Громовое эхо мотора неслось по холмам.
Но этот голос... Капитан Рокуэлл. Не мог же это быть он сам сорок лет
Назад... Он не делал, никогда не делал подобной записи! А может, делал? В
Приступе депрессии, в припадке пьяного цинизма не выдумал ли он однажды
Ложную запись ложной посадки на марсе ракеты с поддельным капитаном и
Воображаемой командой? Он зло мотнул головой. Нет! Он просто
Подозрительный дурак. Теперь не время для сомнений. Нужно всю ночь, ночь
Напролет мчаться вдогонку за марсианскими лунами. Ох и отпразднуют же они
Эту встречу!..
Взошло солнце. Он бесконечно устал, шипы сомнений впивались в душу,
Сердце трепетало, руки судорожно сжимали руль, - но как сладостно было
Предвкушать последний телефонный звонок: "Алло, молодой Бартон! Говорит
Старый Бартон. Сегодня я улетаю на Землю. Меня спасли!.." Он слегка
Усмехнулся.
В тенистые предместья Нового Чикаго он въехал перед закатом. Вышел из
Машины - и застыл, уставясь на бетон космодрома, протирая воспаленные
Глаза.
Поле было пустынно. Никто не выбежал ему навстречу. Никто не тряс ему
Руку, не кричал, не смеялся.
Он почувствовал, как заходится сердце. А потом - тьма и ощущение,
Словно падаешь сквозь пустоту. Он побрел к какой-то низкой постройке.
Там стояли в ряд шесть телефонов.
Он ждал, задыхаясь.
Наконец - звонок.
Он поднял тяжелую трубку.
Голос:
А я еще думал - доберешься ли ты живым...
Старик ничего не ответил, просто стоял и держал трубку в руке.
Докладывает капитан Рокуэлл, - продолжал голос. - Какие будут
Приказания, сэр?
Ты!.. - простонал старик.
Как сердчишко, старик?
Нет!..
Надо же было мне как-то разделаться с тобой, чтобы сохранить жизнь
Себе, - если, конечно, можно сказать, что магнитозапись живет...
Я сейчас еду обратно, - ответил старик. - И терять мне уже нечего.
Я буду взрывать все подряд, пока не убью тебя!
У тебя сил не хватит. Почему, как ты думаешь, я заставил тебя ехать
Так далеко и так быстро? Это была последняя твоя поездка!..
Старик ощутил, как дрогнуло сердце. Никогда уже он не сможет
Добраться до других городов... Война проиграна. Он упал в кресло, изо рта
У него вырывались тихие скорбные звуки. Он смотрел неотрывно на остальные
Пять телефонов. Как по сигналу, они зазвонили хором. Гнездо с пятью
Отвратительными, галдящими птицами!
Трубки поднялись сами собой.
Комната поплыла перед глазами.
Бартон, Бартон, Бартон!..
Он сжал один из аппаратов руками. Он душил телефон, а тот по-прежнему
смеялся над ним. Стукнул по телефону. Пнул ногой. Намотал горячий провод,
Как серпантин, на пальцы и рванул. Провод сполз к его непослушным ногам.
Он разломал еще три аппарата. Наступила внезапная тишина.
И, словно тело Бартона обнаружило вдруг то, что долго держало в
Тайне, оно начало оседать на усталых костях. Ткань век опала, как лепестки
Цветов. Рот сморщился. Мочки ушей оплыли расплавленным воском. Он уперся
Руками себе в грудь и упал ничком. И остался лежать. Дыхание остановилось.
Сердце остановилось.
Долгая пауза - и зазвонили уцелевшие два телефона.
Где-то замкнулось реле. Два телефонных голоса соединились напрямую
Друг с другом.
Алло, Бартон?
Да, Бартон?
Мне двадцать четыре.
А мне двадцать шесть. Мы оба молоды. Что стряслось?
Не знаю. Слушай.
В комнате тишина. Старик на полу недвижим. В разбитое окно задувает
Ветер. Воздух свеж и прохладен.
Поздравь меня, Бартон! Сегодня у меня день рождения, мне двадцать
Шесть!
Поздравляю!..
Голоса запели в унисон, они пели о дне рождения, и ветерок подхватил
Пение, вынес из окна и понес тихо, чуть слышно, по мертвому городу.