Груженый вооруженными солдатами джип, остановившийся рядом с местом огнестрельной перепалки, попал в поле зрения метнувшегося в ту сторону Ханка.
Почувствовав опасность, военные запуляли наугад, ибо кошачья ловкость делала атакующего недосягаемым для большинства охотничьих и автоматных прицелов.
Видите ублюдка? – открыл рот один из стрелявших, - Я не… - и, увидев выходящий из груди коллеги нож (или меч, было неясно), закричал, - А-а-а-а-а-а-а-а! – позже то же лезвие, что проткнуло его друга, расправилось и с ним, обезглавив.
- Точно-точно, это те же ребята, которых мы мочили вместе с Базилем. Только не совсем те, а другие.
- Ты о чем?
- Да так, не обращай внимания…
До Мэлори вдруг дошло, что этот ответ возлюбленного, в точности повторяющий её ответ – его маленькая месть, и ругнулась в уме:
“Сволочь”
Ханк слышал, о чем судачили нанятые вояжки, и ему почти сразу не понравились их обсуждения, посвященные обеспечению безопасной перевозки монстров в Онколон для каких-то игрищ, что-то вроде кровавого спорта...
Парень с незажившими маленькими ожогами, разбросанными по всему гладкобритому фэйсу, показался наблюдателю чертовски знакомым, будто он сталкивался с данным типком прежде, и это тоже не оказалось иллюзией - в десяти метрах от них стоял живой и невредимый (не считая ожогов) убийца Тейлора Родригеса и его матери Верн Дурсль.
Ханк с внезапным остервенением ударил себя кулаком в лоб:
- Теперь все понятно, все складывается…
Мэлори попросила:
- Не издевайся, любимый. Скажи, в чем дело? Я же вижу, что ты обеспокоен чем-то серьезным…
Память бежала впереди вспоминателя…
Нетушки, так дела не пойдут! – фатуммен наполнился дьявольской храбростью, граничившей с агрессивным безрассудством, истерией и гневом, - Я - приближенный самого бога, и сейчас выполняю его священную волю!
“Кто еще может считать Фатума богом, кроме его гнусавых щеночков?”
- Сейчас лучше помолчи. Я вовсе не тренирую в тебе порядочную, тактичную и не высокомерную бабу, как ты, надеюсь, не подумала, а пытаюсь вслушаться.
- Ну, все-все, молчу...
Меж тем Дурсль подходит к каждому и каждому говорил:
- Мои родители меня постоянно позорили и ущемляли. Но смотрите, как высоко я поднялся! Стал приближенным или, точнее, привилегированным! Мне даже не пришлось сосаться с Онколото, чтобы завоевать доверие нашего повелителя! – его зрачки, расширенные из-за недавнего употребления наркотического стимулятора, искрили безумием и намеками на духовную трансформацию из прожигателя жизни в воображаемого властелина мира, - И вы тоже, вы тоже так поднимитесь, если будете стараться!
- Ууууух! – лицо подонка искажалось ухмылкой, и он неистово махал руками, привлекая внимание и здоровых, и больных, которых первые держали на прицеле, - Это превосходно, парни! Просто превосходно!
Утратив интерес к прослушиванию бесящих хохотушек несносного ублюдка, Ханк сильно вздохнул, и, повернувшись к дорогой сердцу Мэлори, ласково заглянул в её карие очи, в тот же миг потемневшие. Опираясь на металлические грубые перила, стоять было весьма неудобно, но их, увлеченных непрерывным глядением друг на друга, мало что могло не устроить.
- Так! Здесь наша земля, все запомнили? И как только заподозрите чье-то нежелательное присутствие, не опасайтесь быть обруганными за лишнюю шумиху, бросайте на поиски чужих все силы острова! Я получил сообщение от повелителя с тревожным подтекстом! – Дурсль заливался криком, устраивая подобие камеди-стендапа и подмигивания в сторону прозападной поп-культуры, хотя коллеги, стоявшие в метре от него, слышали бы и полушепот, - И великий сказал мне однажды, что сплочение – путь к исцелению! Что люди обязательно должны действовать по принципу коллективного разума, как это всегда делают, например, те же насекомые, те же рабочие-муравьи пашут днями!
Мэлори все слышала и… была в шоке.
- Я всегда знала, мой отец - отменный манипулятор, но чтобы уметь ТАК промывать мозги, нужно обладать даром убеждения!
Ни с того, ни с сего Ханк спросил:
- Как тебе крик души маленького мальчика, мм? – и пронаблюдал за её мимичной реакцией, - Хотела бы оказаться на его месте и вещать такую же чушь?
Ответ прозвучал категорично и очень в манере английской аристократки.
- Смерть не хуже...
- Парни, не будьте лентяями! Чисто ради профилактики пройдитесь, погуляйте… - сделав глоток из серебряной фляги, бесноватый Верн Дурсль перестал махать руками и громко зарявкал. Чудовище, сидевшее в нем, начало метаться, нетерпеливо затопало, - А ну, прочесать территорию! Оцепить завод! Искать посторонних! - чутье подсказывало ему, совсем скоро произойдет нечто экстренное и нужно готовиться к неприятностям до их возникновения.
Отбив у бойцов всякое желание стоять на месте и ничего не делать, фатуммен и по совместительству агент ОПБ уставился на здание с вывеской, на которой крупными буквами было написано Grand Corporation, и вошел внутрь.
Запись мертвого онколога – 20
Сегодня утром сбылись и мои худшие опасения – Доктор Фатум узнал о моей личной жизни, все то, что я усердно утаивал, стало известно и доступно секте. Но, разумеется, я не могу и не имею права подозревать Генриха в плохом умысле, а значит, с моей женой и уже подросшей малышкой все будет хорошо. Мне нужно просто продолжать безоговорочно выполнять указания господина и запастись терпением, ибо любое послушание окупается, и мы должны это помнить. Генрих, в свою очередь, тоже поделился стратегиями, секретами и хитростями, немного рассказал о своем статусе лидера в продвижении генной терапии, о генетических исследованиях, проходивших на острове, расположенном неподалеку от замка, на который можно попасть, усевшись на лодку, или, еще лучше, с помощью катера. За период общения с Генрихом я зарекомендовал себя как честный, добросовестный и преданный союзник, завоевал толику восхищения и, главное, смог показать себя заинтересованным инициативным естествоиспытателем, каким меня, скорее всего, и хотели воспринимать.
Пройдя несколько проверок на верность, несколько вводных интеллектуальных и морально нравственных испытаний, я подписался на незабываемую экскурсию на остров.К счастью, мрачные прогнозы оправдались. Почему к счастью? Потому что теперь у меня получится уделять больше времени на пассивное бумагомарательство, на письменное размусоливание догматических повреждений ума современных христиашек-католиков.
1 - первое, что я приметил для себя после того, как провел около двух суток на охраняемой территории острова, это смешная попытка здоровых просвещенных ужиться на одном объекте с больными. При мне произошло несколько трагических инцидентов, когда онколо нападали на военных с колющими и режущими предметами. Хоть никто и не умер, по крайней мере, при мне, травмы были, и причем неприятные. Вообще, что за идиотизм? Полное удовлетворение потребностей диких животных в неволе никогда не приводило к благополучному исходу. Или Фатум приказал не помещать онколо в клетки, чтобы его слуги трудились усерднее под страхом дисциплинарного наказания в виде мордобитья с этими недолюдьми, с этими собаками? Я так и не понял, если честно, да и, кажется, не очень хочу понимать…
2 – Впрочем, были находки и удивительнее онколо, которых я уже сто раз видел. Одна из таких - логотип коррумпированной корпорации, повстречавшийся мне аж четырежды. Совпадение? Думаю, нет. Видимо, даже после смерти Лэтс Гранд продолжает нас “радовать”, хотя по причине своего доказанного статуса мертвеца уже ни в чем не участвует напрямую. Но теперь после того, что я нашел и узнал, не осталось сомнений, что производственная деятельность компании Гранда прекратилась только в документах, не отражающих действительности. И я с чувством дискомфортного покалывания вынужден констатировать, что мониторинг эффективности работы правоохранительных органов превратился в коррупционный механизм. Видимо, мало избавиться от управляющих компаний, когда все иные детали по-прежнему идеально функционируют, а всех не посадишь, и этим коррупция похожа на раковую опухоль: если сделать операцию – повысится риск метастазирования в другие органы, и тогда мы уже не сможем знать, куда нужно ударить лазером в ходе лучевой терапии.
3 - чтобы допустить теорию о деятельности Повелителях Смерти внутри Corporation, мне хватило Паразита, а сегодня мои предположения только укрепились. Боюсь, такими темпами они скоро захватят все индустриальные и дистрибуционные системы, просочатся во все сферы, тесно связанные с ростом интеллекта. А что это значит? Что, возможно, совсем скоро цивилизация станет одной большой сектой!
Верн Дурсль с винтовкой на плечах и крепко-накрепко сжатыми зубами прошел по запачканному грязью коридору сквозь тяжелый поток жара, исходившего от крематориальной печи, куда парни в халатах кидали трупы онколо, вырезанные опухоли, органы, гной и прочую дрянь. В такие моменты подонок закрывал лицо, чтобы жар не успел его доконать до окончания разговорных подытоживаний.
- Знаете, чем ужасен паралич? – Дурсль подошел к низкорослому докторишке-очкарику, проверявшему список новопоступивших больных и начал напыщенно высказываться, - Тем, что парализованные, как правило, не разучиваются бояться. В момент опасности инстинкт сражения и побега запущен, но естественного завершения в виде реальной физической активности нет.
Врач никак не прокомментировал его циничную мыслишку, быстро перейдя к делу в несколько странном и осторожном тоне:
- Думаю, вы явились не ради саркастичного злорадства. Число испытуемых, не переживших связи с Онколото, растет почти с каждым днем. До сих пор я и мои коллеги в некотором шоке от итогового результата. Все намного дряннее, чем мы думали… - он поводил пухлым пальчиком по внушительной блестящей плеши, занимавшей всю переднюю часть черепа, и вкратце описал статистику производственных потерь, - Еженедельно умирает чуть менее десяти человек, большую часть из них составляют приезжие, а местных уже почти не осталось. Все, что есть, бродит снаружи…
Дослушав отчет до конца, Дурсль недовольно вздохнул, но не стал угрожать трафаретными обещаниями прикрыть лавочку и стращать вавилонскими карами. Вместо привычного развязного моветона фатуммен проявил обворожительную снисходительность к затравленным ученым:
- Работайте, и не забывайте, послушание окупится…
Все, кто проводил время на острове, имевшие разум, волю, память, не могли выкинуть из головы предсмертные брюзжания Джеффри Стернса, скончавшегося в прошлом месяце
от травм, нанесенных неизвестно кем и когда. Умирая то ли от заражения, то ли от аномально сильной потери крови, сотрудник стал велегласно повторять один и тот же бессмысленный бред по несколько раз в минуту, нелепицу, не имеющую ничего общего с реальностью:
“Дочь забирает меня во тьму. Малышка тянет меня за собой. Моя родная, моя милая Сэнди, излечившаяся, как и все её сверстницы, должна скоро приехать домой и вернуться к прежней жизни. О, нет. Где Сэнди? Где её сверстницы? Где дом? Где её прежняя жизнь, оставшаяся за пределами проклятого хосписа? Что эти ублюдки сделали с Сэнди???” - проорав так пятнадцать минут, Джеффри умер на глазах у лучших друзей с открытыми глазами и безвольно распахнутым ртом, словно вместе с заключительным вздохом с его губ вылетел последний душераздирающий выкрик. Упал впотьмах забытья.
Что так напугало бедного отца, недавно потерявшего родную и единственную дочь, до сих пор оставалось под вопросом. Одно можно было утверждать совершенно точно - отсутствие попыток боссов докопаться до сути и узнать об истинных причинах столь трагичного итога жизни мистера Стернса исходит не от их нежелания, а от их позиции.
Один человечишка ничего не стоит в эпоху прогресса, коллективный разум – вот, до чего должна дойти планета, все страны и все континенты.
- Ладно, я не зверь, я ведь простил вам непруху… - Верн Дурсль настырно продолжал допрашивать ученых, вспоминая все вопросы, которые планировал задать, - Скажите, вы рассортировали органы на важные и остальные? Справились хотя бы с такой мелочью, как комплектование?
На данном фронте дела обстояли намного удачнее. Не обладатель лысого темени, а уже кое-кто другой провел фатуммена в комнату с испорченными трубами и битыми прямоугольными пластинами из обожжённой глины. Там, на полу, лежало семь черных полиэтиленовых пакетов, доверху наполненных вырезанными органами. Небольшие лужицы крови под ними, возможно, говорили о наличии дырок, или о неаккуратности тех, кто собирал.
Пакеты складывались в цилиндрические ведра диаметром двадцать и двадцать пять сантиметров. На каждом из ведер была надпись, указывающая, в каком ведре какие опухоли лежат – меланома, саркома, лейкоз, лимфома, тератома, глиома, хориокарцинома.
- Признаться честно, в голове так и не укладывается, неужели вы собираетесь оживлять все неоплазмы? – поинтересовался у Дурсля менее пугливый доктор Манн, долгое время укреплявший дух онколоармии (кучка натренированных бойлолов) с помощью разработанной им же дрессировочной практики.
Фатуммен, которому требовалось знать все нюансы, прежде чем запускать новый серьезный конвейер, с напрягом посмотрел на профессора, после чего его взгляд заметался по комнате, как если бы он искал узкое продольное отверстие, сквозь которое реально протиснуться:
- А что не так? Разве мы что-то упустили?
- Да нет, все так. Все так, как и заказывали, но… - Манн взмахнул рукой, показывая двумя пальцами на ведра с мокрыми пакетами, - Куда вам столько клонов Найджела? Наш опыт говорит, чем меньше одновременно запущенных процессов, тем проще. Внутризаводской контроль - это основа надежности выпускаемой продукции. Да и не мне вам расписывать про кровожадность мутированных опухолей…
Дурсль недобро прищурился:
- Хотите сказать, что не справляетесь? – очень тихо спросил он, повысив голос лишь в конце фразы, - Может, пора убрать вашу команду трусов и организовать рекламу вакансий?
Отвечая на эту слабо завуалированную угрозу, профессор выразил невозмутимую смелость:
- Мы уже пуганые и этим нас не возьмешь – и поправил скатившиеся с переносицы очки, - Вы ошибаетесь, думая, что под страхом смерти мы будем работать активнее. Производительность труда достигается взаимопониманием.
Любитель препираться, спорить и оспаривать, фатуммен прогнулся под весом
аргументов, предоставленных умным собеседником, и только тогда отвязался:
- Хм, в таком случае не буду мешать – но осмелился заочно дать рекомендацию, - И все же найдите свободную минутку, покумекайте над расширением производства. Увеличить выпуск Онколото и, как вы говорите, клонов Найджела, которые, без всяких сомнений, будут незаменимыми машинами сухопутной войны, возможно лишь за счет увеличения применения всех видов ресурсов, всех видов рака…
Закрапал дождь, которого давно надо было ожидать, судя по сереющему небу, и очередной сюрпризик в виде грозы также ожидался.
- Похоже, дождь собьет большую часть листвы с деревьев... – заметила Мэлори, спрятавшись под козырьком кирпичного здания.
Ханк быстрым шагом-полубегом прочесывал местность в поисках запасного входа в здание, куда двадцать минут назад зашли Дурсль и Ко. Он уже дважды наткнулся на надпись
Grand Corporation. Первый раз, смахивая с деревянных ящиков намокшую клеенчатую накидку, чтобы проверить, есть ли в них оружие, а второй раз – на стене дома в виде граффити.
“Не будут же такое рисовать просто так”
Буквы, построенные в ряд в знакомом ненавистном порядке, будто вернули наемника в прошлое, показали человека, который его сломал. Ханку горячо хотелось обрести беспамятство…
СГНДРЛАЭТ АЛРЭТСНДГ
ЭГАЛТДРСН ЛАРТСЭГДН
В голове менялись шепчущие комбинации, но буквы оставались те же.
ДЛНАТРГЭС …ЛЭТСГРАНД
- Вот, кто причинил больше всего боли, вот кто меня сломал. Я привык думать, что этот человек мне помог. Я привык обманываться, вводить в заблуждение себя и всех окружающих!
Мутант не знал, как лучше преподнести мучающую мысль о его невыясненном истинном предназначении:
Кто я? – спросил он, - Я знаю, у меня нет и никогда не было родителей, меня создали в лаборатории. Друзей тоже немного, только вы, а те, что были, мне больше не друзья, ведь я их предал.