Отдел III. Принцип социалистической законности

167. Постановка вопроса. Марксистское предположение об от­мирании права в коммунистическом обществе послужило для многих юристов буржуазных стран поводом, чтобы поставить вопрос: а су­ществует ли вообще советское право и признает ли государство, стремящееся к своему отмиранию, принципы права и законности?

На этот вопрос следует ответить четко и ясно: он возможен лишь в отношении Китая; в Советском Союзе и других социалистических странах принцип социалистической законности подчеркнут со всей силой и одновременно имеются все гарантии для того, чтобы сделать этот принцип действенным'.

Вместе с тем мы убедимся и в том, что этот принцип во многом отличается от идеи верховенства права и концепции «правового го­сударства», которые являются основой государственных структур и права в странах романо-германской семьи и семьи общего права.

§ 1. Значение принципа законности

168. Наличие социалистического права. В Советском Союзе отошли от утопических позиций периода военного коммунизма, ког­да верили, что можно заменить право революционным правосознани­ем. С утверждением принципа законности праву были вновь возвра­щены его значение и авторитет.

Советский Союз не стал коммунистическим, обществом, где об­щественные отношения будут регулироваться одним лишь спонтан­ным чувством солидарности и общественного долга. На повестке дня стоял вопрос о дисциплине — дисциплине труда, плановой дисцип­лине.В их обеспечении право и принуждение играют хотя и не ис­ключительную роль, но, тем не менее, такую, которую неправильно было бы недооценивать. Право и государство на данной стадии разви­тия — это необходимость. Органы управления, государственные пред­приятия, кооперативы, граждане, участвуя в жизни общества, дей­ствуют в соответствии с правом. Строгое соблюдение принципа социалистической законности, строгое поддержание правопорядка являются абсолютными императивами.

1 См. Алексеев С.С. Социалистическая ценность права в советском об­ществе. М., 1971.


Что означает определение «социалистическая», когда речь идет о законности? Это не просто добавление, потому что именно оно в гла­зах советских юристов раскрывает содержание принципа законности и смысл соблюдения законов.

Советские граждане должны соблюдать законы потому, что эти законы справедливы, а справедливы они потому, что их издает соци­алистическое государство, которое выражает интересы всех, а не ка­кого-либо привилегированного класса. Марксисты часто выступали против буржуазного права, поскольку в несоциалистических странах право защищает и увековечивает несправедливый социальный строй. В СССР от граждан требуется строгое соблюдение правопорядка. Возникает необходимость объяснения, в чем изменились эти отноше­ния. «Экономический строй общества, материальные условия господст­вующего класса определяют его общественное сознание, его волю и интересы, которые находят свое выражение в праве... Отрыв права и законности от экономики, рассмотрение правовой системы независи­мо от существующих экономических отношений несовместимы с ко­ренными положениями советской юридической науки»'. Ценность принципа законности определяется тем, установлению какого строя он служит, каково содержание действующих правовых норм. При­нцип законности имеет смысл только в условиях социалистической экономики и подчинен ее императивам. Не следует делать из права фетиш. Право — это важная и необходимая вещь, но, тем не менее, оно не более чем надстройка над базисом, при котором орудия и средства производства обобществлены и используются в интересах всех. Определение «социалистическая» и напоминает об этом эле­ментарном положении марксистской доктрины.

169. Утверждение принципа социалистической законности.Этот принцип утвердился не без трудностей. В период военного ком­мунизма для него не было достаточной почвы уже по одному тому (оставляя в стороне принципиальную сторону вопроса), что отсут­ствовала сколько-нибудь детализированная система правовых норм. Утверждение принципа началось при нэпе. Но это был период ком­промисса, когда опасались, что капиталистические элементы смогут использовать право к своей выгоде в ущерб социалистическому стро­ительству. Это сдержанное отношение к праву проявилось даже у многих юристов, которым представлялось, что издаваемые в этот пе­риод кодексы были призваны способствовать частному предпринима­тельству и гарантировать его. Безоговорочное признание права и за­конности пришло позднее, уже после ликвидации нэпа, когда было создано социалистическое общество.

Именно в этот период возникает вопрос, не следует ли проводить

' Чхиквадзе В.М. Социалистическая законность в СССР. Доклад на кон­ференции Международной ассоциации юридических наук в Варшаве. М., 1958. С. 7.


различия в отношении к праву и к принципу законности государ­ственных органов и предприятий, с одной стороны, и граждан — с другой, не подчинены ли полностью этому принципу лишь послед­ние. Сколько-нибудь значительные споры, затрагивающие государ­ственные организации, не подпадали под общую судебную юрисдик­цию. Они выходят за пределы этой юрисдикции и подведомственны учреждениям, которые носят название арбитража (государственный арбитраж и ведомственный арбитраж). Сам этот термин является не вполне ясным в том смысле, что он дает повод думать, будто отноше­ния между государственными предприятиями выпадают из сферы действия права в собственном смысле этого слова или что его приме­нению могут помешать различного рода соображения. Возможно, что в момент создания системы государственного и ведомственного ар­битража (в 1931 г.) выбор этого наименования и был связан с подоб­ной идеей'. Но что бы там ни было вначале, ситуация совершенно ясна: государственные организации, точно так же как граждане, стро­жайшим образом подчинены действию принципов социалистической законности, и отношения между этими организациями самым тща­тельным образом регламентированы правом. При разрешении споров между ними органы арбитража должны применять именно нормы права; исключаются решения, основанные на каких-либо соображе­ниях неюридического порядка.

170. Императивный характер советского права. В Советском Союзе многие проблемы принимали своеобразный вид; в частности, принцип социалистической законности в ряде отношений отличает­ся от принципа господства права (Rule of law) в том виде, как он при­знан в буржуазных странах. Следует указать на некоторые из этих от­личий, которые свидетельствуют об оригинальности советской правовой системы.

Первое отличие связано с теми новыми функциями, которые при­звано выполнять право в советском обществе. Советская власть — это революционная власть, которая стремится радикальным образом изменить существовавшие ранее условия и основать новое, комму­нистическое общество. Советское социалистическое право видит свои первоочередные функции в том, чтобы способствовать должной организации экономических сил общества и выработке новых форм поведения граждан. Динамизм, имманентно присущий этим функци­ям, отличает советское право от буржуазных правовых систем. Несо­блюдение права в Советском Союзе — это не только посягательство на интересы тех или иных лиц, это не только вызов морали, это вмес­те с тем угроза успешному осуществлению государственной полити­ки. В буржуазных странах способы, с помощью которых заключает­ся, толкуется и исполняется договор, отвечают прежде всего частным

' См. Hasard I. Flexibility of Law in Soviet State Arbitration// Internatio­nal Arbitration. 1967. P. 120—132.


интересам, а в Советском Союзе — интересам успешного планирова­ния и развития национальной экономики. Эти новые функции права в жизни общества и революционный характер власти ведут к тому, что в Советском Союзе уважение к праву носит более категоричес­кий характер, чем в буржуазных странах, где право в конечном счете нередко интересует больше частных лиц, чем общество в целом.

Иеринг напрасно призывал граждан буржуазных стран бороться за право*. В этих странах продолжает господствовать мнение, что плохой мир лучше, чем хороший процесс. Общество привыкло к по­добным взглядам и соответствующей практике. Такая точка зрения не может возобладать в Советском Союзе, где само общество прежде всего заинтересовано в уважении к праву как инструменту политики власти. «Мы ничего «частного» не признаем, для нас все в области хозяйства есть публичноправовое, и не частное»2, — писал Ленин. Эту формулу следует понимать в том смысле, что все советское пра­во нацелено на создание нового социального порядка. Нарушение права привлекает поэтому внимание не только того, кто явился не­посредственной жертвой этого нарушения, но и государственных ор­ганов и самого государства.

Принцип законности в Советском Союзе более необходим и со­блюдается строже, чем в буржуазных странах, где право стремится прежде всего к установлению справедливости в отношениях между частными лицами и где оно, следовательно, расширяет сферу своего воздействия лишь постольку, поскольку заинтересованные лица предпринимают те или иные действия для защиты своих прав.

В Советском Союзе, ще праву отведены иные функции, принцип законности пытались соблюдать более строгим образом и более дей­ственно гарантировать уважение к этому принципу. И общество, и власть были здесь заинтересованы в этом гораздо больше, чем в бур­жуазных странах.

171. Социалистическое право и естественное право. Второе раз­личие социалистического права и буржуазных систем права связано с тем, как относятся первые и вторые к естественному праву. Мар­ксизм часто изображают как чисто позитивную доктрину, которая от­рицает естественное право. В действительности все обстоит слож­нее3.

Марксизм считает правовыми лишь те правила поведения, кото­рые изданы или санкционированы государством. В этом аспекте его можно отнести к позитивистским учениям. Однако марксизм не ог­раничивается, в отличие от этих учений, лишь внешним, формаль-

' См. Иеринг 3. Борьба за право (пер. с нем.). М., 1907.

2 Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 44. С. 398.

3 См. Naschitz A. Le probleme du droit naturel a la lumiere de la philoso­phic marxiste de droit// Revue roumaine de sciences sociales. T. 10. 1966, P. 19­40sToumanov V. Pensee juridique bourgeoise contemporaine. 1974. P. 354— 364.


ным аспектом права. С его позиции право не должно быть изолиро­вано от социальных фактов. Исходя из этой посылки, марксизм ухо­дит от позитивистского видения права и признает его «данность», под которой понимается естественная и социальная среда, в которой про­исходит в ходе истории процесс «создания» права. Законодатель от­нюдь не всемогущ.Он не может творить право по прихоти, так как связан в своей деятельности определенными реалиями как матери­ального, так и духовного порядка. Деятельность законодателя обус­ловлена и даже во многом предопределена самыми разными социальч ными отношениями людей.

Включив в свое правопонимание идею о пределах власти законо­дателя, марксизм тем самым отмежевался от позитивизма. Он, Bf отличие от последнего, не наделяет законодателя полной противо* творческой свободой. В своей правотворческой деятельности законо" датель связан многими факторами, как входящими в сам противо» творческий процесс, так и лежащими за его пределами. Этот тезис С» связанности законодателя сближает марксистское учение с концеп­цией естественного права. Однако самому этому понятию он придает новый смысл; оно более не связано, как раньше, с природой вещей, С абстрактной сущностью человека, с вечной и всеобщей справедли­востью. Главное, что определяет с марксистской точки зрения дея-1 тельность законодателя, — это материальные условия жизни обществ ва, способ производства, то есть отнюдь не факторы идеального порядка, которые использовала доктрина естественного права.

Однако такой подход не означает, что марксизм отрицает этичес­кие основы и цели права. Став социалистическим, государство стре­мится к наиболее полному сочетанию права и морали. Не нужн& удивляться тому, что в обществе, исповедующем материализм, цен-' ность права подчеркивают указанием на его моральный и справедли­вый характер.

172. Временный характер социалистического права. В Советс­ком Союзе был провозглашен и, несомненно, действовал принцип за­конности. Вместе с тем не следует забывать, что этот принцип, как и1 вся структура социалистического государства, служил потребностям переходного периода. Современное право социалистических страна писал чехословацкий ученый В. Кнапп, в целом справедливо с точки зрения социалистического общества, но оно не является таковым, если смотреть на него с позиции будущего коммунистического об-1 щества. Это диалектическое противоречие между справедливым ха­рактером права с позиции социализма и одновременно его неспра­ведливым характером с позиции коммунизма исчезнет только в будущем, с отмиранием права при коммунизме'. В будущем комму­нистическом обществе не будет ни государства, ни права, ни, следо­вательно, принципа законности. В советском праве нередко встреча­

ем. Кпарр V. Filosoficke problemy socialisckeho prava. 1967.


р, ются институты, которые в рамках принципа законности провозг­лашают и подготавливают неюридические формы завтрашнего об­щества. Иногда можно даже встретить институты, которые, как нам представляется, не находятся в полном соответствии с принципом законности. И первый, и второй случаи напоминают о том, что совет­ское общество не хочет быть и не является «обществом, как все дру­гие», и что вся его структура определяется доктриной марксизма-ле­нинизма.

Развитие в 70-е годы и особенно в ходе перестройки повлекло много изменений. Сблизилась ли в итоге социалистическая закон­ность с законностью в западных странах?

В СССР право рассматривалось как орудие регламентации жизни общества, и именно в этом контексте искали пути защиты интересов граждан. Политика социального развития невозможна без признания прав граждан, но признанные в тексте закона, они не всегда исполня­ются органами, которым это поручено. В этой связи стремились, на­пример, пресечь возможные злоупотребления местных властей. При­нцип социалистической законности расширял свои вчерашние границы, с тем чтобы граждане получили гарантию от произвола уп­равленческих органов. В то же время по-прежнему за правитель­ственными структурами признавалась полная свобода изменять дей­ствующее право. Реальное право и формальное право сближались.

§ 2. Гарантии принципа

173. Советская концепция. Как обеспечить соблюдение социа­листической законности и со стороны должностных лиц, и со сторо­ны граждан? В широком смысле слова это призвана сделать вся сово­купность государственных органов, равно как и воля народа, уверенного в правильности существующего строя и его законов. Этот подход особенно подчеркивался в Советском Союзе и других социа­листических странах: здесь полагали, что в будущем обществе не будет принуждения. Поэтому считалось особенно ценным, что общес­твенный порядок обеспечивается не только (и не столько) примене­нием механизма принуждения, но и с помощью иных самых разнооб­разных способов, осуществляемых с участием органов государства, профсоюзов, прессы и граждан.

Основная гарантия социалистической законности, по мнению со-I ветских авторов, состоит в совпадении при социализме личных и об­щественных интересов, что обусловлено обобществлением средств производства и ликвидацией на этой основе всякой эксплуатации че­ловека человеком. В числе других многочисленных гарантий ленин­градский профессор Петров указывает деятельность Советов различ­ных ступеней, органов исполнительной власти, деятельность органов контроля при Совете Министров СССР, различного рода инспекций


при органах управления, деятельность прокуратуры, судов, контроль общественных организаций, и особенно профсоюзов, а также широ­ко используемое право жалобы, которому соответствует обязанность административного органа рассмотреть ее*.

В рамках настоящей работы не представляется возможным рас­смотреть весь этот ансамбль гарантий, что означало бы изучить всю совокупность институтов советского права. Поэтому, приведя выше­названный перечень, мы отметим три института, которые специаль­но существуют для того, чтобы обеспечивать действие принципа за­конности: прокуратуру, комитеты народного контроля и адвокатуру.

174.Прокуратура. Как особая гарантия принципа социалисти­ческой законности в Советском Союзе создан особый институт — прокуратура. Был возрожден старинный русский институт, создан­ный Петром Великим в 1722 году, — «царево око», в соответствии с которым во все воеводства были назначены агенты центральной влас­ти, чтобы следить за местным управлением. Этот институт ликвиди­ровали в 1864 году, когда была создана прокуратура французского типа, в свою очередь упраздненная 24 ноября 1918 г. вместе со ста­рыми судами. Созданная в 1922 году прокуратура свой сегодняшний облик получила позднее. Институт прокуратуры закреплен Консти­туциями 1936 и 1977 годов.

В определенной мере советская прокуратура похожа на француз­скую, но в еще большей мере отличается от нее как структурой, так и более широкими функциями, особенно функцией надзора за закон­ностью актов органов управления и местных органов.

Прокуратура представляет собой совершенно автономное учреж­дение, построенное по иерархическому принципу и независимое от всех министерств и местных Советов; наоборот, она контролирует их деятельность. Она подчинена единому руководителю — Генерально­му прокурору СССР. Чтобы подчеркнуть полную независимость про­куратуры, Генеральный прокурор избирается Верховным Советом СССР сроком на пять лет.

В подчинении Генерального прокурора находятся назначае­мые им сроком на пять лет прокуроры республик, областей, районов и городов. Как и сам Генеральный прокурор, каждый из этих про­куроров возглавляет определенный штат сотрудников. Существуют также специальные виды прокуратуры, например, военная прокура­тура и др.

175.Роль прокуратуры. У прокуратуры двойная роль. Прежде всего она осуществляет функции, в целом соответствующие тем, что возложены на французскую прокуратуру, действующую при судах. На нее возложено судебное преследование по уголовным делам. Она мо­жет также давать заключения и даже предъявлять иски по гражданс­ким делам. Она наблюдает за местами заключения. Никто не может

См. Петрова Г.И. Понятие законности в социалистических странах. 1961.


быть арестован без санкции прокуратуры, она вправе распорядиться об освобождении любого незаконно арестованного лица. Однако и в сфере судебной деятельности функции прокуратуры более значитель­ны, чем во Франции. Это, в частности, связано как с тем, что вся пуб­личная власть в целом играет более активную роль, так и, возможно, с тем, что прокуратура располагает весьма обширным персоналом и средствами. Имеет значение и то, что в соответствии с принципами советского судоустройства судьи не обязательно должны быть юрис­тами по образованию. В результате участие прокуратуры в судебной сфере весьма широко. Оно выражается и в предъявлении исков, и во вступлении в уже начавшийся процесс, и в принесении протестов на неправильные, с ее точки зрения, решения, и в контроле за исполне­нием судебных решений. В 1955 году ей было даже предоставлено право выражать несогласие с постановлениями Пленума Верховного Суда СССР путем обращения в Президиум Верховного Совета СССР. Этот факт еще раз подтверждает, насколько руководители Советско­го государства заботятся о соблюдении и полной действенности при­нципа социалистической законности.

176. Значение общего надзора. Второе направление деятельности советской прокуратуры — общий надзор. Прокурор присутствует на заседаниях исполнительных комитетов местных Советов и может, та­ким образом, воспрепятствовать принятию решений, противоречащих закону. Кроме того, прокуратура осуществляет систематическую про­верку с точки зрения соответствия закону всех административных ак­тов, которые в обязательном порядке сообщаются ей до принятия их к исполнению. Она может рассмотреть в порядке жалобы или заявления, исходящих от заинтересованных лиц, всевозможного рода случаи, ког­да имело место нарушение закона. Таким образом прокуратура осу­ществляет нечто вроде общего контроля над всей администрацией.

Во всех случаях, когда прокуратура обнаруживает нарушение, она в определенные, в ряде случаев предустановленные сроки прино­сит по этому поводу протест. Закон определяет, что данный протест адресуется или органу, принявшему опротестовываемое решение, или вышестоящему органу, или, в исключительных случаях, судебным ор­ганам. Протест прокуратуры приостанавливает действие опротесто­ванного акта. Если орган, в который обращен протест прокуратуры, не отменяет и не изменяет опротестованное решение или акт, проку­ратура обращается в вышестоящую инстанцию. Практика показыва­ет, что прокуратура весьма действенно осуществляет свою роль по общему надзору. Об этом свидетельствуют материалы, публикуемые в органе прокуратуры — журнале «Социалистическая законность». Следует отметить особенно активное вмешательство прокуратуры в сферу трудового права и деятельность местных властей. Акты более высоких инстанций оспариваются прокуратурой реже, возможно по-

I тому, что они принимаются в итоге более серьезного предваритель-

| ного изучения.


Осуществляя общий надзор, прокуратура использует не только такое средство, как требование отмены незаконного акта, но и дру­гую форму — представление. Оно применяется в тех, например, слу­чаях, когда руководители учреждения и общественной организации не принимают решений, необходимых во исполнение требований за­кона. Органы, куда направлены представления, должны в установлен­ный срок сообщить о принятых мерах. Если прокуратура признает эти меры недостаточными, она может поставить вопрос о примене­нии дисциплинарных и даже уголовных санкций.

177. Другие социалистические страны. Институт прокуратуры создан и в других социалистических странах. Ранее в этих странах существовала административная юстиция, действовавшая успеш­но. Иногда даже возникает вопрос, а правильно ли поступили, отка­завшись от нее в пользу прокурорского надзора, тем более что проку­ратура здесь в большей мере занята традиционным контролем за деятельностью органов юстиции, а осуществление ее надзорных функций в отношении органов управления далеко от желаемого.

Не существует принципиальных преград для создания в этих странах административных судов. В Югославии их роль в определен­ной мере взял на себя Конституционный суд, имеющий право анну­лировать решения, принятые органами самоуправления. Принимают­ся также меры, направляемые на то, чтобы сделать прокурорский надзор более действенным, а также призванные регламентировать уп­равленческую деятельность. Административно-процессуальные ко­дексы были приняты в Чехословакии в 1955-м, в Венгрии — в 1956-м, в Югославии — в 1957-м и в Польше — в 1960 году. Нередко проку­рорский надзор дополняется другими формами контроля, в частнос­ти расширяется компетенция общих судов, в которых можно оспари­вать законность некоторых актов управления. Конституция Румынии 1965 года предусматривает возможность проверки судами законнос­ти управленческих актов, а Закон 1967 года разрешил гражданам этой страны оспаривать в суде такие акты, за исключением изданных Советом Министров.

Судебный контроль за управленческими актами существует и в других странах. В Польше еще в 1922 году был создан Высший адми­нистративный суд. После 1945 года он сохранился, но серьезное зна­чение приобрел в итоге реформы 1980 года, когда на него был возло­жен контроль за законностью управленческих актов. В Югославии контроль такого рода осуществляют суды общей юрисдикции.

Представляется очевидным, что во всех странах наиболее надеж­ной гарантией принципа законности в конечном счете являются об­щественное сознание и основанный на нем уровень гражданского воспитания.

178. Комитет народного контроля. Контроль за законностью — это важная задача в стране таких пространственных размеров, как Советский Союз. Специализация прокуратуры — надзор за юриди-


ческой и управленческой сторонами деятельности. Что касается эко­номики и финансов, то это сфера деятельности Комитета народного контроля (закон от 30 ноября 1979 г.). Функции этого комитета шире, чем контроль в собственном смысле слова. Он проверяет эффектив­ность исполнения важных решений в области экономики, борется с тенденцией ведомственного или местнического подхода, бюрократиз­мом, ищет способы улучшения деятельности Советов и управленчес­ких органов.

179 - 180. Адвокатура СССР. На первых порах в СССР с недо­верием относились к адвокатуре. Старый институт был отменен сра­зу же после революции. Понадобилось некоторое время для восста­новления профессиональной адвокатуры. В адвокатах, однако, видели не столько представителей обвиняемых, заботящихся лишь об интересах клиентов, сколько помощников правосудия, призванных бороться за социалистическую законность. В определенный период в СССР существовали списки юристов, которые могли быть использо­ваны и как защитники, и как обвинители; они выступали по назначе­нию суда и получали жалованье от государства. Однако уже в 1922 году от этой практики отказались. Была создана профессиональная адвокатура1.

Между организацией адвокатуры в западных странах и в СССР — большое различие. По советской концепции адвокат должен рассмат­риваться как участник общего звена, в которое входят также судья и прокурор. Все они сотрудничают с той целью, чтобы рассматривае­мое дело предстало перед судом во всех его аспектах. В принципе ад­вокат не должен рассматривать себя как противника прокурора пе­ред лицом судьи, который должен раскрыть истину. Если адвокат убежден в вине своего клиента, он не должен скрывать ее от суда или же представлять преступление менее опасным, чем оно есть на самом деле. Отмечая обстоятельства, смягчающие ответственность клиента, он вместе с тем не должен терять из виду интересы общества и учи­тывать то воздействие, которое его защита может иметь на тех, кто присутствует в зале суда. Советский адвокат — это прежде всего слу­житель правосудия и социалистической законности. В этом извест­ное отличие от практики буржуазных стран, где судья призван играть роль арбитра между обвинением, представленным прокурором или каким-то другим лицом, и защитой, которую ведет без каких-либо ог­раничений адвокат.

Советская концепция о роли адвоката в практическом плане под­тверждена общественной формой организации адвокатуры. Заинтере­сованное лицо может обратиться к любому адвокату, но при этом оно всегда адресуется в коллегию адвокатов. Председатель этой коллегии в соответствии с установленными тарифами определяет гонорар, оп-

См. Poltorak A., Zaitsev E. Le Barreau sovietique, 1963;Collingnon J. Lesjuristes en Union Sovietique. 1974.


лачиваемый клиентом, который вносится в кассу коллегии. К про­фессии адвоката допускаются лица с высшим юридическим образо­ванием. К профессии адвоката ныне уже не относятся так, как в пер­вые годы советской власти. Право обвиняемого на защиту стало конституционным принципом, который стремятся реализовать. Сре­ди адвокатов много членов партии, в ряде публикаций отмечается, что Ленин был адвокатом. Представляется, что адвокатская практика не приносит больших доходов. Дел, которые на Западе приносят ад­вокатам крупные заработки, в Советском Союзе нет, ибо здесь лик­видирована частная торговля. Существенно и то, что на предприяти­ях и в учреждениях имеются свои юридические службы. Наибольшую часть адвокатской практики составляют уголовные дела. Адвокаты редко участвуют в рассмотрении гражданских дел (5—6% общего числа этих дел). В 1980 году насчитывалось примерно 19 тысяч адво­катов, причем 96 % из них имели высшее юридическое образование;

а 60 % адвокатов — члены Коммунистической партии'.

Раздел второй ИСТОЧНИКИ ПРАВА

181. Введение. Под источником права советский юрист понимает прежде всего экономический строй общества, который, согласно мар­ксистской доктрине, обусловливает и определяет правовую систему данной конкретной страны. В этом смысле основной источник совет­ского права образует соединение двух факторов: обобществления средств производства и установления в стране власти народа. И только во вторую очередь говорят о формах права, называя источниками пра­ва те технические приемы, с помощью которых в данной стране и в данный период создают, находят или уточняют юридические нормы. Мы обращаемся к изучению именно этих технических приемов, чтобы ответить на вопрос, какова роль закона, судебной практики и других факторов в создании права в Советском Союзе с учетом экономичес­кой и политической структуры этой страны.

Глава 1. ЗАКОН

182. Первенство закона. Очевидно и неоспоримо, что закон в широком смысле слова представляет собой основной источник со­ветского права. Бросается в глаза сходство в этом плане советского права, с одной стороны, и романо-германской семьи — с другой. Но

См. Collignon J. Op. cit.


при более близком рассмотрении это сходство оказывается формаль­ным. В странах романо-германской семьи значение закона видят в том, что он является наиболее ясным и удобнымспособом выраже­ния норм права. Иначе — в социалистических странах, где первенст­во закона связано с тем, что в нем видят наиболее естественныйспо­соб создания права, которое при этом отождествляется с волей правящих. В этих странах закону придается первенствующая роль также и потому, что речь идет о быстро изменяющемся обществе. Ди­намизм советского права привел к возвеличению закона, противопос­тавляемого таким факторам более медленного развития права, как обычай и судебная практика. Даже в чисто техническом плане акты, исходящие от власти в странах романо-германской семьи и социа­листических странах, трактуются по-разному.

Отдел I. Советский Союз

183. Принцип единства власти. Несходство проявляется прежде всего в политическом плане. Известно различие, которое проводится в буржуазных странах между законом в формальном и законом в ма­териальном смысле слова. Закон в формальном смысле — это всякий акт, принятый парламентом и промульгированный исполнительной властью; закон в материальном смысле — это акт, который не исхо­дит обязательно от законодательной власти, но содержит в себе нор­мы общего значения, устанавливающие определенные правила пове­дения.

Это различие носит не только описательный характер. В странах либеральной демократии его рассматривают как обязательное. В со­ответствии с принципом так называемого разделения властей здесь стремятся осуществить их определенное равновесие. В таких услови­ях считается нормальным, что правила поведения, устанавливаемые правом, исходят из различных источников и что их создание не явля­ется привилегией лишь какой-либо одной из этих властей.

Марксистско-ленинская доктрина отрицает принцип разделения властей. В этом отношении ей способствует тот факт, что в практике современного мира указанный принцип ведет ко все большему ослаб­лению роли подлинного закона, то есть акта парламента, в интересах других «властей», а именно исполнительной или административной власти'. Развитие практики издания декретов-законов, новое разли­чие между законом и регламентом, установленное во Франции Кон­ституцией 1958 года, независимость судебной власти по отношению к власти законодательной, характерная для стран общего права, —

См. Зивс С.Л. Развитие формы права в современных империалисти­ческих государствах. М., I960; Burdeau G. Le declin de la loi // Archives de philosophic du droit. 1963. № 8. P. 35—54.


все это объявляется факторами, способствующими отходу от принци­па народного суверенитета. Утверждается, что в Советском Союзе нет подобной практики, противоречащей подлинной демократии; вся власть сконцентрирована в руках Верховного Совета; в каждой союз­ной республике вся полнота власти передана Верховному Совету рес­публики. Совет Министров Союза ССР и Советы Министров союз­ных республик, равно как и вся исполнительная власть, ответственны перед этими Верховными Советами. Таким образом, вопрос о разде­лении властей или их равновесии и не стоит. Самое большое, что мо­жет иметь место, — распределение функций между органами госу­дарственного управления, органами правосудия и прокуратуры. Однако не может быть и речи о том, чтобы поставить управление и правосудие в один ранг с Верховным Советом, который в соответст­вии с принципом единства власти, принятым в Советском Союзе, вы­ступает именно как высший орган государственной власти.

В СССР традиционно не существовал конституционный кон­троль. Иное противоречило бы принципу полновластия Верховного Совета. Однако в ходе перестройки в 1989 году был создан Комитет конституционного контроля СССР, но с ограниченными полномо­чиями'. Его решения касались в основном прав и свобод граждан, предусмотренных Конституцией СССР. Комитет не пережил авгус­товского путча 1991 года, но в Российской Федерации Законом от 12 июля 1991 г. был создан Конституционный Суд РСФСР. Комитет конституционного контроля СССР походил на французский Консти­туционный совет: Конституционный Суд России ближе к модели Конституционного суда ФРГ.

Таким образом, законодательная власть в стране осуществлялась исключительно Верховным Советом СССР и Верховными Советами союзных республик. При этом право законодательной инициативы было предоставлено широкому кругу субъектов, в том числе Верхов­ному Суду СССР, Генеральному прокурору СССР, общественным ор­ганизациям.

184. Применение принципа. Когда речь заходила о применении изложенного принципа, возникают трудности. В самом деле, как практически осуществить, чтобы все законы в таком сложном ком­плексе, какой представляет собой общество в Советском Союзе, всег­да выступали как акты Парламента? Советская доктрина рассмат­ривала практику издания декретов-законов, а также признание и расширение автономного нормотворчества исполнительной власти в буржуазных странах как посягательство на принцип народного суве­ренитета. Юристы буржуазных стран в ином виде изображают этот процесс и связывают его с увеличением задач, возлагаемых на госу­дарство, и потребностью в действенной администрации. Каким же образом удается в Советском Союзе сохранить уважение к народно-

Toumanov V. Denuere annee Ie 1'USSR// Etudes et Documents. № 4 (Paris). 160



му суверенитету и одновременно удовлетворить потребность в дейст­венной администрации?

Один из путей к этому мог бы состоять в расширении сферы ком­петенции и полномочий местных советов, которые, так же как и Вер­ховные Советы, выражают волю народа. Однако в общем, по этому пути далеко не пошли.

Был избран другой путь. Практика издания декретов-законов французского образца не известна в СССР; здесь никогда не прово­дилось делегирование законодательных функций органам испол­нительной власти, в том числе Советам Министров. Потребность в эффективном управлении удовлетворяется без нарушения рассматри­ваемого принципа. Для этого использовалась практика постоянного делегирования функций Верховного Совета на период между сессия­ми его органу — Президиуму. Законотворчество остается делом иск­лючительно законодательной власти, но практически оно осущес­твляется по преимуществу Президиумом, решения которого одобря­ются затем Верховным Советом, причем на голосование ставились лишь особо важные законы. Контроля за конституционностью зако­нов не существовало, и, кроме того. Верховный Совет мог беспрепят­ственно менять Конституцию. Ситуация изменилась в 1989 году с со­зданием Съезда народных депутатов. За ним было сохранено право изменять Конституцию. Он принимал и особо важные законы.

Совет Министров уполномочен Конституцией принимать поста­новления и распоряжения, но только на основе и во исполнение дей­ствующих законов, а не как признанная самостоятельная регламен-тарная власть. Однако широкие формулы в текстах законов оставля­ют административным властям простор для самостоятельности в рам­ках этих законов, и большинство мер, определявших жизнь в Советс­ком Союзе, установлено Советом Министров и подчиненнымиемуорганами.

Когда мы говорим о деятельности Президиума Верховного Сове­та и Совета Министров, то, чтобы сохранить реалистический подход, следует помнить о прямых связях между этими органами и Комму­нистической, партией СССР. Конституция СССР 1977 года говорит об этом в ст. 6: «Руководящей и направляющей силой советского общества, ядром его политической системы, государственных и об­щественных организаций является Коммунистическая партия Совет­ского Союза». Конституция лишь подтвердила то, что всегда сущес­твовало. И до 1977 года КПСС руководила политикой страны. В рамках самой партии решения принимаются ее Центральным Коми­тетом, но чаще всего Политбюро.

185. Советский федерализм. СССР составляли 15 союзных рес­публик. Это — федеральное государство, что обусловлено протяжен­ностью территории, наличием множества национальностей. Царская Россия федерализма не знала. В Верховном Совете СССР наряду с Советом Союза существовал Совет Национальностей, порядок фор-

11—2917161


мирования которого отражает наличие союзных и автономных рес­публик. Однако федеральный характер государства был ограничен тем, что Коммунистическая партия СССР действовала на централи­зованной основе.

Как и во всяком федеральном государстве, в СССР была распреде­лена компетенция между Союзом и союзными республиками.

Конституция 1936 года предусматривала издание общесоюзных кодексов для ряда отраслей права: уголовного права, гражданского права и др. Практически во исполнение этого предписания Консти­туции был издан лишь один общесоюзный Закон о судоустройстве 1938 года. Работы по подготовке общесоюзных кодексов не вышли из стадии предварительных проектов, которые не были опубликованы. В 1953 году произошел отход от чрезмерной централизации предшес­твующего периода. В Конституцию были внесены изменения, вос­произведенные затем Конституцией СССР 1977 года, не предусмат­ривающие более издания общесоюзных кодексов, кроме некоторых, как, например. Таможенный кодекс. В других областях общесоюзная компетенция ограничена изданием лишь Основ законодательства, в соответствии с которыми каждая союзная республика должна изда­вать свои собственные кодексы.

В федеральном устройстве СССР в итоге перестройки и событий начала 90-х годов произошли существенные изменения. Союзные республики сперва провозгласили независимость, а затем реально пришли к ней. Каждая из них закрепила свою независимость издани­ем Конституции. В конце 1991 года возникло Содружество Незави­симых Государств.

186. Основы законодательства и новейшие кодексы. В 1958 году были приняты Основы законодательства в области судоустройст­ва, уголовного процесса и уголовного права, в 1961 году — Основы гражданского законодательства и Основы гражданского судопроиз­водства, а позднее — Основы законодательства о семье. Основы за­конодательства о труде, Основы законодательства о здравоохранении и ряд других. В союзных республиках на базе принятых Основ за­конодательства активно проводилась кодификация. Самая боль­шая из союзных республик — РСФСР — в 1960 году приняла свои новые Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы и новый За­кон о судоустройстве, в 1964 году — свои новые Гражданский и Гражданско-процессуальный кодексы, а в 1969 году — новый Семей­ный кодекс

Нормы, содержащиеся в Основах законодательства, как правило, полностью воспроизводятся в кодексах, иногда с незначительными модификациями. Однако кодексы более детализированы, чем Осно­вы. Закон о судоустройстве РСФСР содержит 64 статьи, в то время как соответствующие Основы — 39; число статей в Уголовном кодек­се РСФСР составляет 269 (в Основах — 47), а в Уголовно-процессу-альном кодексе РСФСР — 413 (в Основах — 54). Гражданский ко-


| деке РСФСР содержит 569 статей, опирающихся на 129 статей Основ ' гражданского законодательства. Эти цифры интересны, поскольку они содержат указание на степень автономии, предоставленной союз­ным республикам. В целом эта автономия используется в достаточно скромной степени. Какого-либо органа, призванного координировать подготовку кодексов и обеспечивать их единообразие, не существует. Но сложилась практика, когда проект кодекса, подготовленный в од­ной союзной республике, сообщается другим республикам. Кодексы весьма схожи между собой.

187.Указы Президиума. Порядок деятельности Верховного Со-; вета СССР и Верховных Советов союзных республик таков, что при-' нимаемые ими законы в собственном смысле слова немногочислен-' ны К принятию законов Верховным Советом прибегают тогда, когда хотят придать закону особую значимость. Практически чаще всего используется форма указа, издаваемого Президиумом Верховного Со­вета; такая практика кажется настолько естественной, что к ней при­бегают в некоторых случаях даже для внесения изменений в Консти­туцию. Верховный Совет ограничивается тем, что на своей очередной сессии утверждает, не входя в обсуждение деталей, все указы, приня­тые в интервале между этой и предыдущей сессиями.

Законы и указы — основа советского правопорядка. И с теми, и с другими легко ознакомиться. Они публикуются в официальных обще­союзных и республиканских периодических изданиях. Часто издают-, ся различного рода хронологические и систематические сборники как общесоюзного, так и республиканского законодательства.

188. Другие акты. Принимаемые на основе и во исполнение за­конов Советами Министров, союзными республиканскими министер­ствами акты по своей природе и формам весьма различны. Мы встре­чаем среди них постановления и решения Совета Министров, в том числе принимаемые совместно с Центральным Комитетом партии;

общие условия поставки и правила перевозки, одобренные одним или несколькими заинтересованными министерствами; примерный устав треста или предприятия; инструкции, адресованные управлению в определенной области или той или иной группе предприятий. Слож­ность всей этой регламентации весьма значительна; она даже больше того, на что жалуются ныне в буржуазных странах. Однако такая мо­дификация роли, отведенной закону, имеет свою причину, а именно обобществление национальной экономики. К рассмотрению этого факта мы и переходим.

189. Роль управления в советской экономике. Вследствие обоб­ществления средств производства и властного государственного ди­рижизма, определяющего развитие народного хозяйства, управле­ние в сфере экономики в социалистических странах призвано выполнять такие задачи, которые решительно превосходят задачи уп­равления в этой же сфере в буржуазных странах. Различие здесь не только количественное, но и качественное. Хозяйственные предпри-


ятия при социализме являются государственной собственностью и выступают как учреждения публичного права. Несмотря на то что они обладают финансовой автономией, демаркационная линия меж­ду административным актом во всех его формах, с одной стороны, и договором, заключаемым между предприятиями или группами пред­приятий, с другой стороны, является весьма произвольной.

В демократиях либерального типа (они все более и более удаля­ются от этого типа) можно увидеть массу различного рода регламен­тов, декретов, постановлений, определяющих порядок применения законов, принятых парламентом. Вместе с тем в этих странах сущес­твует обширный сектор, где может осуществляться свободная игра частного предпринимательства. Правда, промышленные, торговые и сельскохозяйственные предприятия все более и более подпадают под регламентацию, определяющую рамки организации их деятельности;

тем не менее они сохраняют очень большую свободу в отношении на­правления и масштабов деятельности, создания тех или иных филиа­лов, в выборе контрагентов и т.д. Свобода главы предприятия, при­нцип свободы договора все более подвергаются ограничениям, однако именно они являются правилом. Это и позволяет, несмотря на все ог­раничения, говорить о либеральной демократии.

В Советском Союзе, который является социалистической демок­ратией, положение иное. Цель предприятий здесь — выполнение плана развития народного хозяйства. Их деятельность сразу же четко фиксируется и вводится в определенные рамки статусом, который они получают от государства, и плановыми предписаниями. Они до­лжны делать то, что им вменяется планом, и они не могут делать того, что выходило бы за рамки их статуса. Это двойное правило и обус­ловливает то невиданное еще значение, которое приобрела в Совет­ском Союзе административно-правовая деятельность. Именно управ­ление должно путем издания различного рода постановлений, распоряжений и т.д. взять на себя осуществление большей части эко­номической задачи, которая в буржуазных странах выполняется с по­мощью инициативы частных предприятий. Отсюда и беспрецедент­ный рост административной регламентации.

В западных странах доктрина проводит четкое различие между постановлением, распоряжением или каким-либо другим админис­тративным актом, с одной стороны, и договором — с другой. Это раз­личие стирается, если не исчезает, в советском праве.

190. Нормативные, управленческие и ведомственные акты. Су­щественное различие между нормативными актами и разного рода ин­струкциями и циркулярами состоит в том, что первые содержат нор­мы, обязательные для всех, а вторые — лишь указания тем или иным':. управленческим органам; они не создают правовых норм. Практичес- ^ ки в буржуазных странах администрация никогда не ставит вопрос о законности ведомственных инструкций и циркуляров, которые полу­чает; она применяет их на равных основаниях с нормами права. В


Советском Союзе такой подход и это смешение стали еще больши­ми, поскольку здесь все основное в сфере экономики выполняется го­сударственными организациями. Последние выступают как субъекты права, обладающие автономией; однако они не становятся независи­мыми от министерства и вряд ли проводят различие между норматив­ными актами и адресованными им циркулярами.

191. Административный акт и договор. В условиях советской экономики различия между двумя этими явлениями стираются. Осно­вой договоров, заключаемых между государственными организа­циями, являются предписания народнохозяйственного плана. Их роль сводится по преимуществу к тому, чтобы конкретизировать данные плана, дополнением к которому они и являются. Эти договоры лишь по внешнему виду похожи на характерные для либеральной экономи­ки договоры, заключаемые по свободной инициативе, или, как гово­рят марксисты, анархически. В СССР было признано полезным со­хранить в обобществленном секторе такой технический инструмент, как договор. Но в этом проявляется скорее стремление обеспечить хорошее административное управление, чем желание закрепить за ; руководителями предприятий определенную свободу действий. Впол-[не возможен был бы полный отказ от договора в отношениях между | государственными предприятиями и детализировать план и расши-|рить воздействие собственно органов управления. Тогда договор ока-1зался бы ненужным. Впрочем, соотношение административного акта ? и договора во многом зависит от того, какая тенденция в экономичес­кой жизни и управлении окажется более полезной — централизация или децентрализация.

При этом речь не идет о том, чтобы, подобно либеральным демок­ратиям, найти оптимальное соотношение между противоречием, в ко­тором на одной стороне — власть, а на другой — свобода.

192. Трудности доступа к документальным источникам. В отли­чие от публикации законов и других нормативных актов общего ха­рактера, которая обеспечивает возможность ознакомления с ними, t ситуация с другими актами и инструкциями иная. Остается неясным, f-где проходит разделительная линия между тем, что интересует всех, 1 и тем, что представляет интерес лишь для определенных предпри­ятий, и соответственно тем, что должно публиковаться для всеобще­го сведения, а что — нет. Здесь отсутствуют какие-либо предустанов­ленные критерии и господствует эмпиризм. Этот эмпиризм — отражение исторической традиции. Приказы, бывшие в России пред-; шественниками министерств, создавали, каждый для себя, сборники t актов, нужных для служащих данного приказа и доступных только г им. Если изобразить эту ситуацию, используя современную термин о-. логик», то можно сказать, что не было норм публичного права и рег­ламентов в собственном смысле слова, а имелись лишь обычаи, ад-[министративная практика, служебные инструкции, используемые | чиновниками. Некоторые западные авторы полагают, что современ-


ная ситуация связана с этой традицией старых российских учрежде­ний, Каждое министерство издает для своих служащих и подведом­ственных организаций сборник или сборники своих инструкций. Они предназначены для внутреннего пользования и распространяются только среди своих адресатов; их нельзя купить или получить в биб­лиотеке. В газетах можно ознакомиться только с теми из этих актов, публикацию которых по тем или иным причинам признали целесо­образной. Все остальные акты получают как бы конфиденциальный характер, подобно тому как это происходит с большинством цирку­ляров французской администрации. Все это отнюдь не облегчает за­дачи тех, кто без всяких дурных намерений пожелает изучить работу советских институтов. Да и советские авторы жалуются на трудность доступа к этим источникам. В этом отношении ситуацию в советском праве нельзя признать с точки зрения юридической науки удовлетво" рительной. Не является она таковой и в буржуазных демократиях, где практические аспекты труднодоступны, поскольку им придан конфи» денциальный характер, тем более для иностранцев.

193. Толкование и применение закона. Советский Союз, руко* водимый Коммунистической партией, поставил своей целью создать с помощью своих законов принципиально новый социальный строй» Как и всякое новое право, советское право отличается императивным характером и требует толкования в строгом соответствии с намере<| ниями его авторов. От советских юристов и судей ожидают толкова-? ния права, которое приведет именно к такому его применению, ка-» кое имел в виду законодатель, i

Однако из этого не следует, что толкование законов должно быть всегда буквальным. В данном случае в Советском Союзе преоблада­ют традиции романо-германской системы. Марксистская доктрина вовсе не предполагает, что законы следует применять исключительно в соответствии с их буквой, используя лишь чисто грамматические методы толкования. Такое отношение может превратить закон в фе­тиш, имеющий ценность сам по себе, независимо от политики, явля­ющейся его подлинной основой.

Толкование законов советскими судьями должно быть, следова­тельно, не грамматическим, а логическим, направленным на то, что­бы увидеть в тексте закона его подлинный смысл с учетом всей сис­темы действующего права и основных принципов государственной политики. В Советском Союзе отказались от методов школы свобод­ного права, точно так же как и от метода телеологического толкова­ния, применяемого в ряде стран, и особенно во Франции.

Советскую позицию по вопросу толкования законов нельзя уяснить до конца, если не учесть такого важного фактора, каким является уче­ние марксизма-ленинизма. Законы и иные акты издаются законодате­лем, который руководствуется этим учением. Следовательно, чтобы полностью выявить намерения законодателя, следует и толковать все акты в свете этого учения.


В этой связи было бы неверным любое сравнение с тем, что проис­ходит в буржуазных странах, где у судьи нет какого-либо четкого ори­ентира, а следовательно, когда он полагает, что учитывает интересы общества, на самом деле он руководствуется своими идеологическими установками и фактически искажает смысл закона ради интересов буржуазного класса. Использование же советскими юристами принци­пов марксистского учения ведет, наоборот, к раскрытию смысла зако­на. Роль марксистской доктрины как руководства для судейской дея­тельности претерпела изменения в сравнении с ранними периодами развития Советского государства. Тогда в течение длительного време­ни эта роль была главенствующей; поскольку законов было мало, судья должен был в соответствующих случаях искать решение спора в при­нципах марксизма. Из этой необходимости исходили первые советс­кие законы, когда они предписывали судьям руководствоваться при­нципами политики Республики Советов и своим социалистическим правосознанием. Слишком растяжимый характер данной формулы стал со временем плохо совместимым со стремлением строгого прове­дения в жизнь принципа социалистической законности и дисциплины. Советские законы многочисленны и детализированны. Судья применя­ет их в соответствии со своим правосознанием, но это последнее уже нет необходимости объявлять автономным источником права. Очевид­на и тенденция исключить из законодательства общие формулы, ха­рактерные для кодексов периода нэпа.

Издание Основ законодательства в 60-е годы позволило увидеть в советской доктрине как отмеченную тенденцию, так и противостоя­щую ей. В первоначально опубликованных проектах Основ отсут­ствовали какие-либо общие формулы. Только ст. 4 проекта Основ гражданского законодательства уточняла, что гражданские права и обязанности могут возникать и кроме случаев, указанных в законе «в силу общих принципов и в соответствии со смыслом гражданских за­конов». В проекте не было знаменитого правила ст. 1 Гражданского кодекса 1922 года, исключавшего защиту гражданских прав в тех слу­чаях, когда они осуществлялись в противоречии с их социально-хо­зяйственным назначением. Однако интересно отметить, что положе­ние, воспроизводящее смысл этой статьи, в конце концов было введено в Основы гражданского законодательства. «Гражданские пра­ва охраняются законом, за исключением случаев, когда они осуществля­ются в противоречии с назначением этих прав в социалистическом обществе в период строительства коммунизма» (ч. I, ст. 5). В Основы гражданского судопроизводства также была включена статья, кото­рой не было в проекте. «В случае отсутствия закона, регулирующего спорное отношение, суд применяет закон, регулирующий сходные от­ношения, а при отсутствии такого закона суд исходит из общих на­чал и смысла советского законодательства» (ч. III, ст. 12). Возмож­ность привлечения к уголовной ответственности по аналогии (ст. 16 Уголовного кодекса РСФСР 1922 г.) была исключена в 1958 году.


Таким образом, и в СССР можно увидеть проявление двух тен­денций; одна из них — стремление к максимально строгому соблю­дению закона, другая — подчеркивание справедливости, необходи­мости преодоления формального применения законов, нежелание видеть в законе фетиш. В Советском Союзе эти тенденции приобре­тают еще и особый политический аспект, поскольку речь идет не только о том, должно ли право быть более или менее строгим, а пре­жде всего о том, в какой мере уже сегодня должно или можно пред­видеть отмирание права. В Советском Союзе положительно относят­ся к формулировкам закона, которые освобождают судью от формализма. Например, ст. 47 Основ гражданского судопроизводства 1961 года гласит: «Не может быть отменено правильное по существу решение суда по одним лишь формальным соображениям».

194. Аутентичное толкование закона. Следует отметить характер­ную черту советского права в отношении толкования закона, а именно наличие органов, предназначенных для своеобразного аутентичного толкования закона и издающих в этой связи специальные директивы, которые адресуются всем органам, осуществляющим отправление пра­восудия. Такими органами кроме Президиума Верховного Совета СССР являлись Верховный суд СССР и Главный арбитр СССР.

Роль Верховного суда СССР долгое время состояла больше в выра­ботке таких директив для судей, чем в проверке решений по конкрет­ным делам. На Верховный суд СССР возлагалась задача общего наблю­дения за гем, как толкуются законы и осуществляется правосудие всеми судами, существующими в стране. Если в ходе выполнения этой задачи Верховный суд обнаруживает колебания и расхождения в тол­ковании закона, он тотчас вмешивается и издает по этому поводу соот-, ветствующую директиву. Судьи должны следовать ей. В качестве при­мера такого руководящего указания приведем Постановление Верховного суда от 17 декабря 1971 г. о порядке применения ст. 7 Ос­нов гражданского законодательства, устанавливающей ответственность за распространение порочащих человека сведений.

Сказанное выше можно повторить и применительно к высшему зве­ну государственного арбитража СССР, который точно так же. изучает арбитражную практику, как Верховный суд СССР — судебную, и изда-ат для использования нижестоящими государственными арбитражами инструкции того же свойства, что и директивы Верховного суда СССР.