Глава 1. Восхождение Темного Лорда. 2 страница

Ответы на эти и многие другие вопросы будут даны в новой обескураживающей биографии Жизнь и Ложь Альбуса Дамблдора Риты Скитер. Эксклюзивное интервью с Бэтти Брэтвэйром на странице 13.

Гарри рывком открыл газету на странице 13. Над статьёй мелькало ещё одно знакомое лицо: женщина в очках в красивой оправе с кудрявыми светлыми волосами, её зубы оголились в триумфальной улыбке, с которой она приветствовала читателей с фотографии. Стараясь игнорировать фотографию, Гарри продолжил читать.

В жизни Рита Скитер гораздо приятнее, чем то впечатление, которое оставляют её заметки. Встретив меня в прихожей своей уютного дома, она провела меня на кухню для чашечки горячего чая, кусочка тортика и целого дымящегося котелка свежайших слухов.

— Конечно, Дамблдор — мечта биографа, — говорит Скитер. — Такая долгая, насыщенная жизнь. Я уверена, моя книга будет первой из многих, очень многих.

Скитер быстра как никогда. Её труд на девятьсот страниц был закончен всего лишь четыре недели спустя после загадочной смерти Дамблдора. Мне стало интересно, как ей удалось справиться так быстро.

— Ах, когда у вас такой большой опыт журналистики за плечами, писать к сроку — это ваша вторая натура. Я знала, что волшебный мир жаждал знать всё, и я хотела быть первой, кто предоставил бы ему такую возможность.

Я вскользь упоминаю отзыв Эльфиаса Доджа, Особого Советника Уизенгамота и давнего друга Дамблдора, о том, что «книга Скитер не расскажет больше, чем карточка внутри Шоколадной Лягушки».

Скитер запрокидывает голову в приступе хохота.

— Милашка Доджи! Я помню интервью с ним несколько лет назад о правах русалов. Совсем съехал с катушек, думал, что мы сидим на дне озера Виндермер и просил следить за форелью.

И всё же обвинения Эльфиаса Доджа — не один случай подобных притязаний. Неужели Скитер кажется, что за четыре недели она смогла составить полную картину о долгой и удивительной жизни Дамблдора?

— О, мой милый, — сияет она, — вы не хуже меня знаете, сколько информации может выудить мешочек с Галеонами, отказ слышать «нет» и острое Прытко Пишущее Перо! Да люди в очередь вставали, чтобы вывалить свой ушат грязи на Дамблдора. Не все думали, что он был таким замечательным… он перешёл не одну дорожку. Но старый добрый Доджи Додж может не гарцевать, потому что я связалась с источником, за которого многие журналисты отдали бы свои палочки. Он никогда раньше не выступал не публике, но был очень близок с Дамблдором во время самого тяжёлого периода его юности.

Излишняя заинтересованность книгой уже позволяет предположить, что нас ждёт шок от прочитанного, а Дамблдор жил не такой уж идеальной жизнью. Так какие же сюрпризы нам стоит ожидать?

— Перестань, Бэтти, я не стану выдавать подробности до того, как кто-нибудь купить книгу! — смеётся Скитер. — Но я обещаю, что тех, кто до сих пор думает, что Дамблдор жил жизнью святого, ждёт большое разочарование. Скажем, его желание победить Вы-Знаете-Кто было спровоцировано ранними успехами в Тёмных Искусствах. А в юности он не был таким широко мыслящим. Да, у Альбуса Дамблдора весьма тёмное прошлое, я уже не говорю о сумасшедшей семейке, о которой он старался не распространяться.

Я спрашиваю, имеет ли Скитер в виду брата Дамблдора Аберфорта, который пятнадцать лет назад спровоцировал скандал в Уизенгамоте за неподобающее использование магии.

— О, Аберфорт это всего лишь вершина кучи с навозом, — смеётся Скитер. Нет, я говорю кое о чем похуже, чем брат, крутящий интрижки с козами, даже хуже, чем ненавидящий Магглов отец, оба попавшие под следствие Уизенгамота. Нет, я говорю о матери и сестре, они очень заинтересовали меня, но вам придётся подождать глав с девятой по двенадцатую. Всё, что я могу сказать, неудивительно, почему Дамблдор никогда не рассказывал, как он сломал свой нос.

Станет ли Скитер отрицать заслуги Дамблдора, вытаскивая скелеты из семейного шкафа?

— Конечно, мозги у него были, — говорит она, — хотя теперь многим интересно, ему ли принадлежали все заслуги. В главе семь, например, Айвор Диллонсби поведает о том, как он уже открыл восемь способов применения драконьей крови, когда Дамблдор «одолжил» его бумаги.

А как же важность таких событий, как, например, победа над Гриндельвальдом?

— Ах, я рада, что вы упомянули Гриндельвальда, — говорит Скитер с очаровательной улыбкой. — Боюсь, те, кто верит в поразительную победу Дамблдора, должны приготовиться к настоящей бомбе… возможно даже с навозом. Столько там грязи. Всё, что я могу сказать, не будьте уверены в том, что эта легендарная битва состоялась на самом деле. После прочтения моей книги многие, скорее всего, придут к выводу, что Гриндельвальд всего лишь сотворил белый платочек своей палочкой и тихонько ушёл.

Скитер отказывается раскрывать какие-либо темы, поэтому мы заговорили об отношениях.

— Да, — с кивком отвечает Скитер. — Я посвящаю целую главу отношениям Поттера и Дамблдора. Так отвратительно. Читателям придётся купить мою книгу, но я могу сказать, что Дамблдор проявлял к мальчику нездоровый интерес. Было ли это на благо… посмотрим. Это не секрет, что у Поттера было тяжёлое отрочество.

Я спрашиваю, общается ли Скитер с Поттером, с которым у неё было интервью на тему Вы-Знаете-Кого, и по сей день.

— Ах, разумеется, мы в самых близких отношениях, — говорит Скитер. — У бедного Поттера так мало настоящих друзей, и мы встретились в один из самых тяжёлых моментов его жизни — на Турнире Трёх Волшебников. Наверное, я одна из ныне живущих могу сказать, что я знаю настоящего Гарри Поттера.

Что приводит нас к множеству слухов о последних часах Дамблдора. Верит ли Скитер, что Поттер был с Дамблдором в момент его смерти?

— Ну, не хочу выдавать много, — всё будет в книге — но свидетели в замке Хогвартс видели, как Поттер бежал со сцены происшествия сразу после того, как Дамблдор упал, спрыгнул или его столкнули. Позже он обвинил Северуса Снейпа, человека, к которому питал огромную неприязнь. Так ли всё, как кажется? Решать обществу… как только они прочтут мою книгу.

На этой интригующей ноте я покидаю нашу гостью. Нет сомнения в том, что Скитер написала бестселлер. Толпы поклонников Дамблдора тем временем опасаются того, что они могут узнать об их герое.

Дочитав статью до конца, Гарри продолжал смотреть на страницу. Со злобой он скомкал газету и кинул её в гору остального мусора.

Он начал судорожно бегать по комнате, открывая ящики и доставая книги, не соображая, что делает, пока отдельные куски статьи Риты крутились у него в голове: Целая глава посвящена отношения Поттера и Дамблдора… так отвратительно… ранние успехи в Тёмных Искусствах… связалась с источником, за который многие журналисты отдали бы свои палочки…

— Враньё! — крикнул Гарри, увидев в окно, как сосед перестал заводить газонокосилку и нервно посмотрел наверх.

Гарри тяжело сел на кровать. Осколок отпрыгнул от него. Он поднял его и перевернул, думая о Дамблдоре и клевете Риты Скитер.

Вспыхнул ярко-голубой свет. Гарри замер, его палец снова тронул неровный край зеркала. Показалось. Он посмотрел назад, но стена была тошнотворного персикового цвета, который выбрала тётя Петуния. Не было ничего голубого, что могло бы отразиться в зеркале. Он снова посмотрел в осколок, но на него опять смотрел его собственный зелёный глаз.

Ему показалось, не могло быть другого объяснения, потому что он думал о мёртвом директоре школы. Что было точно, так это то, что он никогда больше не увидит пронизывающий взгляд светлых глаз Альбуса Дамблдора.

 

Глава 3. Дурсли уезжают.

 

Звук захлопнувшейся входной двери эхом пронёсся вверх по лестнице и послышался крик: «Эй, ты!».

За шестнадцать лет такого обращения Гарри выучил признаки, когда дядя хотел его видеть, но, тем не менее, не отозвался. Он всё ещё думал об осколке, в котором, как ему показалось на секунду, он видел глаз Дамблдора. Он не поднялся с постели и не отправился к двери до тех пор, пока его дядя не закричал «ПАЦАН!». Он положил осколок в рюкзак к тем вещам, которые собирался брать с собой.

— Что-то ты не торопишься! — заревел Вернон Дёрсли, когда Гарри появился на верхней ступеньке. — Иди сюда. Надо поговорить!

Гарри спустился вниз, держа руки глубоко в карманах. Оказавшись в гостиной, он увидел всех троих Дёрсли. Они были одеты и собирались; дядя Вернон в старом пиджаке, а Дадли, большой светловолосый мускулистый кузен Гарри, — в кожаной куртке.

— Да? — спросил Гарри.

— Садись! — сказал дядя Вернон. Гарри поднял брови.

— Пожалуйста! — добавил дядя Вернон, слегка морщась от сказанного слова.

Гарри сел. Ему казалось, он знал, что ему предстояло. Его дядя начал метаться по комнате, а тётя Петуния и Дадли следили за ним с тревогой. Наконец большое сиреневое лицо дяди Вернона отяготила какая-то мысль и он остановился напротив Гарри.

— Я передумал, — сказал он.

— Какая неожиданность, — сказал Гарри.

— Не смей так говорить… — начала тётя Петуния, но Вернон Дёрсли успокоил её.

— Это все ерунда!- сказал дядя Вернон, глядя на Гарри своими маленькими поросячьими глазами. — Я решительно не верю твоим словам. Мы останемся здесь, и никуда не поедем.

Гарри взглянул на дядю и почувствовал и досаду, и веселье одновременно.

Вернон Дурсли менял свое мнение каждые двадцать четыре часа в течение последних четырех недель. Он то собирал вещи, то раскладывал их по местам… и снова упаковывал, изменив свое решение в очередной раз.

Гарри от души повеселился в тот раз, когда дядя Вернон, до самого последнего момента не зная, что Дадли положил в свой чемодан гантели, пытался забросить вещи сына в багажник и ронял их себе на ноги, визжа от боли и осыпая всех проклятиями.

— Ты говоришь, — сказал Вернон Дёрсли, продолжая прогулку по комнате, — что мы: Петуния, Дадли и я — в опасности, которая исходит от…. от…

— Кого-то из «моих дружков», так? — сказал Гарри.

— Так вот, я не верю ни единому слову, — Дядя Вернон снова встал перед Гарри. — Я не спал полночи, думая обо всём этом, и пришёл к выводу, что это план по захвату моего дома.

— Дома? — повторил Гарри. — Какого дома?

— Этого дома! — вскрикнул дядя Вернон, вена на лбу начала пульсировать. — Наш дом! Цены на жильё здесь очень высокие! Ты хочешь, чтобы мы уехали, а потом проделаешь свои фокусы, и всё окажется переписанным на тебя и…

— Вы что, с ума сошли? — спросил Гарри. — План, чтобы получить этот дом? Вы правда тупой или только кажетесь?

— Ну-ка не смей!.. — пискнула тётя Петуния, но Вернон снова её успокоил.

— Хочу напомнить, если вы забыли, — сказал Гарри, — что у меня вообще-то есть дом, который мне оставил крёстный. Зачем мне этот? В память о хороших деньках?

Наступила тишина. Гарри подумал, что произвёл должное впечатление.

— И ты утверждаешь, — сказал дядя Вернон, снова бегая по комнате. — Что этот какой-то там Лорд…

— …Волдеморт, — сказал Гарри. — И сто раз я вам говорил, что это не догадка, а факт! Дамблдор говорил вам в прошлом году, и Кингсли и Мистер Уизли…

Вернона Дёрсли передёрнуло, и Гарри догадался, что дядя пытался избавиться от воспоминаний о визите двух взрослых волшебников. Хотя, учитывая, что однажды Мистер Уизли разнёс Дёрсли половину гостиной, его появление могло, мягко говоря, не обрадовать дядю Вернона.

— …Кингсли и Мистер Уизли это объясняли, — ещё раз сказал Гарри. — Мне исполняется семнадцать, заклинание улетучивается, и вы вместе со мной оказываетесь под угрозой атаки Волдеморта. Орден подозревает, что Волдеморт может поймать вас и мучить, чтобы выпытать, где я. Или в надежде, что я приду вас спасать.

Взгляды Гарри и дяди Вернона встретились. Гарри был уверен, что они одновременно подумали об одном и том же. Затем дядя Вернон продолжил бродить по комнате, а Гарри вновь заговорил:

— Вам необходимо спрятаться, и Орден хочет помочь. Вам предлагают лучшую защиту, какая только может быть.

Дядя Вернон ничего не ответил, а продолжил ходить по комнате. Солнце склонилось над бирючинными оградами. Газонокосилка соседа снова заглохла.

— Я думал, есть Министерство Магии, — сказал дядя Вернон.

— Есть, — удивлённо ответил Гарри.

— Ну, а почему бы им тогда не защищать нас? Мне кажется, ни в чём не повинные, конечно, кроме укрывания меченного, жертвы вроде нас имеют право на защиту правления.

Гарри не смог удержаться от смеха. Это было в духе дяди Вернона — полагаться на руководство, даже если речь шла о мире, который он отрицал и презирал.

— Вы слышали, что вам сказали Кингсли и мистер Уизли, — ответил Гарри. — Мы думаем, что в министерстве саботаж.

Дядя Вернон метался к камину и обратно, так тяжело дыша, что чёрные усы его вздымались, а мысль освещала лицо сиреневым сиянием.

— Хорошо, — сказал он, снова останавливаясь перед Гарри. — Хорошо, допустим, мы соглашаемся на защиту. И я не понимаю, почему меня не может охранять этот Кингсли.

Гарри чуть не закатил глаза. На этот вопрос тоже отвечали не один раз.

— Как я уже говорил, — сказал он сквозь зубы. — Кингсли охраняет министра Маггл… то есть, вашего Премьер-министра.

— Вот именно!.. Он лучший! — сказал дядя Вернон, указывая на пустой экран телевизора. На днях Дёрсли увидели Кингсли в новостях, когда тот сопровождал Премьер-министра во время посещения больницы. Это и то, что Кингсли удавалось одеваться по-маггловски, не говоря уже об уверенности, исходящей от его медленного баса, было причиной, по которой Дёрсли воспринимали Кингсли не так, как других волшебников. Хотя они никогда не видели его с золотым кольцом в ухе.

— Ну, так он занят, — сказал Гарри. — Но Хестия Джонс и Дедалус Диггл более чем готовы к работе…

— Посмотреть бы их документики… — начал дядя Вернон, но у Гарри лопнуло терпение. Встав, он подошёл к дяде, теперь сам тыкая в телевизор.

— Эти случаи — не просто несчастные случаи… аварии, взрывы, всё, что сейчас происходит. Люди исчезают и умирают, и он стоит за этим, Волдеморт. Я повторяю вам снова: он убивает Магглов для развлечения. Даже туман — дементоры вызывают его, а если вы не помните, кто это, спросите вашего сына!

Дадли резко закрыл рот руками. Все уставились на него. Он медленно опустил руки и спросил: «Есть… ещё?»

— Ещё? — захохотал Гарри. — Кроме тех двух, что напали на нас? Естественно! Их сотни, сейчас, возможно, и тысячи, судя по всеобщему ужасу и отчаянию…

— Ладно, ладно, — сказал дядя Вернон. — Мы тебя поняли…

— Надеюсь, — сказал Гарри. — Потому что как только мне исполнится семнадцать, все: Пожиратели Смерти, дементоры, возможно Инферии, то есть мёртвые тела, управляемые тёмной магией, — смогут найти и напасть на вас. А если вы вспомните тот раз, когда вы попытались увильнуть от волшебников, то наверняка поймёте, что вам нужна помощь.

Ненадолго повисла тишина, и сквозь года послышался скрип сломанной Хагридом двери. Тётя Петуния смотрела на дядю Вернона, Дадли смотрел на Гарри. Наконец дядя Вернон выпалил: «А как же моя работа? А школа Дадли? Не думаю, что эти вещи важны для кучки волшебников…»

— Вы что, не понимаете? — закричал Гарри. — Они замучают вас и убьют так же, как моих родителей!

— Папа, — громко сказал Дадли. — Я еду с этими людьми из Ордена.

— Дадли, — сказал Гарри, — впервые в жизни ты говоришь что-то разумное.

Он знал, что выиграл эту битву. Если уж Дадли испугался настолько, чтобы принять помощь от Ордена, его родители явно согласятся с ним. Никто бы не кинул Диддикинса. Гарри взглянул на часы.

— Они будут здесь минут через пять, — сказал он и, когда никто из Дёрсли не ответил, вышел из комнаты. Он думал, что все проблемы решатся сами собой, но что сказать при расставании человеку после шестнадцати лет ненависти?

В своей комнате Гарри бесцельно походил со своим рюкзаком и кинул в клетку Хедвиг еду, которую она проигнорировала.

— Мы скоро уедем, — сказал ей Гарри. — И ты снова сможешь свободно летать.

В дверь позвонили. Гарри задержался, но затем вышел из своей комнаты и направился вниз. Он не думал, что Дёрсли смогли бы вынести присутствие Хестии и Дедалуса в одиночку.

— Гарри Поттер! — взвизгнул радостный голос, когда Гарри открыл дверь; человек в лиловой шляпке низко раскланивался. — Честь, как всегда!

— Спасибо, Дедалус, — сказал Гарри, смущённо улыбаясь темноволосой Хестии. — Я очень рад, что вы это делаете… Они здесь, моя тётя, дядя и двоюродный брат…

— Доброго вам дня, родственники Гарри Поттера! — радостно сказал Дедалус, проходя в гостиную. Дёрсли не выглядели так же радостно; Гарри уже ждал, что их решение снова поменяется. Дадли прижался к маме при виде волшебников.

— Я вижу, вы уже собрались! Прекрасно! План, как вам уже рассказал Гарри, прост, — сказал Дедалус, доставая карманные часы и внимательно их рассматривая. — Мы покинем дом до того, как это сделает Гарри. Пользоваться магией в вашем доме нельзя, это может спровоцировать Министерство арестовать Гарри, потому что он ещё несовершеннолетний. Мы должны отъехать километров на пятнадцать, прежде чем дезаппарировать в безопасное место, которое мы выбрали для вас. Надеюсь, вы знаете, как водить? — вежливо спросил он дядю Вернона.

— Знаю ли я как… Конечно, я прекрасно знаю, ёрш твою медь, как водить! — разозлился дядя Вернон.

— Значит вы очень умны, сэр, очень. Лично я бы остолбенел при виде всех этих кнопочек и пимпочек, — сказал Дедалус. Ему очень нравилось восхищаться дядей Верноном, который, видимо, с каждой секундой всё больше терял уверенность в плане.

— Даже водить не умеет, — пробормотал он, пока его усы истерически дёргались, но, к счастью, ни Дедалус, ни Хестия его не слышали.

— Ты, Гарри, — продолжил Дедалус, — подождёшь здесь свою стражу. Наши планы немного поменялись…

— В каком смысле? — сказал Гарри. — Я думал Грозный Глаз должен был забрать меня для парного аппарирования.

— Нельзя, — сказала Хестия. — Грозный Глаз объяснит.

Дёрсли, которые без всякой радости слушали этот разговор, подпрыгнули от громкого «Поторопитесь!» Гарри оглядел всю комнату, прежде чем понять, что звук исходил от карманных часов Дедалуса.

— Так, время поджимает, — сказал Дедалус, кивая на свои часы и убирая их обратно в пиджак. — Мы сопоставим время твоего отъезда с дезаппарацией твоей семьи, Гарри, — он повернулся к Дёрсли. — Ну что, мы готовы идти?

Никто не ответил. Дядя Вернон смотрел на бугорок в кармане пиджака Дедалуса.

— Возможно, нам следует подождать в коридоре, Дедалус, — сказала Хестия. Она считала неприличным оставаться в комнате, когда Гарри и его семья должны были сказать друг другу тёплые и нежные слова расставания.

— Не надо, — пробормотал Гарри, но дядя Вернон избавил его от объяснений громким «Ну, тогда до свидания, парень».

Он поднял правую руку, чтобы пожать руку Гарри, но передумал и сжал ладонь в кулак, покачивая ей вперёд и назад, словно маятником.

— Ты готов, Дидди? — спросила тётя Петуния, проверяя застёжку на сумке, стараясь избегать взгляда Гарри.

Дадли не отвечал, а стоял с открытым ртом, немного напоминая Гарри гиганта Гроупа.

— Пошли, — сказал дядя Вернон.

Он уже почти открыл дверь, как вдруг Дадли пролепетал: «Не понимаю.»

— Чего ты не понимаешь, лапочка? — спросила тётя Петуния, глядя на сына.

Дадли поднял жирную поросячью руку, указывая на Гарри.

— Почему он не едет с нами?

Дядя Вернон и тётя Петуния замерли, уставившись на Дадли, как будто он только что изъявил желание стать балериной.

— Что? — громко спросил дядя Вернон.

— Почему он не едет с нами? — сказал Дадли.

— Ну, он… не хочет, — сказал дядя Вернон, поворачиваясь к Гарри и добавляя. — Ведь не хочешь?

— Ни капельки, — сказал Гарри.

— Вот видишь, — сказал дядя Вернон. — Теперь пойдём.

Он вышел из комнаты. Они слышали, как открылась дверь, но Дадли не двигался, и после несколько проделанных шагов тётя Петуния тоже остановилась.

— Что ещё? — рявкнул дядя Вернон, появляясь в дверях.

Казалось, Дадли не мог выразить то, что хотел сказать, словами. После нескольких мгновений очевидной внутренней борьбы он, наконец, сказал: «А куда он едет?»

Тётя Петуния и дядя Вернон переглянулись. Дадли явно их пугал. Хестия Джонс нарушила молчание.

— Но… вы ведь знаете, куда поедет ваш племянник? — спросила она озадаченно.

— Естественно, знаем, — сказал Вернон Дёрсли. — Он куда-то поедет с вашей компанией, так? Так. Всё, Дадли, пошли, мы торопимся, ты слышал, что сказал дяденька.

И снова Вернон Дёрсли вышел из дверей, но Дадли не пошёл за ним.

— Куда-то поедет с нашей компанией?

Хестия была в шоке. Гарри знал это выражение лица, ведь волшебники не понимали, как родные люди, живущие рядом, совершенно не интересовались знаменитым Гарри Поттером.

— Всё в порядке, — заверил её Гарри. — Это не имеет значения, правда.

— Не имеет значения? — повторила Хестия, повышая голос. — Люди не понимают, через что тебе пришлось пройти? В какой ты опасности? То уникальное место, которое ты занимаешь в сердцах людей, восста вших против Волдеморта?

— Э… нет, не понимают, — сказал Гарри. — Они думают, что я просто занимаю место, честно говоря, я уже привык…

— Я не считаю, что ты занимаешь место.

Если бы Гарри не видел, как губы Дадли пришли в движение, он бы не поверил своим ушам. Он долго смотрел на Дадли, понемногу осознавая, что фразу действительно произнёс его двоюродный брат. Дадли залился краской. Гарри сам был удивлён и чувствовал себя неловко.

— Ну… э… Спасибо, Дадли.

И снова Дадли погрузился в раздумья, в конце выдавая: «Ты спас мне жизнь».

— Не совсем, — сказал Дадли. — Дементор взял бы только твою душу…

Он с любопытством посмотрел на кузена. Они не общались летом, как и прошлым, когда Гарри вернулся на Привет Драйв и не выходил из комнаты. Но только теперь Гарри понял, что чашка холодного чая была вовсе не злой шуткой. Он почувствовал облегчение от того, что Дадли неожиданно проявил способность к чувствам. Открыв рот ещё пару раз, Дадли теперь погрузился в краснолицее молчание.

Тётя Петуния расплакалась. Хестия Джонс посмотрела на неё одобрительно, а затем вновь ошеломлённо, когда тётя Петуния вместо того, чтобы обнять Гарри, обняла Дадли.

— Т-так мило, Даддерс… — ревела она на его массивной груди. Т-такой милый мальчик… с-сказал спасибо…

— Он же не сказал спасибо! — возмутилась Хестия. — Он только сказал, что Гарри не занимает места!

— Да, но из его уст это всё равно что «Я тебя люблю», — сказал Гарри, одновременно уставая от затянувшейся сценки и желая посмеяться над тёткой, которая обнимала Дадли так, словно он только что спас Гарри из горящего здания.

— Мы вообще поедем? — раскатисто крикнул дядя Вернон, снова появляясь в двери гостиной. — Мне казалось, время поджимает!

— Да, да, поедем, — сказал Дедалус Диггл, который немного ошалел, наблюдая за происходящими метаморфозами, но сделал усилие и собрался с мыслями. — Нам действительно пора, Гарри…

Он наклонился и пожал руку Гарри своими обеими руками.

— …удачи, я надеюсь, мы снова встретимся. Надежды волшебного мира возложены на тебя.

— А, — сказал Гарри, — точно. Спасибо.

— Прощай, Гарри, — сказала Хестия, также пожимая его руку. — Наши мысли с тобой.

— Я надеюсь, всё в порядке, — сказал Гарри, бросая взгляд на тётю Петунию и Дадли.

— О, я уверен, у нас всех всё будет хорошо, — сказал Диггл, махая шляпой на прощание, выходя из комнаты. Хест ия пошла за ним.

Дадли медленно освободился от объятий матери и подошёл к Гарри, которому хотелось проучить кузена магией. Вдруг Дадли поднял большую розовую руку.

— Боже, Дадли, — сказал Гарри сквозь возобновившиеся причитания Петунии. — Дементоры задули в тебя чужие мозги?

— Не знаю, — бормотал Дадли. — Увидимся, Гарри.

— Да… — сказал Гарри, пожимая руку Дадли. — Может быть. Береги себя, Большой Ди.

Дадли почти улыбнулся и вышел из комнаты. Гарри услышал его тяжёлые шаги во дворе и стук захлопнувшейся двери машины.

Тётя Петуния, закрывая лицо платочком, обернулась на звук. Похоже, она не ожидала, что останется с Гарри наедине. Торопливо пряча платочек в карман, она сказала: «Ну… прощай», и направилась к двери, не глядя на него.

— Прощайте, — сказал Гарри.

Она остановилась и обернулась. На секунду у Гарри возникло странное чувство, будто она хотела что-то сказать ему. Петуния посмотрела на него и, казалось, вот-вот заговорила бы, но, дернув головой, она вышла из комнаты и направилась к мужу и сыну.

 

Глава 4. Семеро Поттеров.

Гарри вбежал вверх по лестнице в спальню как раз тогда, когда машина с Дёрсли выехала на дорогу. Котелок Дедалуса было видно между тётей Петунией и Дадли на заднем сидении. Машина свернула направо в конце Привет Драйв, её окна сверкнули рубиновым сиянием заходящего солнца, а затем она исчезла из вида.

Гарри взял клетку с Хедвиг, Молнию и рюкзак, в последний раз оглядел свою необыкновенно чистую комнату и направился вниз в коридор, где он поставил клетку, метлу и сумку у нижней ступеньки. Темнело, и в коридоре было полно теней. Было странно стоять там в тишине и знать, что он покидает этот дом в последний раз. Давно, когда Дёрсли оставляли его одного, чтобы уехать повеселиться, минуты одиночества казались ему ценностью. Прерываясь только на перекусы, он сразу же бежал играть в компьютер Дадли или включал телевизор, переключая каналы, пока не находил что-нибудь интересное. Странное чувство пустоты охватило его теперь, как будто он потерял младшего брата или сестру.

— Не хочешь в последний раз пройтись здесь? — спросил он у Хедвиг, которая всё ещё сидела, спрятав голову под крыло. — Мы никогда сюда не вернёмся. разве тебе не хочется вспомнить всё, что здесь было? По смотри на этот коврик. Сколько воспоминаний… Дадли на него вырвало, когда я спас его от дементоров… Выходит, он всё же мне благодарен, представляешь?.. А прошлым летом Дамблдор прошёл в эту дверь…

Гарри на мгновение потерял ход мыслей, и Хедвиг не сделала ничего, чтобы помочь его восстановить, лишь сидела с головой под крылом. Гарри повернулся спиной к двери.

— А здесь, Хедвиг, — Гарри открыл дверь в каморке под лестницей, — я спал! Ты меня тогда не знала… Боже, да она же совсем крошечная, я и забыл насколько…

Гарри огляделся, увидев старые ботинки и зонтики, вспоминая, как он просыпался каждое утро, встретив глазами лестницу, всегда в компании парочки пауков. Тогда он не знал ничего о том, кто он на самом деле, что случилось с его родителями и какие странные вещи происходили вокруг него. Но он до сих пор помнил свои сны, странные, непонятные, с зелёными вспышками, а однажды — дядя Вернон чуть не разбил машину из-за того, что Гарри вспомнил о нём — летающем мотоцикле…

Неожиданно оглушительное рычание донеслось где-то вблизи. Гарри резко выпрямился и стукнулся головой о низкий дверной косяк.

Останавливаясь, чтобы выпалить несколько отборных ругательств дядюшки Вернона, он пошёл в кухню, держась за голову и выглядывая в окно на задний дворик. Темнота, казалось начала пульсировать, воздух задрожал. Затем, одна за одной, со звуками хлопков начали появляться люди, их Заклинание Невидимости переставало действовать. Возвышался на всеми Хагрид, в шлеме и защитных очках, восседая на огромном мотоцикле с коляской. Вокруг него люди спешивались с мётел и, в двух случаях, со скелетоподобных чёрных лошадей с крыльями.

Распахивая дверь чёрного хода, Гарри поторопился к ним. Раздавались радостные вскрики, когда Гермиона обняла его, Рон похлопал по спине, а Хагрид спросил: «Всё нормально, Гарри? Готов ехать?»

— Определённо, — сказал Гарри, с восторгом осматривая процессию. — Но я не думал, что вас будет так много!

— Планы поменялись, — прорычал Грозный Глаз, в руках у которого были два огромных набитых мешка, глаз его двигался с безумной скоростью, осматривая дома и улицу вокруг. — Давай-ка где-нибудь укроемся, прежде чем мы тебе всё расскажем.

Гарри провёл их в кухню, где весело смеясь и переговариваясь, они уселись на стулья и другую мебель, тщательно отполированную тётей Петунией, или просто прислонились к безупречно чистым стенам. Длинный и худой Рон; Гермиона, пышные волосы которой были собраны в длинную косу; Фред и Джордж одинаково улыбались; длинноволосый Билл, весь в шрамах; лысеющий Мистер Уизли с его добрым лицом и немного кривыми очками; испытанный битвами Грозный Глаз, одноногий и с волшебным ярко-голубым глазом, который крутился в глазнице; Тонкс с её любимыми короткими розовыми волосами; седеющий Люпин, весь в морщинах; стройная белокурая Флёр; лысый Кингсли с широкими плечами; Хагрид со своими всклоченными волосами, которому пришлось пригнуться, чтобы не упереться головой в потолок; а ещё Мундунгус Флетчер, маленький грязный подлый старичок. Он был безмерно счастлив им всем, даже Мундунгусу, которого старательно избегал со времени их последней встречи.

— Кингсли, я думал, ты охраняешь Премьер-министра Магглов, — сказал он через всю комнату.

— Он может прожить без меня одну ночь, — сказал Кингсли. — Ты гораздо важнее.

— Гарри, угадай, что! — сказала Тонкс со стиральной машинки, шевеля пальчиками левой руки, на одном из которых сияло кольцо.

— Вы поженились? — вскрикнул Гарри, глядя то не неё, то на Люпина.

— Нам жаль, что тебя не было с нами, Гарри, это было тихое мероприятие.

— Это отлично, поздра…