Города Москвы по дисциплинарному производству. в отношении адвоката К. <*>
в отношении адвоката К. <*>
--------------------------------
<*> См.: Вестник Адвокатской палаты г. Москвы. 2004. Вып. N 9 (11). С. 9 - 12; N 11 - 12 (13 - 14). С. 70 - 73.
29 июля 2004 года город Москва
Квалификационная комиссия Адвокатской палаты города Москвы в составе:
Председателя Комиссии:..., членов Комиссии:..., с участием адвоката К. (регистрационный номер 77/... в реестре адвокатов г. Москвы), рассмотрев в закрытом заседании дисциплинарное производство, возбужденное по сообщениям Председателя Московского городского суда от 1 апреля 2004 г. и федерального судьи Московского гарнизонного военного суда от 5 апреля 2004 г. в отношении адвоката К.,
УСТАНОВИЛА:
Председатель Московского городского суда обратился в Адвокатскую палату г. Москвы с сообщением, указав, что в адрес Президиума Московского городского суда поступила надзорная жалоба адвоката К. в интересах Ч. на судебные постановления, принятые по гражданскому делу по иску Ч. к Управлению ДЖПиЖФ по NАО г. Москвы, о признании права пользования жилой площадью, заключении договора социального найма, регистрации по месту жительства и по встречному иску о выселении. По мнению заявителя, из содержания этой надзорной жалобы видно, что адвокат К. не только не соблюдает положения пп. 1 и 4 п. 1 ст. 7 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ", п. 5 ст. 10 и ст. 12 Кодекса профессиональной этики адвоката, но и преднамеренно их нарушает, поскольку в надзорной жалобе прямо и умышленно указывает на то, что "судебными инстанциями г. Москвы откровенно и нагло попираются права человека"; "суды первой и кассационной инстанций пишут в своих решениях явную чушь, руководствуясь исключительно стремлением "прогнуться" перед исполнительной властью"; "с таким же успехом истица могла дать согласие на вселение в квартиру роты солдат"; "кассационная инстанция сделала вид, что не читала жалобу"; "в кассационном определении от 30 октября 2003 г. содержится та же ахинея, которая написана в решении"; "пишешь про бузину в огороде - отвечают про дядьку в Киеве"; "Ч. может считать себя Валентиной Терешковой, однако в космос все равно не полетит"; "суд возможно лучше разбирается в мыслях Ч., нежели она сама". Заявитель считает, что эти приведенные адвокатом в надзорной жалобе доводы изначально не имеют при обращении в суд надзорной инстанции какого-либо правового значения, являются заведомо лишними для юридического документа, носят развязный и фамильярный по отношению к суду и доверителю адвоката К. характер; эти намеренно оскорбительные и сознательно некорректные высказывания адвоката К. в адрес судей города Москвы направлены исключительно на то, чтобы умалить авторитет судебной власти, дискредитировать московских судей, очернить всю судебную систему нашей страны в целом.
Заявитель просит рассмотреть вопрос о привлечении адвоката К. к дисциплинарной ответственности, считая, что его поведение недостойно не только того высокого статуса, которым он обладает в качестве адвоката, но и вообще любого культурного и цивилизованного человека.
Федеральный судья Московского гарнизонного военного суда обратился в Адвокатскую палату г. Москвы с сообщением, указав, что 31 марта 2004 г. в Московский гарнизонный военный суд поступила кассационная жалоба защитника - адвоката К. на постановленный судом 16 марта 2004 г. обвинительный приговор по делу Коробова (фамилия осужденного изменена), осужденного по пп. "а", "в" ч. 3 ст. 286 УК РФ. По мнению заявителя, в данной жалобе адвокат К. позволяет себе выражения, оскорбляющие судью, рассмотревшего уголовное дело в отношении Коробова, а также оскорбляет потерпевшего; в своей кассационной жалобе адвокат допускает выражения, заимствованные из криминального жаргона. Поскольку, обращаясь к вышестоящему суду с просьбой отменить постановленный в отношении Коробова приговор, адвокат К. заявляет: "Не верю в отмену приговора, не верю ни во что!", после чего указывает "Формально прошу... отменить приговор...", то заявитель делает вывод о том, что "ни во что не верящий (а значит - не верящий в правосудие), как он сам об этом заявляет, адвокат К. к тому же формально относится к защите прав и интересов своего доверителя, о чем адвокат К. прямо указывает в кассационной жалобе".
Заявитель считает, что подобное поведение адвоката К. как нарушающее этические нормы адвокатской деятельности (в частности, пп. 4 п. 1 ст. 7 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ", п. 1 ст. 4 и п. 1 ст. 19 Кодекса профессиональной этики адвоката) умаляет авторитет адвокатуры; он просит Совет Адвокатской палаты г. Москвы принять соответствующие меры реагирования на его обращение.
9 и 13 апреля 2004 г. Президентом Адвокатской палаты г. Москвы на основании ст. 20, 21, 22 Кодекса профессиональной этики адвоката были возбуждены дисциплинарные производства в отношении адвоката К., материалы которых направлены на рассмотрение Квалификационной комиссии Адвокатской палаты г. Москвы.
Постановлением Квалификационной комиссии Адвокатской палаты г. Москвы от 29 июля 2004 г. указанные дисциплинарные производства были объединены для рассмотрения в едином производстве.
В письменных объяснениях от 26 апреля 2004 г. адвокат К. по поводу обстоятельств, изложенных в сообщении Председателя Московского городского суда, указал, в частности, что "силами законов или кодексов профессиональной этики заставить уважать нашу судебную власть в принципе невозможно. Любой гражданин, организация, любая ветвь власти добиваются уважения к себе посредством уважительного отношения к людям. Суды, кроме того, не будут уважать до тех пор, пока они не прекратят выносить в угоду исполнительной власти заведомо незаконные решения, а вышестоящие судебные инстанции не возьмут себе за правило отменять подобные решения. Какой-либо ненормативной лексики моя жалоба не содержит. Наверное, ее форма действительно может обидеть руководителя суда. Однако виновным себя в этом не считаю: жалоба абсолютно обоснованна, за каждое содержащееся в ней утверждение отвечаю. В том, что конкретные возмутительные вещи называются в ней своими именами, на мой взгляд, виноват не адвокат, а тот, кто их допускает". По мнению адвоката К., ссылка заявителя на ст. 12 Кодекса профессиональной этики адвоката ошибочна, поскольку лишь в публичном судопроизводстве адвокаты "не имеют права совершать действий, умаляющих авторитет суда" (при этом адвокат К. указывает, что в суде первой инстанции и при кассационном рассмотрении дела он вел себя "вполне корректно"), "обращение же с надзорной жалобой к должностному лицу судебной власти ни участием, ни присутствием на судопроизводстве не является и авторитет суда не подрывает". Кроме того, адвокат К. считает, что у заявителя отсутствует материальное право ставить вопрос перед органами Адвокатской палаты г. Москвы о нарушении адвокатом п. 5 ст. 10 Кодекса профессиональной этики адвоката ("вряд ли корректно Председателю Мосгорсуда встревать в мои отношения с клиентом и пытаться "вбить в них клин"), поскольку такое право принадлежит только доверителю ("если бы доверитель был мною недоволен, написал бы жалобу сам и расторг соглашение").
В письменных объяснениях от 26 апреля 2004 г. адвокат К. по поводу обстоятельств, изложенных в сообщении Федерального судьи Московского гарнизонного военного суда, указал, что в письме судьи все изложено правильно, но только адвокат не понимает, какую статью Кодекса профессиональной этики он нарушил.
В объяснениях, данных 29 июля 2004 г. в заседании квалификационной комиссии, адвокат К. по поводу обстоятельств, изложенных в обращениях судей, указал, что он обжаловал судебные решения, вынесенные по делам его доверителей, поскольку считал их незаконными и необоснованными; адвокат согласился с доводами заявителей о том, что в жалобах им действительно были употреблены резкие и обидные выражения, процессуальная потребность в использовании которых отсутствовала, он сожалеет о случившемся. Вместе с тем адвокат К. настаивал на отраженном в его письменных объяснениях понимании п. 5 ст. 10 и ст. 12 Кодекса профессиональной этики адвоката.
Выслушав объяснения адвоката К., изучив материалы дисциплинарного производства, обсудив доводы сообщений Председателя Московского городского суда и федерального судьи Московского гарнизонного военного суда, Квалификационная комиссия, проведя голосование именными бюллетенями, пришла к следующим выводам.
Адвокат при осуществлении профессиональной деятельности обязан соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката (пп. 4 ч. 1 ст. 7 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ"), в соответствии с которым "адвокаты при всех обстоятельствах должны сохранять честь и достоинство, присущие их профессии" (п. 1 ст. 4 Кодекса); "при осуществлении профессиональной деятельности адвокат соблюдает деловую манеру общения" (п. 2 ст. 8 Кодекса); "участвуя или присутствуя на судопроизводстве, адвокат должен проявлять уважение к суду", "возражая против действий судей, адвокат должен делать это в корректной форме и в соответствии с законом" (ст. 12 Кодекса).
30 декабря 2003 г. адвокатом К. была направлена в Президиум Московского городского суда надзорная жалоба в интересах его доверительницы Ч. (истицы по гражданскому делу), в которой адвокат при изложении своих доводов о незаконности и необоснованности состоявшихся по делу судебных решений об отказе в иске использовал в том числе следующие высказывания: "судебными инстанциями г. Москвы откровенно и нагло попираются права человека"; "суды первой и кассационной инстанций пишут в своих решениях явную чушь, руководствуясь исключительно стремлением "прогнуться" перед исполнительной властью"; "с таким же успехом истица могла дать согласие на вселение в квартиру роты солдат"; "кассационная инстанция сделала вид, что не читала жалобу"; "в кассационном определении от 30 октября 2003 г. содержится та же ахинея, которая написана в решении"; "пишешь про бузину в огороде - отвечают про дядьку в Киеве"; "Ч. может считать себя Валентиной Терешковой, однако в космос все равно не полетит"; "суд возможно лучше разбирается в мыслях Ч. нежели она сама".
Квалификационная комиссия соглашается с утверждением заявителя - Председателя Московского городского суда о том, что указанные доводы, приведенные адвокатом в надзорной жалобе, изначально не имеют при обращении в суд надзорной инстанции какого-либо правового значения, являются заведомо лишними для юридического документа, носят развязный (фамильярный) по отношению к суду характер. Употребление адвокатом в надзорной жалобе перечисленных высказываний для обоснования своих доводов о незаконности и необоснованности судебных актов является, по мнению Комиссии, нарушением п. 1 ст. 4, п. 2 ст. 8 и ст. 12 Кодекса профессиональной этики адвоката.
В марте 2004 г. адвокатом К. в соответствии с ч. 1 ст. 355 УПК РФ через Московский гарнизонный военный суд была направлена в судебную коллегию по уголовным делам военного суда Московского военного округа кассационная жалоба в защиту его доверителя Коробова (осужденного по ч. 3 ст. 286 УК РФ с применением ст. 64 УК РФ к 2 годам 6 месяцам лишения свободы), в которой адвокат при изложении своих доводов о незаконности и необоснованности приговора использовал, в том числе, следующие высказывания: "представим себе: начальник узнал, что подчиненный переспал с его женой, после чего нанес обидчику побои"; "не может один сотрудник милиции "метелить" другого в общественном месте (общежитии ТСХА)"; "верю, что К-в (потерпевший) "не сдал" "дембеля" при проведении служебного расследования"; "гарнизонный суд в лице ткачуков "опускает" коробовых; "у военных принято назначать наказание по согласованию обвинения с судом"; "не верю в отмену приговора, не верю ни во что... Формально прошу... отменить приговор...".
Квалификационная комиссия, проанализировав с использованием словарей русского языка (Толковый словарь уголовных жаргонов / Под общ ред. Ю.П. Дубягина и А.Г. Бронникова. М.: СП "Интер-ОМНИС", СП "РОМОС", 1991; Словарь тюремно-лагерно-блатного жаргона (речевой и графический портрет советской тюрьмы) / Авторы-составители Д.С. Балдаев, В.К. Белко, И.М. Исупов. М.: Края Москвы, 1992; Быков В. Русская феня: Словарь современного интержаргона асоциальных элементов. Смоленск: ТРАСТ-ИМАКОВ, 1993; Сидоров А. Словарь современного блатного и лагерного жаргона (южная феня). Ростов-на-Дону: Гермес, 1992; Толковый словарь современного русского языка. Языковые изменения конца XX столетия / ИЛИ РАН; Под ред. Г.Н. Скляревской. М.: ООО "Издательство Астрель", ООО "Издательство АСТ", 2001) лексическое значение слов "сдать", "опустить", "метелить", "дембель", использованных адвокатом К. для обоснования своих доводов в кассационной жалобе, соглашается с доводами заявителя о том, что адвокатом К. в кассационной жалобе использованы выражения, заимствованные из криминального жаргона; при этом Комиссия уточняет, что слово "дембель" адвокатом К. употреблено в том его значении, которое существует не в криминальном, а в бытовом жаргоне (см. Дембель, я (мн. дембеля, ей), м. Жарг. ...2. Тот, кто подлежит скорой демобилизации в связи с окончанием срока службы (за 6 месяцев до окончания службы); демобилизованный со срочной службы // Толковый словарь современного русского языка. Языковые изменения конца XX столетия / ИЛИ РАН; Под ред. Г.Н. Скляревской. М.: ООО "Издательство Астрель", ООО "Издательство АСТ", 2001. С. 205).
По мнению Квалификационной комиссии, основанному на п. 1 ст. 4, п. 2 ст. 8 и ст. 12 Кодекса профессиональной этики адвоката, использование в тексте кассационной жалобы выражений, заимствованных из жаргона, в том числе и криминального, может быть оправдано только при дословном воспроизведении имеющихся в материалах уголовного дела доказательств (например, при цитировании показаний свидетеля), если это имеет существенное значение для обоснования доводов автора жалобы (см., например, ст. 73 УПК РФ - "Обстоятельства, подлежащие доказыванию"). Однако, как следует из содержания кассационной жалобы, жаргонные выражения были использованы адвокатом К. для придания большей экспрессии своим собственным мыслям и логическим построениям, никакого отношения к существу требований, сформулированных в жалобе адвокатом-защитником, использование жаргонных выражений не имело, поэтому следует признать, что адвокатом К., использовавшим в тексте кассационной жалобы выражения, заимствованные из жаргона, нарушены п. 1 ст. 4, п. 2 ст. 8 и ст. 12 Кодекса профессиональной этики адвоката.
Эти же положения Кодекса профессиональной этики адвоката нарушены адвокатом К. при включении в кассационную жалобу выражений, в которых им проявлено неуважение к военному суду, и возражения против действий судьи, постановившего обжалуемый адвокатом-защитником приговор, сделаны в некорректной форме: "гарнизонный суд в лице ткачуков (председательствовал по делу федеральный судья Ткачук Н.Н. - Примеч. Комиссии) "опускает" коробовых (фамилия осужденного Коробов. - Примеч. Комиссии)"; "у военных принято назначать наказание по согласованию обвинения с судом"; "не верю в отмену приговора, не верю ни во что... Формально прошу... отменить приговор...".
Равным образом Комиссия считает некорректным пример "представим себе: начальник узнал, что подчиненный переспал с его женой, после чего нанес обидчику побои", использованный в жалобе адвокатом К. для иллюстрации своих рассуждений о недостаточности для квалификации действий Коробова по ст. 286 УК РФ ("Превышение должностных полномочий") его положения начальника по отношению к потерпевшему К-ву. Как можно судить из текста жалобы, конфликт, якобы произошедший между военнослужащими Коробовым и К-вым, возник не в связи с интимными отношениями этих мужчин с одной и той же женщиной. К тому же в этом абзаце кассационной жалобы адвокат К. для обоснования своего понимания диспозиции ст. 286 УК РФ приводит другое рассуждение, формулировка которого полностью отвечает требованиям УПК РФ и Кодекса профессиональной этики адвоката: "Для того чтобы превысить полномочия, нужно сначала выполнять какие-то действия в их рамках, а затем выйти за эти рамки... По версии обвинения, принятой судом, Коробов наносил удары К-ву беспричинно, чтобы "размяться". Какие должностные полномочия в тот момент он осуществлял в отношении потерпевшего?"
Процессуальное законодательство Российской Федерации предоставляет всем участникам судопроизводства, имеющим личный либо представляемый интерес в исходе дела, право обжаловать состоявшиеся по делу судебные решения в кассационном (по ряду дел - и в апелляционном) порядке и в порядке надзора (порядок и особенности реализации данного права применительно к конкретному виду судопроизводства сформулированы в процессуальных кодексах - УПК РФ, ГПК РФ, АПК РФ).
Равным образом в процессуальном законодательстве сформулированы основания для отмены либо изменения судебных решений в случае признания их незаконными и необоснованными вышестоящей судебной инстанцией (ст. 369, 379 - 383, 409 УПК РФ; ст. 330, 362 - 364, 387 ГПК РФ и др.).
Гарантируя участникам судопроизводства право на обжалование в установленном законом порядке судебных решений как не вступивших, так и вступивших в законную силу, и устанавливая механизм реализации этого права, законодатель тем самым признает, что судебные решения могут быть незаконными и необоснованными.
Однако незаконность и необоснованность судебного решения по конкретному делу не свидетельствует и не может свидетельствовать о порочности всей судебной системы Российской Федерации.
Адвокат как профессиональный участник судопроизводства (лицо, оказывающее квалифицированную юридическую помощь на профессиональной основе - см. ст. 1 и 2 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ") обязан своими поступками укреплять веру в надежность такого общепризнанного способа защиты прав и свобод граждан, каковым является судебный способ защиты, что, однако, не исключает, а, наоборот, предполагает необходимость оспаривания в корректной форме незаконных и необоснованных судебных решений по конкретному делу.
При этом в Кодексе профессиональной этики адвоката содержатся четкие нравственные ориентиры для соответствующего поведения: "адвокаты при всех обстоятельствах должны сохранять честь и достоинство, присущие их профессии" (п. 1 ст. 4); "при осуществлении профессиональной деятельности адвокат соблюдает деловую манеру общения" (п. 2 ст. 8); "участвуя или присутствуя на судопроизводстве, адвокат должен проявлять уважение к суду", "возражая против действий судей, адвокат должен делать это в корректной форме и в соответствии с законом" (ст. 12).
Толкования адвокатом К. ст. 12 Кодекса профессиональной этики адвоката как распространяющейся только на "публичное судопроизводство" (адвокат имеет в виду рассмотрение судами уголовных и гражданских дел в судебных заседаниях. - Примеч. Комиссии) Квалификационная комиссия признает ошибочным, поскольку судопроизводство - это единый процесс, состоящий из последовательно сменяющих одна другую стадий (направленных на законное разрешение одного и того же дела), в каждой из которых действует законный состав суда, по отношению к которому все участники судопроизводства, включая адвокатов, обязаны проявлять уважение. Обращение адвоката (защитника или представителя) с надзорной жалобой к должностному лицу судебной власти, вопреки мнению адвоката К., является участием в судопроизводстве в процессуальной форме, установленной законом для данной стадии.
Адвокат К. считает, что у заявителей по настоящему дисциплинарному производству (судей) отсутствует материальное право ставить вопрос перед органами Адвокатской палаты г. Москвы о нарушении адвокатом п. 5 ст. 10 Кодекса профессиональной этики адвоката ("адвокат не должен допускать фамильярных отношений с доверителями"), поскольку такое право принадлежит только доверителю.
С данным утверждением адвоката Квалификационная комиссия соглашается, считает, что в рамках данного дисциплинарного производства она не вправе давать оценку взаимоотношениям адвоката К. с доверителями, поскольку вопрос об этом вправе поставить перед Комиссией только его подзащитный Коробов и доверительница Ч., с которыми у адвоката заключено соглашение на защиту их прав и законных интересов.
Адвокат при осуществлении профессиональной деятельности обязан соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката (пп. 4 ч. 1 ст. 7 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ").
За неисполнение либо ненадлежащее исполнение своих обязанностей адвокат несет ответственность, предусмотренную Федеральным законом "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" (ч. 2 ст. 7 названного Закона). Нарушение адвокатом требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката, совершенное умышленно, влечет применение мер дисциплинарной ответственности, предусмотренных Федеральным законом "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" и Кодексом профессиональной этики адвокатов, установленных конференцией соответствующей адвокатской палаты (ст. 18 п. 1 Кодекса).
По изложенным выше основаниям Комиссия считает, что адвокат К., использовав в направленной в Президиум Московского городского суда надзорной жалобе в интересах Ч. высказывания: "судебными инстанциями г. Москвы откровенно и нагло попираются права человека"; "суды первой и кассационной инстанций пишут в своих решениях явную чушь, руководствуясь исключительно стремлением "прогнуться" перед исполнительной властью"; "с таким же успехом истица могла дать согласие на вселение в квартиру роты солдат"; "кассационная инстанция сделала вид, что не читала жалобу"; "в кассационном определении от 30 октября 2003 г. содержится та же ахинея, которая написана в решении"; "пишешь про бузину в огороде - отвечают про дядьку в Киеве"; "Ч. может считать себя Валентиной Терешковой, однако в космос все равно не полетит"; "суд возможно лучше разбирается в мыслях Ч., нежели она сама", а также использовав в направленной через Московский гарнизонный военный суд в судебную коллегию по уголовным делам военного суда Московского военного округа кассационной жалобе в защиту Коробова высказывания: "представим себе: начальник узнал, что подчиненный переспал с его женой, после чего нанес обидчику побои"; "не может один сотрудник милиции "метелить" другого в общественном месте (общежитии ТСХА)"; "верю, что К-в "не сдал" "дембеля" при проведении служебного расследования"; "гарнизонный суд в лице ткачуков "опускает" коробовых"; "у военных принято назначать наказание по согласованию обвинения с судом"; "не верю в отмену приговора, не верю ни во что... Формально прошу... отменить приговор...", - нарушил п. 1 ст. 4, п. 2 ст. 8 и ст. 12 Кодекса профессиональной этики адвоката, согласно которым "адвокаты при всех обстоятельствах должны сохранять честь и достоинство, присущие их профессии"; "при осуществлении профессиональной деятельности адвокат соблюдает деловую манеру общения"; "участвуя или присутствуя на судопроизводстве, адвокат должен проявлять уважение к суду", "возражая против действий судей, адвокат должен делать это в корректной форме и в соответствии с законом".
Данные адвокатом К. объяснения о намеренном включении в тексты жалоб указанных выше выражений свидетельствуют о том, что при нарушении норм Кодекса профессиональной этики адвоката он действовал умышленно.
На основании изложенного, руководствуясь п. 7 ст. 33 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" и пп. 1, 2 п. 9 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвокатов, Квалификационная комиссия Адвокатской палаты города Москвы выносит заключение о нарушении адвокатом К. п. 1 ст. 4, п. 2 ст. 8 и ст. 12 Кодекса профессиональной этики адвоката при составлении и направлении в Президиум Московского городского суда надзорной жалобы в интересах Ч. и при составлении и направлении через Московский гарнизонный военный суд в судебную коллегию по уголовным делам военного суда Московского военного округа кассационной жалобы в защиту Коробова.
Решением Совета Адвокатской палаты г. Москвы от 12 августа 2004 г. N 36 статус адвоката К. был прекращен.
Заключение квалификационной комиссии <*> Адвокатской палаты