Маршалл Розенберг – Язык жизни. Ненасильственное общение
БЛАГОДАРНОСТИ
Я очень рад, что имел возможность работать с профессором Карлом Роджерсом и учиться у него, когда он исследовал поддерживающие отношения.
Майкл Ха-ким, помог мне увидеть опасность психологической практики - пониманию людей на основе их патологий.
Джордж Миллер и Джордж Олби помогли мне понять, что на нашей планете слишком много страдания и что людей нужно эффективно обучать необходимым навыкам жизни. Одних психотерапевтических клиник для этого совершенно недостаточно.
Арун Ганди - Основатель и президент Института ненасилия имени М. К. Ганди
Родители решили оставить меня на некоторое время с дедом, легендарным Махатмой Ганди, чтобы я научился у него, как нужно работать с гневом, яростью и унижением. За восемнадцать месяцев я узнал даже больше, чем рассчитывали родители. Сейчас я жалею лишь о том, что мне было всего тринадцать и я не был прилежным учеником. Будь я тогда постарше, умнее и серьезнее, возможно, я узнал бы еще больше.
Один из главных принципов жизни без насилия — уметь быть довольным тем, что получил, и не жадничать.
Мой дед всегда подчеркивал необходимость ненасилия в общении - именно того, чему на своих знаменитых семинарах уже несколько лет с успехом обучает Маршалл Розенберг. Как говорил дед, пока мы сами не станем теми переменами, которые желаем видеть в мире, никаких сдвигов мы не увидим.
К сожалению, мы часто ждем, чтобы первыми изменились другие.
Ненасилие — это создание позитивных отношений между людьми взамен негативных, доминирующих в нашем мире.
Все, что мы делаем, обусловлено эгоистическим мотивом: «А что я за это получу?» Особенно ярко это проявляется в тотально материалистическом обществе, процветающем на почве ярого индивидуализма. Ни одна из этих негативных концепций не способствует построению гармоничной семьи, общества, нации.
Суть ненасилия в том, чтобы впустить в себя позитив. Мы должны служить любви, уважению, пониманию, приятию, сопереживанию, заботе о других, а не эгоцентризму, эгоизму, жадности, ненависти, предвзятости, подозрительности и агрессивности, которые повелевают нашим разумом.
Мы часто слышим: «Этот мир жесток, и чтобы выжить, нужно стать безжалостным». Позвольте мне с этим не согласиться. Мир таков, каким его сделали мы. Если сегодня он жесток и безжалостен, то это мы сделали его таким своим отношением друг к Другу. Если мы изменим себя, то сможем изменить и наш мир, а изменение себя начинается с изменения нашего языка и способов общения.
Я очень рекомендую всем читать эту книгу и практиковать ненасильственное общение, которому она учит. Это станет важным первым шагом к изменению практики нашего общения и созданию мира, основанного на сопереживании.
Арун Ганди
Слова — это окна (и стены тоже)
Я чувствую столько осуждения в твоих словах, Я чувствую, как ты судишь и гонишь меня. Но прежде, чем я уйду, мне хотелось бы знать, Ты действительно это имеешь в виду! Прежде чем я подниму свое оружие, Прежде чем заговорю в обиде и гневе, Прежде чем выстрою стены из слов — Скажи, я правильно понял тебя ?
Слова — это или окна, или стены. Они приговаривают нас — и они же делают свободными. Когда я говорю и когда я слушаю, Позволь свету любви сиять сквозь меня. Вот что я хочу сказать, Раскрыть то, что важнее всего для меня. И если мои слова ничего не проясняют, Не поможешь ли ты мне стать свободнее! И если тебе кажется, что я хочу тебя унизить, Если тебе кажется, что мне все равно, Попробуй услышать за моими словами То чувство, которое мы разделяем.
Рут Бебермейер
Дарить от всего сердца
Сущность ненасильственного общения
Я хочу, чтобы в моей жизни было сопереживание — поток между мною и другими, который соединяет нас на уровне сердца.
Маршалл Розенберг
Я всегда считал, что самой нашей природе присуща радость дарить и принимать сопереживая, и потому большую часть жизни мне не давали покоя два вопроса:
1. Что отделяет нас от нашего природного сопереживания, вынуждая вести себя жестоко и несправедливо?
2. И в противоположность этому — что позволяет некоторым людям даже в самых тяжелых обстоятельствах помнить о сопереживании?
Эти вопросы начали занимать меня еще в детстве. Летом 1943 года наша семья переехала в Детройт (штат Мичиган).
Что дает нам силы не утратить нашу способность к сопереживанию даже в самых неблагоприятных обстоятельствах? Я думаю о таких людях, как Этти Хиллесум, которая не утратила способности сопереживать даже в невыносимых условиях заключения в немецком концентрационном лагере. Вот что она писала в своем дневнике:
Меня не так-то просто запугать. Не потому, что я храбрая, а потому, что знаю: я имею дело с человеческими существами. Я постоянно стараюсь понять причины их поступков. И сегодня утром важно было не то, что молодой раздраженный гестаповец орал на меня, а то, что я не испытывала при этом никакого негодования, а скорее искренне ему сочувствовала. Я даже хотела спросить: «У вас, наверное, было очень несчастное детство или, быть может, вас бросила девушка?» Да, он выглядел встревоженным и зависимым, угрюмым и слабым. Мне захотелось утешить его, ведь я знаю, насколько опасны такие жалкие молодые люди, если их натравить на человечество.
Из дневника Этти Хиллесум
И я выявил определенный подход к общению, который позволяет нам говорить от всего сердца, проложить путь к душе другого человека и высвободить нашу природную способность к сопереживанию.
Способ сосредоточить внимание
Метод ННО основан на языке и навыках общения, которые усиливают нашу способность оставаться людьми в самых трудных условиях.
ННО предлагает осознавать то, как мы выражаем свои мысли и слушаем других. Наши слова из обычного, автоматического реагирования превращаются в осознанную речь, основанную на твердом понимании того, что мы ощущаем, чувствуем и хотим. Мы начинаем выражаться искренне и ясно, отвечая окружающим уважительным и сочувственным вниманием.
Когда ННО заменяет наши прежние паттерны защиты, отстранения или агрессии в момент осуждения или критики, мы начинаем по-иному воспринимать себя и других, а также наши намерения и отношения. Сопротивление, защита и агрессивные реакции сводятся к минимуму.
Когда мы сосредоточены на выяснении того, что мы видим, чувствуем и хотим, а не на навешивании ярлыков и оценке, мы обнаруживаем, насколько велико наше чувство сопереживания.
Через чуткое восприятие себя и других ННО способствует развитию уважения, внимания и сочувствия, порождает взаимное желание общаться от всего сердца.
Вот и моя культурная среда вынуждает меня искать там, где я вряд ли получу желаемое.
Я разработал ННО как способ обучиться направлять свое внимание, то есть направлять свет сознания, в места, где я с большей вероятностью найду то, что ищу.
А от жизни я хочу сопереживания, потока между мной и кем-то еще, который шел бы у нас из самых глубин сердца, сопереживания, от всего сердца
Когда ты принимаешь мой дар Я чувствую, что мне дано стократ,
Когда ты понимаешь ту радостъ, которую чувствую я, отдавая что-то тебе.
И ты знаешь, что я отдаю не затем, Чтоб обязать тебя,
А потому, что хочу жить той любовью, Которую к тебе испытываю.
Принимать с благодарностью — Пожалуй, лучший способ дарить.
Я не могу отделить одно от другого.
Когда даришь ты —Я дарю свое приятие твоего дара.
Когда ты берешь у меня, мне дано стократ.
Когда мы отдаем от самого сердца, мы делаем это ради чувства радости, возникающего всякий раз, когда мы улучшаем жизнь другого человека.
Так обогащается и тот, кто берет, и тот, кто дает.
Тот, кто берет, получает дар, не заботясь о последствиях, которые сопровождают дары, предлагаемые из страха, чувства вины, стыда или желания выгоды.
Тот, кто дает, вознагражден возросшим чувством самоуважения, которым всегда сопровождается успех наших усилий внести свой вклад в чье-либо благополучие.
Применение ННО не предполагает, что люди, с которыми мы общаемся, так же сведущи в ННО или даже просто хотят общаться с нами исходя из чувства сопереживания.
Если мы верны принципам ННО, то есть нами руководит желание давать и получать с чувством сопереживания, если мы делаем все, чтобы дать понять другим, что это единственный мотив наших действий, — они присоединятся к нам в процессе общения и в итоге мы сможем ответить друг другу сопереживанием.
Я абсолютно убежден, что сопереживание неизбежно расцветает там, где верны принципу и процессу ННО.
Чтобы достичь желания отдавать из сердца, мы фокусируем свет сознания на четырех направленных на нас областях — четырех компонентах метода ННО. Необходимо с предельной ясностью выразить эти четыре информационных компонента. Осознание этих трех компонентов непременное условие, чтобы ясно и честно выразить, как мы себя чувствуем.
Во-первых, мы наблюдаем за тем, что в действительности происходит в ситуации: какие поступки и речи других людей улучшают нашу жизнь, а какие нет. наблюдать без осуждения или оценки — нужно просто констатировать: вот так поступают люди, а нам это либо нравится, либо нет.
Затем мы отмечаем свои чувства во время наблюдений за этими действиями: что это — боль, испуг, радость, изумление, раздражение?
И, в-третьих, мы определяем, какие наши потребности связаны с теми чувствами, которые мы идентифицировали.
Процесс ННО
1. Конкретные действия, которые мы наблюдаем и которые влияют на наше благополучие.
2. То, что мы чувствуем применительно к тому, что видим.
3. Потребности, ценности, желания и т.д., которые создают наши чувства.
4. Конкретные действия, о которых мы просим, чтобы сделать жизнь лучше.
Например, мать может выразить эти три стадии, сказав своему сыну-подростку: два скомканных грязных носка под журнальным столиком и еще три рядом с телевизором, я чувствую раздражение, потому что хочу видеть порядок в тех комнатах, которыми мы с тобой пользуемся вместе».
Теперь она может немедленно применить четвертый компонент совершенно конкретную просьбу: «Не мог бы ты либо забрать носки в свою комнату, либо бросить их в стиральную машину?» Этот четвертый компонент относится к пожеланию в адрес другого человека, которое могло бы обогатить нашу жизнь или сделать ее более приятной.
Другой аспект такого общения заключается в получении тех же четырех компонентов от других людей.
Мы соприкасаемся с ними, сначала узнавая, что они осознают, чувствуют, в чем нуждаются, а затем выясняем, что могло бы обогатить их жизнь, то есть получаем четвертый компонент, просьбу.
Когда мы удерживаем внимание на этих областях и помогаем другим делать то же самое, мы создаем поток общения — от нас к другому и обратно. До тех пор, пока не появляется естественное чувство сопереживания: что я наблюдаю, чувствую, в чем нуждаюсь; как бы я хотел обогатить мою жизнь; что вы наблюдаете, чувствуете и в чем нуждаетесь; как бы вы хотели обогатить вашу жизнь... Мы можем начать как с самовыражения, так и с проявления сопереживания.
Когда мы используем ННО при взаимодействии — с нами самими, с другим человеком или с группой людей, — мы исходим из нашего естественного состояния сопереживания.
ННО помогает нам установить новые связи с собой и другими людьми способом, позволяющим высвободить нашу природную способность к сопереживанию.
Оно учит по-новому выражать себя и слушать других, фокусируя сознание на четырех областях: на том, что мы видим, чувствуем, в чем нуждаемся и о чем запрашиваем, чтобы улучшить свою жизнь.
ННО обучает внимательно слушать, уважать и сопереживать, порождает взаимное желание давать от всего сердца.
Одни используют ННО для того, чтобы с сопереживанием отнестись к самим себе, другие — для углубления отношений, а третьи — для того, чтобы выстраивать эффективные отношения на работе или в политике.
помыслы и устремления, могут быть выражены и через тишину, через степень вовлеченности, а также через мимику и жесты. Диалоги «ННО в действии», которые вы будете читать, — это отредактированные и сокращенные версии реальных случаев взаимодействия, где случались моменты молчаливого сопереживания, рассказов, юмора, жестов и т. д.
Общение, блокирующее сопереживание
Пытаясь выяснить, что уводит нас в сторону от естественного состояния сопереживания, я идентифицировал определенные формы языка и общения - «жизнеотчуждающее общение» которое вносит свой вклад в нашу нетерпимость к себе и другим.
Моралистские суждения
Один из видов жизнеотчуждающих способов общения — осуждение с точки зрения морали, подразумевающее неправоту или порочность тех людей, поведение которых не соответствует нашей системе ценностей.
Вслух они высказываются следующим образом: «С вами трудно, потому что вы слишком эгоистичны». Или «она ленива», «им нанесли урон», «это неприемлемо». Обвинения, оскорбления, резкие замечания, ярлыки, критика, сравнения и диагнозы — все это формы осуждения.
Суфийский поэт Руми писал: «Есть область вне таких понятий, как деяния праведные и неправедные. Там я буду ждать вас». Вместе с тем жизнеотчуждающее общение держит нас в мире таких понятий, как праведность и неправедность, то есть в мире осуждения.
Язык этого мира изобилует словами, которые сортируют и делят людей в зависимости от их действий.
Когда мы говорим на этом языке, мы судим людей и их поступки. Нас живо занимает, кто хорош или плох, нормален или неправилен, ответствен или безответствен, умен или невежествен и т. д.
Прежде чем стать взрослым, я учился общаться безличным способом. Он не требовал попыток высказать то, что происходит во мне. Когда я сталкивался с людьми или их действиями, которых я не понимал и которые мне не нравились, я заявлял, что они плохи.
Если учителя предлагали задачу, которую я не хотел делать, они «придирались ко мне» или были «занудами». Если кто-то выскакивал передо мной на дороге, я кричал: «Вот придурок!» Когда мы говорим на этом языке, мы думаем и общаемся исходя из того, что что-то не так с другими, а не с нами, — чтобы иметь право вести себя определенным образом.
Или, бывает, заявляем, что что-то не то с нами, но лишь затем, чтобы иметь право не отвечать или сделать вид, что мы не понимаем.
Наше внимание сосредоточено на сортировке, анализе, на выявлении степени «неправильности», а не на том, в чем мы и другие нуждаемся, но не получаем.
И тогда если моя партнерша хочет больше ласки, чем я согласен ей дать, она «капризна и зависима».
Но если я хочу больше ласки, чем получаю от нее, тогда она «холодна и бесчувственна».
Если мой коллега более требователен к деталям, он «придира и зануда». С другой стороны, если я более требователен к деталям, он «небрежен и неорганизован».
Я уверен, что подобное критическое отношение к другим является прискорбной попыткой описать собственные ценности и потребности. Прискорбной она является потому, что, выражая свои ценности и потребности в такой форме, мы лишь вызываем сопротивление и желание защищаться у тех самых людей, в которых мы более всего заинтересованы. А если при этом они все же ведут себя так, как хотелось бы нам, это означает, что они согласились с нашим мнением, что с ними что-то «не так» и, вероятно, они делают это из страха, чувства вины или стыда.
Но за то, что люди соответствуют нашим ожиданиям не по своему искреннему желанию, а из страха, чувства вины или стыда, нам приходится дорого платить. Рано или поздно мы почувствуем, как исчезает доброе отношение тех, кто потакает нашим желаниям по принуждению, внешнему либо внутреннему. Они также расплачиваются за это, поскольку, вероятно, чувствуют негодование. Их чувство собственного достоинства страдает, когда они отвечают нам из страха, ощущения вины или стыда. Кроме того, каждый раз, когда мы ассоциируемся у других с любым из этих чувств, мы уменьшаем собственные шансы на то, что в будущем нам ответят сопереживанием на наши потребности и ценности.
Здесь важно не путать личную систему ценностей и морализаторские суждения. У всех нас есть собственная система ценностей, ею мы меряем качество жизни. К таким ценностям относятся честность, свобода или мир.
Система ценностей — это совокупность наших убеждений относительно того, какова должна быть жизнь в лучших ее проявлениях.
Мы высказываем морализаторские суждения о людях или об их действиях, когда они не отвечают нашей системе ценностей, например: «Насилие — это плохо. Люди, которые убивают других, — это злые люди».
Если бы мы были с детства обучены говорить на языке, при помощи которого легко выразить сопереживание, мы могли бы внятно формулировать наши потребности и ценности, а не пытаться определить, что «не так», когда мы не находим на них отклика.
Например, вместо фразы «насилие — это плохо» можно было бы сказать: «Я стараюсь не разрешать конфликты при помощи насилия; я ценю решение человеческих конфликтов другими средствами».
В обществах, где люди мыслят категориями человеческих потребностей, значительно меньше насилия, чем там, где люди делят друг друга на «хороших» и «плохих» и уверены, что «плохие» должны быть наказаны.
Часто, если не всегда, насилие — словесное, психологическое или физическое — среди членов семьи, племени или нации является своего рода умозаключением, которое объясняет причину конфликта неправотой противной стороны. Одновременно с этим появляется неспособность думать о себе или о других как о существах уязвимых, могущих чувствовать страх, горечь, тоску и т. д.
Делать сравнения Сравнения - форма суждения
Другой способ выносить суждение — это делать сравнение. Дэн Гринберг в своей книге «Как сделать себя несчастным» юмористически демонстрирует ту коварную власть, которую может получить над нами постоянное сравнение. Такой тип мышления блокирует сопереживание — и к себе, и к другим.
Отказ от ответственности
Еще один вид жизнеотчуждающего общения — отказ от ответственности. Жизнеотчуждающее общение мешает нам понимать, что каждый из нас сам в ответе за свои мысли, чувства и действия.
Когда кто-то говорит «должен» в смысле «есть некоторые вещи, которые ты должен делать, нравится тебе это или нет», это наглядно иллюстрирует, насколько он далек от личной ответственности за собственные действия.
Слова «дать почувствовать», употребленные как «ты вызываешь у меня чувство вины», — это еще один пример того, как язык может завуалировать отказ от ответственности за чувства и мысли.
Мы отказываемся отвечать за наши действия, когда приписываем их причину:
• Нашему состоянию, диагнозу, личной или психологической истории: «Я пью, потому что я — алкоголик».
• Действиям других: «Я ударил моего ребенка, потому что он выбежал на улицу».
• Диктату и требованиям вышестоящих инстанций: «Я лгал пациенту, потому что босс приказал мне».
• Давлению со стороны группы: «Я начал курить, потому что все мои друзья тоже начали».
• Корпоративной политике, правилам и инструкциям: «Я должен временно отстранить вас за это нарушение, потому что такова школьная политика».
• Нормам поведения (гендерного, социального или возрастного): «Я очень не хочу ходить на работу, но я делаю это, потому что я — муж и отец».
• Неуправляемым побуждениям: «Желание съесть шоколадку было сильнее меня».
романист и журналист Жорж Бернанос:
Я снова и снова возвращаюсь к мысли о том, что если в один прекрасный день наращивание мощи оружия массового уничтожения наконец-то сотрет человечество с лица Земли, то случится это не из-за чьей-то жестокости, и, конечно же, не из-за того негодования, которое пробуждает жестокость; и не из-за массовых убийств и мщения, всегда сопутствующих жестокости, а из-за покорного подчинения и недостатка ответственности у современного человека, из-за его готовности принимать любые предписания социума. Ужас, который мы уже видели, и тот еще больший ужас, который нас сейчас повсюду ожидает, — это не увеличение в мире числа бунтарей и террористов, а растущая армия покорных, послушных людей.
Изложение наших желаний как требований. Еще одна форма языка, который блокирует сопереживание.
Требование явно или исподволь угрожает слушателям наказанием или чувством вины, если они не в состоянии подчиниться. Это общепринятая форма общения в нашей культуре, особенно среди тех, кто облечен властью.
Мои дети преподали мне неоценимые уроки относительно требований. Каким-то образом я вбил себе в голову, что раз я родитель, то моя работа — требовать. Поскольку мы — родители, учителя или руководители, наша прямая обязанность — менять других людей и заставлять их слушаться.
Все, что я мог сделать, — это наказывать их и таким образом заставлять сожалеть о том, чего они не сделали. Но затем я увидел, что каждый раз, когда я был достаточно глуп, чтобы наказать их, тем самым заставив их сожалеть о несделанном, у них находился способ заставить меня сожалеть о том, что я сделал!
Мышление, основанное на формуле «кто чего заслуживает», блокирует сопереживание в общении.
Жизнеотчуждающее общение также связано с концепцией, согласно которой некоторые действия заслуживают поощрения, а другие — наказания. Такое мышление характеризуется словом «заслуживает» в значении «он заслуживает наказания за то, что сделал». Это подразумевает «порочность» тех людей, которые ведут себя определенным образом, и призывает к наказанию, которое заставило бы их раскаяться и изменить свое поведение.
Я же уверен, что все мы заинтересованы в изменениях не под угрозой наказания, а в силу того, что мы считаем эти изменения благом. Большинство из нас было воспитано в рамках того языка, который поощряет нас клеймить, сравнивать, требовать и выносить суждения, а не пытаться понять, что мы чувствуем и в чем нуждаемся. Я полагаю, что жизнеотчуждающее общение уже несколько столетий назад укоренилось в сознании человека как естественное поведение.
Эти представления акцентируют внимание на том, что человек — создание злое и неполноценное, что ему необходимо учиться обуздывать свою несовершенную природу.
Жизнеотчуждающее общение имеет глубокие религиозные и политические корни.
Такое обучение заставляет часто задаваться вопросом, все ли в порядке с нашими чувствами и желаниями.
Мы рано учимся отгораживаться от того, что с нами происходит.
Жизнеотчуждающее общение — порождение и основа иерархических, основанных на подчинении обществ. В них большими скоплениями людей управляли единицы, получая от этого выгоду. Короли, цари, знать и т. д. были заинтересованы в том, чтобы народы воспитывались как рабы или подчиненные.
Язык неправедности, со всеми его «должен» и «обязан», как нельзя лучше подходит для этой цели.
Чем больше люди обучаются мыслить категориями морализаторских суждений, подразумевающих порочность и вредность, тем больше они предоставляют внешнему авторитету судить о том, что хорошо, а что плохо, вместо того чтобы решать это самим.
Когда мы находимся в контакте с нашими чувствами и потребностями, из нас не получается хороших рабов и подчиненных.
Выводы
Человеку от природы свойственна радость давать и принимать сопереживание.
Тем не менее мы знаем множество форм «жизнеотчуждающего общения», вынуждающих нас говорить и действовать так, что это ранит и других, и нас самих. Одна из форм жизнеотчуждающего общения — использование морализаторских суждений, которые подразумевают порочность или неправедность тех, чьи действия не согласуются с нашей системой ценностей.
Другая форма это использование сравнений, которые могут блокировать сопереживание к себе и другим.
Жизнеотчуждающее общение также мешает нам видеть, что мы сами в ответе за наши мысли, чувства и действия.
Изложение наших желаний в форме требований — еще один признак языка, блокирующего сопереживание.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ Наблюдение без оценки
Я могу послушать, как ты скажешь,Что я сделал, а чего не смог.
И я готов принять твои толкования Но, пожалуйста, не смешивай одно с другим.
Если хочешь запутать любое дело,Вот самый лучший рецепт:
Смешай то, что я делаю, С тем, как ты реагируешь на это.
Говори мне, что ты разочарован Моей недовыполненной работой.
Но я не стану работать лучше, Если ты будешь называть меня «безответственным».
А ты говори, что тебе обидно, Когда я отвергаю твои ухаживания.
Но твои шансы не повысятся нисколько, Если ты назовешь меня «бесчувственным».
Да, я могу послушать, как ты скажешь, Что я сделал, а чего не смог.
И я готов принять твои толкования,
Но, пожалуйста, не смешивай одно с другим.
Следствие первого компонента ННО — отделение наблюдения от оценки.
То, что мы видим, слышим или осязаем, то, что влияет на наше ощущение гармонии, — все это нам необходимо рассматривать непредвзято, не вынося этому оценки.
Наблюдение — важный элемент ННО, ведь мы хотим дать другому человеку ясное и честное представление о себе.
Но, совмещая наблюдение с оценкой, мы уменьшаем вероятность того, что другие услышат то, что мы собирались сказать. Вместо этого они скорее услышат критику и постараются так или иначе воспротивиться нашим словам.
ННО не требует, чтобы мы оставались полностью объективными и воздерживались от оценки. Оно лишь призывает стараться разделять наши наблюдения и оценки.
ННО — язык того процесса, который не поощряет статичных обобщений. Напротив, оценки должны быть основаны на наблюдениях, разных для разного времени и контекста.
Уэнделл Джонсон, специалист по семантике, отмечал, что мы создаем для себя множество проблем при использовании статического языка, пытаясь объяснить или описать действительность, которая постоянно меняется:
«Наш язык — несовершенный инструмент, созданный древними и невежественными людьми.
Это анимистический язык, который предлагает нам говорить о стабильности и константах, о подобиях, о нормах и сходстве, о волшебных преобразованиях, мгновенном исцелении, простых проблемах, об окончательных решениях.
Но мир, который мы пробуем выразить этим языком, — это мир постоянных изменений, различий, степеней, функций, отношений, роста, взаимодействий, развития, изучения, чередования, переплетенности.
Несоответствие вечно меняющегося мира и более или менее статических языковых форм — часть нашей проблемы».