «Зачем ты это сделал, я мог бы догнать их и отобрать все, что они отняли у тебя?» – спросил бывший бандит. «То, что я говорил тебе, относится и к ним. Ты же не считаешь себя избранным? – засмеялся монах. – Каждый из них для меня такой же Бог, как и любое другое существо. Я отдал им деньги не для того, чтобы потом наказать. У меня нет на это права. Я простой монах». «Да, но твоим братьям нужна еда и одежда. Как же ее теперь купить?» – не унимался грабитель. «Только что я отдал Богу то, о чем Он просил. Когда мне нужна помощь, Он всегда помогает», – ответил учитель. Бандит ничего не понял, но, доверившись мудрости настоятеля, отправился с ним. Так, вместо денег в тот день монах вернулся в храм с раскаявшимся грабителем. Он был искренне благодарен Вселенной за то, что она послала ему этот урок и помогла еще одной заблудшей душе стать на путь просветления. Он молился, преисполненный счастья и веры.
Через пару дней мимо проезжал богатый чиновник, дочь которого когда‑то исцелил настоятель монастыря. Поговорив с кем‑то из монахов и узнав о недавнем происшествии, богач распорядился немедленно привезти в монастырь все необходимое и впредь на протяжении всей жизни помогал братии.
Так Вселенная отвечает людям в их поиске, приводя все в равновесие. Бандит созрел для того, чтобы перестать творить зло и встать на путь развития, поэтому‑то и была ему дарована встреча с монахом. Только он один из всей шайки понял смысл слов настоятеля. Для него пришло время перестать прятаться от себя. Это было истинным порывом его души, и судьба дала шанс, чтобы окончательно его осознать. А монах, уже находясь на высоком духовном уровне и в очередной раз проявив мудрость и великодушие, получил воздаяние в виде щедрого покровителя.
Учитель понимал закон природы и жил в согласии с ним, не делая различий между праведником и грешником. Осознавая, что и те, и другие – части единого, неделимого целого. Ему была известна такая функция. Хотелось бы, чтобы как можно больше людей открывали для себя состояние подобной гармонии. Тогда жизнь будет восприниматься как увлекательный тренинг, ведущий к просветлению, а не как война за богатство, власть и амбиции. Это понятно? – спросил в конце Дрейк.
– Вполне, – ответил я.
– Хорошо. – Он кивнул головой. – Теперь немного повеселю тебя игрой в предсказания, – улыбнулся Винс. – Мы проследили некоторые события из прошлого, увидели причины их возникновения. Сейчас обсудим, что может ждать мир в ближайшие годы. На кофейной гуще гадать не будем, обратимся к известным уже принципам энергетических следов и равновесия. Мы живем в начале две тысяча шестого года, верно?
– Да, – подтвердил я.
– Исходя из того, какие следы сейчас создает население планеты, я могу предположить, что в течение ближайших двух, максимум трех лет нас ждет выравнивание в виде глобального финансового кризиса, подобного Великой депрессии, охватившей США в конце двадцатых – начале тридцатых годов прошлого века.
Я непонимающе посмотрел на него, ожидая пояснений.
– Люди настолько погрязли в желании получить то, что им не нужно, что это создает громадный дисбаланс, – продолжал Винс. – Идя на поводу у социальных стереотипов, которые формируют общество, многие стремятся во что бы то ни стало получить набор предметов, в их понимании олицетворяющих счастье. Машины, дома, мебель, одежда, путешествия… По сути в удовлетворении желания нет ничего плохого. Чем больше ты стремишься получить, тем больше тебе предстоит сделать – это принцип сохранения энергии. Она же, как известно, не берется из ниоткуда и не исчезает в никуда, а переходит из одного состояния в другое. Поэтому, когда вещи есть следствие вложенной в их приобретение энергии, это нормально. То есть заработал деньги – купил товар или услугу. В современной жизни наблюдается желание получить все сразу, заплатив за это потом. Я говорю о повальных потребительских и ипотечных кредитах.
Беря что‑то взаймы, человек создает неравновесие. Он получил энергию, а взамен не дал ничего или дал недостаточно (часть, первый взнос). Конечно, потом он все вернет, но таких, как он, миллиарды. Представь масштабы создаваемого дисбаланса. До каких‑то пор Вселенная продержится, но есть ведь предел. Когда будет достигнута точка критической массы, мировая экономика получит серьезные проблемы. Уверен, что масса аналитиков со всего мира найдут происходящему какие‑то более «логичные» объяснения, но это лишь следствия. Причины только в энергетическом неравновесии. Люди попались в ловушку, которую создали для себя сами. Насаждая чуждые собственному развитию и духовному потенциалу принципы, они все время гонятся за вторичным, материальным. Тот, кто живет по средствам, рассчитывая на себя, не столкнется с проблемой, стоящей на пороге мировой экономики. Это касается и государственного уровня. Страны, где кредитная политика более‑менее умеренна, не ощутят финансовых проблем, в отличие от тех, которые позволяют своим гражданам жить в дисбалансе. Первой в мире страной, где большинство людей живет в долг, является США. Думаю, с нее все и начнется. Потом кризис охватит Европу, особенно Восточную, и страны бывшего Советского Союза. Экономика в последних слишком слабая, чтобы справиться с подобной дисгармонией, а кредиты раздаются с огромной скоростью, создавая колоссальное неравновесие.
Представь себе любое государство в виде корабля, плывущего по волнам. Когда в нем порядок, судно ровно держится на воде и идет своим курсом. Создается дисбаланс – корабль кренится. Неравновесие нарастает – крен все сильнее. Если люди, плывущие на корабле, незнакомы с искусством мореплавания, то они не заметят крен или не придадут ему значения до тех пор, пока груз, съехавший на один борт и спровоцировавший перекос, не рухнет наконец в воду. То же происходит и в мире, живущем по законам Вселенной. До определенного момента пространство могло вынести энергетический дисбаланс, созданный безграмотной финансовой политикой. Но, достигнув критической точки, корабль не в состоянии больше держать груз на одном борту. Он или перевернется, или (в лучшем случае) все лишнее упадет в воду. После этого корабль сильно качнет в противоположную сторону (закон всемирного тяготения). Подобное болтание на внешнем плане выльется в серьезные экономические проблемы государства. Чем надежнее и устойчивее корабль (сильнее экономика), тем быстрее его перестанет качать.
– В это трудно поверить, – засомневался я. – Ведь именно кредиты сделали Америку сверхдержавой. Неужели они приведут ее к проблемам?
– Возможно, многие не поймут меня, считая, что в кредитах на развитие дела нет ничего плохого, – начал Дрейк. – Как и ты, большинство людей считает, что именно кредиты помогли американскому бизнесу и бизнесу других стран встать на ноги. Принято думать: если человек начинает дело, он, естественно, нуждается в поддержке, ведь его стремление вызвано желанием развиваться и производить что‑то на благо себе и других. Так?
– Да, – уверенно ответил я.
– Дело в том, Ник, что перед тем, как что‑то получить, это нужно заслужить. Поэтому не торопись ничего брать, если еще ничего не отдал. Сначала такой подход покажется странным, но постарайся хоть немного раскрепоститься, очистить свое сознание, и ты согласишься с тем, что он – максимально гармоничный, а значит, быстрый и надежный. Деньги – та же энергия. Беря кредит, ты желаешь получить энергию, которая поможет достичь критической точки, после которой произойдет движение вперед (дело начнет работать). Однако почему бы сначала не произвести эту энергию самому, не создавая причин (в виде кредитов) для выравнивания (в виде финансовых проблем)? Для этого стоит понимать, что любые ресурсы – лишь эквивалент затраченной на них энергии, а она бывает не только в денежном, но и в чистом виде. Ее можно вырабатывать и накапливать до тех пор, пока не сложатся условия, которые приведут к благоприятным изменениям. Вселенная выровняет сформированный след путем создания благоприятных возможностей, везения или неожиданных, приводящих к успеху ситуаций. Запомни этот принцип: «Сначала отдавать, потом получать».В противном случае отдавать все равно придется, но только в не всегда удобной тебе форме. Например, в виде болезней, несчастных случаев или финансовых проблем.