СКАЖИ - «А», СДЕЛАЙ – «АМ».
ВОПРОСЫ...
И кто вообще все это придумал? - Превратил Евхаристию в паёк? А исповедь в хлебную карточку?
«Творите в Мое воспоминание».
Зачем? Почему – трапеза? Почему в возлежании? Что за расслабуха, почему апостолы вокруг Христа не стояли на коленях и не пели «Свете Тихий»? Почему разговаривали во время службы? Почему после этого не устроили молебен с крестным ходом за спасение Израиля?
«Признавайтесь друг пред другом в проступках (грехах)».
Друг перед – кем? Оповестить всех что за помыслы у мя были сегодня ночью? Удивить собрание до смеху? Массово вдариться в покаяние?
«Друг, я согрешил перед тобой» - вот что такое исповедь друг перед другом.
«Посему, отвергнув ложь, говорите истину каждый ближнему своему, потому что мы члены друг другу», ...«не говорите лжи друг другу, совлекшись ветхого человека с делами его», …«снисходя друг другу и прощая взаимно, если кто на кого имеет жалобу: как Христос простил вас, так и вы», ...«смотрите, чтобы кто кому не воздавал злом за зло; но всегда ищите добра и друг другу и всем».
«Кому отпустите грехи – отпустятся» - Христос хоть раз, отпуская грехи – исповедь устроил? Или вообще уже никто к свободе не способен, умученный помыслами до обморока души?
Почему – Трапеза? Для чего? Для регулярного пополнения себя благодатью? В чём благодать – в съедении, или присутствии на Трапезе? На свадьбу идём – порадоваться или поесть? Кто пришёл поесть, тот «ест и пьёт не рассуждая». Церковь разве комбинат общественного благодатного питания в обмен на грехи? Столовка? Евхаристия это Пир на Браке Христа и Церкви.
А что там во что пресуществляется по время помахивания воздУхом – сие богословам не ведомо. Потому как всё сие богословие разработано на то, чтоб придя на свадьбу – поесть.
***
Христос сказал: Я буду Вашей пищей. Единым на потребу, тем, без чего человек вообще не может жить. Пища и питие – здесь оказался Христос. Оказался без всяких заклинаний. Собственно, упростил задачу обнаружения Своего присутствия до предела. То, что всем надо каждый день – есть и пить – Я тут, в трапезе вашей. И очищается, освящается трапеза человеческая – воспоминанием, что это трапеза братская, со Христом. В простоте и веселии сердца принимаемая без разбору кто на нее сегодня сколько заработал. После трапезы – идите и трудитесь в свою меру, а тут вы все равны. Каждый получает равно. Не по плате. Все нуждаются в хлебе – хлеб земной он за плату, а Хлеб небесный - вот он вам, берите… Христос упростил всем задачу быть всегда вместе. В еде и пище вы нуждаетесь всегда – буду тут всегда.
Так уж случилось, что из тысяч возможных практик, долженствующих являть красоту и богатство христианства, православной веры, до наших времен дотекла, искусственно отсекая все иные, только одна, универсальная. Никогда бы не смогла дотянуть до финиша одна, если б не заразилась заквасками фарисейской и саддукейской. Превратив веру в бумажку с кучей пунктов – подпунктов, и явив равнодушие к вере, как инструменту познания Бога - хотением. Бог не насильник, знает, что для того чтоб начать человеку верить – нужно самое простое. Слишком сильна сатанинская помеха, велик соблазн все превращать в пункты - подпункты. Вот и предложил - с малого, совсем не трудного растить свою веру. - «Христос посреди нас». И есть и будет. Собирайтесь вместе – ешьте, пейте, помните – Я посреди вас. Мое Тело едите, Мою Кровь – пьете. «Христос воскресе». Каждое воспоминание – смерть и воскресение. Умрем – воскреснем. На трапезе все равны. Равны и перед смертью. Равны и в воскресении.
Христианская «религия» (связь) это именно - Трапеза. Единственная «религия» лишенная каких-либо предписаний, потому как «религиозного требования» - нет. Религия - помощник для обнаружения и умножения веры, а не способ ублажения божества. Вера христианская стоит раньше христианской религии. Не ублажается тут божество, чтоб оно впустило в свои обители, не ублажается ради помощи «в делах», не ублажается и для «защиты и покровительства». Все это делали язычники. И уж конечно не религия «правильного пути», «по примеру», подкрепляемого энергиями.
Единственная «религия» в христианской вере — это Евхаристия. По сути – дозируя Евхаристию, фарисеи подменяют подлинную христианскую религию. Там, где происходит реальная связь – искусственно образован разрыв. Связываться можно, связавшись сперва с фарисеями, выслушав все их предписания. Выслушав и выучив всё то, что нужно в сущности только неизбежной кучке книжников – толкователей - епископов и пресвитеров в случае возникновения недоразумения. Чрезмернейший багаж совершенно ненужного никому «знания». Увлечение толмачами (св. отцами), говоривших на языке своего времени – всё это сворачивает крыши у верующих и приводит к деградации религии.
***
Если мы говорим что Евхаристия должна совершаться правильно, а правильно это вот так вот, что от апостолов дошла цепь преемства до некоего раздолбая епископа, положившего руки свои на нашего раздолбая Спиридона, а тот, рукою поглаженный, позвав Св. Духа в специально отведенном для этого месте, заземлив Его в Потир, своими волшебными руками, тоскующими по лопате, прихлопнул Чашу покровцом, выждал когда приготовится, прочитав для этого что надо, и раздал тем кого посчитал «достойными», то вот в таком смысле Евхаристия не совершается. Она совершается для тех, кто стоит отгороженный от Бога и Спиридона и ждет от Бога Хлеба небесного, а от Спиридона – когда он выползет наружу и передаст этот Хлеб теми самыми руками, которыми он ночью маньячил в Подмосковных лесах, прикидываясь грибником. Люди ждут Хлеба небесного, потому что Христос сказал – «Я дам вам хлеб». Люди ничего не знают как следует про волшебные руки Спиридона, они ждут хлеба, Который есть Жизнь вечная. Хлеб и дает Себя без меры всякому приходящему. И недопущенному «по канонам» - тоже дает. А колдуны Спиридон и Аббатус получают – свое.
Такой маразм просто не должен иметь место. Это глубоко больная религиозность. Она ущербна во всех своих деталях…
________
…по поводу "отрицания Евхаристии" писал еще Павел, напомню на всякий случай: "Далее, вы собираетесь, так, что это не значит вкушать вечерю Господню; ибо всякий поспешает прежде есть свою пищу, так что иной бывает голоден, а иной упивается".
Так что прецеденты имеются, да?
Еще на заре христианства Павел писал, что - нет, ребята - не совершается у Вас Евхаристия - в собрании вашем. Так как [православные] собираются - не значит вкушать вечерю. Одним дары преподносятся за непонятно какое угождение "богу", усмотренное батюшкой, а другие уходят голодными. В прямом смысле слова. И не надо лукавить. Масса случаев, когда грудным малышам батя не давал Причастия, требуя от матери чтоб она его не кормила. Ну это не блядство? Это далеко не единичные случаи. Это неправильная, порочная практика. Какая нафиг экклесиология? Какое литургическое богословие? Это деграданское, декаденское богословие, которое сейчас стоит на марше. Сильное искажение смысла таинства, связующего человека с Богом.
***
Во многом обозначение Литургии как Мистерии констатировало непонимание Евхаристии.
Если общее дело как благодарение стало непонятным, то общее дело как мистерия констатировало и эту непонятность. Совершается что-то из ряда вон выходящее, а что конкретно - а фиг его знает.
Страх и трепет. Снова Завеса. Снова ковчег. Снова Херувимы. Снова дом для Бога. Снова Мистерией поставленное для Мистерии жречество.
***
Евхаристия не входит в "то число" которое решается личным выбором...
То есть, конечно, она решается, но Евхаристия не рассматривается как сама религия, как акт подтверждения и утверждения веры, а поставлена "в один ряд" (в "то число"), как пик, как "таинство таинств".
Она не поставлена в основу того, с чего все только должно бы начинаться, а объявлена вершиной всего что мы можем тут на земле. Стремлением.
В православии, наверное, это замена средства на цель видна ярче. Тут к евхаристии надо еще продраться. И не беда в том что там попоститься или еще чо "заставляют", а в том, что вот эта имитация трудности (вот это - побыть верным в малом) - это всё, предел, на который человек реально оказывается способен. Потому что всё остальное - вообще чистый театр. -
- "Послушание" духовнику (желательно монаху), который искренно или нет играет роль "отца", прекрасно зная, если у него вообще есть хоть скока ума, что ничего такова он не даст, что может изменить жизнь человека. Он ничему большему чем сам прочел в скучной книжке - не научит. Ну какая разница - сто поклонов он даст или тыщу. Допустит к причастию или нет. Все это показывает лишь степень его сумасшествия от увлечения своей ролью в спектакле. Поэтому к "великим актерам" - старцам-дуракам тянутся, чтоб выжать из "веры" максимум экстрима. Шоу монастырей - ярче, красочней. Там поют профессионально, что увеличивает эффект игры в искренность. Там порядок на терре, стены белены, ладан дорогой курится, там вишня в цвету и застенчивые молодые монахи и прямые как столбы старики. Эта сторона жизни "в церкви" вообще затмевает евхаристию. В такое благолепие - кто не поверит. "Вот тут настоящая вера".
А Евхаристия так и остается "вершиной", к которой надо добраться, а потом - всё. Будня пошла. Вершина достигнута, надо стремиться к следующей, стимулируя себя походами по очагам благочестия. "Причаститься в монастыре" - достигнуть этой вершины "в мире волшебников".
Средство стало целью. Перед религией поставлена еще одна религия. А параллельно - еще одна. А сияющая как цель Евхаристия - как колокольня "в архитектурном ансамбле" - самая высокая... Кто на нее полезет, посмотреть на мир сверху и позвонить Богу в уши, тот должен испросить разрешение. То с чего все должно только начинаться является концом цикла. Если это цель, то, конечно, цели достойны немногие!..
***
Спроси почти любого «причастника» через час после причащения – а с кем ты нынче вечерял? Кто был твоим сотрапезником? С кем вы стали «одним Телом»? Обычно: «с детьми причащалась». Самое большее: «с соседкой готовилась». Самые пафосные ляпнут – «с Христом», но больше тоже никого не видел. Дальше память молчит как рыба на допросе. Меж тем каждый помнит почти все свои студенческие пьянки-гулянки, даже если « ужрались» до настоящей потери памяти. Даже если дело было давным-давно… Не только пьянки - любые трапезы, встречи, где вместе было хорошо и весело – человек помнит. Кто в каком году у кого был в гостях, в каком месяце («а ты помнишь, как было жарко, и мы плавали за кувшинками?…»), всякую приятную, радостную деталь память держит и не отпускает. Иоанн передал слова Христа, наверное, почти дословно. «В тот незабываемый вечер» все вышли из горницы, перепрыгнули через ручей и вошли в сад… Пересказ Закона на лад сказки про Царствие Небесное закончился. Сказка была досказана. «Доселе Я говорил вам притчами; но наступает время, когда уже не буду говорить вам притчами, но прямо возвещу вам об Отце». Дальше – увидите всё сами…
Начинать надо с малого. Со «своих». Семья, друзья. Тогда не будет потеряно это ощущение близости и сопричастности. Человек должен знать с кем сидит за столом. Христос на вечерю позвал «двенадцать» - узкий круг. Именно близких. С кем всегда был рядом с первых дней миссии. Даже бедолага Иуда, раздражавшийся всё больше и больше на слова Христа, и тот был до конца «своим», близким. Не понес такой религии, но Христа по своему любил, вот только идеология и жадность открыли двери сатане. Идеология оказалась превыше дружбы…
А у нас как сейчас «на трапезу» идут люди? Женщины стараются изо всех сил выглядеть «пострашнее» (если к причастию «подготовилась»), мужчины – поглупее. Потому как красота и ум это несмирение. «Бог» может обидеться, заметив в глазах мужчины остатки ума, а женщину красивой. Ну если Бог не заметит, то батюшка точно просечет это дело. «Ты куда пришла??? Ты в Храм Божий пришла, а не на танцульки!!!». Ну разве такое возможно при нормальной трапезе? Понятно, что главное достоять и проглотить, а кто там рядом мнется с ноги на ногу из сотрапезников … – нельзя по сторонам пялиться, особенно тем кто вычитал и не ел. Надо ум настроить и хранить. Только если втихаря шепнуть: «ты скока канонов вычитала?» и тотчас сделать вид что молчу как рыба. Ну что это – трапеза что ли? Сохранить ум от всякой мысли, никого не замечая – боясь даже заметить, чтоб не спугнуть и удержать благоговение, мелькнувшее на херувимской (потому что никто не кашлянул даже!) – открыть рот (глаза в потолок, под самые своды) и дождаться когда утрут губы. Тогда можно рот закрыть и посмотреть в пол, и так дойти до запивки.
Не, ну кто-нибудь помнит с кем в прошлый раз у запивки хоть стоял?
Давайте ещё раз. Ну по-человечески – идем мы на вечеринку. В гости пригласили нас. Вот – вопрос – кто зачем идёт. Я, к примеру, иду пообщаться. Хозяин готовит стол – старается – готовит фирменного поросёнка с хреном. Ну вот я, например, повторю, иду не к поросенку, а к хозяину и его гостям, которые мне известны, но будут – обещано – и новенькие, девушки, например - а что? Мне, собственно, все равно что там за поросенок будет, мож и без хрена – проглочу чо дадут, я иду к людям, а не к столу. Т.е. забота хозяина «пещись о столах»: чтоб все были сыты-пьяны и довольны. По нормальному стол, трапеза, это повод, а не цель. Повод – собраться всем вместе. В общем – религиозный праздник упрощенный до предела. Ведь любой праздник — это «воспоминание», да? Все еврейские праздники это - воспоминание… «Творите в Мое воспоминание» - празднуйте. Тот же самый Песах, но хоть в любой день. И без спешки…
«Мистики», которыми мнят себя чуть не все православные – знают что стол особенный. Здесь всё волшебное. Гностический стол. Это не еврейские посиделки всей семьей, это наше – православное! Католическое, правда, тоже… Мы знаем что это совсем друга-а-ая Пасха. Это евреи – у, суки – руки моют, а у нас даже руками нельзя, тока чистым ртом.
Всё волшебное у нас тут, значит… «Мистики» не едят 3 дня и ни о чём кроме стола не думают. Т.е. «мистики» пялятся на волшебную еду, а не мистики – хотят пообщаться. Но с «мистиками» особо не пообщаешься. Во всяком случае пока они не проглотят и не словят. Они всё о еде говорят, и чуть что – сразу «выкидывают из друзей», если питаешься за столом, не глядя чинно в тарелку, а глядя в глаза, и вообще забыв о тарелке, нормально механически пихая в рот, что нащупал. «Мистики» могут и шикнуть: «не нравится наш стол – иди к протестантам, там общайся, а у нас тут ядят, друх на друха не глядят, только возгоревшим любовью внутренним взором, когда съедим волшебную еду». Ну что остаётся не мистикам? – тока столы переворачивать – превратили, понимаешь, нормальную столовку в музей волшебного питания…
Итак – волшебная еда или нет? Если едим и пьем не рассуждая, что Тело это - мы, собравшиеся, а Кровь — это единодушие и взаимное радушие - нас, собравшихся, то еда не волшебная. Ну только если для «мистиков», в каком-то особом их значении. Волшебной, еда становится в волшебной встрече: «Ибо Царствие Божие не пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе». А единодушие, это и единый дух собрания, ангел Церкви, на языке Откровения. И Дух, которого все мечтают «стяжать», постоянно «говорит церквам». И говорит Он сейчас примерно следующее (перевожу): «мистики вы хреновы, вот вы кто».
От себя же добавлю, что присутствует Христос, конечно, и на таких фантастических трапезах – (поскольку во Имя Его собираются люди) – и где по мнению «мистиков» (которыми, напомню, всяк ныне православный мнит ся) Св. Дух залетает в Чашу и ждет, когда Его там проглотят, поскольку больше – ну никак не проникнуть… - Ни через глаза, ни через уши – тока через желудок, очищенный от страстей. И оттуда уже пытаться раствориться в крови, чтобы добраться до сердца… (ну не маразм?).
***
«Между тем ученики просили Его, говоря: Равви! ешь. Но Он сказал им: у Меня есть пища, которой вы не знаете. Посему ученики говорили между собою: разве кто принес Ему есть? Иисус говорит им: Моя пища есть творить волю Пославшего Меня и совершить дело Его».
Опять заново…
Вот одна речь:
«Истинно, истинно говорю вам: верующий в Меня имеет жизнь вечную. Я есмь хлеб жизни. Отцы ваши ели манну в пустыне и умерли; хлеб же, сходящий с небес, таков, что ядущий его не умрет. Я хлеб живый, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира. Тогда Иудеи стали спорить между собою, говоря: как Он может дать нам есть Плоть Свою? Иисус же сказал им: истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день».
У Иоанна Христос говорит о пище, как о вере. Верующий = ядущему и пиющему. Говорит о том, что полагает Себя на жертвенник…
То же самое повторяет Павел: «Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение Крови Христовой? Хлеб, который преломляем, не есть ли приобщение Тела Христова? Один хлеб, и мы многие одно тело; ибо все причащаемся от одного хлеба. Посмотрите на Израиля по плоти: те, которые едят жертвы, не участники ли жертвенника? Что же я говорю? То ли, что идол есть что-нибудь, или идоложертвенное значит что-нибудь? Нет, но что язычники, принося жертвы, приносят бесам, а не Богу. Но я не хочу, чтобы вы были в общении с бесами».
Вкушение с жертвенника есть общение с тем, кому приносится жертва. Павел тут вообще говорит об идоложертвенном, и сравнивает идоложертвенное с евхаристией: «Итак, возлюбленные мои, убегайте идолослужения. Я говорю вам как рассудительным; сами рассудите о том, что говорю. Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение Крови Христовой?..». и т.д…
Но идоложертвенное само по себе ничто: «Что же я говорю? То ли, что идол есть что-нибудь, или идоложертвенное значит что-нибудь?». Оно становится осмысленной жертвой идолам при положении на жертвенник и при вере что это жертвенное. - Совершенно умильно читается следующее: «возлюбленные мои, убегайте идолослужения». Возлюбленные баловались иногда идолослужением, да? - Как? Ну наверно не особо сознательно. День города, понимаешь, все в храм Артемиды. Все пошли и я пошел… Но не суть.
Языческие жертвы как приносились? Клался кусок мяса, потом от него часть отделялась для пирушки во славу божка. Считалось у сильно верующих язычников, что божок в этом мясе сидит. Мало того – божка можно проглотить. Благочестивые язычники в это верили, да. Это довольно важный момент. Ведь часть идоложертвенного пускалось в продажу и разносилось по хатам. Христиане раньше были не такими православными и ходили в гости к язычникам. Да и семьи были не больно какие православные. У всех были родители, братья-сестры, зятья, наконец, – все эти ребята были вполне здоровыми язычниками: «Все, что продается на торгу, ешьте без всякого исследования, для спокойствия совести; ибо Господня земля, и что наполняет ее. Если кто из неверных позовет вас, и вы захотите пойти, то все, предлагаемое вам, ешьте без всякого исследования, для спокойствия совести. Но если кто скажет вам: это идоложертвенное, - то не ешьте ради того, кто объявил вам, и ради совести. Ибо Господня земля, и что наполняет ее».
А вот пик – гносис Павла: «Но не у всех такое знание: некоторые и доныне с совестью, признающею идолов, едят идоложертвенное как жертвы идольские, и совесть их, будучи немощна, оскверняется. Пища не приближает нас к Богу: ибо, едим ли мы, ничего не приобретаем; не едим ли, ничего не теряем. …Берегитесь однако же, чтобы эта свобода ваша не послужила соблазном для немощных. Ибо если кто-нибудь увидит, что ты, имея знание, сидишь за столом в капище, то совесть его, как немощного, не расположит ли и его есть идоложертвенное? И от знания твоего погибнет немощный брат, за которого умер Христос. А согрешая таким образом против братьев и уязвляя немощную совесть их, вы согрешаете против Христа. И потому, если пища соблазняет брата моего, не буду есть мяса вовек, чтобы не соблазнить брата моего».
- переводить для немощных, или оставить деда мороза в живых?...
Переведу. – Куча бывших язычников были вполне как наши Наумовы чады. Верили что в пище сидит божок. - Бес. И вот смотрит такой немощный на обладающего знанием – что пища не приближает к Богу – Павла, и кумекает две простые мысли: 1) жрет он в капище мясо и ему хоть бы хны, что я о нем думаю. Не – он не христианин. 2) бесы тоже божьи люди, одним «богом» больше – только мне на пользу. Артемида – хорошая всё ж богиня, как мама говорит.
Это Павлу по балде что есть, он знает, что там, в мясе - никакого божка нету. Но Павел щепетилен. Мало ль что я знаю, да? – Не буду есть мясо, поскольку народ – ну полуязычники – что с них взять, тёмных…
Итак пища сама по себе не приближает нас к Богу …и не удаляет. Святой Дух в Чаше не сидит. («на нас и на дары сия»). И Павел прекрасно об этом знает. Странно, что это очевидное, мало кто знает в сегодняшней православной церкви. – Ну не суть.
Павел знает и другое: «Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение Крови Христовой? Хлеб, который преломляем, не есть ли приобщение Тела Христова? Один хлеб, и мы многие одно тело; ибо все причащаемся от одного хлеба». Мы благословляем жертвенник. И, благословляя, приобщаемся Телу и Крови. Мы делим один хлеб, поэтому мы одно целое во Христе. Тело есть – множество: «и мы многие одно тело». И множество нас есть – тело: «так мы, многие, составляем одно тело во Христе, а порознь один для другого члены», ну совсем конкретно: «Но Бог соразмерил тело, внушив о менее совершенном большее попечение, дабы не было разделения в теле, а все члены одинаково заботились друг о друге. Посему, страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены. И вы - тело Христово, а порознь - члены»… Итак – приобщение к Телу и Крови – разве это не приобщение к Церкви?
Мы благословляем Чашу и преломляем Хлеб. – Мы совершаем чудо. Евхаристия это – чудо. Она должна быть чудом. Христос - Глава в этом Теле, но Он не есть Тело. Тело – Его, а не Он. Да и мы - в общем - части тела. Разные… О менее совершенных – Павел сказал – большее попечение. То есть – Глава - Главой, но обернитесь вы вокруг себя, хлопцы… Глава нам все уже сказал, нам - исполнять надо, чтоб: «все члены одинаково заботились друг о друге», а не на Главу сваливали заботу – «Бог подаст, проси с молитвой». «Страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены». Ну и как этого достигнуть при нынешнем раскладе, когда чуть не все православные – ловцы благодати на свою глупую голову? Задыхающиеся от восторга, что: «они не такие как мы, в них нет благодати» (с).
«Мистики» – аскеты, у кого мистика и аскетика: «имеет только вид мудрости в самовольном служении, смиренномудрии и изнурении тела, в некотором небрежении о насыщении плоти». Свет видели и захлопали крыльями как ангелы? И что – Свет? Что вы увидели в Свете такого, что делает вас такими пижонами? Я не видел в этом Свете никакого насилия над человеком, никакого призыва раствориться, никакого зова даже…
Так что в Чаше? – мы в чаше, омытые, очищенные Кровью Христовой. Жизнью мира. И приобщаемся мы этой Жизни только все вместе. Все пришли, все раздробленные соединились, все вместе омылись и порадовались. Порознь, ибо мы – члены. В самом широком смысле этого слова… И Святой Дух - «на нас, на дары сия» - сходит когда мы это не «понимаем» (ну, выдумщики – словоблуды), а осуществляем. Тогда мы становимся все едино – то, о чем молил Христос… Тогда и входит к нам Христос и вечеряет с нами. Тогда и становится «посреди нас». Прихожане же за волшебной едой – едят каждый свою порцию… - Волшебной еды. Порознь, в рассрочку питается церковь: «от того многие из вас немощны и больны и немало умирает» - не имеет единой веры, единого порыва веры, способного целить немощных и больных, не внимает Павлову: «братия мои, собираясь на вечерю, друг друга ждите»…
***
Народ начал бродить за Христом просто усиленно, после насыщения хлебами: "Иисус сказал им в ответ: истинно, истинно говорю вам: вы ищете Меня не потому, что видели чудеса, но потому, что ели хлеб и насытились. Старайтесь не о пище тленной, но о пище, пребывающей в жизнь вечную, которую даст вам Сын Человеческий, ибо на Нем положил печать Свою Отец, Бог. Итак, сказали Ему: что нам делать, чтобы творить дела Божии? Иисус сказал им в ответ: вот дело Божие, чтобы вы веровали в Того, Кого Он послал."
Дальше идет то самое "мистическое богословие", которым пудрят мозги людям неосужденные пастыри.
Речь усиливается:
"хлеб Божий есть тот, который сходит с небес и дает жизнь миру"
" Я есмь хлеб жизни; приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать никогда"
С самарянкой разговор у колодца.
(Напомню «мистикам», что в колодцах находится вода):
"Иисус сказал ей в ответ: всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять, а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную".
....
"Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем".
"пребывает во Мне" - сначала.
"Я в нем" - после.
Но в общем и - равенство. - "Пребывает во Мне" - не потому что уже выпил и съел, а потому выпил и съел, что пребывает:
"для того-то и говорил Я вам, что никто не может придти ко Мне, если то не дано будет ему от Отца Моего." - неверующий не станет вечерять.
***
«Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть. Тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и к Церкви».
Тайна сия велика - Тайна – в чем? Что Христос и Церковь – одна плоть.
«Так должны мужья любить своих жен, как свои тела: любящий свою жену любит самого себя» - вот это интересно, не наоборот, да? В любви к Церкви – любовь Христа к Самому Себе? – почему так странно? В нашем языке это звучит как самолюбие. Даже употребляется как: «к себе – любимому». Это наше зааскетированное псевдосмирение не хочет увидеть, что человек не может быть не дружен себе. Если он начинает себя гнобить, то он может докатиться до ненависти к другим. Взрослый человек мается от себя, ребенок же – любит себя. И это не самолюбие. Это любовь той жизни, что движет мною. И ведь не только Церковь живет Христом. Но и Христос живет Церковью, людьми, которых Он собрал. Разве это не тайна?
«Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как и Господь Церковь» - Господь питает и греет Церковь, Собрание. Христос одно целое с Собранием, с Церковью. Если мы со Христом являемся одним телом, мы все являемся одним хлебом, который разделяем в Трапезе со Христом. И Он в этой трапезе, и люди в этой трапезе – разве нет?
В чем тайна? – В том, что сегодня люди разделяют этот хлеб на 12 человек, завтра на 15, послезавтра на 100, а хлеб – один, сделавшийся освященным, чистым «банею водною посредством слова». Посредством Слова. Словом очищена Церковь: «Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее, чтобы освятить ее, очистив банею водною посредством слова», что и было сказано искусителю: «не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих». Слово и есть Хлеб: «Я хлеб живый, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира», Слово и есть – жизнь: «Дух животворит; плоть не пользует нимало. Слова, которые говорю Я вам, суть дух и жизнь». Мистичней этой фразы в этом фрагменте, наверное, ничего нет: «плоть не пользует нимало» - от плоти нет никакого толку. Смысл, Дух есть в словах, которые говорит Христос. После «странных» слов о Плоти и Крови: «это ли соблазняет вас?».
… «не двенадцать ли вас избрал Я? но один из вас диавол»
… «после сего куска вошел в него сатана. Тогда Иисус сказал ему: что делаешь, делай скорее» -
Вот интересно понять – почему сатана вошел в Иуду после «причастия». Недостойно вкусил – принято считать – с сомнением. А вот, интересно... - не наоборот? Я вот буквально надысь видел как в кучу причастников вошел сатана и они это бойко констатировали. И зависть и злоба и проклятия потекли из причастников ручьём. Ну, будем надеяться, что это ненадолго, пройдет со временем. Но все равно – давайте присмотримся – что происходит с нашими причастниками очень и очень часто…
***
«И когда они ели, Иисус, взяв хлеб, благословил, преломил, дал им и сказал: приимите, ядите; сие есть Тело Мое. И, взяв чашу, благодарив, подал им: и пили из нее все. И сказал им: сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая». Подстрочник: «Моя – завета – за многих проливаемая». У Луки: «эта чаша – Новый завет в Крови Моей - за вас проливаемая».
Христос называет Себя - заветом. Кровь Его это кровь завета, пить которую предложено людям, завет же есть избрание и благовестие: «и так весь Израиль спасется, как написано: придет от Сиона Избавитель, и отвратит нечестие от Иакова. И сей завет им от Меня, когда сниму с них грехи их. В отношении к благовестию, они враги ради вас; а в отношении к избранию, возлюбленные Божии ради отцов».
Христос называет Себя – заветом, Чашей. Павел понимает это также, как и Лука: «Также и чашу после вечери, и сказал: сия чаша есть новый завет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить, в Мое воспоминание. Ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет». То есть – воспоминать, творить это – воспоминать завет, возвещать то, что Христос умер за нас.
То есть Чаша это – Новый Завет в Крови Христа, причем по Павлу это «кровь кропления», а также кровь свободы, а не мертвого исполнения: «Он дал нам способность быть служителями Нового Завета, не буквы, но духа, потому что буква убивает, а дух животворит».
Мы окроплены, омыты в Чаше завета, представлены чистыми перед Христом. Очень важный момент. Не сами себя очистили – Он нас очистил. Окропил, соединил в одно тело….
После «причастия» Христос вдруг вскоре говорит: «все вы соблазнитесь о Мне в эту ночь». Иуда уже соблазнился к тому времени. Иуда, к сожалению, умер. Соблазн соблазну рознь, конечно, но вот что интересно, Христос продолжает говорит о вере, дает заповедь Новую, прекрасно зная, что все усомнятся в том, что Он – Христос: «А мы надеялись было, что Он есть Тот, Который должен избавить Израиля; но со всем тем, уже третий день ныне, как это произошло. Но и некоторые женщины из наших изумили нас: они были рано у гроба и не нашли тела Его и, придя, сказывали, что они видели и явление Ангелов, которые говорят, что Он жив. И пошли некоторые из наших ко гробу и нашли так, как и женщины говорили, но Его не видели». Фома, причастник, так вообще упирался рогом до последнего. Получается, что апостолы «причащались» - заочно. Пили – ели, не рассуждая вообще ничего. Во всяком случае невозможно представить себе апостолов, причащавшихся «Страшных Христовых Таин». Животворящих…
Тут надысь ревнители убеждали сами себя что Христос «не причащался» - «Не о всех вас говорю; Я знаю, которых избрал. Но да сбудется Писание: ядущий со Мною хлеб поднял на Меня пяту свою». Христос тоже «причащался» как и все.
Христос тоже ел и пил Свои Тело и Кровь.
***
«ядущий со Мною хлеб поднял на Меня пяту свою» закончу:
Иуда принял участие в братской, семейной трапезе, которую не признавал братской трапезой. По Иоанну он был уже готов к предательству. «Кусок», поданный ему – довершил дело. Христос исполнил последний братский жест. Акт доверия. По Иоанну Христос сделал это в ответ на просьбу – узнать кто такой. Петр «подал знак» - разузнай кто предатель. Задним числом Иоанн «разгадал» что речь шла об Иуде. Реально же, полагаю, Христос макал куски и каждому говорил что-нибудь: «Тогда Иисус сказал ему: что делаешь, делай скорее. Но никто из возлежавших не понял, к чему Он это сказал ему. А как у Иуды был ящик, то некоторые думали, что Иисус говорит ему: купи, что нам нужно к празднику, или чтобы дал что-нибудь нищим. Он, приняв кусок, тотчас вышел». Иуда протянул руку, взял кусок. Произошло раздвоение личности – сатана вошел. С совестью сыграл в прятки. Иуда вполне понимал, что трапеза сакральна. Что соучастие в трапезе есть мир и согласие. И Христос постоянно давал шанс, говоря о предстоящем предательстве.
Иуда не поверил в Иисуса как в Христа, так не в этом дело. Все разуверились после казни: «А мы надеялись было, что Он есть Тот, Который должен избавить Израиля». Поверили только когда увидели. Да вообще всё время допытывались – чего так нас мало то: «Господи! что это, что Ты хочешь явить Себя нам, а не миру?». Размах не впечатлял при явленных силах и чудесах.
Но реально никто из апостолов не отрекся от дружбы со Христом. Они о Нем постоянно думали, говорили: «В тот же день двое из них шли в селение, отстоящее стадий на шестьдесят от Иерусалима, называемое Эммаус; и разговаривали между собою о всех сих событиях». Причем – вовсе не из «двенадцати». Все о Нем думали и говорили. И узнали его в «преломлении хлеба» - вовсе не участники той трапезы.
То есть – не верившие в воскресение Христа апостолы, пока глазами своими не увидели, что ест и пьет, а не дух – были они на тот момент «не христианами»? И верившие в то, что трапеза с близкими людьми сама по себе сакральна, а не «пресуществлена» или «приложена» - насколько они были нехристями все?
Итак, сакрально приобщение к Трапезе, причащение, соучастие в трапезе, а не «накрытый стол». Ибо если трапеза не братская, то она получается иудина – взял свой «кусок» и ушел в ночь.
***
В православной традиции закрепился образ горящих углей и железа - железо не меняет «сущности», но изменяется в нем «способ существования».
То есть – объективно это хлеб и вино, но, освященные, они становятся небесными Хлебом и Вином. Собственно это и есть точка, на которой следовало остановиться – Освященная Трапеза.
Однако, благочестие не знает границ. Благочестивые католики порешили, что там хлеба – вина вообще нет, Цвингли сказал, что там Христа вообще нет. Короче – пошло-поехало…
Православное богословие высунуло свою голову, когда спор протестантов с католиками был в разгаре, и по - братски, ради «апостольского преемства», выбрало католическую формулу. Наш Макарий брякнул что «пресуществление» это тож самое чему учили старинные отцы.
Сейчас православные, как бы ни возмущались, едят или «сущность», или «раскаленное железо», то бишь – энергию. Некоторые предпочитают – Личность.
Наша анафора ныне мало отличается от того, что записана в «дидахи»: «Благодарим Тебя, Отче наш, за святую лозу Давида, отрока Tвoeгo, которую Ты явил нам чрез Своего Отрока Иисуса. Тебе слава во веки. / Благодарим Тебя, Отче наш, за жизнь и ведение, которые Ты явил нам через Своего Отрока Иисуса. Тебе слава во веки. Как этот хлеб был рассеян по холмам и, будучи собран, стал единым, так да будет собрана Церковь Твоя от концов земли в Tвoe Царство. Ибо Твоя слава и сила чрез Иисуса Христа во веки./ Благодарим Тебя, Отче Святый, за Святое Tвoe Имя, которое Tы вселил в сердцах наших, a также за ведение, веру и бессмертие, которое Ты явил нам чеpeз Своего Отрока Иисуса. Тебе слава во веки. Ты, Владыка Вседержитель, сотворил все ради Своего Имени, дал людям для вкушения пишу и питие, чтобы они Тебя благодарили, нам же Ты чрез Своего Отрока даровал духовную пишу и питие и вечную жизнь. Прежде всего мы благодарим Тебя за то, что Ты всемогущ. Тебе слава во веки! Помяни, Господи, Церковь Свою, чтобы избавить ее от всякого зла и усовершить ее в любви Твоей, — собери ее, освященную, от четырех ветров в Свое Царство, которое Ты уготовал ей. Ибо Твоя сила и слава во веки!».
Но на практике все сводится к тому, что в Чаше - «Бог под видом хлеба и вина»...
***
Если все все православныя точняком знают.
О нахождении в Чаше измышлений примитивного богословия, дорожка которого видна без окуляров, но звучит, звучит, да еще как звучит…
- Кстати, божественный Павел не был знаком с серьёзным православным богословием, поэтому написал кощунственное: «Ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет. Посему, кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней». Надо же так обозвать причащением «Страшных Христовых Тайн» - ядением хлеба и питием чаши... У нас за это сатанистом назовут, а Павлу просто по барабану: «Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей. Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем». Ну да с Павла чего взять – он просто понял слова Христа буквально, а не по катехизису: «Я есмь хлеб жизни; приходящий ко Мне не будет_ алкать_, и верующий в Меня не будет _жаждать_ никогда», что вера и следование - и есть хлеб и питие: «Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение Крови Христовой? Хлеб, который преломляем, не есть ли приобщение Тела Христова? Один хлеб, и мы многие одно тело; ибо все причащаемся от одного хлеба». –
Да, так вот, если православные точняком знают что в Чаше то, что написано в катехизисе.
То есть – то что пресуществлено, толи преложено, толи сущность, толи энергия, толи две сущности и две энергии, то ли Личность, но без одной сущности, толи еще что невообразимое без духовного просвета, то в таком случае –
Все могут не париться со своими экклесиями и "священством святым".
***
Вы же знаете какой образ Христа долгими стараниями создала Церковь? Ну да, тот самый. Идет молодой привлекательный мущина, а в глазах любовь ко всякой твари. Движется совершенно без эмоций, даже не улыбнется, так как скорбит с рождения о грехах населения. А в глазах любовь. А сзади апостолы семенят, погрузившись в умную молитву, метров семь сзади, и тоже скорбят о грехах. О своих. Смиренные- смиренные. Мущина идет, увидел камень. Подходит. Ставит правую ногу на камень, правую руку вздевает вверх, голову подымает, и сообщает: покайтесь. И идет дальше. А в глазах любовь. А кругом иудеи беснуются. С ума сходят. Не признают в нем царя, хотя догадаться абсолютно несложно. Но они хотят царем безобразного жэда.
Если, кстати, на какой-то планете все наоборот, и там, допустим, женцкий пол руллит, а все остальное тож самое, ну к примеру, то там, естественно, дочь человеческая, после того, как пришла бы она, и ушла бы она, то воображали бы и изображали бы ее в виде примерно Анжелины Джоли. Тоже самое – взгляд такой. С любовью ко всякой твари. Очень пристальный. Подчеркнутый, как говорят. Ресницы там в три раза объемнее чем у всех людей. Вообще всё объемнее, но не вызывающе. Объемы такие все, скажем, духовные. И в глазах любовь. Идет как по подиуму. Ровно. Как по струночке. Останавливается. Возле сакуры какой-нибудь. Но цветы не обрывает! Смотрит грустно. Сакура тут же сохнет. Она оборачивается и говорит тихо так: покайтесь. И идет дальше. В глазах любовь. И в церковь там на планете ходят тока мущины и ихние дочки.
***
в евхаристии символично ВСЁ.
даже анафора, и та есть обозначение чего-то.
то есть до последней секунды все пронизано символами.
но в последнюю секунду верующие упираются рогом - хотя их никто не спрашивал - и уверяет, что Тело и Кровь - символами не являются ни в коем случае, а являются НАСТОЯЩИМИ Телом и Кровью.
это всё равно, что в конце пиесы на сцену вышел бы НАСТОЯЩИЙ ревизор, и стал бы шерстить актёров театра, за то, что они неискренно играли, и зрителей за то, что они не проникновенно зрили, и со всех бы содрал штрафы, поставив на выходе церберов.
так вот я уверяю, что "верующие" - обманывают.
они и относятся к евхаристии как к символу, и никак больше.
они относятся к литургии как к спектаклю, который они разыгрывают перед божеством, и к самой евхаристии как символу, хотя со страшным упорством будут это отвергать.
когда всё вокруг символ, то и продукт происходящего символически - символ, и другого быть не может.
это всё к вопросу о логике такожде.
я не делаю, а изображаю, с какой стати в результате изображения у нас на выходе появится НАСТОЯЩЕЕ?
***
«С этого времени многие из учеников Его отошли от Него и уже не ходили с Ним»
Христос никак не разъяснил даже ученикам, что значит есть Тело Его. «Это ли соблазняет вас?»
«Слова, которые говорю Я вам, суть дух и жизнь. Но есть из вас некоторые неверующие».
Есть и пить предложено с верой: «Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день. Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем.»
Что значит это пить и есть, как не видеть Сына?: «Воля Пославшего Меня есть та, чтобы всякий, видящий Сына и верующий в Него, имел жизнь вечную; и Я воскрешу его в последний день.»
Значит … - «видящий и верующий равен ядущему и пиющему.
«какие странные слова! кто может это слушать?»
Значит всякий кто есть и пьет с рассуждением, присутствует в горнице, ест Тело не пораненное и Кровь не пролитую… - этим миром…
«всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет. Посему, кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней.»
Вот, наверное, и вся разница… Для внешних, противников и предателей – они убили Христа – прободили Тело и пролили Его кровь.
Для верующих – Он Сам преподал Нам Свои Тело и Кровь.
«Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем. От того многие из вас немощны и больны и немало умирает».
«Будучи же судимы, наказываемся от Господа, чтобы не быть осужденными с миром. Посему, братия мои, собираясь на вечерю, друг друга ждите»
Это к предыдущему… Как возвещать смерть Господню. Быть осужденными вместе с Ним. Не с разделенным миром. Видя и веря, что Он умер и воскрес.
«ибо всякий поспешает прежде есть свою пищу, иной бывает голоден, а иной упивается. Разве у вас нет домов на то, чтобы есть и пить? Или пренебрегаете церковь Божию и унижаете неимущих?... А если кто голоден, пусть ест дома, чтобы собираться вам не на осуждение»
Итак, придти и поспешать не ради того чтобы «есть и пить», а чтобы делать это сообща, вместе: «Далее, вы собираетесь, так, что это не значит вкушать вечерю Господню; ибо всякий поспешает прежде других есть свою пищу».
Потому как зачем и идти порознь? : «Разве у вас нет домов на то, чтобы есть и пить?».
***
Жертва отмененная ч.5 (1.2.3.4)
Продолжу.
Как мы называем человека, подменяющего значение слов? – Правильно - треплом. Чтобы понятно было – пример. Дарите вы женщине или ребенку, допустим, подарок. Это может быть коробка конфет или карандашей, цветочки, заводная машинка, или даже машина, или даже весь мир, или хотя бы тундра как часть его. Основным содержанием остается подарок. Ценность его может быть соизмерима кошельку, а может быть – хорошему вкусу. С другой – принимающей – стороны ценность тоже меряется. Запросом и ожиданием. Сам подарок как акт внимания, таким образом, являет собою все содержание, а даримый предмет становится способом его реализации. И жертвоприношение такой же точно подарок. Все содержание его укладывается в самом акте жертвования. Для ритуального выражения чувств разработана система эквивалентов. Вещественный эквивалент невещественных чувств есть человеческая установка, позволяющая поядать домы вдов.
( Свернуть )
Дорогим подарок становится не всегда в денежном эквиваленте. Потому что – почему бы не дать сразу денег? Отвязаться. Хотя и деньги могут оказаться подарком.
Подарок имеет целью попадание больше в скрытое желание, чем в нужду. Не столько в то, чего человек не может себе позволить сам, сколько в то, что он себе уже и пожелать не может.
Но я начал с подмены и с трепла. В нашей теме трепло поведет себя следующим образом. Оно сразу обратится к эквиваленту. Профанировав сакральное значение подарка, укажет на предмет в его эквиваленте. Очень банальный пример: один обеспеченный человек хочет подарить другой ни в чем особо не нуждающейся леди в порыве сердца какую-то сущую фигню, копеешную вещь. Какие-нибудь мимозы в пластиковом стакане. Подразумевая за этим целый ворох забытых воспоминаний типа «а ты помнишь 20 лет назад» и прочие шуры-муры что там было, известное только им. Приятель нашего друга видит, что эквивалент этого подарка рупь-сорок, и говорит: «ты что – машину ей не можешь подарить? Купи ей дом в подмосковье и занимайся там с ней чем хочешь». В общем-то логично. Зачем усложнять чувствами путь к сердцу, если можно напрямки без чувств. Казалось бы и мимозы в банке и домик в деревне со стороны – одинаково подарки. А что касается эквивалента, то и вовсе не сравнимы. Но с сакральной точки зрения один возвращает в юность, другой погружает в старость. Старость, как правило, и побеждает.
С «верующими» так трудно говорить о евхаристии, потому что в них давно победила старость. Они сразу напрягаются, начинают нервничать, постукивать пальцами по коленке, и задают стандартный вопрос: «вы хотите сказать это символ?». Им внушили, что должен быть эквивалент натурального присутствия, и отсутствие эквивалента они называют почему-то символом. Опять пример, так как этой братии надо все разжевывать. Берем коробку конфет в качестве подарка. Фокусируемся на понятии «подарок», коробка конфет исчезает. На ее месте вообще может быть все что угодно, от мимоз в стакане до тундры. От стакана вина, до ведра крови. К самому подарку содержание прибавляется только с вложенным туда смыслом. Итак – подарок. «Материальное» его наполнение может быть любым, и эквивалентное значение имеет только для профана. Для дарящего и принимающего значение имеет только сакральное наполнение. То, что это именно подарок, а не конфеты к ежедневному вечернему чаю.
Бог все время выпрашивает у людей подарки, и все время сообщает, что натуральное не годится. Зачем, кстати? Зачем Бог все время настойчиво канючит для Себя подарок, если у Него все есть? А Ему вообще не насрать на всех этих баранов? И сжигаемых, и сжигающих.. – «сердце свое», тем самым, приносящих…
Дети вот, все время, как и Бог, ждут подарка и канючат. Чего-нибудь интересненького.
Радость подарка заключена в том, что тот, кому дарится – не забыт. О нем внимание, о нем забота, но… – Главное. – Его желания угадали.
- Угадай чего я хочу!
- А чего ты хочешь?
- Догадайся!
Как же недогадливы «верующие». Это же просто ужас.
…
Давайте догадаемся за них. Христос проговаривает Свое желание: «очень желал Я есть с вами сию пасху прежде Моего страдания, ибо сказываю вам, что уже не буду есть ее, пока она не совершится в Царствии Божием».
Христос с апостолами совершает жертвоприношение, и прямо тут же наполняет жертву содержанием: «И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть тело Мое, которое за вас предается; сие творите в Мое воспоминание. Также и чашу после вечери, говоря: сия чаша есть Новый Завет в Моей крови, которая за вас проливается».
Вино Он предлагает считать Своей кровью, хлеб – Своей плотью. Заменил завтрешнее кровавое человеческое жертвоприношение на сегодняшнее бескровное. Для тех, кто в нем участвует именно сегодня. Они – сегодняшние – не Христа в жертву приносили, а со Христом совершили бескровное жертвоприношение. Бескровное во всех смыслах.
Давились ли апостолы от ужаса, «понимая» что они едят и пьют? Нет, конечно. Они пили вино и ели мацу, и никакая глупость про претворение им в голову не приходила, и прийти не могла. Христос напомнил о воспоминании. Православные очень не любят это слово, оно им как кость в горле, его стараются игнорировать. Но мы говорили о подарке как ворошении памяти. Христос оставлял Свой вечный подарок, и пожелал принимать впредь точно таки же подарки: «ибо сказываю вам, что уже не буду есть ее, пока она не совершится в Царствии Божием» Царствие Божие люди могут организовать прямо сейчас, и пригласить Христа есть пасху. Для этого все лишь надо восстановить условия. Поучаствовать в безобразиях возле главной святыни родины, доведя до бешенства соплеменников, а прежде этого пройти долгий ли, короткий ли, но успешный путь понимания что такое святыня. И вот тогда вечерком можно собраться и позвать. Жертвоприношение это – подарок.
В горнице было совершено бескровное жертвоприношение, и главным содержанием и было то, что оно бескровно. С любой абсолютно стороны.. Десакрализация, как мы знаем, проявляется в овеществлении. «Верующие» докатились до такой десакрализации, что «верят» уже в то, что Христос уже тогда наколдовал вино до натуральной крови. Даже не верят, а просто это вычисляется у них так Они не видят жертвы во всем этом, для них «бескровная жертва» эта пустая коробка. В нее надо положить чтобы на том конце взяли.
Таким образом, для «верующих» евхаристия не подарок, не жертва, а – взятка, моя прелесть. И они соучастники тех, кто принес назавтра эту взятку своему богу.
Спросят – как может бескровность быть содержанием? Отвечу вопросом – а чего еще может канючить от людей Бог, у Которого всё есть? Вижу- вижу лес рук, которые тянут православные, и один ответ, читаемый в горящих глазах – Любовь. Вот какое содержание они готовы вложить, и даже опустили руки, и даже поглядывают друг на друга, даже головами крутят в порыве единомыслия - все ли правильно вызубрили предыдущий урок. То есть Любовь и Кровь, как говорят поэты. Православные так любят Бога, что готовы пить из Него кровь. Ну, собственно, по любви и действо.
Не было никакого «таинства». Было – венчание веры. Три года – очень маленький срок. За три года выбить из людей дурь и вложить туда новый смысл – невероятно. Но и дурь была еще не вся выбита, и смысл был еще не весь вложен, а завтра уже лживый суд и поспешный приговор. Всё это требовалось закрепить. Оставить в воспоминании. Как подарок. В каком-то смысле требовалось создать ритуал.
- Угадай чего я хочу!
- А чего ты хочешь?
- Догадайся!
Когда сатана показывал Христу всё, чем он владеет, Христос не захлёбывался от возмущения, не лез в драку доказывать, что тут всё Его Папы. Нет. Не Папы. Православные лгут, говоря, что Богу не нужны ихние подарочки, потому что у Бога все есть, кроме пока ихней Любви. У Бога в этом мире ничего нет. И любовь православная вся липовая, фальшивая. В мире все захвачено сатаной и правильно славящими его поклонниками. Ритуализации добра восхотел Христос в качестве последнего Себе и от Себя подарка, взамен сплошного кумран-байрама. Чтобы ритуал – воссоздание отношений – человека и Бога был просто человеческим, не похожим на шабаш налаживания взаимоотношений с потусторонними силами. Без напяливания громоздких одежд, похоронных процессий, заунывного стона. До ухода оставался один день. Меньше – одна ночь. За это время в двух словах показать образ взаимоотношений без шаманских телодвижений. Христос не стал изображать как надо плавно двигаться, как класть поклон, как правильно поднимать и опускать кадило. Как осенять себя крестным знамением.
Сел – даже прилёг – разлил, разломал, вот, говорит, Мое тело, и откусил, вот, говорит, Моя кровь и отпил. Помните об этом.
Жертва по примеру Авраамовой. Когда даже баран, в ужасе бьющийся в кровавой грязи святого места – отвязывается и отпускается. Хоть пол- дня побудьте людьми и почувствуйте каков Бог. Жертва, отменяющая всякую жестокость. Именно что вообще всякую.
Но даже не указание на жестокость главным было в отмененной Христом жертве. – На бессмысленность, вот на что. Образ Бога как бессмысленного, вечно сердитого вицлипусли, требующего чтобы его нервы были успокоены чьим-нибудь зарезанием – этот образ был перечеркнут. Образ Бога как дурачка с примитивным мышлением, который так нравится православным, и дикарской психикой, которая им близка как родная и самочувственная, был заменен. Отменен.
Ненадолго, правда. Наскоро охристианенные язычники быстро все вернули на место. Иначе куда было девать всех имперских жрецов как не бросить всем кагалом на приготовление волшебной еды. Но это уже другая история.
«Ибо сказываю вам, что уже не буду есть ее, пока она не совершится в Царствии Божием». От людей Христос запросил совершения Царствия Божьего, и на таком условии обещал присутствовать. Совершить Царствие это, конечно, не отойти на тот свет. Это именно воссоздание условий прихода Царства. То, чего и ожидается, в общем-то от христиан.
Добро не нуждается в ритуализации, это верно. Христиане любят друг друга напутствовать на добрые дела, которые они понимают как раздача советов про пост и молитву, и на прочие помощи ближнему. Если православных за каким-то чортом понесет в больницу «помогать», то в 9 из 10 случаев это будет поход со светлым батюшкой, который все осветит, побрызгает, подымит, прочтет, ну и что там положено по чину. Но всё это считается второстепенным в сравнении с накормлением волшебной едой. Миссия в больницу считается выполненной, если удалось впарить больным несколько гранул волшебной еды, и одного- двух покрестить, не сильно убедительно испугав адом до слабо заметного учащения пульса и умеренного увеличения сахара.
Ритуал, который равен обыденности и составляет основное в новом жертвоприношении. Ритуала как такового и нету. Павел возмущался тем, что люди приносят еду в церковь не затем, чтобы других накормить и поучаствовать в общей трапезе, а чтобы быстренько освященное тут же и слопать. Многие просто не видели другого применения принесенной еде, как сделать ее волшебной. Таким образом проблема возникла с самого начала.
Итак, Богу нужен, конечно, подарок. В том он и заключается, чтобы обыденность человеческая была благой. Чтобы благость проникла в самый быт. Это традиционно способствует мобилизации, как и ветхая пасха была действом мобилизационным. Поспешествованием. В мире, где зло совершается гораздо быстрее добра, нужно учиться успевать нажать на курок добра скорее, чем грянут пушки ада. Добро должно способно на диверсии, на вылазки, на партизанщину, и поэтому не может быть привязано к святым зданиям и святым персонам, не должно быть отмечено в реестре госмашины.
Евхаристия есть жертва отмененная. Жертвенный Агнец, приготовленный православными на заклание дьяволу, всем кто Агнцу последовал заменен на плоть хлеба и кровь ягод. Как свидетельство того, что они в этом не участвуют, и пусть себя в этом не корят.
***
Тело и Кровь это сама Пасха, которая не могла быть до того бескровной.
Жертва, которая всегда приносилась с кровью, надеясь на покупку прощения этой кровью.
съедался там тот самый агнец Авраамов, полученный взамен принесения в жертву человека.
вот перед Вами, Игорь, выбор, как перед Авраамом:
принести в жертву агнца или человека.
какую жертву Бог усмотрел и принял? - Он принял агнца.
Христос же и есть Агнец приносимый, и опять выбор, Игорь!
принести Его, или Богу не нужны такие жертвы?
вопрос совершенно мистический, так что в дальнюю дырку всю эту муть с пресуществлением и прочей псевдо-мистикой отсылаем.
какую жертву Бог выбирает?
сейчас и раньше и всегда - Он выбирает жертву, которую Сам и предлагает.
святой будет жертва та, которая угодна Богу.
Христос предлагает людям вместе с Ним принести бескровную жертву.
Жертву замены.
Как Авраам, который увидел день Его и возрадовался.
День избавления от бессмысленной, ненужной жертвы.
Под руками что у нас? Баранина печеная с полынью, и опреснок с вином.
Что мы приносим в жертву, чтобы Она была сообразна всему, что говорил Христос?
Христос не нарушает традицыю полностью, Он откладывает баранину и берет мацу.
Вот это Тело, которое ломится за вас сейчас.
Вот это Кровь, которая льется за вас сейчас.
Вот такие жертвы омоют ваши грехи, поскольку вы чисты уже все.
«Один хлеб, и мы многие одно тело; ибо все причащаемся от одного хлеба. Посмотрите на Израиля по плоти: те, которые едят жертвы, не участники ли жертвенника?»
Христос соделывает апостолов участниками жертвенника, едящими от одного хлеба, и пиющими от одной чаши: «и ты пил вино, кровь виноградных ягод» (Втор.32:14)
Тело вот этого хлеба – Мое.
Кровь вот этой чаши – Моя.
Речь идет о принадлежности, о замене жертвы на жертву, на ту жертву, которая будет по истине свята.
Но не сама по себе, ибо такие безмозглые жертвы приносят грешники.
Безмозглость и черствость их довела до того, что они приносят завтра кровавую жертву, сами того не ведая, их спасающую.
Но вы же – чисты от той Крови. Это – грех предателей, первым из них осознавшим предательство: «согрешил я, предав кровь невинную».
Сообразность же участников трапезы – трапезе, делает эту жертву и нашей жертвой, принимаемой Богом из рук Христа. Это чаша – омывающая нас. И жертва же сообразна слову веры и спасения, с которым пришел Христос.
Вот и все.
***