Я просто не мог собраться с мыслями. Я прилег на кушетку, вытянув ноги, и глубоко вздохнул, чтобы расслабить середину тела, которая, казалось, была завязана в узел.
– Хорошо, – сказала Флоринда, – я вижу, ты применяешь четвертый принцип искусства сталкинга. Расслабься, отступись от себя, ничего не бойся. Только тогда силы, ведущие нас, откроют нам дорогу и помогут нам. Только тогда.
Я попытался вспомнить, как дон Хуан показывал мне принципы сталкинга. По какой-то необъяснимой причине мои мысли отказывались сосредоточиться на моем прежнем опыте. Дон Хуан представлялся в очень смутном воспоминании. Я поднялся и стал осматриваться по сторонам.
Комната, в которой мы находились, была хорошо обставлена. Пол покрывали тёмно-желтые плитки. В их укладке чувствовалась рука мастера. Я собирался осмотреть мебель и пошел в направлении красивого тёмно-коричневого стола. Флоринда подбежала и сильно встряхнула меня.
– Ты правильно применил пятый принцип искусства сталкинга. – сказала она. – Теперь не давай себе уйти в сторону.
– Что это за пятый принцип? – спросил я.
– Встречаясь со сложностями, с которыми он не может совладать, воин на какое-то время отступает, позволяя своим мыслям бродить бесцельно. Воин занимается чем-нибудь другим. Тут годится всё, что угодно.
Ты сделал как раз это, а теперь, когда ты это совершил, тебе следует применить шестой принцип: воин сжимает время, даже мгновение идет в счет. В битве за собственную жизнь секунда – это вечность, вечность, которая может решить исход сражения. Воин нацелен на успех, поэтому он сжимает время. Воин не теряет ни мгновения.
Внезапно шквал воспоминаний ворвался в мое сознание. Я возбужденно сказал Флоринде, что, конечно же, могу вспомнить, когда дон Хуан впервые ознакомил меня с этими принципами. Флоринда приложила палец к губам, требуя этим жестом молчания. Она сказала, что была только заинтересована свести меня лицом к лицу с принципами, но не хочет, чтобы я делился с ней своими воспоминаниями.
Флоринда продолжила свое повествование. Она сказала, что знахарка велела ей еще раз прийти к ней без Селестино и дала выпить состав, который почти мгновенно уменьшил ее боль. Затем она прошептала, что Флоринда должна сама принять мгновенное решение, что она должна занять свой ум чем угодно, но как только решение будет принято, ей не следует терять ни секунды.
Дома она заявила о своем желании вернуться назад. Селестино ничего возразить не мог, потому что ее решимость была непоколебима.
– Почти сразу я отправилась к знахарке, – продолжала Флоринда. – На этот раз мы ехали на лошадях. Я взяла с собой своих доверенных слуг: служанку, давшую мне яд, и мужчину, чтобы присматривать за лошадьми. При переходе через эти горы нам пришлось нелегко. Лошади нервничали из-за запаха моей ноги. Сама того не сознавая, я применила третий принцип искусства сталкинга. Я поставила свою жизнь или то, что от нее осталось, на карту. Я, так или иначе, умирала. Это – факт, что когда человек уже наполовину мертв, как в моем случае, и когда это приносит сильное неудобство, а не страшную боль, появляется склонность к лени и слабости, исключающая какое бы то ни было усилие.
Я оставалась в доме знахарки в течение шести дней. Уже на второй день я чувствовала себя лучше. Опухоль начала спадать. Выделения из ноги прекратились. Боль стихла, и только когда я пыталась ходить, чувствовалась слабость в коленях.
На шестой день она взяла меня в свою комнату и была очень заботлива со мной. Оказывая всяческое внимание, она усадила меня на постель и подала кофе. Сама она уселась на полу у моих ног лицом ко мне. Сказанное ею я могу вспомнить дословно: «Ты очень, очень больна, и только я могу тебя вылечить. Если я этого не сделаю, ты умрешь такой смертью, что и представить себе невозможно. Поскольку ты слабоумна, ты будешь жить до самого конца. С другой стороны, я могу вылечить тебя в один день, но не сделаю этого. Ты будешь приходить сюда до тех пор, пока не поймешь того, что я тебе показываю. Только тогда я излечу тебя полностью. Если я сделаю иначе, то ты, будучи слабоумной, никогда не вернешься назад».
Знахарка с огромным терпением объяснила ей нюансы своего решения помочь ей, но Флоринда не поняла ни слова. Эти подробности еще больше уверили ее в том, что знахарка несколько не в себе.
Когда знахарка сообразила, что до Флоринды ничего не доходит, она стала более суровой и заставляла ее повторять, как ребенка, что без помощи знахарки ее жизнь закончена и что она, знахарка, может выбрать прекратить лечение и оставить ее умирать. В конце концов, когда Флоринда начала упрашивать побыстрее закончить лечение и отослать ее домой к семье, женщина потеряла терпение. Она подняла бутыль с лекарством, разбила ее о землю и заявила Флоринде, что больше знать ее не хочет.
Тогда Флоринда заплакала – это были единственные настоящие слезы в ее жизни. Она сказала знахарке, что хочет только одного – быть здоровой и что она более чем согласна заплатить за это. Женщина ответила, что оплата деньгами уже опоздала и что единственное, чего она хочет, – это ее внимания, а не денег.
Флоринда призналась мне, что за свою жизнь она научилась добиваться того, чего хотела. Она знала, что значит быть упрямой. Поэтому она заговорила о том, что к знахарке обращались тысячи пациентов, таких же полумертвых, как и она, и что знахарка брала их деньги. Почему же ее случай иной? Флоринде ничего не сказало объяснение женщины, что, будучи видящей, она видела светящееся тело Флоринды, и это тело в точности такое, как у знахарки. Флоринда решила, что та, наверняка, сошла с ума, раз не понимает, что между ними целая пропасть различий. Знахарка была грубой индеанкой, необразованной и примитивной, в то время как Флоринда была богатой, красивой и белой.
Флоринда поинтересовалась, что та собирается с ней делать. Знахарка ответила, что ей поручено вылечить ее, а затем обучить чему-то очень важному. Флоринда спросила, кто это поручил. Женщина сказала, что поручил Орел, – этот ответ окончательно убедил Флоринду в том, что женщина окончательно спятила. И все же Флоринда не видела никакого способа противиться требованиям женщины. Она сказала ей, что согласна делать все, что угодно.
Женщина мгновенно изменила свое отношение к ней, дала Флоринде с собой снадобье и велела возвращаться, как только она сможет.
– Как ты знаешь и сам, учитель должен применить к ученику трюк. Она использовала трюк с моей болезнью. Она была права, я представляла собой такую идиотку, что если бы она меня вылечила сразу, то я вернулась бы к своей прежней глупой жизни, как будто со мной ничего не случилось. Разве не все мы поступаем так же?
Флоринда вернулась на следующей неделе. Когда она подъезжала, ее приветствовал старик, которого она встречала раньше. Он заговорил с ней, как будто они были лучшими друзьями, и сказал, что знахарка на несколько дней уехала, но оставила для нее лекарство, на тот случай, если она появится. Он сообщил Флоринде дружески, но с металлом в голосе, что у нее есть только два варианта – либо возвратиться домой в состоянии гораздо более худшем из-за утомительного путешествия, либо в точности следовать тщательно разработанным инструкциям знахарки. Он добавил, что если она решить остаться и начать лечение прямо сейчас, то через три – четыре месяца она будет совершенно здоровой. Здесь, однако, есть трудность – если она решит остаться, то ей придется пробыть в доме знахарки восемь следующих дней, а поэтому слуг надо отослать домой.
Флоринда сказала, что решать тут нечего – она остается. Старик немедленно дал ей лекарство, оставленное для нее знахаркой. Он просидел с ней большую часть ночи, поддерживая ее беседой, и его спокойная речь пробудила во Флоринде оптимизм и уверенность.
Двое ее слуг уехали на следующее утро после завтрака. Флоринда совсем не боялась. Она глубоко доверяла старику. Он сказал ей, что должен построить ящик для ее лечения в соответствии с инструкциями знахарки. Он усадил ее на низкий стульчик, установленный в центре круглой площадки, лишенной всякой растительности. Пока она сидела там, старик познакомил ее с тремя молодыми людьми, являвшимися, по его словам, его помощниками. Двое были индейцами, третий – белый.
Им четверым понадобилось меньше часа, чтобы соорудить ящик вокруг стула, на котором сидела Флоринда. Когда они закончили, она оказалась аккуратно заключенной в ящике, крышка которого имела решетку для вентиляции. Одна из его сторон висела на петлях и служила дверью. Старик открыл дверь и помог Флоринде выйти оттуда. Он привел ее в дом и попросил помочь приготовить для нее лекарство, чтобы иметь его под рукой к тому времени, когда вернется знахарка.
Флоринда была очарована тем, как он работал. Сначала он приготовил отвар из растений с острым запахом и ведро горячей жидкости. Затем предложил, чтобы для удобства она погрузила ногу в ведро и, если пожелает, выпила приготовленное им лекарство, пока оно не потеряло силу. Флоринда молча повиновалась. После этого она испытала значительное облегчение.
Затем старик выделил ей комнату и велел молодым людям поставить ящик внутри комнаты. Он сказал, что может пройти несколько дней, прежде чем знахарка вернется, и тем временем ей следует тщательно выполнять все ее инструкции. Она согласилась, и он написал список заданий. Туда входило очень много ходьбы для того, чтобы собирать лекарственные растения, необходимые для целительного снадобья для нее, и предусматривалось, чтобы она оказывала помощь в его приготовлении.
Флоринда сказала, что провела там двенадцать дней вместо восьми, потому что ее слуги задержались из-за проливных дождей. Только на десятый день она обнаружила, что знахарка никуда не уезжала и что подлинным целителем был старик.
Флоринда смеялась, описывая свое потрясение. Старик заманил ее в активное участие в собственном излечении. Более того, под предлогом, что этого требует знахарка, он ежедневно держал ее в ящике, по крайней мере, по шесть часов для того, чтобы выполнять особое задание, которое он называл «пересмотром[23]».
В этом месте своего рассказа Флоринда внимательно осмотрела меня и заключила, что с меня достаточно и что мне пора уходить.
При нашей последующей встрече она объяснила, что старик был ее бенефактором и что она была первым сталкером, которого женщины из партии бенефактора нашли для Нагуаля Хуана Матуса. Но тогда ничего этого она не знала. Несмотря на то, что бенефактор сместил ей уровни осознания и открыл смысл происходящего, это оказалось бесполезным. Она была взращена, чтобы быть красивой, и это создавало вокруг нее такой непроницаемый щит, что она не поддавалась переменам.
Ее бенефактор пришел к выводу, что ей нужно время. Он разработал план, чтобы вывести Селестино на поле битвы Флоринды. Он дал ей возможность увидеть в личности Селестино такие вещи, о которых она знала сама, но не имела мужества взглянуть на них самостоятельно. У Селестино было сильное чувство собственности, относящееся ко всему, чем он владел. Среди его владений и богатства Флоринда занимала очень важное место. Он был вынужден проглотить свою гордость из-за унижения в руках целительницы, потому что целительница было дешевой и Флоринда действительно поправлялась. Он ждал своего часа, когда лечение будет закончено, чтобы отомстить.
Флоринда сказала, что ее бенефактор знал об опасности того, что в случае быстрого выздоровления Селестино может решить, коль скоро именно он принимает решения в семье, будто Флоринде больше не нужно видеть своего лекаря. Бенефактор дал ей особую мазь, чтобы смазывать ею другую ногу. Мазь была очень терпкой и вызывала раздражение на коже, напоминавшее распространение болезни. Бенефактор посоветовал ей пользоваться раствором каждый раз, когда ей захочется поехать повидать его, даже если ей не надо будет никакого лечения.
По словам Флоринды, на лечение ушел год. За это время бенефактор познакомил ее с правилом и муштровал, как солдата, в искусстве сталкинга. Он заставил ее применять принципы сталкинга ко всему, чем она занималась ежедневно, начав с самого малого и ведя ее к применению их в отношении основных вещей в ее жизни.
За этот год ее познакомили с Нагуалем Хуаном Матусом, которого она описала как очень умного и вдумчивого, но все еще самого ненадежного и ужасающего человека, которого она когда-либо встречала. Она сказала, что именно Нагуаль помог ей бежать от Селестино. Он и Сильвио Мануэль украдкой вывезли ее из города через полицейские и военные кордоны. Селестино подал жалобу в суд по поводу ее побега и, будучи человеком влиятельным, использовал все свои ресурсы, чтобы помешать ей покинуть его. Из-за этого ее бенефактор вынужден был переехать в другую часть Мексики, а она, спрятавшись, несколько лет пребывать в его доме. Такое положение устраивало Флоринду, поскольку она должна была выполнить задачу пересмотра, а для этого нуждалась в абсолютной тишине и одиночестве.
Она объяснила, что пересмотр является основной силой сталкера, так же, как тело сновидения является основной силой сновидящих. Пересмотр состоит из вспоминания собственной жизни вплоть до самых незначительных деталей. Таким образом, ее бенефактор дал ей ящик как средство и как символ. Это было средство, которое должно было позволить ей научиться концентрации, потому что ей придется сидеть там долгие годы, пока вся жизнь не пройдет у нее перед глазами, и одновременно это был символ – символ узости границ нашей личности. Ее бенефактор сказал, что когда она закончит свой пересмотр, то разломает ящик, символизируя этим, что она больше не связана ограничениями собственной личности.
Она сказала, что сталкеры пользуются ящиками или земляными гробами для того, чтобы закрываться в них, пока они вновь переживают, а не просто вспоминают, каждое мгновение своей жизни. Причина, по которой сталкеры должны просматривать свою жизнь так подробно, состоит в том, что дар Орла человеку включает в себя его согласие принять вместо настоящего осознания суррогат, если такой суррогат окажется совершенной копией. Флоринда объяснила, что поскольку осознание является пищей Орла, Орел может удовлетвориться в совершенстве выполненным пересмотром вместо осознания.
Затем Флоринда сообщила мне основы пересмотра. Она сказала, что первая стадия – это краткий учет всех случаев нашей жизни, которые явным образом подлежат просмотру. Вторая стадия – это более полное вспоминание, начинающееся систематически с точки, которой может быть момент, предшествовавший тому, когда сталкер сел в ящик, и теоретически может простираться вплоть до рождения человека.
Она заверила меня, что совершенный пересмотр может изменить воина настолько же, если не больше, как и полный контроль над телом сновидения. В этом смысле, как искусство сновидения, так и искусство сталкинга ведут к одному и тому же – к входу в третье внимание. Для воина, однако, важно знать и практиковать как то, так и другое. Она сказала, что женщинам требуются разные конфигурации светящегося тела для того, чтобы добиться мастерства в одном или в другом. Мужчины же, с другой стороны, могут делать и то, и другое довольно легко, но они никогда не способны достичь такого уровня мастерства, которого в каждом искусстве достигают женщины.
Флоринда объяснила, что ключевым моментом пересмотра является дыхание. Дыхание для нее было магическим, потому что это функция, дающая жизнь. Она сказала, что пересматривать легко, если уменьшить сферу стимуляции вокруг тела. В этом и состоял смысл ящика. Затем дыхание будет способствовать все более и более глубоким воспоминаниям. Теоретически сталкеры должны вспомнить каждое чувство, которое они испытали в своей жизни, и этот процесс начинается с дыхания. Она предупредила меня, что те вещи, которым она меня учит, являются лишь предварительными и что в другое время и в другой обстановке она научит меня тонкостям.
Она сказала, что ее бенефактор велел ей написать список тех событий, которые ей надо было пережить повторно. Он сообщил, что процедура начинается с начального дыхания. Сталкер начинает с того, что его подбородок лежит на правом плече, и по мере медленного вдоха он поворачивает голову по дуге на 180 градусов. Вдох заканчивается, когда подбородок укладывается на левое плечо. После того, как вдох окончен, голова возвращается в первоначальное положение в расслабленном состоянии. Выдыхает сталкер, глядя прямо перед собой.
Затем сталкер берет событие, стоящее в его списке на первом месте, и вспоминает его до тех пор, пока в памяти не всплывут все чувства, которые это событие вызвало. В то время как сталкер помнит те чувства, которые были вложены им, во что угодно из того, что он вспоминает, он делает медленный вдох, перемещая голову с правого плеча на левое. Функция этого вдоха состоит в том, чтобы восстановить энергию. Флоринда сказала, что светящееся тело постоянно создает паутинообразные нити, выходящие из светящейся массы, выталкиваемые разного рода эмоциями. Поэтому каждая ситуация взаимодействия или ситуация, в которой задействованы чувства, потенциально опустошительна для светящегося тела. Вдыхая справа налево при вспоминании чувства, сталкер, используя магию дыхания, подбирает нити, оставленные им позади. Сразу за этим следует выдох слева направо. С его помощью сталкер освобождается от тех нитей, которые оставили в нем другие светящиеся тела, участвовавшие в припоминаемом событии.
Она сказала, что это – обязательная подготовительная ступень сталкинга, через которую прошли все члены ее партии как через введение в более сложные упражнения этого искусства. Если сталкеры не прошли этой подготовительной ступени для того, чтобы вернуть нити, оставленные ими в мире, а в особенности для того, чтобы выбросить нити, оставленные в них другими, нет никакой возможности практиковать контролируемую глупость, потому что эти чужие нити являются основой для безграничной способности к самозначительности. Для того чтобы практиковать контролируемую глупость, поскольку это не является способом дурачить людей, наказывать их или чувствовать свое превосходство над ними, нужно быть способным смеяться над самим собой. Флоринда сказала, что одним из результатов детального пересмотра является искренний смех при столкновении лицом к лицу со скучным повторением самоуважения[24], лежащего в основе всех человеческих взаимодействий.
Флоринда подчеркнула, что правило определяет искусство сновидения и искусство сталкинга именно как виды искусства. Следовательно, это что-то такое, что человек исполняет. Она сказала, что дающая жизнь природа дыхания является тем, что дает в то же время и способность очищаться. Именно эта способность превращает пересмотр в практическое дело.
При нашей следующей встрече Флоринда подвела итоги тому, что она назвала последнеминутными указаниями. Она сказала, что поскольку общее заключение Хуана Матуса и его воинов состояло в том, что мне не придется иметь дело с миром повседневной жизни, они обучали меня искусству сновидения вместо искусства сталкинга. Она объяснила, что это заключение было радикально пересмотрено и что они оказались в неудобном положении. У них не осталось времени на то, чтобы обучить меня искусству сталкинга. Ей придется отстать, задержавшись на периферии третьего внимания для того, чтобы выполнить свою задачу позднее, когда я буду готов. С другой стороны, если я покину мир вместе с ними, то эта обязанность будет с нее снята.
Флоринда сказала, что самыми важными задачами, которые может выполнить воин, ее бенефактор считал три основных техники сталкинга – ящик, список событий для пересмотра и дыхание сталкера. По его мнению, наиболее действенным средством для потери человеческой формы является глубокий пересмотр. После пересмотра своей жизни сталкерам легче использовать все неделания самого себя, такие, как стирание личной истории, потеря собственной значительности, ломка привычек и т. п.
Бенефактор Флоринды дал им всем пример того, о чем он говорил, сначала действуя из собственных предпосылок, а затем дав им разумные основания воина относительно своих поступков. В ее случае он, будучи мастером сталкинга, разыграл представление с ее болезнью и излечением, которое не только совпадало с путем воина, но и было мастерским введением в семь основных принципов искусства сталкинга.
Сначала он затащил Флоринду на свое собственное поле битвы, где она оказалась в его руках. Он заставил ее отбросить то, что не было существенным; он научил ее ставить свою жизнь на карту при помощи решения; он обучил ее расслаблению; для того, чтобы помочь ей заново собрать свои ресурсы, он заставил ее войти в совершенно новое состояние оптимизма и уверенности в себе; он научил ее уплотнять время; и, наконец, он показал ей, что сталкер никогда не выставляет себя вперед.