БЕЗУМИЕ ПРОТИВ ПСИХИЧЕСКОГО ЗДОРОВЬЯ 5 страница
Следует также отметить, что даже не все ученые свободны от инфантилизма. Многие из них подобны детям в том плане, что они в реальности вовсе не заботятся о науке, цивилизации или обществе, они являются асоциальными и просто любят играть со своими игрушками. В качестве оправдания (рационализации тенденций и «эмоций»), они обычно проповедуют «науку ради науки», не осознавая, что завершенный взрослый должен стать социализированным индивидуумом и не может считать себя превыше общечеловеческих интересов , и что наука представляет собой общественную времясвязывающую деятельность и интерес, а не частное удовольствие или источник пользы для какого-то одного человека.
Раздел D. Конструктивные предложения.
Как мы уже видели, юное дитя не может быть «осознающим абстрагирование », но может постепенно приобрести такое свойство с опытом. Упорядоченный опыт вида называется наукой. У каждого из нас есть склонности и, в какой-то степени, способности развивать науку.
По вопросам перевода обращайтесь к автору по адресу olegmatv@yandex.ru 121
Альфред Коржибский, «Наука и психическое здоровье», Книга II, Глава XXX Русский перевод © 2007, Олег Матвеев http://olegmatveev.org
Главной целью подобного видового упорядоченного опыта является избавление от усилий и ненужных переживаний, с тем чтобы ребенок мог начать с того места, до которого добрался его отец (времясвязывание). Проблема осознанности абстрагирования должна быть сформулирована наукой и стать доступной для семантического обучения. И это должно соответствовать главному требованию к науке – избавлению от переживаний и усилий, предсказанию будущего, помощи в овладении внешней и внутренней «природой», для того чтобы привести к семантической и физической приспособленности.
Если мы обучаем и тренируем детей в осознанности абстрагирования, мы избавляем их от гигантского количества усилий, которые было бы необходимо предпринять для того, чтобы в конце концов приобрести его самостоятельно, а также убираем великое множество ненужных страданий и разочарований. Здесь нет никакой опасности «убить радость от жизни»; как раз наоборот. При осознанности абстрагирования радость от жизни заметно увеличивается. Мы избавляемся от страхов, шоков и подобных нежелательных семантических переживаний. Мы дорастаем до полной взрослости ; и когда тело созревает для того, чтобы бросить вызов жизни и взять на себя ответственность за нее, мы делаем это, и находим в ней радость, так как наш «ум»
и наши «эмоции» также зрелы. Эта осознанность абстрагирования приводит к интегрированной, семантически сбалансированной и приспособленной взрослой личности. Радости, удовольствия и «эмоции» при этом не пропадают, так как этого и не может быть, с учетом структуры нашей нервной системы и «умственного» здоровья, однако все это «сублимируется» до более высоких взрослых человеческих семантических уровней. Жизнь становится более полной, и индивидуум прекращает быть фактором раздражения и опасностью для себя самого и для других.
С точки зрения рода, если развитие индивидуума становится нормальным, мы должны вырасти за пределы инфантильных органически-эротических фиксаций и эл языков и инфантильных систем во всех областях. Ā-система, в соответствии с наукой года 1933 ( Ē, Ň системы), станет человеческим звеном, применяющим научные стандарты оценки к делам Иванова.
С прежним инфантилизмом и практически общим отсутствием полной осознанности абстрагирования, страхами, фобиями, болезненными «эмоциональными» шоками, человечество не могло не страдать от значительных, продолжительных и зловещих семантических и нейрологических последствий в отношении всего вида. У такого вида никогда не было шанса развиться до настоящей взрослости. Каковы будут результаты для вида от такого преобразования – на данный момент это предвидеть невозможно; но одно можно утверждать определенно, что результаты эти будут весьма далеко идущими.
Для того, чтобы лучше оценить то, чего можно добиться с помощью осознанности абстрагирования, следует разъяснить два момента. Большинство молодняка рыб не знает своих родителей, и с самого начала их жизнь проходит без какого-либо влияния со стороны родителей. Человеческое дитя беспомощно и в течение сравнительно долгого времени находится под родительской опекой. Его с.р, следовательно, формируются «умственно», «эмоционально», доктринами, табу, структурой языка. , родителей, . Когда мы говорим о человеческом ребенке, мы ни при каких обстоятельствах не можем рассматривать его в искусственной изоляции, которая никак не связана с м.п реальностью. Оба, и родитель, и ребенок, должны быть «осознающими абстрагирование». Только при таких семантических условиях можно получить полную пользу. Если родители осознают абстрагирование, и осознают, что их ребенок представляет собой, кроме прочего, организм, способный к абстрагированию на высших порядках, который осознанно или неосознанно в той или иной форме регистрирует все, что происходит, то большинство современных несчастий, «комплексов». , просто не смогут появиться.
Еще одну важную, однако обычно упускаемую из вида характеристику, также следует здесь упомянуть. Известно, что повторяющиеся «эмоциональные шоки» в детстве наносят вред. Как показывают эксперименты Уотсона (Watson), ребенок обычно рождается безо всяких «страхов»
и «фобий». Однако «страхи» и «фобии» не являются результатом простого сложения
122 По вопросам перевода обращайтесь к автору по адресу olegmatv@yandex.ru
Альфред Коржибский, «Наука и психическое здоровье», Книга II, Глава XXX Русский перевод © 2007, Олег Матвеев http://olegmatveev.org
(линейной функцией), а соответствуют другой более сложной функции высшей степени. Если обозначить органический потенциал ребенка через f, а данное событие через x, то результатом воздействия x на жизнь ребенка будет реакция f(x)=F1. Эта F1 обозначает тот вывод, или абстракцию, которая возникнет из x. Когда произойдет другое событие y, реакция ребенка уже не будет соответствовать f(y), потому что это новое событие обычно воспринимается ребенком в свете предыдущего переживания f(x)=F1. Следовательно, его воздействие на ребенка будет другим; а именно, F1(y)=F2 . Если же произойдет новое событие z, ребенок в своих «чувствах ». , среагирует как F2(z)=F3, . Соответственно, мы видим, что «страдания» и, в общем, с.р не являются простой суммой, но могут следовать некоей функции более высокого порядка. Данный процесс представляется общим, возможно даже необходимым, и при этом он все же связан со множеством опасностей, которые можно полностью устранить с помощью одного только приобретения осознанности абстрагирования.
На практике, когда мы тренируем у ребенка осознанность абстрагирования, мы начинаем ограничивать этот опустошительный семантический процесс накопления «страданий» на «страданиях». Давайте предположим, что мы начали тренировать ребенка , у которого уже были болезненные переживания. Его воспоминания все еще свежи, все еще живы; ему довольно легко снова переживать их. Обладая осознанностью абстрагирования , и, соответственно, надлежащей оценкой, которые его просветляют, дальнейшие «страдания» будут заставлять его «страдать» все меньше и меньше, до достижения момента, когда сам этот процесс не остановится полностью. В том случае, когда ребенку был нанесен некий семантический ущерб до того, как он стал осознающим абстрагирование, воспоминания все еще будут оставаться свежими , а он сможет применить свой новообретенный семантический иммунитет в отношении вредных «страданий». Новые «страдания» на практике обычно связаны друг с другом или похожи на предыдущие; они будут «оживлять» более ранние страдания. Соответственно, он может не только «перепрожить» свои более ранние переживания, но и немедленно пересмотреть их, и после переоценки исключить любые вредные последствия.
Семантические «эмоциональные боли» накапливают нервную энергию и блокируют полное развитие наших способностей. Напрямую приобретается осознанность абстрагирования, огромное поле «бессознательного» сокращается, и нервная энергия, которая была задействована в борьбе с семантическими фантомами, высвобождается. Мы можем ожидать проявлений более сфокусированного и продолжительного внимания, роста интереса и других творческих проявлений. Осознанность абстрагирования, приводя к надлежащей оценке, не только устраняет множество ненужных страданий и семантических расстройств, но также вместе с этим действительно высвобождает запасы энергии для полезных и творческих целей.
Мозг человека обладает широкими областями, функции которых на данный момент не определены сколь-либо точно. Возможно, с прежде имевшим место отсутствием осознанности абстрагирования поток нервной энергии был направлен неверным образом или поглощался прежними каналами «чувств» и «мышления» в нижних центрах. Вследствие чего оставшейся доступной энергии было недостаточно для того, чтобы задействовать высшие центры в полную силу.
Личные семантические трудности всегда представляются очень личными, и никакой посторонний не может никогда полностью понять ситуацию. Одно из преимуществ предлагаемого тут метода обучения психическому здоровью состоит в том факте, что мы не влезаем в личные дела индивидуума, вместо этого мы даем общий структурный семантический метод,с помощью которого каждый может решить свои проблемы самостоятельно.
Мы установили четкие отличия между «человеком» и «животным». Эти отличия следует рассматривать как отличия высшего порядка, так как термины «человек» и «животное» применяются к абстракциям высшего порядка. Мы обнаруживаем, что «человек» посредством невежества и неадекватных с.р может копировать животных в своих нервных реакциях. Подобное копирование проявляется либо в виде остановившегося развития, либо в виде регрессии. Работая с терминами «сознание» и «бессознательность», мы открыли общее и человеческое содержание для человеческого «сознания»; а именно, «осознанность
По вопросам перевода обращайтесь к автору по адресу olegmatv@yandex.ru 123
Альфред Коржибский, «Наука и психическое здоровье», Книга II, Глава XXX Русский перевод © 2007, Олег Матвеев http://olegmatveev.org
абстрагирования». Это приписывание общего содержания упраздняет широкую область «бессознательного», и тем самым дает возможность противодействовать остановившемуся развитию, инфантилизму, регрессии. , везде, где это возможно. Вводится проблема создания структуры языка,подобного на текущий момент той структуре событий,который онотображает. Завоевания науки внедряются в повседневную жизнь через применение этого нового языка. Эта структура является общей как для науки, так и для языка, и представляется тесной связью между наукой и человеческой жизнью. Массы получают простое структурное и семантическое средство адаптации.
Теория психического здоровья должна обратиться к проблемам «истины», «лжи», «подавления », . Поскольку основной пользой от этой теории является способствование достижению наиболее эффективной работы нервной системы путем устранения расстраивающих ее семантических факторов, «настроений», доктрин. , нужно исследовать то, какой эффект могут оказать ложные (или подавленные) утверждения на работу нервной системы.
Например, если мы видим что A, B и C приводятся в порядке A, B, C, подобные абстракции низшего уровня запускают циклы нервной системы, соответствующие увиденному порядку. Если мы видим порядок A, B, C, а утверждаем ложно, что порядок выглядит как C, B, A, это утверждение также приводит к неким циклическим нервным потокам. Очевидно, что при этом в
работе данной системы возникнет некий конфликт и расстройство.Если мы допускаемошибку , тут ситуация другая. Скажем , множество наблюдателей определенно установило, что данный порядок выглядит как A, B, C. Новый наблюдатель по ошибке выдает порядок как C, B, A. Его нервные потоки соответствуют этой ошибке, и когда он делает истинное утверждение о том, что он видел C, B, A, это утверждение также связано с соответствующими нервными потоками, и никакого конфликта или расстройства между соответствующими нервными потоками не возникает. Увиденное и доложенное соответствуют друг другу.
Легко сделать вывод, что ошибки и намеренная ложь имеют разные механизмы. Ошибка, которая приводит к субъективно истинному, но объективно ложному утверждению, не порождает нервно-расстраивающих факторов. Намеренно ложные утверждения о фактах связаны с семантическими конфликтами и расстройствами в функционировании нервной системы. Подобным образом «подавленный» материал приводит к постоянному наличию конфликтующих нервных потоков. Нервная энергия тратится на конфликты и борьбу, в то время как она требуется для конструктивных целей.
В научной работе имеются подобные же проблемы. Мы собираем различные абстракции низшего порядка и потом делаем о них абстракции высшего порядка. Когда эти два различных порядка абстракций структурно отлично соответствуют друг другу, мы удовлетворены и наслаждаемся полученной гармонией. Если они конфликтуют, мы ощущаем тревогу. Часто ученые тратят годы или даже жизни на то, чтобы сформулировать абстракции высшего порядка, которые не имеют структурного конфликта с низшими абстракциями. Тогда они чувствуют удовлетворение. Ученым хорошо известно ощущение «умственной» боли и дискомфорта. Творческая работа происходит благодаря такому дискомфорту. Нетворческие люди не переживают ничего подобного, но также и не создают ничего важного.
Проблемы структуры, корректного символизма , оценки, построения абстракций высшего порядка , которые структурно были бы подобные абстракциям низшего порядка. , должны обрести нейрологическую важность и исследоваться с этой точки зрения. Ученые должны постараться исключить эти ненужные конфликты. Те , кто не ощущает конфликтов, могут, тем не менее, оказаться настолько вовлеченными в них, что у них просто не остается свободной нервной энергии на то, чтобы преодолеть это. Некоторые такие попытки делаются эмпирически в семантической терапии. Психиатр старается обнаружить и устранить семантический конфликт, тем самым высвобождая нервную энергию, которую можно направить на полезную работу.
На уровне вида и страны, политические и экономические системы. , основанные на лжи и подавлении истины,должны приводить к дисбалансу работы нервной системы у людей.
124 По вопросам перевода обращайтесь к автору по адресу olegmatv@yandex.ru
Альфред Коржибский, «Наука и психическое здоровье», Книга II, Глава XXX Русский перевод © 2007, Олег Матвеев http://olegmatveev.org
Поскольку они являются результатом инфантильных с.р вида , они распространяют остановившееся или регрессивное развитие среди той части вида, на чьи с.р они могут воздействовать. Как обычно , тут тоже работает замкнутый порочный круг. Ā-система проливает совершенно новый свет на значение науки в жизни человека. Радио, с характерной для него возможностью постоянно слушать джаз или бредовые призывы к «возрождению», как и изобретение больших и лучших средств для уничтожения людей не являются основным практическим предназначением науки. Обобщенная наука представляет собой научный метод иобнаружение структуры событий, к которой должна быть подстроена структура нашего языка, если мы не хотим, чтобы этот повседневно и всеми используемый инструмент стал источником опасных семантических трюков.
«Наука о человеке » должна следовать за наукой (1933) в плане структуры и метода. Психическое здоровье возможно только при условии принятия современной«научнойметафизики» в том виде, как она дается наукой в данный момент. Переход от инфантильной «цивилизации» ко взрослой цивилизации с более полной человеческой жизнью и счастьем придет вместе с развитием научной цивилизации, обладающей научными стандартами оценки. Но переход этот не будет легким. Как мы уже видели, наука связана с эмоциональными аспектами, и многие ученые все еще представляются инфантильными . Для того, чтобы войти в эру взрослой цивилизации, нам для начала нужны неинфантильные лидеры, которых нужно создавать посредством соответствующего образования. Для этого требуется много исследовательской работы в тех направлениях, которые были описаны в данной работе, и основание кафедр общей семантики и психофизиологии в университетах. Образовательные методы должны быть радикально пересмотрены, и экспериментирование должно поощряться в самых широких рамках.
В 1933 мы уверенно знаем, что в физико-химических и коллоидальных структурах мы находим состояния с практически бесконечными возможностями, соответствующими очень большим числам семантических состояний и реакций. Медицинская практика показывает экспериментально, что великое множество физических симптомов связано с некоторыми коллоидальными состояниями, производимыми семантическими расстройствами ; поскольку при устранении этих расстройств физические симптомы пропадают. Гигантское количество наблюдаемых и возможных разнообразных с.р нельзя объяснить прежними , все еще доминирующими, эл, А, двух- или трехзначными взглядами и тягостными и крайне ограниченными теориями о химическом «прохождении различных веществ» через нервную систему – ибо процесс этот с необходимостью будет медленным.
Действительно, каждый студент-медик знаком с коллоидальным поведением, однако это знание не получило ни должного веса, ни постоянного применения, поскольку коллоидальное поведение олицетворяет собой физико-химические процессы , связанные с электромагнитными процессами, процессами высокого давления. , и прочими проявлениями, которые вообще невозможно рассматривать посредством эл, А методов. Таким образом, врач, не обученный Ā общей семантике , не сможет «мыслить» в коллоидных и физико-химических терминах, которые в 1933 являются единственными современными способами работы с организмом-как-целым. Все это куда более серьезное дело, чем это может представляться обывателю или даже врачу, и это объясняет тот факт, что вопреки разнообразным достижениям и открытиям, медицина на практике становится все более и более неудовлетворительной. Это также объясняет то, почему средний врач не может понять важность психиатрии для общей медицины, и почему некоторые психиатры увлекаются ненаучной и сомнительной метафизикой. Так, врач общей практики, который «мыслит» исключительно серьезно устаревшими химическими и физиологическими терминами, работает с несуществующим , искусственно изолированным А и эл «телом», и не может усвоить необходимость нон-эл, Ā, физико-химического, коллоидального взгляда, который соединяет понятия «тела» и «ума». Большинство психиатров, в свою очередь, и по подобным же причинам, часто обладают слишком завышенными метафизическими взглядами, неприемлемыми для врача общей практики. Похоже, они не осознают, что у них в распоряжении имеются коллоидальные и физиологические механизмы, а также физико-
По вопросам перевода обращайтесь к автору по адресу olegmatv@yandex.ru 125
Альфред Коржибский, «Наука и психическое здоровье», Книга II, Глава XXX Русский перевод © 2007, Олег Матвеев http://olegmatveev.org
математические формулировки, основанные на четырехмерном порядке, и что они, следовательно, не нуждаются ни в какой сомнительной метафизике. С современной Ā семантикой единственно допустимым научным взглядом (1933) должен быть взгляд коллоидальный, физико-химический и физико-математический, в котором будет найдено давно искомое нон-эл решение проблемы «телоума». Трудности , с которыми я сталкиваюсь, носят общий характер и зависят от фундаментальных принципов, пренебрежение которыми приводит к возникновению семантических блокирующих факторов, в настоящее время влияющих на студентов-медиков, из числа которых лишь немногие исключения являются научно подкованными индивидуумами, способными вырваться из этого круга. С данной точки зрения прежняя рефлексология также неудовлетворительна и требует Ā переформулировки.
Данная система, хотя она далека от полного завершения, уже предлагает эмпирическое подтверждение множества наиболее важных структурных вопросов. Только экспериментымогут решить, какие словесные структуры являются подобными эмпирическим структурам, и эти эксперименты должны поощряться в самых широких рамках. Также требуется проделать некоторую дальнейшую теоретическую работу. В клинической литературе описывается множество новых и неожиданных фактов. Эти факты следует описать заново на новом языке, чтобы убедиться в том, какие соотношения выживут при преобразовании форм представления. Так, если обнаружится, что все «умственные » заболевания во всех различных формулировках будут указывать на ненадлежащую оценку, то мы можем обоснованно сделать вывод, что оценка представляет собой инвариантную общую характеристику деятельности человеческогоорганизма как целого и, следовательно, она должна обладать необыкновенной важностью для приспособления и психического здоровья. Когда мы придем к этому выводу, нужно будет провести исследование механизма оценки, начиная с самых простых вопросов; а именно, с исследования тех факторов, которые делают надлежащую оценку невозможной. Мы должны обнаружить, что отождествление во всех случаях делает надлежащую оценку невозможной, и затем сделать вывод о том, что отождествление должно быть полностью исключено до того, как мы сможем сделать дальнейшие шаги. На самом деле, как только мы достигнем этих довольно очевидных результатов, вся остальная часть Ā-системы оттуда последует. Но этого будет недостаточно; мы должны подтвердить эти выводы эмпирически, а это напрямую предполагает необходимость проведения конкретной серии экспериментов.
В больницах для «умственно» больных следует выбрать две группы пациентов одинаковой численности, проявляющих похожие клинические симптомы, и изолировать их друг от друга. Врач, сам прошедший Ā обучение, должен постараться перетренировать с.р одной группы. Другая же группа не должна проходить переобучения, но получать лечение обычным пассивным и стандартным образом – это будет контрольная группа. Один врач должен начальствовать над обеими палатами и вести подробные записи историй болезни и лечения. Ожидается, что к концу года в палате, которая проходила обучение по Ā стандартам оценки, произойдет большее число неожиданных и спонтанных выздоровлений, чем в необучаемой группе. Было бы крайне показательно также сделать больше двух групп и попытаться применять различные групповые методы, следуя какой-нибудь другой медицинской школе, основанной на другой системофункции . Пассивное отношение к пациентам не должно меняться, так как при прежних методах врачи в «умственных» больницах скорее являлись священными хранителями, чем медиками. Это то, что предполагает теория. Только эксперименты могут показать правильность этих выводов. В отдельных особых случаях данная теория уже была подтверждена, однако ее следует испытать именно как групповой метод, и, при достижении успеха, только тогда больницы для «умственно» больных станут больницами, а не местами содержания под стражей.
Не помешает к этому всему также добавить пару слов о психотерапии. Во времясвязывающем классе жизни мы должны принимать в расчет исторические четырехмерные переживания вида, которые, даже в индивидуальных случаях, имеют здравые нейрологические основания, поскольку известно, что нервные реакции подвержены влиянию прошлых переживаний. История учит нас тому, что работа некоторых людей повлияла на большие массы
126 По вопросам перевода обращайтесь к автору по адресу olegmatv@yandex.ru
Альфред Коржибский, «Наука и психическое здоровье», Книга II, Глава XXX Русский перевод © 2007, Олег Матвеев http://olegmatveev.org
человечества на многие годы, а работы других оказали лишь малозаметный в общем масштабе
и непродолжительный эффект. Соображения о доктринальных функциях и системофункциях дают этому факту довольно простое объяснение. Чем больше возраст индивидуума или вида, тем больше структурных наблюдений они накапливают, и тем больше они замечают структурное несходство собственных форм представления с фактами первого порядка, с которыми они сталкиваются. Так как подстройка в общем полезна, индивидуумы, а также группы, и особенно ученые, всегда стараются обнаружить больше структурных данных о мире
и о самих себе. Этот процесс, среди прочего, требует сравнения структуры форм представления со структурой мира и самих себя. Так называемые «прогресс», «цивилизация» и наука зависят от этого.
В этой конкретной области достижения могут быть двоякими:
1) Некие индивидуумы создают новую системофункцию, с новой структурой, более подобной нашему миру. , (смотрите Главу XI). В подавляющем большинстве случаев эта новая системофункция не сформулирована в явном виде, она присутствует скрыто в некоторых явных частных и отдельных толкованиях или особенностях системы того, кто ее открыл. Рождение новой системофункции обычно является самым важным событием, и не зависит от конкретных значений, придаваемых ее создателем переменным в этой функции. В подобных случаях, данный создатель получает множество последователей, и появляется возможность возникновения множества доктрин и систем, обладающих одной и той же доктринальной функцией или системофункцией. Содержание этих доктрин может меняться, но все они будут обладать одной структурой. Важность этой новой доктрины или системы содержалась не в частном ее толковании и не в назначении конкретных значений ее переменным, но в лежащей в
ее основе доктринальной функции или системофункции, ибо только она одна обладает явной структурой,которая излагается постулатами,формулирующими данную функцию.
2) Некоторые индивидуумы не создают никакой явной или неявной новой доктринальной функции или системофункции с новой структурой, а просто приписывают новое частное значение переменным в некоей одной доктринальной функции или системофункции, созданной другими. Эти работники довольно часто горячо защищают то частное конкретное значение, которое они решили приписать некоей переменной, и часто пребывают в полном неведении касательно серьезного долга, который у них есть в отношении создателя новой функции, которой они воспользовались. Однако такие работы никогда не становятся вехами в прогрессе человечества и обычно довольно скоро забываются.
Из-за пренебрежения изложенными тут соображениями, должная оценка различных доктрин и систем крайне затруднена, и даже в научных кругах наблюдается поразительное отсутствие ориентации в этой области. Видимо, недостаточно просто создать «новую теорию» для того, чтобы внести важный вклад в знание; существенно создать новую доктринальную функцию или системофункцию, потому что только они имеют структурную значимость. Эта точка зрения, возможно, разрешает те гигантские и на данный момент нерешенные трудности, с которыми мы сталкиваемся при сведении доктрин к наборам постулатов, что, понятное дело, желательно, но весьма трудновыполнимо. Так, для выявления доктринальной функции или системофункции, которая лежит в основе некоей теории, нам нужно избавить ее ото всех случайных значений, частным образом приписанных переменных, и сформулировать только инвариантные отношения, которые вводятся между этими переменными. Обнаружение этойфункции также эквивалентно обнаружению структуры данной теории.