Я ЗНАЮ, МОГУЧИЕ, КАКОВЫ ВАШИ ОБЫЧАИ»: индийский пантеон
Многообразие богов. – Вишведева. – Синкретический пантеон. – Классификации индийских божеств. – Адитьи. – Вселенский законрита. – Индра. – Поединок Индры с Вритрой. – Индраджит. – Локапалы. – Агни и Сома. – Владыки жертвоприношений. – Сома‑растение и сома‑напиток. – Варуна. – Митра и Варуна. – «<Классификаторы модели мира». – Брихаспати. – Рудра. – Жертвоприношение Дакши. – Солярные божества. – Савитар, Пушан, Сурья. – Ашвины. – Ушас. – «Божественная синонимия». – Богини индийского пантеона. – Сарасвати. – Лакшми. – Вирадж. – Божественная абстракция: Атман и Брахман. – Брахма. – Миф о появлении смерти. – Тримурти. – Вишну. – Маркандея и Вишну. – Аватары Вишну. – Нарасинха. – Вамана. – Парашурама. – Кришна. – Будда. – Калки. – Разрушитель Шива. – Шакти. – Парвати. – Дурга. – Кали. – Харихара. – Яма. – Кубера. – Сыновья Шивы: Карттикея и Ганеша. – Хануман.
В свое время И.В. Гете, познакомившись с первыми европейскими исследованиями индийской мифологии, остался глубоко разочарован богами Индии: божества индийцев, писал он, «числом в несколько тысяч, притом не подчиненные друг другу, но одинаково абсолютно всемогущие еще больше запутывают жизнь с ее случайностями, поощряют бессмысленные страсти и благоволят безумным порывам, словно высшей степени святости и блаженства». Количество богов в индийской мифологии и в самом деле грандиозно, причем число божеств в этой мифологической традиции с течением столетий неуклонно возрастало: если веды знают всего 33 бога, то брахманы упоминают о 333 богах, пураны же – о 3306 или 3339; эпос называет 33 главных бога, остальных же божеств характеризует как неисчислимые сонмы. Г. Гессе называл многочисленность и многообразие индийских божеств «райской пестротой»: «Индийская религия соединяет в себе райскую пестроту самых невероятных противоположностей, самых несовместимых формулировок, самых противоречивых догм, ритуалов, мифов и культов, которые только можно вообразить; нежнейшее наряду с самым грубым, духовнейшее наряду с самым чувственным и плотским, добрейшее наряду с самым жестоким и диким».
Многие гимны «Ригведы» обращены ко «Всем‑Богам» (Вишведева). Обычно Вишведева упоминают при совершении жертвоприношений, причем каждое божество призывается при исполнении конкретной части ритуала, но в ряде случаев Вишведева выступают как единое целое, своего рода «множественный бог»:
Да придут к нам со всех сторон прекрасные силы духа, Что нельзя обмануть, нельзя обойти, что бьют ключом, – Чтобы боги всегда помогали нам возрастать, (Чтоб были) защитниками изо дня в день!
Прекрасная милость богов – для идущих прямо:
Дар богов да обратится к нам!
Дружбы богов мы добились,
Боги да продлят наш срок – чтобы мы жили!
Прекрасное да услышим мы ушами, о боги!
Прекрасное да увидим мы глазами, о достойные жертв!
Восхвалив вас, с крепкими членами и телами
Мы хотим достигнуть срока жизни, что положен (нам) богами!
Да, впереди сто осеней, о боги,
В которые вы заключили старость (наших) тел,
В которые сыновья станут отцами.
Не повредите наш век посреди пути!
По замечанию В.Н. Топорова, Вишведева «настолько тесно слиты между собой, что трудно выделить часть, относящуюся к данному божеству. В ритуале Вишведева также трактуются как единство (в частности, им посвящается третья выжимка сомы)». Ригведийские гимны причисляли к Вишведева Индру, Агни, Митру, Варуну и других адитьев (см. ниже), иногда Сому, богиню зари Ушас и «гневного» Рудру; в пуранах «состав» Вишведева постоянно меняется.
«Индийский пантеон, – пишет М.Ф. Альбедиль, – производит впечатление некоего вида духовной палеонтологии, где громоздятся, иногда причудливо перемешиваясь, ведийский, брахманистский, индуистский, джайнский, буддийский и другие слои, при это самый мощный пласт составляют божества индуизма. Индуистские боги опрокидывают наши прочно сложившиеся иудео‑христианские стереотипы о том, как должен выглядеть бог, чего от него можно ждать и как человек должен строить свои отношения с ним; их облик скорее отсылает к архаическому мифопоэтическому субстрату. Но и с известными и привычными греческими богами индийские не имеют ничего общего. Те, даже если они схвачены художником в движении, как правило, закончены по своему внутреннему облику и в этом смысле неподвижны, статуарны. Они – сложившиеся красивые мужчины и женщины, с двумя руками и двумя ногами, то есть имеют вполне человеческий вид. Индийские же боги, даже в застывшей позе, вызывают в памяти танец масок, когда мелькает то одно, то другое лицо, то женское, то мужское тело, когда мелькание рук и ног складывается в затейливый меняющийся рисунок. Эти боги, веселые и ужасные, разноцветные и усатые, благостные и устрашающие, гневные и сострадательные, смотрят со стен храмов, с икон, лубков, статуэток. Средний индиец едва ли понимает, почему каждый должен любить только одного распятого Бога. Он видит божественный лик и в улыбке юного Кришны, и в танцующем Шиве, и в нежной Сарасвати, и в грозной Кали. Индийский национальный бог совсем не обязательно имеет антропоморфный облик, то есть выглядит как человек. Не менее священны и животные, и реки, и деревья, и камни, и планеты, и звезды – словом, все, что обитает на земле, в земле и под землей.
Необозримое количество божественных персонажей не без трудностей воспроизводят даже ученые брахманы. А есть еще столь же неисчислимая бездна гибридных персонажей, чьи божественные качества вообще идентифицируются с огромным трудом. В каждой местности живут свои главные и второстепенные боги, отсюда – множество дублирующих персонажей, порой связанных сложными родственными отношениями. При этом многие из них могут существовать лишь в виде имен в теологических трактатах, доступных только узкому кругу знатоков. От духов племенных верований, неизвестных за границами какой‑нибудь маленькой, затерянной в горах или в лесу деревушки, до популярных и почитаемых во всей Индии богов – таково необозримое и неисчислимое количество индийских божеств».
По причине многочисленности и многообразия божеств в индийской мифологической традиции установить среди них сколько‑нибудь определенную иерархическую последовательность вряд ли представляется возможным. Поэтому мы будем придерживаться в изложении того же «эволюционного принципа», как и в главе о сотворении мира: от божеств, упоминаемых в ведах, к божествам эпоса – через брахманы, упанишады и пураны.
Ведийские боги (напомним, их 33) делятся на небесных, атмосферных (промежуточных) и земных. К небесным относят Дьяуса, Варуну, Митру и прочих адитьев (всего их 12), Сурью, Савитара, Пушана, Вишну, Вивасвата, Ушас и Ашвинов; к атмосферным – Индру, Триту Аптью, Апам Напата, Матаришвана, Ахи Будхнью, Вату, Парджанью и Апас; к земным – Притхиви, Агни, Брихаспати, Сому и Сарасвати. По другой классификации, выявленной Ж. Дюмезилем, божества вед делятся «функционально»: Варуна, Митра и другие адитьи олицетворяют собой закон и магию (магико‑юридическая функция), Индра и боги‑маруты олицетворяют воинское ремесло (военная функция), Ашвины – плодородие (экономико‑творческая функция). Кроме того, существует особая категория божеств, которых называют абстрактными и «чьи имена связаны с обозначением неких элементарных космологических актов и снабжены суффиксом деятеля – tar» (Топоров) [21]
К этим божествам относятся Савитар («рождающий»), Тваштар («придающий форму»), Дхатар («устанавливающий»), Вишвакарман («Вседелатель»), Праджапати («господин потомства»), Шраддха («вера»), Вач («речь»), Кала («время»), Ниррити («гибель»), Тапас («космический жар»), Кама («желание»), Прана («дыхание»), Адити («безграничность»), Дити («ограниченность») и т. д. Два последних абстрактных божества, Адити и Дити, противопоставляются друг другу как семантически, так и на «бытовом» уровне: первая называется матерью богов‑адитьев, вторая – матерью демонов‑дайтьев.
Что касается адитьев, «Ригведа» знает шестерых – Митру, Арьямана, Бхагу, Варуну, Дакшу и Аншу; иногда к ним причисляется и Индра. Позднее число адитьев достигает двенадцати, они толкуются как солнечные боги и соотносятся с двенадцатью месяцами. По замечанию В.Н. Топорова, «сам класс адитьев (как и их мать Адити) и составляющие его божества обозначаются именами с абстрактным значением: Варуна – истинная речь, Митра – договор, Арьяман – гостеприимство, Анша – доля, Бхага – наделитель, Дакша – способность и т. д. В ведах адитьи – отвлеченные понятия, выступающие как мифологические классификаторы». «Ригведа» говорит об Адити:
Адити – небо, Адити – воздушное пространство,
Адити – мать, она – отец, она – сын.
Все‑Боги – Адити, Адити – пять родов (людей),
Адити – то, что рождено, Адити – то, что должно родиться.
Адитьям же посвящены, в частности, следующие строки:
Эти Адитьи, широкие, глубокие,
Не поддающиеся обману (и) стремящиеся обмануть, с
множеством глаз,
Видят кривое и прямое внутри.
Все, даже самые дальние (предметы) –
вблизи от (этих) царей.
Адитьи поддерживают (все) движущееся (и) неподвижное. (Они –) боги, пастухи всего мироздания, С далеко простирающейся мыслью, охраняющие мир асуров, Соблюдающие (вселенский) закон, наказывающие за вину.
Они несут три земли и три неба.
Внутри у них – три обета при жертвоприношении.
(Вселенским) законом велико ваше величие, о Адитьи!
Этот вселенский закон (рита) – универсальный космический принцип, хранителями которого являются адитьи. Через риту происходит преобразование хаоса в упорядоченный космос, посредством риты достигается порядок круговращения вселенной. Рите противопоставляется анрита – неупорядоченность, ложь космического масштаба (как рита – космическая истина). «По закону рита восходит и заходит солнце, одно время года в установленном порядке следует за другим. Все повторяется, как было в незапамятные времена, и, следуя закону рита, человек воспроизводит цикличность космических явлений в цикличности ритуала, поддерживая тем самым порядок в космосе и в человеческом обществе и создавая условия для нормальной и успешной жизни своего племени. Рита является одновременно и этическим законом в обществе ариев. Хорошо и правильно то, что этому закону соответствует: почитание арийских богов и принесение им жертв; награждение жрецов, совершающих жертвоприношение, и поэтов‑риши, создающих молитвы; покорение племен, не почитающих арийских богов, а захват их богатств. Все эти понятия с отрицательным значением относятся к области анрита» (Елизаренкова).
Первое место по количеству посвященных ему в «Ригведе» гимнов занимает иногда причислявшийся к адитьям громовержец Индра; логично предположить, что именно этот бог достаточно продолжительное время являлся главным божеством Ариев [22]. Гимны называют Индру царем богов и царем всей Вселенной. Кажется, нет таких славословий, которых бы он не удостоился:
Индра – царь движущегося (и) отдыхающего,
Безрогого и рогатого, громовержец.
Это он, как царь, правит народами.
Как обод – спицы (колеса), он охватил их (всех).
По ту сторону (видимого) пространства, неба
Ты, о сильный по своей природе, (
приходящий) на помощь, о дерзкий мыслью,
Сделал землю противовесом (своей) силы.
Охватывая воды, солнце, ты идешь на небо.
Ты стал противовесом земли.
Ты стал господином высокого (неба)
с великими героями.
Все воздушное пространство
ты заполнил (своим) величием.
Ведь поистине никто другой не равен тебе.
(Он), чьей протяженности не достигают небо и земля,
Как реки не достигают конца (видимого) пространства –
Тем более не (сравнится) с (его) собственным внезапным действом, когда он сражается в опьянении (сомой!) Один последовательно совершил все остальное.
Еще (выше), чем небо, далеко распространилась его громадность. Даже земля по (своей) величине – не противовес Индре. Страшный, исполненный силы, опаляющий людей, Он точит ваджру, как бык (рога), – для остроты.
Словно океанское течение – реки,
Он вбирает в себя благодаря (своим) размерам разливающиеся в разные стороны (песни).
Индра распаляется, как бык, для питья сомы.
От века этот боец вызывает восхищение (своей) силой.
Это он, воинственный, создает людям
Великие сражения (своим) могуществом (и) силой.
И тогда верят они в разъяренного
Индру, мощно поражающего ваджрой – смертельным оружием.
Неисчерпаемое добро ты несешь в руках.
Неодолимую силу заключает в (своем) теле прославленный (бог).
Как в колодцах, прикрытых теми, кто их сделал,
В телах твоих, о Индра, – богатые силы духа.
Ваджра – палица грома, атрибут и оружие Индры; именно ваджрой он поразил демонического змея Вритру и отворил мировые воды, которые запирал своим телом демон. Поединок громовержца (в данном случае Индры) со змеем (Вритрой) – центральный сюжет не только ведийской, но и индоевропейской мифологии. Как пишут В.Вс. Иванов и В.Н. Топоров, «ядро мифа составляет поединок громовержца с противником, для которого восстанавливается общеиндоевропейское исходное имя с корнем *uel‑. Этот противник предстает в виде существа змеиной породы. Громовержец преследует его, убивает, рассекая на части и разбрасывая их в разные стороны, после чего освобождает скот и воды. Начинается плодоносящий дождь с громом и молнией».
Айравата, слон Индры. Индийская миниатюра.
По «Ригведе», демонический противник Индры носит множество имен – Вритра, Вала, Пипру, Шушна и др., однако смена имени не влияет на развертывание мифологического сюжета: Индра всякий раз одерживает победу в поединке и освобождает заточенные в скале мировые воды и укрытых демоном в пещере божественных коров.
Этот миф в «Ригведе» присутствует одновременно в двух вариантах – в сюжете о победе над Вритрой и в так называемом мифе Вала (по имени скалы и олицетворявшего ее демона). В этой скале демонами Пани были спрятаны коровы. Индра ваджрой пробил скалу, пригвоздив ее к земле, и выпустил наружу коров (= свет), установив порядок во Вселенной.
В сражениях богов с асурами Индра возглавляет божественные рати. Он – победитель коварнейшего из асуров Шамбары, ослеплявшего противников тысячью колдовских уловок, и духа хмельного напитка (суры) Намучи. Впрочем, Индра не всесилен: из эпической поэмы «Рамаяна» известно предание о том, как он был побежден и пленен колдуном Индраджитом, сыном царя демонов‑ракшасов Раваны; свободу ему вернули лишь по просьбе Брахмы. В «Махабхарате» Вритра, прежде чем оказаться побежденным, дважды проглатывает Индру, которого выручает Вишну [23]
В «Рамаяне» также рассказывается о многочисленных любовных похождениях Индры среди людей (в этом отношении индийский громовержец весьма схож с греческим Зевсом).
В индуизме Индра – один из локапал (хранителей мира), владыка белого слона Айраваты, старшего из диггаджи. Согласно «Махабхарате» и пуранам, когда Индра искупал в изгнании свой грех (убийство брахмана Вритры), царь Лунной династии Нахуша аскетическими подвигами занял место царя богов и получил власть над всеми тремя мирами (трилока).
Локапала Вайшравана,
хранитель севера. Тибетская миниатюра.
Локапала Вайшравана,
хранитель севера. Тибетская миниатюра.
Своим высокомерием он разгневал мудрецов‑риши и по проклятию одного из них, Агастьи, был сброшен на землю и на десять тысяч лет превращен в змея. Индра вернулся из изгнания и снова занял свой престол, а Брахма, чтобы впредь миру не грозили потрясения, поставил хранителями мироздания восьмерых локапал – по числу слонов‑диггаджи, поддерживающих землю. Варуна считается правителем запада, Яма правит югом, Кубера – севером, Индра же повелевает востоком [24]. Ездовое животное Индры – чудесный конь Уччайхшравас, возникший из молочного океана, когда боги и асуры добывали амриту.
Небеса Индры – Сварга, где находится Амаравати, город тысячи врат, к которому ведет звездная дорога от горы Меру. В садах Амаравати растут чудесные деревья кальпаврикши, исполняющие желания, а также Париджата – дерево с золотой корой, добытое при пахтанье океана (вероятно, аналог мирового древа). На небеса Индры попадают герои, павшие в битве; они ни в чем не знают недостатка, их зрение услаждают танцами прекрасные танцовщицы‑апсары (ср. скандинавские представления о чертогах Одина – Вальхалле). Эти герои пребывают в Сварге, пока не придет срок их новому рождению на земле.
Следующий за Индрой по частоте упоминания в гимнах «Ригведы» – бог огня и домашнего очага Агни; ему посвящено около 200 гимнов. Если Индра – царь над богами, то Агни – главное земное божество, посредник между богами и людьми (первый жрец‑хотар). По изложению «Махабхараты», когда боги замыслили учредить жертвоприношение, они захотели, чтобы жрецом стал Агни. Но тот испугался («когда я вознесу жертву и догорит жертвенный огонь, кончится и моя жизнь») и спрятался в водах. С его бегством на земле воцарились демоны, и боги отправились на поиски Агни. Его местонахождение выдала рыба; Агни проклял предательницу – и с тех пор рыбы стали законной добычей и пищей людей. Боги пообещали Агни бессмертие: «Никогда не будет тебе ущерба при обряде, и жертва будет принадлежать тебе». Тогда Агни согласился вернуться на небо и стал владыкой жертвоприношений.
По «Ригведе», родители Агни – Дьяус и Притхиви, то есть небо и земля; впрочем, в мандале X сообщается, что он произошел от трения двух кусков дерева. В той же мандале утверждается, что он родился сразу в трех местах (на небе, на земле и в воде), у него три головы, три силы, три языка и три жилища. В большинстве гимнов Агни воздается хвала как посреднику между людьми и богами и как жрецу:
Ведь ты господин
на жертвенных празднествах,
О Агни, ты вестник племен
Сегодня на питье сомы привези богов
Пробуждающихся на заре, (богов),
чей глаз – солнце.
О Агни яркосияющий, ты светил
На протяжении прежних зорь,
о приятный для всех на вид.
Ты – защитник в деревнях,
ты поставлен во главе
На жертвоприношениях,(ты,) близкий человеку.
Мы помещаем тебя как исполнителя жертвы,
О Агни, как хотара, регулярно жертвующего,
Как (это было при) Ману, как прозорливого,
Резвого вестника, бессмертного, о бог.
Наряду с Агни владыкой жертвоприношений считался и Сома (он же Сома Павамана) – третий по частоте упоминания бог «Ригведы». Этот бог есть персонификация одноименного напитка богов, он же – царь мира и бог над всеми богами, родитель неба и его дитя, господин закона. Он принимал участие в освобождении мировых вод и помогал Индре убить демона Вритру. В эпосе Сома – божество луны; в «Рамаяне» рассказывается, как демон Равана стрелял в Сому из лука и лишь заступничество Брахмы помогло Соме избежать урона.
Агни. Французская миниатюра (XIX в.).
Что касается божественного напитка, то, как указывала Т.Я. Елизаренкова в своих работах, посвященных «материальному миру» вед, «главной проблемой, связанной с флорой РВ, является проблема отождествления сомы, который занимал центральное место в ритуале жертвоприношения богам. Сому называют царем растений, но никаких конкретных его описаний в гимнах нет. Само слова soma является его ритуальным названием, обозначающим растение и сок одновременно. Нигде в гимнах не упоминаются ни его корни, ни листья, ни семена. Зато постоянно фигурируют его стебель или побеги – та часть, которую в ритуале сначала замачивают в воде, а потом из нее камнями выжимают сок буро‑коричневого цвета, обладающий резким вкусом, в связи с чем его смешивают с добавлениями: молоком, свежим или кислым, медом или ячменным напитком, предварительно пропустив через цедилку из овечьей шерсти для очищения от волокон. Вот и все, что мы знаем реально о соме из РВ. К этому добавляется мифология. Сома растет на высокой горе Муджават. Его принес орел с неба, который, прорвавшись через все препятствия (в него стреляли из лука), доставил его богам. Приготовляемый из сомы напиток бессмертия – амрита – дал Индре – а он из всех богов основной его любитель – силу для свершения героических подвигов, убийства демонов. Сому вкушали боги, а также жрецы. Судя по описаниям состояния человека, испившего сомы, он дает вдохновение, просветление, приводит в экстаз, т. е. оказывает галлюциногенное действие».
Традиционно «материальной» сомой считалась разновидность эфедры – мелкого кустарника с толстыми побегами. В 1968 г. американский исследователь Р.Г. Уоссон опубликовал книгу «Сома – божественный гриб бессмертия», в которой доказывал, что арийский сома представлял собой галлюциногенный напиток из гриба‑мухомора. Гипотеза Уоссона вызвала ожесточенные споры (ее, в частности, поддержал К. Леви‑Стросс), продолжающиеся и по сей день; между тем
Уоссон в последующих работах показал, что культ галлюциногенных грибковых растений бытовал и у других древних индоевропейских народов, например у греков, которые для Элевсинских мистерий готовили напиток из спорыньи. При этом, как отмечала Т.Я. Елизаренкова, «доказать на основании крайне неясных контекстов РВ, в которых приготовление сомы описывается метафорическим языком с помощью литературных символов, что сома в РВ был соком мухомора, вряд ли возможно».
Помимо Индры, веды называют «вседержителем» и еще одно божество – Варуну. Этот бог связан с космическими и небесными водами, он наполняет водой моря, его сестры – реки, он проливает с небес дождь и т. п. Кроме того, Варуна – воплощение космического закона рита, охранитель истины и справедливости, безжалостно карающий ложь. Гимны «Ригведы» гласят:
Вылил Варуна бездонную бочку
на оба мира и на поднебесье
из отверстой бочки он царь вселенной
ниву орошает как ливнем землю.
Ниву орошает небеса и земли
Варуна молитвой о дожде
доимый облаками облекая вершины
мужи грозные отдают поводья.
Варуна царь торит дороги Солнца
и рек навстречу морю многоволных
кобылиц пуская путем извечным
он в русло дней направляет теченье.
Ветром дыханье сотрясает воздух
звериным на лугу победным ревом
между великих двух миров высоких
твои установленья всем желанны.
Всем Варуны блюстителям желанны
двух видимых миров установленья
прозорливцам соблюдающим жертву
гимнотворцам укрепленным молитвой.
Как воплощение риты, Варуна толкуется как истинная речь; уже в мандале I «Ригведы», в первом по «внутренней хронологии» этой веды гимне Варуне, к нему обращаются с мольбой проявить милосердие к нарушителям закона:
Если, о бог Варуна,
Мы станем нарушать изо дня в день
Твой завет, как племена (‑ завет царя),
Разгневанный, не выдавай нас (своему)
Смертельному оружию на убийство,
Ни ярости (своей), когда ты разгневан!
В эпосе и пуранах Варуна утрачивает свое «ведическое» величие; он остается богом вод, но уже не космических, а вполне земных, его причисляют к локапалам и называют хранителем запада. «Махабхарата» излагает несколько сюжетов, в которых Варуна выступает как соблазнитель и похититель смертных женщин.
В «Ригведе» Варуна зачастую выступает «в паре» с другим божеством, представляющим, по Ж. Дюмезилю, «магико‑юридическую» функцию в индийском пантеоне. Это божество – Митра, чье имя заставляет вспомнить об иранском Митре, культ которого был столь популярен на закате Римской империи. Вполне вероятно, этот бог был «унаследован» индийцами от индоиранской общности: во всяком случае, сходство (если не сказать – тождество) Митры иранского с индийским не подлежит сомнению [25]
Оба Митры – божества солнца и оба также связаны с представлением о договоре и порядке (рита). В ригведийских гимнах пара Варуна‑Митра нередко является своего рода единым целым:
Величьем упрочив небо и землю
Митра и Варуна два самодержца
растенья растя коров наполняя
дождем излейтесь окропляя землю.
Словно жрец на жертвенной соломе
словожертвой преумножая славу
на престоле вы с нерушимой волей
Митра с Варуной приемлете жертву.
Три света Варуна три неба
с Митрой держа три поднебесья
умножая державы силу
охраняйте обет нетленный.
Миру светлому и земному
сыны Адити вы опора Митра‑Варуна
и все боги не преступят ваших обетов.
Впрочем, Митра не только объединяется с Варуной, но и противопоставляется последнему. Митра предстает благосклонным, дружественным и доброжелательным, тогда как Варуна имеет репутацию карающего, грозного, опасного. В соответствии с этой благосклонной природой Митры его часто просят успокоить и смягчить своего сурового собрата [26]. В брахманах различия Митры и Варуны приобретают, если можно так выразиться, структурный характер, превращаются в систему противопоставлений, благодаря которой эти боги, по выражению В.Н. Топорова, «становятся классификаторами в модели мира древних индийцев». Эти противопоставления многообразны: правый – левый, близкий – далекий, восточный – западный, день – ночь, огонь – вода, лето – зима, белый – черный и т. д. Тем не менее, как писал Ж. Дюмезиль, «противопоставление Митры и Варуны никогда не было и не могло быть враждой или соперничеством, но лишь дополнительным распределением. Оба бога вместе с представляемыми ими понятиями и действиями равно необходимы для жизни человека и космоса. Будучи противопоставлены, они не распределяются один в поле «хорошего», а другой в поле «плохого», даже если на это и есть какие‑то намеки. Митра – верховный бог в своем разумном, ясном, умеренном и упорядоченном, спокойном, доброжелательном, жреческом аспекте; Варуна – верховный бог в своем нападающем, темном, таинственном, неистовом, ужасном, воинственном аспекте».
К Варуне и Митре как хранителям риты примыкает Брихаспати – бог молитвы и жертвоприношения, который владеет колесницей закона и выступает как божественный жрец (пурохита). В эпосе и пуранах Брихаспати – жрец и наставник богов; «Ригведа» приписывает ему участие в освобождении коров Вала:
Проламыватель скалы, перворожденный, верный закону
Брихаспати завоевал вместе (все) блага,
Этот бог (опустошил) великие загоны, полные коров.
Желая покорить воды, солнце, он не имеет себе равных,
Брихаспати убивает недругов песнями.
Космический танец Шивы. Индийская миниатюра.
В брахманах Брихаспати стал ипостасью Атхарвана – жреца, первым добывшего огонь, установившего жертвоприношение и сложившего «Атхарваведу». Атхарван – друг богов и «древний учитель», живущий на небесах. В ряде текстов Брихаспати даже отождествлялся с Брахманом – самосущим творческим началом.
Если Индра творит мир, Варуна, Митра и Брихаспати хранят мироздание и универсальный порядок, то Рудра – разрушитель: он несет урон и смерть, «предшественник» катастрофического Шивы. Гимн «Ригведы» гласит:
Буйного Рудру, приводящего жертву к цели,
Идущего окольными путями поэта мы призываем на помощь!..
Ни великого среди нас, ни малого среди нас,
Ни растущего среди нас, ни выросшего среди нас,
Ни отца нашего, ни матери не убивай!
Не причини вреда нашим милым телам, о Рудра!
Ни детям нашим (или) внукам, ни нашему сроку жизни,
Ни нашим коровам, ни коням не причини вреда!
В то же время Рудру призывают как защитника и даже как целителя:
Что можем мы сказать Рудре,
Прозорливцу, самому щедрому, сильнейшему, –
Самого радостного для (его) сердца?
«Чтобы сделала нам Адити
Для охоты, для мужей, чтобы для коров,
Чтобы для потомства – (целебное средство) Рудры!
Повелителя песни, повелителя жертвы –
Рудру с успокаивающим целебным средством
Мы просим об этой милости для блага и счастья.
С Рудрой связан миф о первом жертвоприношении. По брахманам и «Махабхарате», Дакша, «владыка созданий», устроил на горе Химават жертвоприношение во искупление грехов и созвал всех божеств, кроме Рудры. Разгневанный Рудра пронзил приготовленную жертву стрелой, и она превратилась в созвездие, после чего он напал на тех, кто собрался на вершине горы, и отрубил голову Дакше. Голова укатилась, и ее не смогли найти, поэтому приставили Дакше, в конце концов, голову козла. Усмирить ярость Рудры сумел только Брихаспати.
«Атхарваведа» называет Рудру тысячеглазым богом с черным животом и красной спиной; по «Ригведе», он – «рыжий бык неба». В эпосе и пуранах рассказывается о рождении Рудры из бровей Брахмы. Он был наполовину мужского облика и наполовину женского; по велению Брахмы это двуполое существо разделилось на мужчину и женщину.
В поздней традиции имя Рудры стало одним из эпитетов Шивы.
Как уже говорилось, многие божества индийского пантеона, особенно боги вед, нередко «дублируют» друг друга по своим функциям. Примером подобного дублирования могут послужить божества солнца. «Ригведа» связывает с солнцем Митру, Савитара, Ашвинов, Сурью, Пушана, Вивасвата и Ушас; различия между этими божествами в большинстве случаев провести крайне сложно. Так, Савитар часто отождествляется с Сурьей и с Пушаном; Вивасват – эпитет Сурьи и т. д.; кроме того, эти боги состоят между собой в тесных родственных отношениях: Ушас – дочь и жена Сурьи и мать Ашвинов, возлюбленная Пушана, Пушан, в свою очередь, – жених дочери солнца и вестник Сурьи, близнецы Ашвины – дети Вивасвата или Ушас, они же – братья Ушас, отцы Пушана, Савитар – отец Сурьи и т. п.
Мифы о солярных божествах столь же многочисленны и противоречивы, как родственные связи этих божеств. С Вивасватом связан миф о творении людей. Этот бог признавался восьмым сыном Адити; он родился без рук и без ног, и тогда его старшие братья Митра, Варуна и Бхага отсекли ему все лишнее, чтобы он оставался гладким со всех сторон, – из этого лишнего и возникли люди. По одной из версий мифа, именно Вивасват (а не Дакша) совершил первое жертвоприношение и даровал людям огонь. Савитар, по «Ригведе», – «золотой господин мира» и одновременно колесничий солнца:
Удерживатель неба, господин (всех) существ в мире,
Он надевает на себя золотистую одежду, (этот) поэт.
С всеобъемлющим взором, простирая ширь (и) заполняя ее,
Савитар породил благодать, достойную хвалы.
Вот он поднялся, этот бог Савитар, чтобы еще раз
Привести (все) в движение, он, занятый (такой) работой, возница солнца –
Ведь сейчас он одаряет богов сокровищем
И выделил долю на счастье (почитателю), приглашающему (богов) на жертву.
Чтобы (все) слушалось его, бог, устремленный ввысь,
Простирает руки с широкими ладонями.
Даже воды покоряются (его) обету,
Даже этот ветер успокаивается в (своем) круговом странствии.
Савитар и Пушан присутствовали при совершении Дакшей первого жертвоприношения и оказались жертвами гнева Рудры: Савитара разгневанный бог лишил рук, а Пушану концом своего лука выбил зубы.
Пушан выступает еще и как повелитель пути и охранитель дорог, своего рода индийский аналог греческого Гермеса (он также сопровождает души умерших по пути предков);
Сурья – бог солнца. Известняк (XI в.).
он помогал Индре одержать победу над Вритрой; в гимнах Пушана призывают помочь с выбором «хороших, легкопроходимых путей» и защитить от врагов:
Ты ведь выше смертных
И равен богам по великолепию.
Наблюдай ты за нами, о Пушан, сражениях!
Помогай сейчас, как раньше!
Сурью «Ригведа» называет глазом богов; он движется по небосводу, пересекает пространство, «меряя дни ночами», на золотой колеснице, запряженной семью рыжими кобылицами (дочерьми солнца). По метафорическим строкам гимнов возможно реконструировать гимн о похищении Индрой колесницы Сурьи [27]. В эпосе Сурья получает колесничего Аруну, который правит конями бога и одновременно защищает своим телом мир от палящих лучей солнца.
Ашвинам в «Ригведе» посвящено наибольшее количество гимнов после Индры, Агни и Сомы. Юные близнецы, Ашвины, мчатся по небу на золотой колеснице (или на стовесель‑ном корабле), сопровождая Сурью. Гимны называют Ашвинов знатоками времени и божественными целителями, они излечивают слепых и хромых и могут даже вернуть жизнь умершим. В брахманах и эпосе излагается миф о том, как Ашвины однажды увидели выходящую из воды красавицу Суканью и предложили ей выбрать из них двоих себе мужа. Суканья отказалась, так как уже была замужем за дряхлым отшельником Чьяваной. Ашвины омолодили Чьявану, придали ему свой облик и вновь предложили Суканье выбирать.
Кришна излагает бхакти‑йогу богу солнца Сурье.
Индийская миниатюра. Внизу изображен Ману, внимающий Сурье.
Она все же сумела (по тайному знаку) узнать Чьявану, и Ашвины отступились, а Чьявана в благодарность за свое омоложение даровал Ашвинам долю в возлияниях сомы.
Ушас – богиня утренней зари, которой в «Ригведе» посвящены такие строки:
Вот, словно прекрасная женщина,
Приближается Ушас, доставляя наслаждение.
Она идет, пробуждая род двуногих,
По ее велению взлетают птицы.
(Та,) что побуждает к встречам, побуждает (людей,)
занятых делом, Словно по следу (мужчин) идет, сладострастная.
Птицы не устают летать,
Когда ты загораешься, о щедрая наградами!
Она запрягла коней издалека –
От восхода солнца.
Выезжает к людям
На сотне колесниц эта приносящая счастье Ушас.
Весь движущийся мир склонился пред ее видом.
Прекрасная создает свет.
Да прогонит (светом) враждебность щедрая дочь неба!
Да прогонит Ушас светом (наши) промахи!
Известен миф о том, как Индра разбил своей ваджрой колесницу Ушас; при этом в гимнах богиня зовется «самой похожей» на Индру.
Солярные божества индийского пантеона – далеко не единичный пример «божественной синонимии», которую В.Н. Топоров назвал «примечательной особенностью» индийской мифологии[28]
Другие примеры подобной синонимии – и разнообразие богов‑творцов, и «трансформация» Нараяны в Вишну и Рудры – в Шиву, и известные по ведам, брахманам и пуранам списки отождествлений:
Ты, о Агни, – Индра, бык существ,
Ты – Вишну, широко шагающий,
достойный поклонения,
Ты – брахман, находящий богатство
Ты, о Агни, – царь Варуна, чей обет крепок,
Ты бываешь Митрой чудодейственным,
достойным призываний.
Ты – Арьяман, господин существ
Ты – Анша, о бог, наделяющий при жертвенной раздаче.
Ты, о Агни, – даритель имущества тому, кто служит (тебе)
Ты – бог Савитар, ты наделяешь сокровищами.
Ты, как Бхага, о господин людей, владеешь добром.
Ты – защитник в доме того, кто почтил тебя.
Эта особенность индийской мифологической традиции связана с представлением о цикличности мироздания, его нерушимой целостности и всеединстве. «Многие древние божества – скорее «связки эпитетов и функций» , нежели антропоморфные персонажи с ярко выраженной индивидуальностью, биографией и прочими четкими характеристиками, как, например, античные божества – излюбленный европейский эталон. Они по большей части смутны и безличностны и потому с большим трудом поддаются какой‑либо классификации. Все они подчинены некоей магической потенции, именуемой в ведийских текстах чаще всего термином асу. Она распределена в равных пропорциях между богами, людьми, животными, растениями и прочими феноменами видимого мира» (Альбедиль). Пожалуй, можно сказать, что статус того или иного божества в конкретный момент мифологического времени и мифологического сюжета определяется «уровнем» асу – или, если взглянуть на мифологический комплекс Индии «извне», синкретизмом индоарийского пантеона, вбиравшего в себя местных божеств и отождествлявшего их с божествами «исконными» по сходству функций.
Древнеиндийский пантеон в основном представлен мужскими божествами; Ушас – один из немногочисленных женских персонажей, встречающихся в ведах, возможно, ипостась Великой матери. Если не принимать во внимание абстрактные женские божества (Адити, Дити, Вач, Шраддха), то la parte feminine[29]пантеона вед окажется представленной, помимо Ушас, всего четырьмя богинями – Притхиви, Илой, Сарасвати и Лакшми (еще следует упомянуть Вирадж, но о ней будет сказано чуть позднее).
Притхиви – мать‑земля, чаще всего она призывается и прославляется вместе со своим супругом Дьяусом – олицетворением неба. В мифологии эта пара существенной роли не играет; известен только миф о разделении неба и земли, осуществленном Индрой (или Варуной).
Сарасвати – богиня одноименной реки (главной реки ведийских ариев) на северо‑западе Индии [30]. Как река и одновременно как богиня (отождествление, характерное для
Брахма и Сарасвати. Индийская миниатюра (XIX в.).
индийских мифов) Сарасвати заполняет собой воздушное и все другие пространства, она низвергается с неба или с высокой горы и принимает участие в жертвоприношениях. Нельзя не отметить, что эти «параметры» свойственны не только Сарасвати, но и богине Ганге, олицетворению одноименной небесной реки. Сарасвати – целительница и подательница благ; она покровительствует певцам и даже выступает как богиня священной речи, поэтому в брахманах происходит отождествление Сарасвати с Вач (в послеведийский период Сарасвати получает статус богини красноречия и мудрости, супруги Брахмы; она – изобретательница санскрита и письма деванагари, покровительница искусств и наук).
С Сарасвати тесно связана Ила (Ида) – богиня жертвенных возлияний и молитв, персонификация жертвы молоком и маслом. «Ригведа» называет эту богиню «переполненной»:
У кого в доме Ида с жиром в руке Сидит, переполненная, –
Спаси тех (людей), о сильный, от обмана, от хулы!
Брахманы называют Илу дочерью и женой прародителя людей Ману. По мифу, когда Ману спасся от всемирного потопа, он принес на горе Хималая жертву, бросив в воду масло и творог. Из этих масла и творога и возникла Ила. Сочетавшись с Илой, Ману породил человеческий род (на санскрите человек – мануджа, буквально «рожденный Ману»). С Сарасвати и Бхарати (ипостась Сарасвати) Ила образует триаду жертвенных божеств.
Сарасвати. Мрамор (XII в.).
Богиня любви и красоты Лакшми принадлежит уже не столько ведийскому, сколько индуистскому пантеону. Тем не менее в ведийском пантеоне она тоже присутствует – и под собственным именем, и под именем Шри («процветание»), причем «Яджурведа» разделяет два этих образа, а сливаться они начинают в упанишадах. По мифу, Лакшми‑Шри появилась на свет при пахтанье молочного океана, сидя на лотосе (или с лотосом в руках), поэтому лотос в индийской традиции считается священным цветком и атрибутом этой богини. (В индуизме лотос – цветок, возникший из пупа Вишну; согласно мифу, из этого цветка появился творец мироздания Брахма. По Е.П. Блаватской, это цветок олицетворяет вселенную, возникающую из неподвижного перводвигателя. Мистическая география индуизма соотносит плавающий по воде лотос с землей, плывущей в мировом океане; в этой модели чашечка цветка олицетворяет священную гору Меру, а лепестки означают четыре стороны света.)
В пуранах говорится, что Майя (женский аспект творческого принципа) приняла три непостижимых для человека формы в соответствии со своими качествами, а каждая из этих
форм произвела на свет божественную пару – Вишну и Кали, Махешвару (Шиву) и Сарасвати, Брахму и Лакшми. Затем Брахма и Сарасвати создали мировое яйцо, Махешвара и Кали разделили его пополам, а Вишну и Лакшми хранили это яйцо от разрушения.
В вишнуистской традиции Лакшми – супруга Вишну; всякий раз, когда Вишну сходил на землю в новом воплощении (аватаре), Лакшми перевоплощалась вместе с мужем: когда он стал Рамой, она превратилась в Ситу; когда он стал Кришной, она воплотилась в Рукмини и т. д. В «Махабхарате» воплощение Лакшми – Драупади, первая в мире красавица, жена пандавов.
«Вишну‑пурана» говорит о тех благах, которые сулит почитание Лакшми: «От твоего благосклонного взгляда мужчины обретают жен, детей, жилище, друзей, урожай и богатство. Здоровье, сила, власть, победа, счастье легко достаются тем, кому ты улыбнешься. Ты мать всему живому, как бог богов Хари [31]– всему отец, и этот мир, одушевленный и неодушевленный, полон тобой и Вишну». Та же пурана гласит: «Шри, невеста Вишну, мать мира, вечна и неучтожима, она присутствует везде в той же мере, в какой наполняет собой все сущее. Вишну – смысл, она – речь. Хари – власть, она – благоразумие. Вишну – понимание, она – разум. Он – праведность, она – преданность. Он – творец, она – творчество. Шри – земля, а Хари – ее опора. Он – суть, а вечная Лакшми – покорность. Он – вожделение, она – пожелание. Шри – небеса, Вишну, который един со всеми вещами, – протяженное пространство Хари есть все, что называют мужским, а Лашкми есть все, что обозначается словом «женское». И нет никого, кроме них».
По замечанию П. Томаса, кроме этих «первостепенных» богинь, есть и другие, имеющие меньшее значение. Это или супруги дева (как, например, Индрани – жена Индры или Ями – жена Ямы), или местные богини, которые «либо обходятся вообще без почитателей, либо почитаются небольшим кругом людей и имеют только локальное значение (например, Шитала в Бенгалии, Мариамма на дравидийском юге и т. п.)».
Наособицу от остальных богинь стоит Вирадж – олицетворение женского творческого начала, рожденное Пурушей; при этом Пуруша, в свою очередь, родился от Вирадж. «Атхарваведа» называет Вирадж коровой, породившей мир [32]
Возможно, поздний «синоним» коровы‑Вирадж – божественная корова Сурабхи (или Камадхену), исполняющая любые желания своего владельца и обитающая на небесах Индры. В упанишадах образ Вирадж был демифологизирован – точнее, метафизирован: богиня «превратилась» в творческий принцип.
Это превращение божества в идею находит завершение в концепциях Атмана и Брахмана – основных постулатах индийской религиозно‑философской доктрины. Атман есть индивидуальное бытие, своего рода душа, всеобщая основа и первопричина, которая пронизывает все сущее и которая непостижима и лишена каких бы то ни было конкретизирующих признаков. Брахман же – высшая объективная реальность, творческое начало, в котором все возникает, существует и продолжает существовать. Атман и Брахман противопоставляются друг другу, однако находятся в тождестве объективного и субъективного начал. В «Брихадараньяка‑упани‑шаде» о тождестве Атмана и Брахмана говорится: «Вначале все это было лишь Атманом Поистине, вначале это было Брахманом. Он узнал себя: «Я есть Брахман» . Поэтому он стал всем сущим. И кто из богов пробудился к этому знанию, тот стал таким же. И даже боги не могут помешать, потому что он становится их Атманом». А «Тайттирия‑упанишада» прибавляет: «Это Брахман, это Атман, другие божества – его члены». В мифах, как они излагаются в упанишадах,
проявлениями Атмана‑Брахмана становятся и мировое яйцо, и боги‑творцы (тот же Праджапати). «Зачастую ведийские мифы, – писал А.Я. Сыркин, – получают в упанишадах символическое переосмысление, будучи истолкованы как некоторое преобразование ритуальной церемонии». Проявлением Атмана‑Брахмана и преобразованием ведической молитвенной формулы, словесного выражения универсального творческого принципа, стал верховный бог индуизма – Брахма.
В «Ригведе» Брахма не упоминается (в отличие от Брахмана). «Яджурведа» вкладывает в уста Верховного Существа (Атман‑Брахман) такие слова: «От меня родился Брахма, он превыше всего, он Питамаха, отец всех людей, он Аджа и Сваямбху, или Самосущий». Брахманы и упанишады отождествляли Брахму с Праджапати как творцом мироздания. «Махабхарата» говорит, что Брахма подобен тысяче солнц, у него четыре лица, четыре тела и восемь рук; в этих руках он держит четыре веды, сосуд с водой небесной реки Ганги, жезл и лотос.
В пуранах утверждается, что первоначально у Брахмы было пять голов и пять лиц, но пятую голову богу отрубил Шива, покарав за кровосмешение. Миф гласит, что из собственного тела Брахма, произнеся священный слог АУМ, породил богиню Гаятри (одно из имен Сарасвати). Гаятри столь восхитила его, что он сотворил себе четыре лица, чтобы все время созерцать дочь; когда же та поднялась на небо, у Брахмы выросла пятая голова, запрокинутая вверх. Не в силах обуздать страсть, Брахма совершил насилие над дочерью, и тогда Шива отрубил богу пятую голову. (По другим версиям мифа, Брахма лишился пятой головы за то, что она рассуждала о его превосходстве над Шивой – или за то, что он попросил Шиву, дабы тот родился от него как сын; Шива проклял Брахму, и это проклятие лишило последнего головы.)
Поклонение Брахме. Индийская миниатюра.
С Брахмой связан миф о появлении смерти. В Критаюгу люди были бессмертны и заполняли землю, неуклонно увеличиваясь в числе; наконец земля, не в силах более выносить гнета, взмолилась к Брахме. Тот погрузился в размышления и разгневался: «Пламя его гнева вырвалось из всех пор его тела, запылали страны света, страх объял все живое, миру грозила гибель». Лишь вмешательство Шивы, посоветовавшего сделать так, чтобы люди рождались и умирали, утишило гнев Брахмы. Из тела бога вышла женщина с венком из лотосов на голове; узнав, зачем ее сотворили, она пыталась возражать, но Брахма был непреклонен. Из слез, пролитых смертью, родились болезни, убивающие людей в назначенный срок, а дабы смерть была беспристрастна, Брахма сделал ее госпожой справедливости.
Что касается деяний Брахмы как творца и устроителя мира, о них достаточно подробно говорилось в предыдущей главе. Здесь же, завершая рассказ об этом божестве, процитируем пуранический текст: «От него произошли все вещи, в нем предсуществовала вселенная, он обнимает все материальные формы, которые сам призвал к возникновению и бытию, так что они стали зримы, хотя и безостановочно изменяют свой вид, повинуясь силе развития. Подобно тому как в желуде уже существует дуб, а плод в семени растет и ждет своего срока, так и в Брахме существовали все материальные формы, одновременно зародившиеся и развивавшиеся».
Небо Брахмы – брахмалока – находится на вершине мировой горы Меру; на эти небеса попадают люди, отличавшиеся при жизни исключительной праведностью и за свои подвиги избавленные от «колеса перерождений» – сансары. Они живут в брахмалоке в созерцании истины и в состоянии вечного блаженства. Брахмалока состоит из четырех сфер – махарлоки, джанарлоки, тапарлоки и сатьялоки; в последней обитает сам Брахма, погруженный в медитацию.
Вместе с Вишну и Шивой Брахма образует так называемую индуистскую триаду – Тримурти. В пуранах, где и изложена эта концепция, Брахму называют творцом мироздания, Вишну – его хранителем, а Шиву – разрушителем. Отношения между членами Тримурти (точнее, между их культами) представляют собой соперничество за верховную власть. Как писал английский исследователь Э. Мур: «В расстановке трех великих сил Бесконечного творение и сохранение явно предшествуют разрушению; это релятивистское и философское понимание строя триады не всегда совпадает с богословским или сектантским. Точно так же, как вишнуиты превозносят Вишну, шиваиты возводят на его место Шиву, приписывая ему могущество Брахмана; поскольку в конце времен все должно подвергнуться уничтожению, наивысшим, по их мнению, следует считать воплощение именно этой силы, которая господствует и тогда, когда видимым превосходством обладает входящий в триаду хранитель». Нередки толкования Тримурти как трех ипостасей единого божества, которое объединяет в себе все три функции (творение–сохранение– разрушение) и носит, как правило, имя Вишну (Нараяны) или Шивы.
Известен миф о споре Вишну и Брахмы о том, кто из них более достоин первенства в триаде. В разгар этого спора перед божествами появился божественный лингам (атрибут Шивы), «столб, подобный сотне пожаров, поглощающих вселенные, не имеющий ни начала, ни середины, ни конца, несравненный и неописуемый». Превратившись в вепря, Вишну устремился на поиски основания лингама, тогда как Брахма, обернувшись гусем, полетел вверх, дабы достичь вершины столба. Спуск Вишну и подъем Брахмы длились тысячу лет, но оказались тщетными, и потому оба бога были вынуждены склониться перед могуществом Шивы.
По другой версии того же мифа, Брахма сказал, что достиг вершины столба, но Шива раскрыл его ложь и в наказание отрубил Брахме голову, а Вишну, который признался, что не сумел достичь подножия лингама, назвал величайшим среди богов триады.
Вишну и Лакшми. Индийская миниатюра (XVIII в.).
Вишну возлежит на змее Шеше, Лакшми массирует мужу ноги. Из пупа Вишну растет лотос, на котором восседает Брахма.
Вишну поклонялись уже в ведийский период: он упоминается в ряде гимнов «Ригведы» как помощник Индры в поединке с демоном Вритрой, а два гимна посвящены ему целиком. В этих гимнах Вишну и Индра как бы меняются местами – теперь Индра становится помощником Вишну:
Этой силе духа его, связанного с Марутами, устроителя (обряда),
Следует царь Варуна, ей (следуют) Ашвины.
Он обладает высшей силой действия, находящей день,
Когда Вишну вместе с другом открывает загон (с коровами).
Божественный Вишну, который поспешил сопровождать
Индру – благодетеля как еще больший благодетель,
Устроитель обряда, имеющий три жилища, придал жизни арию.
Он выделил жертвователю долю во (вселенском) законе.
Три шага Вишну, которыми он измерил сферы мироздания, традиционно толкуются как сотворение трех миров – неба, земли и преисподней.
В брахманах Вишну постепенно приобретает статус верховного божества, который получает окончательное оформление в пуранах, прежде всего в «Вишну‑пуране», в которой, к примеру, говорится: «Тот, кто ублажает Вишну, обретает все земные радости, место на небесах и, что лучше всего, окончательное освобождение». Яма, царь мертвых, произносит в той же пуране такие слова: «Я господин всех людей, кроме вишнуитов. Я был поставлен Брахмой, чтобы обуздывать людей и соразмерять добро и зло. Но тот, кто почитает Хари, неподвластен мне. Тот, кто своим святым знанием поклоняется лотосоподобной стопе Хари, освобождается от бремени грехов». А «Бхагавата‑пурана» подчеркивает первенство Вишну в Тримурти: «Именно я был вначале. Затем я – это то, что есть; и то, что должно остаться, – это я. Знайте, все, что только может возникнуть в уме, будь то свет или тьма, все, кроме Первопричины, есть Майя, или заблуждение ума. Подобно тому как великие элементы находятся в различных существах, хотя и не входят в них, так же и я в них, хотя и не в них».
Как верховное божество Вишну принимает в себя других богов – таких, как Васудева или Нараяна. Постепенно эти боги становятся эпитетами Вишну, пополняя многообразие его имен; в «Махабхарате» есть раздел под названием «Гимн тысяче имен Вишну».
Чаще всего Вишну изображают возлежащим на мировом змее Шеше; у его ног сидит богиня Лакшми, а из пупа Вишну вырастает лотос, в цветке которого восседает Брахма. У иконографического Вишну обычно четыре руки, в которых он держит раковину, метательный диск, булаву и лотос. Это традиционное изображение связано с мифом, согласно которому в конце каждого мирового цикла Вишну вбирает в себя Вселенную и погружается в сон; когда он просыпается и замышляет новое творение, из его пупа вырастает лотос, а из лотоса появляется Брахма, выполняющий собственно акт творения.
Известен миф о мудреце Маркандее, который в течение многих тысяч лет предавался благочестивым размышлениям, совершал жертвоприношения и аскетические подвиги и в награду пожелал узнать тайну происхождения возникновения вселенной. Его желание мгновенно исполнилось: он очутился у изначальных вод, простиравшихся, насколько хватало взгляда; на этих водах спал человек, чье огромное тело светилось собственным светом и озаряло тьму. Маркандея узнал Вишну и приблизился к нему, но в этот миг спящий открыл рот, чтобы сделать вдох, и проглотил мудреца.
Аватары Вишну. Фреска. Джайпур (XVIII в.).
Тот очутился в зримом мире, с горами, лесами и реками, с городами и селениями, и решил, что все виденное было сном. Маркандея странствовал еще несколько тысяч лет и обошел всю вселенную, но так и не узнал тайну ее возникновения. А однажды он заснул и снова очутился у изначальных вод и увидел перед собой мальчика, спавшего на ветке баньяна; от мальчика исходило ослепительное сияние. Пробудившись, мальчик открыл Маркандее, что он – Вишну и что все мироздание есть проявление божества: «О Маркандея, от меня происходит все, что было, есть и будет. Повинуйся моим вечным законам и странствуй по вселенной, заключенной в моем теле. Все боги, все святые мудрецы и все живые существа пребывают во мне. Я – тот, кем проявляется мир, но чья майя остается непроявленной и непостижимой».
Обитель Вишну – Вайкунтха – находится на вершине мировой горы Меру.
Большинство мифов о Вишну связано с его воплощениями – аватарами. Аватары свойственны не только Вишну; так называются все божества, сходящие в мир людей и воплотившиеся в смертных существ, дабы защитить тех, кто им поклоняется, и восстановить мир и справедливость. В «Адипарве» (первая книга «Махабхараты») рассказывается о том, что на земле все больше демонов стало рождаться царями, наделенными могуществом. И тогда «творец существ» Брахма повелел другим богам для обуздания демонов воплотиться на земле «отдельными частями». Как сказано далее, «небожители… воплотились по своему желанию в родах брахманов и царственных мудрецов. Они убили данавов, ракшасов, гандхарвов и змей, а также людоедов и многих других существ».
Впрочем, наиболее известны именно аватары Вишну [33]. Этих аватар десять – рыба (Матсья), черепаха (Курма), вепрь (Вараха), человек‑лев (Нарасинха), карлик (Вамана), Рама с топором (Парашурама), Рама, Кришна (или Баларама), Будда и белый конь (Калки). Этими десятью аватарами перечень воплощений Вишну не исчерпывается, но именно они считаются важнейшими. В «Махабхарате» Кришна, одна из аватар Вишну, объясняет божественные побуждения герою Арджуне:
Постиг я три мира, свершил все свершенья,
Но действия не прекращаю движенья.
А если б не действовал я, то в безделье
Все люди бы жить, как и я, захотели.
Исчезли б миры, если б дел я не множил.
Все касты смешав, я б людей уничтожил [34].
Первая аватара, Матсья, и связанный с нею миф представляют собой вишнуитское перетолкование мифа о всемирном потопе. В «Махабхарате» говорится, что прародителя людей Ману спас от гибели в водах потопа обернувшийся рыбой Брахма, а пураны приписывают эту же роль Вишну.
В образе черепахи Курмы Вишну был опорой горы Мандары, используя которую как мутовку, боги и асуры пахтали молочный океан:
Тут и боги, и асуры к Царь‑черепахе – к исполинской Акупате обратились: «Став для этой горы надежной опорой, ты, почтенная, соизволь помочь нам».
Черепаха, ответив им: «Так и будет!» – под громадную гору подставила спину, А чтоб крепко на ней держалась вершина, Индра создал особое вооруженье.
Третья аватара Вишну, вепрь Вараха, связана с мифом о поднятии земли из первобытных вод. В брахманах этот подвиг приписывался Праджапати, который в образе вепря поднял земную твердь со дна мирового океана. В «Рамаяне» Праджапати забыт, а его подвиг стал подвигом Вишну: «Вначале все было водой, из которой была создана земля. Из воды возник Брахма, Самосущий, бессмертный Вишну. Затем он, превратившись в вепря, поднял эту землю и создал весь мир». В «Вишну‑пуране» Брахма также отождествляется с Вишну: «В конце прошлой эпохи божественный Брахма, исполненный добродетели, пробудился от своего ночного сна и обозрел вселенскую бездну. Он, всевышний Нараяна, облеченный в форму Брахмы, заключил, что в глубине вод лежит земля, и, желая поднять ее, принял для этого иную форму. В прошлые эпохи он принимал формы рыбы и черепахи, а в нынешнюю обратился вепрем. И, приняв эту форму и совершив все жертвоприношения ради сохранения земли, всевышний, вселенский дух погрузился в океан».
Вишну в аватаре Варахи. Бронза (X в.).
По другому варианту мифа, некогда землю стащил на дно мирового океана непримиримый враг богов демон Хираньякша. Он был неуязвим для богов, людей и животных, исключая только вепря. Поэтому боги обратились с просьбой к Вишну, который принял образ вепря и после битвы, продолжавшейся тысячу лет, убил Хираньякшу, а землю поднял со дна океана на своих клыках.
Четвертая аватара Вишну, Нарасинха, представляет своего рода «параллель» третьей аватаре. Брат‑близнец демона Хираньякши, Хираньякашипу, захватил власть над тремя мирами, подчинил себе богов и поселился в небесном дворце Индры. Хираньякашипу обладал такой же неуязвимостью, как и его брат; он не мог умереть ни днем, ни ночью, ни в своем доме, ни вне его. Демон требовал поклонения себе, а все иные формы богопочитания в своих владениях запретил. Однако его собственный сын Прахлада был ревностным приверженцем Вишну и отказывался следовать отцовскому запрету. В пуранах рассказывается, что Хираньякашипу, раздраженный упрямством сына, приказал напасть на него сначала змеям, а потом слонам, но они не смогли причинить Прахладе ни малейшего вреда. Юношу сбросили в пропасть, но он остался жив, и не утонул в океане, потому что во время испытаний непрерывно медитировал о Вишну. Убедившись в бесплодности мер физического воздействия, Хираньякашипу решилповлиять на сына словами и стал вести с ним продолжительные беседы об ошибочности поклонения Вишну. Во время одной из таких бесед он спросил Прахладу, где находится Вишну, и, получив ответ: «Везде», указал на колонну во дворце: «А тут он тоже есть?» Когда Прахлада ответил утвердительно, разгневанный демон ударил по колонне. Та распалась, из нее выступил Нарасинха‑Вишну и разодрал Хираньякашипу. Он сумел это сделать, потому что, как человек‑лев, не был ни богом, ни человеком, ни животным; схватка произошла на пороге дворца демона, то есть не в доме и не вне его, и вечером, то есть не днем и не ночью.
Дж. Хиггинботам. Нарасинха (1864 г.).
Миф о пятой аватаре Вишну, карлике Вамане, содержит в себе очевидный мотив ригведийского сюжета о трех шагах Вишну. Согласно этому мифу, царь демонов Бали (внук Прахлады) своими аскетическими подвигами получил от Брахмы власть над тремя мирами и подчинил себе богов. Мать богов Адити воззвала к Вишну, и тот, вняв мольбам, воплотился в уродливого карлика Ваману, сына мудреца Кашьяпы. Он пришел к Бали просить милостыни, и тот пообещал карлику все, чего Вамана ни пожелает. Карлик пожелал взять столько земли, сколько сумеет отмерить тремя шагами; Бали, видя перед собой крохотного уродца, охотно согласился. Внезапно карлик вырос до гигантских размеров и двумя шагами измерил все три мира; на третий шаг места уже не оставалось, тем самым Бали оказался не в состоянии сдержать свое слово и был вынужден отказать от верховной власти.
Дж. Хиггинботам. Вамана и Бали (1864 г.).
По другой версии мифа, Вишну намеренно воздержался от третьего шага, чтобы небо и земля вернулись к богам, а Бали осталась только преисподняя. «Бали был очень предан своим подданным, – добавляет П. Томас, – и умолял Вишну разрешить ему раз в год посещать свое бывшее царство. Вишну не стал отказывать ему в этом. Встрече Бали посвящен Онам, наиболее важный ежегодный праздник у жителей Малабара. В течение десяти дней вся округа предается пиршествам и веселью, чтобы древний правитель чувствовал себя спокойно, видя счастье своих подданных».
Шестая аватара Вишну – Парашурама, или Рама с топором. В образе Парашурамы Вишну победил кшатриев, которые притесняли брахманов. Свое имя Парашурама получил от чудесного топора (парашу), подаренного ему Шивой. Он приходился сыном мудрецу‑риши Джамадагни, в хлеву которого обитала священная корова Сурабхи. Однажды, в отсутствие самого Джамадагни и его сыновей, на двор риши ворвался царь племени хайхьев Картавирья. Как сказано в «Махабхарате»:
Время шло, и беда Джамадагни постигла:
все его сыновья отлучились, о раджа,
А меж тем Анупы вождь многорукий –
Картавирья могущественный явился.
Оттолкнул он хозяйку, ворвался в обитель,
у священной коровы отнял теленка
И увел, хоть она и тоскливо мычала,
и ушел, вековые круша деревья.
Парашурама. Индийская миниатюра (ок. 1750 г.). 136
Узнавший о похищении теленка (по другой версии мифа – самой коровы) Рама бросился в погоню за Картавирьей, настиг его и вызвал на поединок:
Стаей стрел он отсек у врага все руки,
что железным брусьям были подобны,
А ведь тысячу рук, о раджа, имел он,