НОВЫЕ ТЕНДЕНЦИИ В ПОНИМАНИИ ЗНАНИЯ И ПОЗНАВАТЕЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Микешнна Л.А., Опенков М.Ю.
М 59Новые образы познания и реальности. — М.: «российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН),! 1997. - 240 с. !
В книге исследуются новые тенденции в понимании;
знания и реальности. Категории субъекта, истины, знания3 — познавательная проблематика в целом рассматривается в контексте культуры, экзистенциально-антропологической традиции. Раскрывается многомерность феномена;
знания: как бытийного отношения, знания в когнитивной науке и способы его представления; оптическая, зеркальная, «компьютерная» метафоры знания; «неизреченный интеллект» как неявное личностное знание; операциональная структура знания — отражение, репрезентация, интерпретация, конвенция. Новое видение реальности рассматривается как проявление ее виртуальности. Исследуются особенности познания виртуальных объектов, а также виды виртуальной реальности в самом процессе познания, в частности в разных формах диалога — речевого, текстового, сценического, компьютерного.
ББК 87.22
ISBN 5-86004-108-Х
© «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 1997. © Микешина Л.А., 1997. © Опенков М.Ю., 1997.
ВВЕДЕНИЕ
Традиционная гносеология внешне предстает как бы исчерпавшей себя формой проблематизации познавательного процесса, в основе которой лежит принципиальная ограниченность подхода к познанию, состоящая в отвлечении от антропологической, социокультурной размерности, в абсолютизации субъект-объектного видения познания, в предельно суженной абстрактно-гносеологической проблематике. Гносеология, или эпистемология в ее традиционном понимании, по сути дела утрачивает свое фундаментальное положение в структуре философского знания, и сегодня стоит вопрос, должна ли она быть реформированной, или пришла пора отбросить подобный подход к познанию как устаревшую парадигму и заменить ее некоторым спектром дисциплин и подходов, как многообразных ипостасей познания!.
Традиционная гносеология — это в значительной мере воплощение натуралистического подхода к познанию, менявшего свои формы, но не исчезнувшего и сегодня. Натурализм проявляется здесь прежде всего в стремлении построить гносеологию как учение о природе познания, его естественных и психологических предпосылках, механизмах, свойствах в отвлечении от личностных, культурно-исторических «параметров», рассматриваемых как проявление психологизма, либо социологизма. Теория человеческого познания, парадоксально лишенная самого человека как целостности, ограничивалась тощей абстракцией частичного субъекта, осуществляющего единственную функ-
1 См., например: Rorty R. Philosophy and the Mirror of Nature. Princeton, 1979; Хаак С. Очередные похороны эпистемологии // Вопросы философии, 1995, № 7; Никитин Е.П. Исторические судьбы гносеологии // Философские исследования, 1993, № 1.
цию, взятую в чистом виде, — получение объективно истинного знания.
Натурализм проявляется в том, что в учении о познании господствовали классические идеалы научности, взятые из естествознания и требовавшие «наукоподобного» объяснения на основе принципов причинности, объективности всех познавательных процессов и явлений. Последнее отразилось даже на самом названии этой области философии — «теория познания», что сегодня требует специального осмысления. Этой тенденции наиболее полно соответствовала трактовка познания как отражения, учение о котором приобретало все специально научные характеристики в работах о природе образа, механизмов отраже- \ ния, достижеия адекватности, изоморфизма и т. п.
Преодоление натурализма — одно из необходимых условий становления современной философии познания, в ;
которой не только познавательный процесс, но и сам по- , знающий человек должен быть «тематизируем» и не сво- s дим к узко гносеологическим смыслам категории субъекта. Возникла задача — изменить уровень абстракции категории «субъект», расширить ее содержание, оставаясь в рамках философского подхода, объединить все уровни: от эмпирического Я, сознания вообще, духа как целостности мышления, деятельности, чувства до «бытийного ядра личности» — экзистенции (по К.Ясперсу).
Современная философия познания должна также содержать, как исходную, предпосылку о недостаточности абстракции субъектно-объектных отношений, необходимости рассматривать их через призму общения, диалога субъектов, вообще — через межсубъектные связи и отношения, полагая коммуникацию как универсальное условие человеческого бытия и познания. Как пишет Ю.Хабермас в «Теории коммуникативного действия», «фокус исследования переместился от когнитивно-инструментальной к коммуникативной рациональности. Для него парадигматично не отношение частного субъекта к чему-либо в объективном
мире, что можно представить и с чем можно манипулировать, а межличностное отношение, в которое вступают способные к общению и действию субъекты, если они... вращаются в среде естественного языка, употребляют куль-турно-предданные интерпретации и одновременно обращаются к чему-то объективному, общему для них социальному и соответственно к субъективному миру»!.
Необходимо исследовать логико-методологические и собственно философские возможности и проблемы существенного расширения и принципиального переосмысления понятийного аппарата и, соответственно, проблемного поля учения о познании. Как представляется, это возможно осуществить на основе включения всей познавательной проблематики в контекст культуры, а также, что особенно важно, рассмотреть познание как человеческое познание, в его антропологических смыслах и аспектах, стремясь преодолеть тем самым абстрактный гносеологический (имеющий право быть как частный) подход, утративший самого человека. Именно в органическом взаимопроникновении философии познания и философской антропологии авторы видят возможность преодоления традиционной гносеологии как исторической формы, парадоксально совмещающей в себе наивно-реалистические, натуралистические и предельно абстрактные представления и идеи.
Существует многолетний опыт исследований научного познания в контексте культуры в системе ценностных отношений, мировоззренческих оснований, предпосылок и т. п. Известен, в частности, успешный опыт В.С.Степина, рассмотревшего философию науки в контексте философской антропологии. Это, безусловно, прорыв в новую философию познания, который, однако, выражает тенденции, более близкие к социологии научного познания, нежели осущест-
1 Хабермас Ю. Теория коммуникативного действия. Т. 1 // Вестник МГУ. Сер. 7. Философия. 1993, № 4. С. 58. Пер. А.В.Назарчука.
вляет собственно философское рассмотрение гносеологических проблем в контексте проблемы человека и культуры.
Осмысление антропологического содержания познания предполагает не только выявление его социокультурной обусловленности, но также исследование бытийственного статуса познавательной деятельности в системе отношений «человек и мир», что бесконечно расширяет понимание самого человека познающего, а познание не сводит к взаимодействию субъекта и объекта как сознания и бытия. Идеи С.Л.Рубинштейна о том, что «внутреннее содержание человека включает все его богатство отношений к миру в его бесконечности», что в «онтологии человека наличие не только действенного, но и познавательного, созерцательного отношения к миру составляет важнейшую характеристику человека»!, в полной мере не «проросли» еще не только в психологии, но и в теории познания.
Очевидно, что антропологические смыслы познания не исчерпываются социокультурной обусловленностью познавательной деятельности при всей ее значимости. Человек как целостность, по Рубинштейну, имеет более глубинную, фундаментальную подоснову: он причастен к миру как «сознание» Вселенной, как часть его, выражающая собой весь бесконечный мир и его смыслы. Такое видение человека, не сводимого к совокупности всех общественных отношений, хотя и включающего их, существенно меняет многие прйвычнЫё'преяетавлення.^Су6ъект познания с необходимостью предстает как целостность, включающая эмпирическое Я, «жизненный мир» и повседневность, тем са-мым преодолеваются упрощенные представления о чувственном познании как «низшей» ступени; осознается важнейшая роль «предзнания», допонятийных, дорациональ-ных форм созерцания бытия, идет поиск понятийно-логических форм для выражения такого постижения в теории знания.
1 Рубинштейн С.Л. Проблемы общей психологии. М., 1976. С. 344. (Человек и мир).
В трактовке субъекта приобретают новое звучание теории о «слоях непосредственности, о данностях или "феноменах", оставленных лишь за переживанием, созерцанием или сущностным усмотрением»!, что предполагает освоение идей феноменологии и герменевтики, рассмотрение познания на основе философии «живого бытия», его естественных горизонтов. Возникает необходимость освоения проблематики неосознанного (личностное неявное знание), бессознательного (архетипы, коллективное бессознательное в познавательной деятельности), при этом существенно развивается понятие рациональности и способов его существования в культуре и социуме.
Антропологические идеи Л.Фейербаха, М.Бубера (философия Я — Ты), М.Бахтина о диалоге, «ответственном участием мышлении» и другие могут быть плодотворно использованы для понимания природы коллективного субъекта, коммуникативной природы не только научного, но и любого познания. В свете антропологических и социо-культурных идей иной предстает и операциональная структура познавательной деятельности, не сводимая к отражательным процедурам, но существенно обогащаемая не менее значимыми приемами репрезентации, интерпретации, конвенции и другими операциями, проявляющими коммуникативную, ценностно-личностную природу познавательной деятельности. Существенно меняются также представления об истине, преодолевается ее трактовка как независимой «ни от человека, ни от человечества» в традициях классического естествознания и наивного реализма. Становится очевидным, что сам целостный субъект предстает правомерным и необходимым основанием для истины, поскольку он есть представленность социального и культурно-исторического опыта, предметно-практической деятельности, через которую очерчивается «круг непотаен-
1 Плеснер X. Ступени органического и человек // Проблема человека в западной философии. М., 1988. С. 101.
ности» (М.Хайдеггер), доступности сущего и удостоверяется истина.
Новые подходы к знанию и познавательной деятельности предполагают поиск форм и приемов, фиксирующих культурно-исторические и антропологические смыслы знания и познавательной деятельности. Обращение к различного рода когнитологическим, т. е. имеющим дело со знанием, дисциплинам позволяет выявить и в дальнейшем использовать новые для гносеологии и методологии структурные единицы знания, в частности, такие как текст, схема, ситуационная модель, сценарий или фрейм и другие. Разумеется, не каждая новая единица будет принята в философии и методологии познания, но вместе с тем их освоение безусловно необходимо. Прежде всего потому, что каждая из этих и подобных единиц структурируется не только в зависимости от особенностей системы языка, а также задач, общих целей и функций в той или иной концепции, например, «искусственного» интеллекта или инженерной лингвистики, но, главное, — формообразование происходит в прямой зависимости от познавательно-интерпретативной деятельности субъекта. Соответственно, в новых единицах знания фиксируются глубинные, скрытые от непосредственного наблюдения связи и элементы ментальных явлений, которые лишь подразумеваются, существуют в знании как «формулы умолчания», предполагающие различные виды невербальных коммуникаций. Очевидно, что все эти и подобные им «человекоразмер-ные» элементы не представлены в традиционных гносеологических и эпистемологических структурах и единицах знания, хотя они столь же значимы, как и общепринятые логические формы. В связи с этим многомерности феномена знания отведено в предлагаемой монографии весьма значительное место и рассмотрены знание как бытийное отношение и типы знания; соотношение знания и социальной информации; представление знания с помощью фреймов, схем и сценариев; личностное профессиональное знание как «неизреченный интеллект»; проблема преодоления метафор, стереотипов и парадигм в познании.
Все эти сложные современные проблемы не только меняют представления о знании, познавательном процессе, но и по-новому представляют саму познаваемую реальность, что особенно важно. Современное видение реальности'через призму познавательных средств и приемов — это особая фундаментальная проблема философии познания и методологии науки. В монографии представлен лишь один из аспектов проблемы реальности, мало разработанный и в определенном смысле неожиданный для традиционной эпистемологической тематики, но тесно связанный с антропологическим и коммуникативным пониманием знания и познавательной деятельности. Это — проблема виртуальной реальности, увиденная авторами сквозь призму познания, диалога, сновидений и иных состояний мен-тальности. Виртуальность предстает как интегральное качество, возникающее в процессах взаимодействия элементов целого. Она существует актуально в пространстве между субъектом и объектом, ее невозможно экспериментально обнаружить ни на стороне объекта, ни на стороне субъекта, взятых изолированно друг от друга. Виртуальные объекты продуцируются также актуальным взаимодействием человека с другими людьми, в коммуникации и в разных формах диалога (текстового, сценического, синер-гийного), а также с компьютером и другими электронными системами. Сложность и нетривиальность познания подобных объектов и процессов обусловлены также тем, что возникновение виртуальной реальности, как правило, спонтанно, как появление вдруг в результате малейших изменений в состоянии хаоса. Это имеет место, например, в синергетических системах в случае эффекта бабочки, при которой система внезапно меняет все параметры. Авторы ставили перед собой двойную задачу: прояснить особенности познания виртуальных объектов и выявить виды виртуальной реальности в самом процессе познания.
Авторство по главам и параграфам распределено следующим образом: введение и заключение, гл. I, гл. II, § 2, 4 - Л.А.Микешина; гл. II, § 1, 3, 5, 6 и гл. Ill, § 1, 2, 4, 5 — М.Ю.Опенков; гл. Ill, § 3 — совместно.
9 а
ГЛАВА I
НОВЫЕ ТЕНДЕНЦИИ В ПОНИМАНИИ ЗНАНИЯ И ПОЗНАВАТЕЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ