А) Монографии, учебники, статьи, рецензии 1 страница

Ю. К. Щуцкий

КИТАЙСКАЯ

КЛАССИЧЕСКАЯ

·КНИГА ПЕРЕМЕН·

Е издание

Исправленное и дополненное

Под редакцией А.И. Кобзева

Москва

«НАУКА»

Издательская фирма «Восточная литература»

Ю. К. Щуцкий

КИТАЙСКАЯ

КЛАССИЧЕСКАЯ

·КНИГА ПЕРЕМЕН·

Е издание

Исправленное и дополненное

Под редакцией А.И. Кобзева

Москва

«НАУКА»

Издательская фирма «Восточная литература»

ББК 86.391.2

Щ 98

Составление, статьи, био- и библиографии

А.И. Кобзева

Предисловие к 1-му изданию

Н.И. Конрада

Статьи В.М. Алексеева

Примечания

А.И. Кобзева и Н.И. Конрада

Щуцкий Ю. К.

Китайская классическая «Книга перемен»: 2-е изд., испр. и доп. под редакцией А.И. Кобзева. Составление, статьи, био- и библиография А.И. Кобзева, предисл. к 1-му изд. Н.И. Конрада, статьи В.М. Алексеева, примеч. А.И. Кобзева и Н.И. Конрада. — М.: Наука. Издательская фирма «Восточная литература», 1993.

«Книга перемен» — выдающийся памятник китайской и общемировой культуры и философской мысли. Более полувека тому назад «Книга перемен» была переведена на русский язык и исследована блестящим востоковедом, ученым и поэтом Ю.К. Щуцким (1897-1938). Его труд «Китайская классическая «Книга перемен»», изданный в 1960 г., стал классикой отечественного востоковедения. Настоящее издание, подготовленное А.И.Кобзевым, помимо уточненного текста перевода и исследования, включает новое введение, комментарий, ряд приложений — материалы о жизни и научной деятельности Ю.К. Щуцкого.

ОГЛАВЛЕНИЕ

ОТ РЕДАКТОРА.. 9

ВСТУПИТЕЛЬНАЯ ЧАСТЬ.. 11

А. И. Кобзев. КИТАЙСКАЯ КНИГА КНИГ.. 12

ПРИМЕЧАНИЯ.. 47

СХЕМЫ... 54

А. И. Кобзев. КРАТКАЯ БИОГРАФИЯ Ю. К. ЩУЦКОГО.. 67

ПРИМЕЧАНИЯ.. 71

Ю. К. Щуцкий. ЖИЗНЕОПИСАНИЕ.. 72

А. И. Кобзев. ПРИМЕЧАНИЯ.. 78

В. М. Алексеев. ЗАПИСКА О НАУЧНЫХ ТРУДАХ И НАУЧНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРОФЕССОРА-КИТАЕВЕДА ЮЛИАНА КОНСТАНТИНОВИЧА ЩУЦКОГО 80

А. И. Кобзев. ПРИМЕЧАНИЯ.. 83

А. И. Кобзев. БИБЛИОГРАФИЯ РАБОТ Ю.К. ЩУЦКОГО.. 84

Н. И. Конрад. ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ «КИТАЙСКОЙ КЛАССИЧЕСКОЙ «КНИГИ ПЕРЕМЕН»». 88

А. И. Кобзев. ПРИМЕЧАНИЯ.. 95

Ю. К. Щуцкий. КИТАЙСКАЯ КЛАССИЧЕСКАЯ ·КНИГА ПЕРЕМЕН· 97

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ИСТОРИЯ ВОПРОСА.. 98

ВСТУПЛЕНИЕ.. 99

Глава I. ПОЯВЛЕНИЕ И ИЗУЧЕНИЕ «КНИГИ ПЕРЕМЕН» В ЕВРОПЕ.. 105

Глава II. НЕКОММЕНТАТОРСКОЕ ИЗУЧЕНИЕ «КНИГИ ПЕРЕМЕН» НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ.. 124

ПРИМЕЧАНИЯ.. 163

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ИССЛЕДОВАНИЕ.. 183

ВВЕДЕНИЕ.. 184

Глава I. МОНОЛИТНОСТЬ ТЕКСТА СОВРЕМЕННОЙ «КНИГИ ПЕРЕМЕН» 186

Глава II. ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ «КНИГИ ПЕРЕМЕН» ПО СОДЕРЖАНИЮ... 203

Глава III. ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ «КНИГИ ПЕРЕМЕН» ПО ТЕХНИКЕ МЫШЛЕНИЯ 208

Глава IV. ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ «КНИГИ ПЕРЕМЕН» ПО ТЕХНИКЕ ЯЗЫКА 212

Глава V. ДИАЛЕКТ ОСНОВНОГО ТЕКСТА ПАМЯТНИКА И ЕГО ОТНОШЕНИЯ К ДРУГИМ, УЖЕ ИЗУЧЕННЫМ ДИАЛЕКТАМ ДРЕВНЕКИТАЙСКОГО ЯЗЫКА.. 214

Глава VI. ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ КООРДИНАЦИЯ ЧАСТЕЙ «КНИГИ ПЕРЕМЕН» 216

Глава VII. ОПРЕДЕЛЕНИЕ ПРИБЛИЗИТЕЛЬНОЙ ДАТЫ ОСНОВНОГО ТЕКСТА «КНИГИ ПЕРЕМЕН». 219

Глава VIII. ИЗУЧЕНИЕ «КНИГИ ПЕРЕМЕН» В КОММЕНТАТОРСКИХ ШКОЛАХ И ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ ЭТИХ ШКОЛ.. 225

Глава IX. ИНТЕРПРЕТАЦИЯ «КНИГИ ПЕРЕМЕН» РАЗНЫМИ КОММЕНТАТОРСКИМИ ШКОЛАМИ.. 231

Глава X. ВЛИЯНИЕ «КНИГИ ПЕРЕМЕН» НА КИТАЙСКУЮ ФИЛОСОФИЮ: КОНФУЦИАНСКУЮ, ДАОССКУЮ И БУДДИЙСКУЮ... 234

Глава XI. ОТРАЖЕНИЕ «КНИГИ ПЕРЕМЕН» В ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ 240

Глава XII. СОВРЕМЕННАЯ РОЛЬ «КНИГИ ПЕРЕМЕН» В КИТАЕ И ЯПОНИИ (20-30-е годы XX века) 245

Глава XIII. ПРОБЛЕМА ПЕРЕВОДА «КНИГИ ПЕРЕМЕН»: ФИЛОЛОГИЧЕСКОГО И ИНТЕРПРЕТИРУЮЩЕГО.. 247

ПРИМЕЧАНИЯ.. 249

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ ПЕРЕВОДЫ... 261

ВТОРОЙ СЛОЙ ОСНОВНОГО ТЕКСТА «КНИГИ ПЕРЕМЕН». 262

ТРЕТИЙ СЛОЙ ОСНОВНОГО ТЕКСТА «КНИГИ ПЕРЕМЕН». 266

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ. 266

ВТОРАЯ ЧАСТЬ. 281

ИНТЕРПРЕТАЦИЯ «ЧЖОУСКОЙ [КНИГИ] ПЕРЕМЕН». 301

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ. 301

ВТОРАЯ ЧАСТЬ. 380

ПРИМЕЧАНИЯ.. 461

ПРИЛОЖЕНИЕ.. 484

В. М. Алексеев. ЗАМЕЧАНИЯ НА КНИГУ-ДИССЕРТАЦИЮ Ю.К. ЩУЦКОГО «КИТАЙСКАЯ КЛАССИЧЕСКАЯ "КНИГА ПЕРЕМЕН"». 485

ВВЕДЕНИЕ В ДОПОЛНЕНИЕ К ОФИЦИАЛЬНОМУ ЖИЗНЕОПИСАНИЮ-ЗАПИСКЕ 1 ФЕВРАЛЯ 1935 Г., Т.Е. ДВА С ПОЛОВИНОЙ ГОДА НАЗАД.. 485

ОСОБЕННОСТИ ВАШЕГО ПРЕДМЕТА. «КНИГА ПЕРЕМЕН». 485

ТРУДНОСТЬ КРИТИКИ ВАШЕЙ РАБОТЫ... 486

ВАШИ ЛИЧНЫЕ ОСОБЕННОСТИ.. 486

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА КНИГИ.. 487

ЗАСЛУГИ В МИНИМАЛЬНОЙ ОЦЕНКЕ.. 487

НАУЧНЫЕ ДОСТОИНСТВА РАБОТЫ... 488

НЕДОСТАТКИ РАБОТЫ, ОТ ВАС НЕ ЗАВИСЯЩИЕ.. 489

ВАШИ УВЛЕЧЕНИЯ.. 490

ВЫБОР КОММЕНТАТОРОВ.. 491

МОИ НЕДОУМЕНИЯ, ВОПРОСЫ И ПРЕДЛОЖЕНИЯ.. 492

УПУЩЕНИЯ. ДЕЗИДЕРАТЫ... 496

ПЕРЕВОД.. 497

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ПЕРЕВОДА.. 498

ПЕРЕВОД И ВЭНЬ. 499

ОШИБКИ И НЕДОУМЕНИЯ.. 499

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.. 500

А. И. Кобзев. ПРИМЕЧАНИЯ.. 501

А. И. Кобзев. ГАДАНИЯ ПО «КАНОНУ ПЕРЕМЕН». 504

ПРИМЕЧАНИЯ.. 509

СПИСОК ОСНОВНЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ, ИСПОЛЬЗОВАННЫХ Ю.К. ЩУЦКИМ... 510

СПИСОК ОСНОВНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ О «КНИГЕ ПЕРЕМЕН». 513

УКАЗАТЕЛЬ ТЕРМИНОВ.. 515

УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН.. 523

УКАЗАТЕЛЬ ИСТОЧНИКОВ.. 535

SUMMARY.. 540

ТЕКСТ.. 541

ОТ РЕДАКТОРА

«Канон перемен», или в менее точном, но более известном переводе «Книга перемен» («И цзин», другое название «Чжоу и»), относится к числу величайших и одновременно наиболее загадочных творений человека. С точки зрения породившей его китайской культуры (древнейшей из ныне продолжающих свое существование на Земле) он представляет собой нечто еще более значительное — творение Сверхчеловека, запечатлевшего в особых символах и знаках тайну мироздания. Поэтому «Канон перемен» требует к себе особого отношения — как к книге книг, священному писанию, одному из духовных чудес света, которых у человечества, как и материальных, наверное, не более семи. В настоящее время это ясно не только носителям синоиероглифической культурной традиции в странах Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии, но и всем просвещенным людям в странах Запада.

В нашей стране одним из первых это осознал блестящий востоковед, ученый и поэт Ю.К. Щуцкий (1897—1938). Проделанная им более полувека тому назад работа по переводу, изучению и истолкованию «И цзина» продолжает оставаться уникальной у нас и, по-видимому, непревзойденной на Западе. Жизнь автора оборвалась трагично, но его произведение в соответствии с умонепостижимым законом несгораемости рукописей избегло уничтожения и через двадцать с лишним лет после насильственной гибели своего создателя счастливо увидело свет[1]. Практически сразу после опубликования «Китайская классическая «Книга перемен»» сама была признана классикой отечественного китаеведения.

Готовя ее теперь, по прошествии еще трех десятков лет, ко второму изданию, мы вынуждены были решать весьма трудную задачу опубликования «классики в квадрате» — классического труда отечественного востоковедения о классической и священной книге Востока. Насколько успешно она решена — судить читателю. Здесь же мы кратко остановимся на основных отличиях настоящего издания от предыдущего.

Во-первых, ранее изданный текст книги Ю.К. Щуцкого был нами сверен с рукописью[2]z:\CorvDoc\infopedia2\shchu01\refer.htm - s2. В результате, с одной стороны, было исправлено изрядное количество досадных, зачастую обессмысливающих или перевертывающих смысл, ошибок, появление которых объясняется особой сложностью текста и отсутствием автора, долженствующего держать корректуру. С другой стороны, были устранены почти все купюры и сокращения, внесенные редактором первого издания Н.И. Конрадом. Помимо отдельных фраз и абзацев были восстановлены: в первой части книги — значительный (около 30 машинописных страниц) фрагмент главы II (изложение работы Пи Си-жуя с 9-й по 30-ю главу), во второй части — две ценные таблицы мантических терминов в главе I и глава XII. В связи с последним исправлением изменились номера глав XII и XIII прежнего издания, которые тут стали соответственно главами XIII и XIV. В итоге сокращенной оказалась лишь маленькая (в 4 машинописные страницы) библиографическая главка «Оборудование китаеведной лаборатории, необходимой для переводов «Книги перемен»», носящая чисто технический характер и ныне решительно устаревшая.

Во-вторых, мы произвели сверку перевода «Книги перемен» с оригиналом и внесли отдельные изменения, исправив некоторые неточности, пропуски, несколько упорядочив терминологию (используя исключительно авторские варианты) и реконструировав систему маркировки различных слоев текста и конъектур с помощью трех видов скобок и трех шрифтов.

В-третьих, мы подробнейшим образом прокомментировали все части книги, в несколько раз увеличив полностью сохраненный в тексте корпус примечаний Н.И. Конрада.

В-четвертых, мы написали вводную статью о современном состоянии исследований «Книги перемен» в мировой науке и новейших открытиях в этой области. В статье также представлен необходимый, предполагаемый самой символьно-числовой основой памятника иллюстративный материал.

В-пятых, мы составили новую биографию и библиографию работ Ю.К. Щуцкого и о нем, сопроводив их публикацией таких ценных исторических документов, как его автобиографическое «Жизнеописание» и «Записка о научных трудах и научной деятельности профессора-китаеведа Юлиана Константиновича Щуцкого» В.М. Алексеева.

В-шестых, в дополнение к предисловию Н.И. Конрада из первого издания мы поместили здесь (в качестве послесловия) очень содержательный и критически-конструктивный отзыв В.М. Алексеева о работе Ю.К. Щуцкого, на диссертационной защите которой он выступал как главный оппонент.

В-седьмых, нами был составлен список основной литературы о «Книге перемен» и обновлен научный аппарат.

В-восьмых, к книге приложен китайский оригинал «Чжоу и»z:\CorvDoc\infopedia2\shchu01\refer.htm - s3, воспроизводящий самое авторитетное для эпохи Ю.К. Щуцкого издание текста в серии гарвард-яньцзинских индексов. Особую ценность этого текста составляет учет всех важнейших разнописей, известных в то время.

Первый раз, в 1960 г., книга Ю.К. Щуцкого была издана ничтожно малым по масштабам нашей страны тиражом — 1400 экземпляров, благодаря чему уже много лет она является одним из чрезвычайно дорогостоящих раритетов книжного рынка. Надеемся, что обеспеченная надлежащим тиражом общедоступность настоящего издания сделает более явной и зримой истинную драгоценность этого замечательного труда.

ПРИМЕЧАНИЯ

ВСТУПИТЕЛЬНАЯ
ЧАСТЬ

КИТАЙСКАЯ КНИГА КНИГ

Учитель [Конфуций] сказал: «Продлись мои лета, [я бы] пятьдесят [из них] отдал изучению «Перемен» и смог бы избежать больших отклонений».

«Лунь юй», VII, 16/17

Такой же, как Библия для западной культуры, книгой книг китайской культуры является произведение, носящее название «Чжоу и», или «И цзин» (на значении и различии этих заглавий мы остановимся ниже). Библия и «Чжоу и» сходны и по своей роли духовного центра соответствующих культур, и по степени загадочности происхождения и глубинного смысла, продолжающей сохраняться несмотря на многовековые подвижнические усилия их исследователей. Излагая традиционную для Китая точку зрения, крупнейший отечественный синолог академик В.М. Алексеев (1881—1951) писал: ««Книга перемен» («И цзин») есть книга книг, дающая углубленному в нее уму и силу, и содержание, но никаким умом не исчерпываемая»[3]. Примерно в то же время, в 40-е годы текущего столетия, один из выдающихся европейских мыслителей К. Юнг (1875—1961) в предисловии к осуществленному Р. Вильгельмом (1873—1930) самому основательному на Западе переводу «Чжоу и» писал об этом «великом и уникальном» произведении: «Подобно части природы, оно ждет, пока будет открыто. Оно не предлагает ни фактов, ни власти, но для любителей самопознания, мудрости — если таковые найдутся — может представиться правильной книгой. Для одного его («Чжоу и». — А.К.) дух покажется ясным, как день, для другого — смутным, как сумерки, для третьего — темным, как ночь»[4]z:\CorvDoc\infopedia2\shchu01\refer.htm - s5.

Загадочно само название «Чжоу и». Каждый из двух составляющих его иероглифов может быть понят по крайней мере двояко. Чжоу — это, во-первых, имя династии, правившей в Китае с конца II тысячелетия до н.э. по середину III в. до н.э., и хронологическое обозначение данной эпохи; во-вторых, слово, имеющее значения «оборот, круг, цикл, везде, повсюду, полный, исчерпывающий». Иероглиф и означает, во-первых, «легкий, нетрудный»; во-вторых, «перемена, метаморфоза». Соответственно сочетание «Чжоу и» допускает четыре осмысления: «[Канон] перемен [эпохи] Чжоу», «Легкий [канон эпохи] Чжоу», «Всеохватно-круговые перемены», «Всеохватно-круговой легкий [канон]». Использованное здесь для уточнения смысла слово «канон» является эквивалентом иероглифа цзин, входящего в состав синонимичного «Чжоу и» обозначения — «И цзин» («Канон перемен», именно «канон», а не «книга», поскольку последнему термину точно соответствует иероглиф шу, что, в частности, отражено в различении «Четверокнижия» — «Сы шу» и «Пятиканония» — «У цзин»).

Первый и остающийся до сих пор непревзойденным в СССР исследователь «Чжоу и» Ю.К. Щуцкий выделил 19 различных трактовок этого столь таинственного произведения: «1) гадательный текст, 2) философский текст, 3) гадательный и философский текст одновременно, 4) основа китайского универсизма, 5) собрание поговорок, 6) записная книжка политика, 7) политическая энциклопедия, 8) толковый словарь, 9) бактрийско-китайский словарь, 10) фаллическая космогония, 11) древнейший исторический документ Китая, 12) учебник логики, 13) бинарная система, 14) тайна кубокуба, 15) случайные толкования и комбинации черт, 16) фокусы уличного гадателя, 17) ребячество, 18) бред, 19) ханьская подделка»[5]z:\CorvDoc\infopedia2\shchu01\refer.htm - s6.

В природе человеческого ума — испытывать особый интерес ко всему загадочному, поэтому текст «Чжоу и» всегда был объектом внимания ученых, среди которых, помимо профессионалов-синологов, можно назвать уже упоминавшегося К. Юнга и великого Лейбница (1646—1716). Постижение «Чжоу и» В.М. Алексеев считал основной синологической проблемой, «главным камнем преткновения всех китаистов всех времен и наций, начиная с китайцев и кончая американцами». Эта «оккультная по форме и философская по содержанию» книга, отмечал далее В.М. Алексеев, «привлекала и привлекает самые трезвые умы своею неразгаданной системой»[6]z:\CorvDoc\infopedia2\shchu01\refer.htm - s7.

На западноевропейских языках существует обширнейшая литература о «Чжоу и» и множество переводов этого памятника, наиболее авторитетными из которых признаны переводы Дж. Легга (1815—1895) на английский язык и Р. Вильгельма на немецкий. Последний, в свою очередь, переведен на английский и французский языки. В недавно вышедшем специально посвященном «Чжоу и» номере американского «Журнала китайской философии» была опубликована библиография «Чжоу и» на западноевропейских языках. Этот отнюдь не исчерпывающий и уже успевший устареть список включает в себя внушительное число работ — 235[7]z:\CorvDoc\infopedia2\shchu01\refer.htm - s8. В США издается специализированный журнал «Zhouyi Network» (Brunswick, Maine), содержащий оперативную информацию по мировой ицзинистике.

Количество соответствующих китайских публикаций вообще трудно поддается учету. Новый подъем изучения «Чжоу и» в КНР наметился в начале 80-х годов в связи с общим повышением интереса к национальной духовной традиции. В 1984 г. в Ухани было проведено первое всекитайское совещание по «Чжоу и». С 5 по 9 декабря 1987 г. в Цзинани прошла аналогичная международная конференция, в которой приняли участие около 200 специалистов[8]z:\CorvDoc\infopedia2\shchu01\refer.htm - s9. Подробные отчеты об этом представительном форуме были помещены в ряде научных журналов КНР, в частности в №3 за 1988 г. «Философских исследований», куда также была включена подборка статей, посвященных «Чжоу и». С 1988 г. в Цзинани начал издаваться специализированный журнал «Исследования «Чжоу и»» («Чжоу и яньцзю»), а в следующем, 1989 г. там же было основано китайское общество по исследованию «Чжоу и» (Чжунго Чжоу и яньцзю хуй).

Большой размах изучение «Чжоу и» приобрело в Японии. Об этом, к примеру, наглядно свидетельствует опубликованная в журнале «Чжоу и яньцзю» библиография работ о «Чжоу и», вышедших в свет за последние годы в Японии, включающая 200 позиций[9]z:\CorvDoc\infopedia2\shchu01\refer.htm - s10.

В СССР исследование «Чжоу и» блестяще начал Ю.К. Щуцкий. Но из-за того, что он был незаконно репрессирован в 1937 г., его докторская диссертация «Китайская классическая «Книга перемен»», написанная в 1928—1935 гг., смогла увидеть свет только в 1960 г. Дальнейшее развитие этот мощный исследовательский импульс получил у нас еще через 20 лет, в начале 80-х годов, в рамках структурно-текстологического и методолого-науковедческого направления отечественной синологии[10]z:\CorvDoc\infopedia2\shchu01\refer.htm - s11.

Еще В.М. Алексеев проницательно указывал, что «Чжоу и» «требует для своего научного анализа более широкой базы, нежели база чисто китайская, а тем более старинно китайская и традиционно китайская»[11]z:\CorvDoc\infopedia2\shchu01\refer.htm - s12. Он же пророчески утверждал, что загадка этого древнего памятника «неразрешима вплоть до новых данных археологии: ведь ни одного текста (в полном смысле этого слова) еще не вырыто!»[12]z:\CorvDoc\infopedia2\shchu01\refer.htm - s13. В настоящее время мы располагаем и более широкой, чем чисто китайская, научной базой для анализа «Чжоу и», и новыми данными археологии, прежде всего важнейшим из них — вырытым в 1973 г. в кургане Мавандуй близ г. Чанша (КНР, провинция Хунань) самым древним его текстом. С учетом этих обстоятельств попытаемся дать общую характеристику самой оригинальной книги всего дальневосточного региона.

«Чжоу и» — наиболее авторитетное произведение китайской канонической и философской литературы, стоящее во главе «Тринадцатиканония» («Ши сань цзин») и «Пятиканония» («У цзин»), оказавшее фундаментальное парадигматическое воздействие на всю культуру традиционного Китая и сопредельных стран. Выраженные в нем идеи, отмечает современный специалист из КНР Чжу Бо-кунь, «создали своеобразное мировоззрение и методологию, оказали огромное влияние на развитие философии, религии, естественных наук, литературы и искусства в древнем Китае, в результате чего китайская культура стала совершенно уникальной в истории мировой культуры и внесла свой вклад в человеческую цивилизацию»[13]z:\CorvDoc\infopedia2\shchu01\refer.htm - s14. Символы и принципы «Чжоу и» пронизывали буквально все сферы жизни традиционного Китая — от теоретических эмпиреев и высокого искусства до бытовых предметов и украшений. Из этого же источника черпали астрономы и астрологи, навигаторы и гадатели, музыканты и врачи, историки и администраторы, мастера боевых искусств и знатоки тайн продления жизни. Благодаря своей абстрактной универсальности символика «Чжоу и» еще на рубеже XIX—XX вв. одновременно использовалась и в магических ритуалах ихэтуаней, и в изображениях даосских божеств, и в почтово-телеграфном коде, и в детских головоломках и т.д.

В старейшем китайском библиографическом каталоге «И вэнь чжи» выдающегося историка древности Бань Гу (32—92) первый раздел, носящий заглавие «Шесть искусств» («Лю и»), посвящен важнейшей, канонической литературе. В послесловии к нему развита теория, согласно которой пять канонов — «Юэ» («Музыка»), «Ши» («Стихи»), «Ли» («Благопристойность»), «Шу» («Писания»), «Чунь цю» («Весны и осени») соответствуют «пяти постоянствам» (у чан) — гуманности (жэнь), должной справедливости (и), благопристойности (ли), разумности (чжи), благонадежности (синь), а также «пяти учениям» (у сюэ) и «пяти элементам» (у син). Канон «Перемены» («И», т.е. «Чжоу и») назван «истоком» (юань) всей этой системы и вместе с сопричастными ему произведениями помещен в начальном (первом из девяти) подразделе «Шести искусств»[14]z:\CorvDoc\infopedia2\shchu01\refer.htm - s15. В дальнейшем подобное положение «Чжоу и» никогда не оспаривалось и только укреплялось. Однако еще в основополагающем даосском трактате «Чжуан-цзы» (IV—III в. до н.э.), в списке канонов, аналогичном приведенному, «И» был поставлен на предпоследнее, пятое, место — после «Ши», «Шу», «Ли», «Юэ» и перед «Чунь цю»[15]z:\CorvDoc\infopedia2\shchu01\refer.htm - s16.

«Чжоу и» включает в себя каноническую часть (в двух разделах) — собственно «И цзин» (это название по принципу pars pro toto часто употребляется и как синоним «Чжоу и») и комментирующую — «И чжуань» (или «Ши и» — «Десять крыльев», т.е. семь комментариев, три из которых имеют по два раздела). Следовательно, весь текст помимо самого общего деления на две части — цзин и чжуань — членится на восемь (канон-цзин и семь комментариев-чжуань) и двенадцать (два раздела собственно «И цзина» и «Десять крыльев») частей.

Эта текстологическая фиксация нумерологической пары чисел 8 и 12 символизирует собой союз земли и неба, т.е. пространства и времени. 8 — основополагающая характеристика пространства как 8 стран и полустран света, 8 секторов плоскости или 8 частей трехмерного тела (исходного куба, в первичном делении тремя взаимно перпендикулярными плоскостями членящегося на 8 кубиков), а 12 — времени как 12 месяцев года и 12 частей суток. В двухмерном пространстве геометрическую взаимосвязь 8 и 12 представляет древнейшая фигура, воплощенная в китайских монетах, зеркалах, схематизации гексаграмм, горизонтальных проекциях мерных сосудов и ритуальных предметов. Она являет собой квадрат, вписанный в круг, и означает единство земли и неба, традиционные символы которых — квадрат и круг. При площади такого квадрата, равной 8 единицам (и традиционном нумерологическом округлении числа π до 3), площадь включающего его круга равна 12 единицам. (Кстати, и длина окружности тут соответствует 12 линейным единицам.)

Основу «И цзина» составляют 64 гексаграммы (лю ши сы гуа) — особые графические символы, состоящие из шести расположенных друг над другом (воспроизводящихся снизу вверх, т.е. противоположно искусственному порядку — воспроизведению иероглифов — и однонаправленно с естественным порядком — ростом растений) черт двух видов, целой и прерванной, во всех комбинаторно возможных сочетаниях. Черты (яо) истолковываются как знаки универсальных мироустроительных сил: женской, темной, пассивной инь (прерванная черта) и мужской, светлой, активной ян (целая черта), а их двойные, тройные и т.д. комбинации — как знаки более конкретных воплощений инь и ян во всех сферах бытия. Центральную роль в этой системе играют восемь триграмм (ба гуа) — сочетания из трех черт, считающиеся половинными компонентами гексаграмм и знаменующие собой восьмеричный набор универсалий: Цянь — творчество, крепость, небо, отец; Кунь — исполнение, самоотдача, земля, мать; Чжэнь — возбуждение, подвижность, гром, первый сын; Кань — погружение, опасность, вода, второй сын; Гэнь — пребывание, незыблемость, гора, третий сын; Сюнь — утончение, проникновенность, ветер (дерево), первая дочь; Ли — сцепление, ясность, огонь, вторая дочь; Дуй — разрешение, радостность, водоем, третья дочь.

Происхождение канонической части «Чжоу и» связано с гадательной практикой и восходит к концу II — началу I тысячелетия до н.э. Древнейшие мантические приемы в «Чжоу и» преобразованы в нумерологическую систему математикоподобных операций с числами и геометрическими фигурами, задача которой — «разделять по родам свойства всей тьмы вещей» («Си цы чжуань», II, 2)[16]. В приписываемой Конфуцию, но реально сложившейся, видимо, в V—III вв. до н.э. комментирующей части и главным образом в ее наиболее философском разделе — «Си цы чжуани» («Комментарии привязанных изречений») эта система трактуется как учение о замкнутой, состоящей из 64 основных ситуаций структуре постоянно и циклически изменяющегося мира: «Перемены имеют Великий предел (тай цзи). Это рождает двоицу образов [инь и ян]. Двоица образов рождает четыре символа (сы сян). Четыре символа рождают восемь триграмм (ба гуа)» («Си цы чжуань», I, 11, ср. схемы* 1, 2)[17]z:\CorvDoc\infopedia2\shchu01\refer.htm - s18.

Гуа (мантический символ, «три-, гексаграмма») — одна из самых оригинальных и фундаментальных общеметодологических категорий китайской философии, одновременно обозначающая конститутивные элементы двух универсальных классификационных схем (8 триграмм — ба гуа и 64 гексаграмм — лю ши сы гуа). Этимологически иероглиф гуа связан с изображением геометризированных графических результатов скапулимантии — гадания на костях (бу ), широко применявшегося в Китае в конце II — начале I тысячелетия до н.э. Это значение гуа, по-видимому, еще отражено в трактате III в. до н.э. «Сюнь-цзы»[18]. Позднее гуа были связаны с другой, менее древней гадательной практикой — на тысячелистнике (ши), построенной на получении числовых комбинаций, что широко отражено в историческом памятнике V—IV вв. до н.э. «Цзо чжуань» («Комментарии Цзо [к летописи «Весны и осени»]»), повествующем о событиях VIII—V вв. до н.э.[19]z:\CorvDoc\infopedia2\shchu01\refer.htm - s20 В итоге гуа объединили идеи геометрической символизации и числовой комбинаторики, из чего выросла общетеоретическая методология.

Китайская традиция возводит происхождение гуа к мифическим источникам цивилизации в стране — деятельности первого императора (культурного героя) Фу-си, который использовал чудесно явленные гуа как природосообразные парадигмы в созидании основ материальной культуры.

Целостная философская концепция гуа впервые была сформулирована в приписываемой Конфуцию (551-479) комментирующей части «Чжоу и» («Си цы чжуань», «Шо гуа чжуань» — «Комментарий изъяснения триграмм»). Специфику категории гуа составляет материальная выраженность в двух количественно определенных наборах графических символов — 8 триграммах и 64 гексаграммах. Каждой гуа присущи индивидуальное имя (8 триграмм и их удвоения 8 гексаграмм — одноименны), образный и понятийный комплексы, стандартные формулы как абстрактного, так и конкретного содержания. Например, двум парам главных гуа и соответствуют имена Цянь и Кунь, образы неба и земли, понятия творчества и исполнения и т.д. Согласно К. Юнгу, гуа фиксируют общечеловеческий набор архетипов (врожденных психических структур). Триграммы, гексаграммы и их компоненты во всех комбинаторно возможных сочетаниях образуют универсальную иерархию классификационных схем, в наглядных символах (сян) охватывающую любые аспекты действительности — части пространства, отрезки времени, природные стихии, числа, цвета, органы тела, социальные и семейные положения и т.д.

12
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• 10
• 11
• 12
• 13
• 14
• 15
• 16
• Далее ⇒