Свидетельства современников.
В апреле 1933 г. доктор ГертаНатхорф записала в дневнике:
«Этот день, как ожог в моем сердце. Кто бы мог подумать, что такое еще возможно в XX веке?! Перед всеми еврейскими магазинами, адвокатскими конторами и кабинетами врачей стоят молодые люди с плакатами: "не покупайте у евреев", «не ходите к еврейским врачам», "всякий, покупающий у евреев, — предатель», "евреи — воплощение лжи и подлости".
Таблички на дверях приемных вымазывают грязью или разбивают, а люди смотрят и молча проходят мимо».7
Еврейских детей выгоняли из школ, а студентов выживали из университетов. Многие пытались эмигрировать. Тех, кому удавалось найти страну, готовую их принять, вынуждали полностью отказаться от своего имущества.
Антиеврейская истерия в Германии привела в ночь с 9 на 10 ноября 1938 года к массовым погромам, вошедшим в историю как «Хрустальная ночь» (из-за осколков стекла, которыми были усыпаны улицы немецких городов). 
По мере углубления сегрегации евреев начали изменяться и настроения в обществе: большинство немцев либо поддержали попытки правительства очистить Германию от евреев, либо остались к ним безразличными. К началу депортации немецких евреев в 1940 г. контакты между ними и их согражданами были разорваны практически полностью. В сентябре 1941 г. уже совершившаяся сегрегация была закреплена символически: евреям было приказано нашить на одежду желтую «Звезду Давида». 8
Берлин, 10 мая 1933 г. Студенты университета сжигают книги еврейских и других «запрещенных» авторов.
Холокост — не только физическое уничтожение людей, по сути дела, это был самый крупный и изощренный грабеж во всей мировой истории. В 30-е годы нацистское государство отобрало у евреев все, что можно отобрать: квартиры, дома, произведения искусства, предметы быта и даже фамильные ценности. Банки и предприятия, которыми владели евреи, также были конфискованы. Пытаясь спасти свое имущество, люди переводили средства — наличные деньги, страховые полисы, драгоценности — за границу, преимущественно в Швейцарию.
Нацисты до нитки грабили и тех, кого депортировали в концентрационные лагеря. Все личные вещи — одежда, обувь, очки, кольца, детские коляски — конфисковывались немедленно по прибытии. Многое из награбленного отправляли в Германию для раздачи немецкому населению.9
В средневековье в европейских городах евреи, как правило, селились в отдельных кварталах. С XVI века эти районы стали называть "гетто". В Германии они прекратили существование в начале XIX века, во время наполеоновских войн. Оккупировав Польшу в сентябре 1939 г., нацисты издали указ, согласно которому польские евреи должны были оставить свои дома и переехать в специально отведенные для них районы особо указанных городов. Первые гетто появились в начале 1940 г. А вскоре их было уже несколько сотен — больших и малых, по всей Польше и Восточной Европе.10
В сотни гетто на территории Восточной Европы загоняли не только местное еврейское население, но и евреев из Германии и Австрии. Очень скоро условия жизни в этих местах стали невыносимыми. Немецкие власти решили, что принятые нормы существования в городах на гетто не распространяются. Гетто оказались смертельными ловушками.
Самым крупным гетто являлось Варшавское (Польша), число узников которого составляло около 450 тысяч.
Одним из решающих факторов стало умышленно созданное жуткое перенаселение. Численность обитателей Варшавского гетто достигала четырехсот тысяч: один человек на 7,5 квадратных метров. Многие семьи ютились по пятнадцать и более человек в одной комнате. Раздобыть топливо зимой стало так трудно, что обычный уголь звали «черным жемчугом». Еды тоже постоянно не хватало. Немцы объявили «нормой» 200 калорий на человека в день. (Для сравнения: сегодня в шведских больницах специальные дневные диеты для похудания составлены из расчета 1000 калорий.) Чтобы выжить, приходилось провозить продукты питания контрабандой с «арийской» стороны. Таких «контрабандистов», а также уличенных в тайном хранении пищевых продуктов нацисты расстреливали на месте.
Подобные условия жизни неизбежно приводили к вспышкам эпидемических заболеваний, в первую очередь тифа. Резко возросла «естественная» смертность. В 1941 г. каждый десятый житель Варшавского гетто умер от голода или болезни. Медицинская помощь стала нереальной, поскольку у еврейских врачей и медсестер не было ни лекарств, ни необходимого оборудования. Вот что писал один из врачей: «Энергичные, полные жизнилюди на глазах превращаются в апатичных сомнамбул. Они все время лежат, им едва хватает сил дойти до уборной... Их убивают усилия, предпринимаемые для добычи пищи. Иногда они умирают с куском хлеба в руке». Не было никакой возможности помочь изможденным сиротам, тысячами слоняющимся по улицам. Накрытые газетами трупы в ожидании перевозки лежали прямо на тротуарах. Их хоронили в общих могилах.11