Знаю. - Он вздрогнул. - Вспомнил. Мы с тобой одно лицо. Я Эмиль
Бартон и ты Эмиль Бартон.
Но между нами существенная разница. Тебе восемьдесят, а мне
Двадцать. У меня еще вся жизнь впереди!..
Старик рассмеялся - и тут же заплакал навзрыд. Он сидел и держал
Трубку в руке, чувствуя себя глупым, заблудившимся ребенком. Разговор этот
Был немыслим, его не следовало продолжать - и все-таки разговор
продолжался. Совладав с собой, старик прижал трубку к уху и сказал:
Эй, ты там! Послушай... О господи, если б только я мог предупредить
тебя! Но как? Ты ведь всего-навсего голос. Если бы я мог показать тебе,
Как одиноки предстоящие годы... Оборви все разом, убей себя! Не жди! Если
Б ты мог понять, что значит превратиться из того, что ты есть, в то, что
Есть я сегодня, теперь, на этом конце провода...
Чего нельзя, того нельзя, - рассмеялся молодой Бартон
Далеко-далеко. - Я же не могу знать, ответил ли ты на мой звонок. Все это
Автоматика. Ты разговариваешь с записью, а вовсе не со мной. Сейчас две
Тысячи тридцать седьмой год, для тебя - шестьдесят лет назад. На Земле
Сегодня началась атомная война. Всех колонистов отозвали с Марса на
Ракетах. А я отстал...
Помню, - прошептал старик.
Один на Марсе, - рассмеялся молодой голос. - Месяц, год - не все
Равно! Продукты есть, книги есть. В свободное время я подобрал фонотеку на
десять тысяч слов - ответы надиктованы моим же голосом и подключены к
Телефонным реле. Буду сам себе звонить, заведу собеседника...
Да, да...
- Шестьдесят лет спустя мои записи мне позвонят. Я, правда, не верю,
Что пробуду на Марсе столько лет. Просто мысль такая замечательная в
голову пришло, средство убить время. Это действительно ты, Бартон? Ты -
Это я?
Слезы текли из глаз старика.
Да, да...
Я создал тысячу Бартонов, тысячу магнитофонных записей, готовых
ответить на любые вопросы, и разместил их в тысяче марсианских городов.
Целая армия Бартонов по всей планете, покуда сам я жду возвращения
Ракет...
Дурак! - Старик устало покачал головой. - Ты прождал шестьдесят
Лет. Состарился, ожидая, и все время один. И теперь ты стал я, и ты
По-прежнему один, один в пустых городах...
Не рассчитывай на мое сочувствие. Ты для меня чужак, ты живешь в
иной стране. Зачем мне грустить? Раз я диктую эти записи, я живой. И ты,
Раз ты слушаешь их, тоже живой. Но друг друга понять мы не можем. Ни один
Из нас не может ни о чем предупредить другого, хоть мы и перекликаемся
Через годы - один автоматически, другой по-человечески страстно. Я живу
Сейчас. Ты живешь позже меня. Пусть это бред. Плакать не стану - будущее
Мне неведомо, а раз так, я остаюсь оптимистом. Записи спрятаны от тебя и
Лишь реагируют на определенные раздражители с твоей стороны. Можешь ты
Потребовать от мертвеца, чтобы он зарыдал?..
Прекрати! - воскликнул старик. Он ощутил знакомый приступ боли. На
него накатила тошнота - и чернота. - Боже, как ты был бессердечен! Прочь,
Прочь!..
Почему _б_ы_л_, старина? Я _е_с_т_ь_. Пока лента скользит по
тонвалу, пока крутятся бобины и скрытые от тебя электронные глаза читают,
Выбирают и трансформируют слова тебе в ответ, я буду молод - и буду
Жесток. Я останусь молод и жесток и тогда, когда ты давным-давно умрешь.
До свидания...
Постой! - вскричал старик.
Щ_е_л_к!
Бартон долго сидел, сжимая умолкшую трубку. Сердце болело нестерпимо.
Каким сумасшествием это было! Он был молод - и как глупо, как
Вдохновенно шли те первые годы одиночества, когда он монтировал все эти
Управляющие схемы, пленки, цепи, программировал вызовы на реле времени...
Звонок.
- С добрым утром, Бартон! Говорит Бартон. Семь часов. А ну, вставай,
Поднимайся!..
Опять!
Бартон? Говорит Бартон. В полдень тебе предстоит поехать в
Марстаун. Установить там телефонный мозг. Хотел тебе об этом напомнить.
Спасибо.
Звонок!
Бартон? Это я, Бартон. Пообедаем вместе? В ресторане "ракета"?
Ладно.
Там и увидимся. Пока!..
Дз-з-з-иин-нь-нь!
Это ты? Хотел подбодрить тебя. Выше нос, и так далее. А вдруг
Именно завтра за нами прилетит спасательная ракета?