Купирование невротических симптомов
Ядро личности, невротические симптомы и эффект психотерапии
Рейнальдо Перес Ловелле[1]
Три возможности есть у человека, желающего изучать психотерапию. Первая -- примкнуть к одной из многочисленных психотерапевтических школ, приняв на веру весь набор идей и методов, ей присущих. Вторая – принять все разумное, что каждая школа может дать в области идей и методов. (Более того, человек, имеющий способности и амбиции основателя религии, может начать разрабатывать собственные идеи и методы, что приведет к созданию очередной школы психотерапии.) Третий путь, путь критического поиска, самый сложный. Стоит выбрать его, вы немедленно столкнетесь со списком до сих пор не решенных и в то же время ключевых для понимания психотерапии вопросов. Что такое симптом? Психическая болезнь? Процесс психотерапии? Результаты психотерапии? Каждая психотерапевтическая школа определяет данные понятия по-своему. У каждой школы имеются собственные, только ей присущие психотерапевтические процедуры и технологии, а также набор идей о том, каким именно образом и благодаря чему эти процедуры и технологии способствуют излечению пациента. Вся эта разноголосица вносит серьезную путаницу для человека, пытающегося системно изучать и практиковать психотерапию.
Было бы верхом наивности полагать, что приведение главных понятий психотерапии к единому знаменателю является простым делом. Потребуется сложная теоретическая работа, при которой придется затронуть до сих пор до конца не раскрытые вопросы о саморегуляции личности и структуре ядра личности. И только затем можно будет выдвигать новые идеи о значении психических болезней, об эффекте психотерапевтических воздействий, о методах психотерапевтической работы, установить новые критерии ремиссии невротических состояний.
Такая работа, безусловно, приведет к еще большему осложнению теоретических конструктов в области психотерапии. Но даже самая сложная теоретическая конструкция, созданная с целью смоделировать механизмы человеческой психики, будет намного проще, нежели сам объект ее отражения: внутренний психический мир человека.
Ядро личности
Что же такое ядро личности? Обычный ответ на этот вопрос гласит – это некая система психологических установок и паттернов, иерархия мотивов[i] (или же смысловых образований, производных от мотивов), определяющих поведение личности. Действительно, основные мотивы и установки должны занимать некое центральное место в ее структуре. Но дело в том, что никто не считает себя всего лишь слугой собственных мотивов. Любой человек может думать о своих мотивах, абстрагироваться и даже отказываться от них –значит, имеется некая более глубокая и важная инстанция психики, управляющая поведением человека.
Американские исследования психологических установок привели к открытию так называемой «дилеммы несоответствия». При исследовании, с одной стороны, психологических установок, а с другой, реального поведения человека, реализующего эти установки, можно найти между тем и другим разительные несовпадения. Например, исследователь, изучив в одном из американских городков психологические установки хозяев баров и ресторанов, установил среди них резко отрицательное отношение к представителям монголоидной расы. Затем он посещал данные заведения в компании молодой японской супружеской пары. Результат: почти нигде не было отказано в услугах ни экспериментатору, ни японцам, его сопровождающим[ii]. Дилемма состоит в наивном ожидании, будто люди всегда будут вести себя согласно собственным установкам. Но оказываются, люди владеют установками, а не наоборот. Жесткое следование своим психологическим установкам характерно для больных лобным синдромом[iii], для людей, находящихся в состоянии аффекта или же в иных патологических состояниях. Здоровый человек способен решать, в какой мере поддаваться влиянию своих мотивов и установок, а в какой – действовать так, как требуют реальные обстоятельства, выводы из которых подчас этим установкам противоречат.
В истории человечества прослеживается тенденция к «интимизации» личности, приводящая к постепенному «открытию «Я»[iv] в общественном и в индивидуальном сознании. Первобытные люди, видимо, мало отделяли себя от природы. Варвары и отчасти люди античности идентифицировали себя с кланом и с племенем. (Например, Юлий Цезарь на церемонии совершеннолетия прошелся по улицам Рима в компании родственников и восковых фигур предков клана Юлия, основательницей которого, согласно легенде, была богиня Венера). Человек Средневековья идентифицировал себя со своим сословием и цехом. В современную эпоху началось невиданное внимание к личностным свойствам индивида, что отражается в том числе в языке. Так, только в XVII веке в английском языке появилось слово «character» и целый ряд других слов, отражающие внутреннее свойства личности (disposition, humor, temperament). Слово “duty” первоначально означало невыплаченный налог, и только у Шекспира приняло значение «внутренний долг». В XVII веке во французском языке появляются такие слова, как intimite, sensible, sensibilite ), и только в XVIII - слово personification. Недавно и неожиданно появился человек, которого называют «тот, который сделал себя сам». Так же и в онтогенезе каждого человека развитие происходит от полного отождествления себя с окружающим миром до открытия собственной идентичности и формирования более или менее стабильного образа «Я».[v]
Возникает вопрос: этот образ «Я» как позднейший продукт культуры и индивидуального развития каждого человека -- то же самое, что «Я» как инстанция психического? Другими словами, имеется ли в виду образ «Я», когда речь идет о высшей инстанции принятия решений? Ответ на этот вопрос не так прост, как может показаться. Если оставить его открытым, не получится описать личность в качестве саморегулирующейся системы. Личность человека окажется армией без генералитета и штаба.
Если принять «Я» и образ «Я» как тождественные величины, возникают серьезные трудности в понимании регуляции поведения всех субъектов, у которых не имеется развитого образа «Я». Если же признать существование некой инстанции личности, еще более глубокой, чем образ «Я», придется разработать некоторые теоретические положения, противоречащие традиции объяснения психического непсихологическими понятиями, взятыми в основном из физики или физиологии.
В настоящей работе предпринимается попытка разработки теоретической основы для теории высшей инстанции регуляции личности, а также для последующего решения практических вопросов психотерапии -- что такое симптом, лечение невроза и др..
Рефлексия о саморегуляции личности уходит вглубь веков. Уже у Платона можно найти описание модели саморегуляции, выраженной в литературном образе – душа, ведомая двумя лошадьми, белой и черной. Эти лошади, согласно традиционному толкованию, означают противоположные этические тенденции. С ними борется извозчик, который стремится держать нужный путь, несмотря на то, что лошади тянут в разные стороны. Появившиеся в Средневековье теологические дискуссии о свободе воли являются продолжением размышлений о саморегуляции личности. Либо Бог полностью регулирует все, что касается жизни человека (и «не упадет ни один волос с человека без участья божьей воли»), и тогда учение о грехе становится бессмысленным, поскольку все грехи совершает человек по божьему велению, -- либо человек сам принимает решения. Только в последнем случае он может оказаться ответственным за что-либо и в чем-либо виноватым.
С середины ХIХ века, при первых шагах академической психологии данная проблема исчезает. Тогда и возникли первые попытки объяснения психического с помощью непсихологических понятий. Использовались, например, следующие конструкции: комбинаторика ощущений наподобие комбинации атомов в наивной атомистической картине мира, психологические «страты» наподобие геологических наслоений земной коры, психологическое поле наподобие электромагнитного, энергия либидо как мотор всего психического и т. п. Это делалось, исходя из неверной предпосылки, будто научное объяснение процессов, происходящих в человеческой психике, предполагает сведение психологической реальности к физическим, химическим или другим естественнонаучным понятиям. Откуда такое стремление обходить психологические понятия любой ценой? Дело в том, что примитивная наука в свое время злоупотребляла психологическими понятиями для объяснения физических, химических или биологических реалий. Вспоминается, например, учение о некоей «жизненной энергии» (elan vital) для объяснения феноменов жизни и о засилье телеологии в учении об эволюции. К тому же, психологические понятия исходят от ненаучного обобщения повседневной жизни и отличаются неточностью и неоднозначностью. Психологические теории, используя такие понятия, зачастую недалеко отходят от плоского здравого смысла. В такой ситуации понятийный аппарат естественных наук кажется солидной опорой.
Формулировка (но не решение) проблемы «Я» - реально действующего» и «Я» - принимающего решения» была предельно ясно поставлена сначала Джеймсом, а затем Оллпортом.
Для Джеймса существуют целых три «Я»: «эмпирическое «Я», «Я»-опознаватель» и «Я» духовное». В «эмпирическое «Я» входит все, что человек считает своим: свое тело, образ «Я», своя яхта, свой банковский счет. Все, что человек считает своим, вызывает сильные эмоции, особенно при получении или лишении чего-либо своего. Все, что относится к «эмпирическому «Я», узнается человеком из-за эмоциональной окрашенности всех переживаний, относящихся ко всему, что мы считаем своим. «Духовное Я» -- предмет религии и метафмзики, а не предмет психологии. «Я»-опознаватель», ось индивидуума, ядро личности, декларируется Джеймсом «метафизической проблемой». По его словам, в непрерывном потоке сознания нет никакого непрерывного «Я», мысли сталкиваются друг с другом, словно бильярдные шары.
На вопрос о том, кто является субъектом мышления, Джеймс дает потрясающий ответ: мыслят сами мысли. На вопрос о том, как человек принимает решения, Джеймс выводит не менее обескураживающую формулировку: никакие решения человек не принимает. Иллюзию принятия решений создают законы избирательного внимания.[vi] Почему Джеймс пытался объяснить проблему столь замысловатыми, противоречащими опыту всякого человека построениями? На это есть две главные причины. С одной стороны, естественные науки достигли больших успехов только после того, как освободились от антропоморфизма и перестали приписывать природе свойства человека. Но пытаться объяснять психику человека, используя понятия естественных наук (энергия, поля и пр.) – та же ошибка несоответствия, только с обратным знаком. Как отмечал Жан Поль Сартр, если изгнание антропологии из естественных наук абсолютно справедливо, то изгнание антропологии из наук о человеке – полный абсурд.[vii]
С другой стороны, тут также имеет место попытка сохранения принципа детерминизма в его классической, лапласовской форме. Согласно Лапласу, состояние любой системы в каждый момент времени однозначно определяется предшествующими состояниями. Например, наблюдая движение Луны вокруг Земли, можно точно вычислить положение Луны по отношению к Земле в любой последующий или предшествующий момент времени. В том числе благодаря таким вычислениям возможны межпланетные перелеты. Однако, в отличие от планет и других форм неживой материи, человек всегда может влиять на маршрут своих передвижений, и его поступки предсказать не так просто, как траекторию движения Луны. И даже жених всегда, в том числе в самый последний момент, может отказаться от матримониальных планов, даже если невеста уже ждет его у алтаря (к этому примеру мы еще вернемся).
Современный, или методологический принцип детерминизма гласит:
1. Ничто не выходит из ничего (принцип отрицания магии).
2. Все явления подчиняются каким-либо закономерностям. [viii]
При таком варианте детерминизма воистину ничто человеческое не должно быть чуждо психологической теории.
Гордон Оллпорт, пожалуй, самый эклектически настроенный теоретик в области теории личности, оставил яркий пример того, как методологические установки могут парализовать ход научного поиска даже у такого тонкого и гибкого мыслителя. Данный автор разработал идеи Джеймса, переименовав «эмпирическое «Я» в «Проприум» и предложив блестящую теорию онтогенетического формирования «Я» от идентификации «Я» с ощущениями своего тела до формирования развернутого и подробного «образа «Я» у взрослого.[ix]
Помимо «Проприума» Оллпорт постулирует существование т.н. «осознающей личности» (self as knower), которая отвечает за авторефлексию. Но тут начинается то, что сам Оллпорт называет «ужасной тайной «Я»: если самое очевидное для любого человека – собственное самосознание, и теории эмоции и научения неубедительны в отсутствии «познающего «Я», в то же самое время возникают некоторые трудности. Выражаясь словами самого Оллпорта: «Не рискуем ли мы создать некую личность внутри личности? Похоже, мы постулируем наличие человечка внутри нас».[x]
На данном замечании уместно остановится поподробнее. Высказывания Оллпорта являются не аргументом, а всего лишь остроумным восклицанием: не совершаем ли мы страшную ошибку? А ошибка-то в том и состоит, что нарушается лапласовский детерминизм, и не более. Если принять специфику человека такой, как она есть, проблема решается сама собой. Ведь эта специфика и заключается в том, что человек, обладая свободой воли, способен в принципе принять любое решение. Именно это и объясняет, почему человек ведет себя так непохоже на других созданий и других людей.
Проведем следующий мысленный эксперимент. Нужно объяснить поведение Настасьи Филипповны, героини романа Достоевского «Идиот», вложив в ее личность нечто такое, что могло бы управлять ею с соблюдением всех присущих ей черт характера, описанных в романе – например, со стремлением действовать вопреки общепринятым требованиям. Тогда введем для начала в личность героини …бочку. Явно не подходит. А если компьютер? Лучше, но недостаточно. Попробуем ввести кошку. Ну, нет. Обезьяну? Тоже не то. Придется для полного соответствия все же ввести в Настасью Филипповну личность – причем именно ее собственную и неповторимую личность.
Конечно, всегда можно поставить вопрос так: принимает решения человек в целом, а не какая-либо его часть. Если мы останавливаемся на этом положении, не нужно вводить в употребление никаких гипотетических конструкций типа «ядра личности» или «инстанции принятия решений», осложняющих картину человеческого поведения. Однако такая на первый взгляд простая и ясная картина приводит к затруднениям, стоит лишь последовательно применить ее ко всему психическому. Ведь в таком случае нужно утверждать, что и всю действительность вокруг человек воспринимает «в целом», а следовательно, отпадает необходимость в учении об ощущениях, учении о восприятии, можно забыть о проективных и ассоциативных зонах головного мозга. Размышляя таким образом дальше, можно поставить вопрос о том, человек и мыслит также «в целом», и никакие теории мышления не нужны. Так, в конечном итоге, недолго дойти и до того, что не нужны никакая нейропсихология и даже просто психология. Психология пошла по пути постепенного открытия структурно – функциональных сторон психики. Теперь настала пора взяться за структурно-функциональные аспекты самых закрытых сторон человеческой личности.
Саморегуляция личности
Концептуальный аппарат для новой концепции проблемы саморегуляции личности уже существует. Системный подход добивается все больших успехов в изучении сложных объектов. Кибернетика привела к большим достижениям в области биологии, хотя и не совсем к тем, которые ожидались. Например, она не привела к сотворению электронных аналогов живых существ, не сотворила аналога человеческого мозга. В этом плане ожидания шестидесятых годов оказались излишне наивными. Важные результаты достигнуты лишь в применении информатики к определенным биологическим проблемам. Например, в отношении наследственности, которую можно считать закодированной в генах информацией, и всю эту проблему вообще можно считать информационным процессом кодификации, декодификации и передачи, а также использования биологической информации. В той теме, которая нас интересует, прежде всего, данное влияние заключалось бы в переходе от пояснительных схем, основанных на понятиях энергетики, к другим, основанным на понятиях информации и регулирования.
Можно попытаться подойти к данной проблеме, исходя из следующих предпосылок:
Личность является системным объектом, представляющим огромную сумму системных качеств:
- С внешней и динамической точки зрения она представляется как образ жизни;
- С внешней статической точки зрения она представляется как сумма черт характера;
- С внутренней и статической точки зрения она является системой мотивов, норм и ценностей;
- С внутренней и динамической точки зрения она является саморегулирующейся системой.
Основная информация о личности, которой на данный момент располагает психология, описывает ее внешние статические проявления (личность как сумма черт характера), куда входит вся типология от Аристотеля и до наших дней.
Ее внутренние динамические проявления изучены классическим психоанализом и всеми его производными, в которых личность рассматривается с точки зрения законов сохранения энергии в дань достижений научной мысли XVIII и ХIХ веков и докторской диссертации г-на Фрейда, заключавшейся в описании применения этих законов к психическим явлениям. Все остальные стороны данной проблемы еще должны быть изучены, и все, что относится к внутренней динамике личности, достойно изучения с точки зрения теории регулирования, а не только с точки зрения энергетических процессов.
В дальнейшем автор попытается сформулировать внутреннюю динамику личности с точки зрения теории регулирования и установить самые важные закономерности в связях теории личности с теоретическими проблемами неврозов и психотерапии.
Личность в качестве саморегулирующейся системы оказывается способной:
Наметить собственные цели, которые необходимо достигнуть;
Задать гибкие алгоритмы и сценарии, направленные на достижение намеченных целей;
Проконтролировать выполнение выбранных алгоритмов и сценариев;
Оценить успешность достижения заданных целей для корректировки или изменения последних;
Оценить свои внутренние состояния (переживание и саморефлексия на собственные переживания).
Общим для всех вышеуказанных моментов является принятие решения. Наметить цели – значит выбрать между разными вариантами возможных целей и, следовательно, принять решение. Также надо выбирать между разными возможными алгоритмами действий, при контроле над выполнением алгоритмов поведения нужно принимать определенные решения и т. д.
Эта саморегулируемая система состоит из определенных подсистем, самой важной из которых является наивысшая инстанция принятия решений, (одновременно и «Я» познающее» и «Я» действующее»). Эта инстанция может быть представлена в виде сложной гипотетической структуры, обладающей, по первому приближению, следующими функциями:
1. Функция представления, переживания и самопереживания, рефлексии и саморефлексии. Эта подсистема занимается активными поисками информации не только во внешнем мире, но и в других подсистемах личности и даже внутри собственных сложных структур, то есть во внутреннем пространстве психической деятельности. Информация представляется и в словесно-логической форме, и в форме образов, а также в форме телесно–кинетических ощущений и эмоциональных переживаний.
2. Функция принятия решений. На основании всей существующей на данный момент информации о мире и о собственно личности, а также используя весь предыдущий опыт, данная инстанция личности принимает необходимые решения. Очень важно, что решения принимаются в двух различных формах. Первая форма – сознательная и развитая. Иначе говоря, это работа мысли на уровне внутреннего языка с большей или меньшей степенью использования запечатленных в памяти образов. Вторая – это так называемый автоматический уровень, без использования внутреннего языка или образов, без посредничества функций переживания и самопереживания. Следует подчеркнуть, что решение ничего не предпринять, ничего не делать – такое же решение, как и любое другое.
Ядро личности постоянно переходит от одной формы принятия решений к другой. Все успешные программы поведения стремятся к автоматизации и наоборот – отказ от автоматизма происходит в тех случаях, когда принятые решения оказываются неэффективными, неуспешными, ошибочными.
3. Функция оценки того, что может считаться "успешным" или "ошибочным". В данной инстанции, тесно связанной с функцией принятия решений, заключается также функция самооценки и самопереживания. Степень адекватности того или иного решения задана тем, насколько учитываются данной личностью сложные связи, существующие между особенностями данной личности и окружающим миром. Самый простой пример заключается в том, что успех определенного начинания зависит в большой степени от объективной предварительной оценки реальных возможностей данного индивидуума. На более высоком уровне можно даже утверждать, что собственную оценку успеха или провала всегда предваряет знание человека о своих собственных ценностях и возможностях, а также проекция собственного будущего, которая существует в идеальной плоскости.
Самооценка является необходимым компонентом принятия решений. Классический призыв "Познай самого себя", по-видимому, не является просто приглашением к бесполезному самолюбованию, а представляет собой необходимое условие успешной деятельности в реальном мире.
Исследователи уровня притязаний (начиная от Курта Левина) давно обратили внимание на тот факт, что в онтогенезе человека ребенок вначале проходит «кризис «Я сам»: только после этого он становится способным проявлять мотивы достижения и формировать уровень притязаний[xi]. Вначале формируется человеческая самость, а только потом -- мотивы достижения и уровень притязаний, потому что мотивы достижения и уровень притязания не могут быть ничьими. Они могут только принадлежать субъекту, после того, что субъект начал формироваться, т е, начало формироваться то, что мы называем ядром личности. Обычно этот процесс начинается в возрасте трех с половиной лет.
В заключение надо отметить, что анализируемая инстанция регулирует также внимание и идеомоторную деятельность. В обоих случаях регулируются случаи как "произвольного", так и "непроизвольного" внимания, а также оба вида идеомоторной деятельности. Просто в одном случае деятельность протекает автоматически, а в другом ей предшествуют рефлексия и саморефлексия, но в обоих случаях действия управляются из одного и того же центра.
Инстанция, принимающая решения, может действовать и на сознательном, и на подсознательном уровне. Принятие решений происходит чаще всего посредством использования индивидуального опыта, зафиксированного в определенных поступках личности, и использования той части культурного опыта, которым успел овладеть человек. Таким образом, получается, что у индивидуума может быть более или менее распространенный ответ на те или иные обстоятельства жизни, уже готовый для объяснения и не требующий раздумий при принятии решений. Многие из этих программ и сценариев формируются в самом раннем детстве как результат взаимодействия ребенка со своими родителями и с другими значимыми для него людьми. Сюда входит, например, и "родительское внушение", описанное Э. Берном. [xii]
В этих распространенных схемах принятия решений обобщен также жизненный опыт, физиологические изменения и движущие силы эмоций, которые на начальной стадии были связаны с ограниченным количеством аналогичных врожденных схем, а в дальнейшем распространяются на все обстоятельства, связанные с мотивацией личности, которые в какой-то мере затрагивают наиважнейшие ее интересы.
Таким образом, в ядре личности концентрируется и превращается материал для создания систем автоматического принятия решений все самое важное в личном опыте. Тем самым создается арсенал мгновенных реакций в ответ на самые разные обстоятельства, а также распространенных автоматических ответов на все случаи жизни, в том числе и поиск значимой информации внутри и вне сознания самого индивидуума.
Ученик средней школы обладает той же способностью логически мыслить, что и опытный пятидесятилетний политик. Но последний имеет в своем распоряжении архив опыта принятия решений в самых сложных обстоятельствах, который позволяет ему успешно держаться на плаву в мутных водах борьбы за власть. У данного человека уже существует определенное видение самого себя, более или менее стабильное, и собственная проекция на будущее, лишенная неуверенности в себе и потому не таящая никаких сюрпризов, спровоцированных подсознательно им самим. Именно данное обладание различными схемами поведения в самых трудных обстоятельствах и характеризует "опытного", "зрелого" человека, или так называемую "Личность" с большой буквой. Неопытный человек должен практически на каждом шагу обдумывать свои поступки, цели на ближайшее будущее и шансы на успех, иначе ему придется мириться с постоянными поражениями.
Если человек не располагает готовым ответом в определенной жизненной ситуации, ему необходимо будет развернуть ориентирующую деятельность по поиску информации,[xiii] которая всегда протекает в сознательной форме. Конкретная успешная ситуация может быть автоматизирована и освоена, а также распространена на подобные случаи, которые не надо было бы тогда снова сознательно решать. С этой точки зрения, сознание и подсознание являются не двумя разными сосудами, а лишь двумя способами работы системы внутреннего регулирования. Сознательное регулирование необходимо тогда, когда нужно представить в "высшую инстанцию" саморегулирования всю существующую о конкретной ситуации информацию. Эта информация может поступать в виде образов или концептуально оформленной (в такой форме она отражает весь накопленный социальный опыт), а также в виде эмоциональных переживаний, отражающих индивидуальную связь личности с происходящим. Этот способ регулирования является поздним приобретением животного мира, но именно благодаря нему человек оказался способен возвысится над всеми своими биологическими сородичами. Человек получает доступ к обобщенному опыту всего человечества, выраженному в культуре, куда входит и рациональная логическая мысль, как один из ее продуктов. Таким образом, противопоставление сознательного и подсознательного становится совершенно излишним, так как оба они являются необходимыми этапами регулирующей деятельности. Разумеется, не все, что находится в подсознании, является результатом автоматизации. Есть модели поведения, которые никогда не были сознательно проанализированы личностью, потому что возникли до того, как появился сам механизм речевого регулирования, в самом раннем детстве; есть также тот определенный личный опыт, который противопоставляется этическим и культурным нормам, принятым самим индивидуумом. В таком случае возникает конфликт разных алгоритмов регулирования, который может привести (и чаще всего приводит) к дезорганизации поведения. Существуют также "вытесненные" переживания, подавленные с помощью довольно изученного механизма, и эти переживания становятся заметными при неврозе и существенно затрудняют интеграцию личности.
Хотелось бы подчеркнуть, что автоматизируются не только ключевые поступки (хотя они, действительно, чрезвычайно важны и очень часто игнорируются при изучении психического регулирования), но также и другие очень сложные и разнообразные схемы регулирования.
Образу "потока сознания", столь ярко выраженному в работах Уильяма Джеймса, можно было бы противопоставить образ неких "регулирующих жерновов", которые постоянно "перемалывают" информацию, и часть полученного продукта усваивается напрямую субъектом в так называемой "сознательной" форме. Например, те строчки, что я пишу в данный момент, не выходят из моего мозга в готовой форме. Существует некоторая общая идея, продукт работы все тех же "жерновов", которая превращается в более или менее связные предложения в результате упорной работы по сознательному поиску адекватного ее выражения.
Если мы примем эту несколько компьютерную версию связи сознания и подсознания, мы обнаружим, что можно сделать сознательными некоторые переживания при помощи различных приемов, в зависимости от характера недоступного в данный момент материала. Эта недоступность может быть вызвана его архаизмом, так как эти переживания имели место до того, как индивидуум выработал сознательный механизм регулирования, то есть, речь идет о подавленном материале (что досконально изучено психоанализом), или о принятой и автоматизированной в течение всей жизни сознательной деятельности.
Трудность теоретического развития темы личности и психотерапии возникает из того же источника, благодаря которому появились и огромные достижения современной науки: из борьбы с антропоморфизмом в объяснении деятельности того сложного антропоида, которым является Homo Sapiens. Научная психология должна преодолеть этот барьер и изучать человека таким, каким он есть, иначе она по-прежнему будет достойна того сарказма, с которым Фрейд относился к академической психологии своего времени. Необходимо во всеуслышание признать наличие у человека внутреннего мира, другими словами, наличие внутреннего плана действия и наличие свободного «Я» или высшей инстанции принятия решений, и заниматься исследованиями этих человеческих реалий, а не пытаться подарить их мистике и не переводить их в физические аналоги.
Теоретические поиски привели к концепции многомерного внутреннего пространства, некоторые планы которого уже были изложены нами[xiv]:
1. План Евклидовый (далеко, близко и т.д.)
2. План личного вовлечения.
3. Топологический план искажения предметов
4. План временной оси координат.
5. План общих установок и смыслов
6. План оценочный – концептуальный.
7. План символики
План Евклидовый – это как бы перенесенные во внутреннее пространство действия характеристики внешнего трехмерного пространства. В конкретной психотерапевтической работе это выражается в основном в отдалении и приближении воображаемых ситуаций или их проекций на некоторую плоскость (экран, например), с целью десенсибилизации пациента по отношению к данной ситуации.
План личного вовлечения – это эмоциональное вовлечение личности в определенную деятельность. Психотерапевтические процедуры могут быть направлены или к увеличению вовлечения или к его уменьшению. Обычно это делается путем мысленного или фактического участия пациента в определенной деятельности.
Топологический план относится к искажениям предметов, которые можно совершать во внутреннем пространстве действия. Например, при работе с алкоголиками психологи, владеющие технологией НЛП, могут внушить пациенту, что те пьют водку из сосуда, который все увеличивается в размерах, пока не приобретает чудовищные и нелепые размеры.
Временная ось координат существует во внутреннем пространстве действия. Часто в процессе терапии есть необходимость направлять пациента то в прошлое (в поисках определенных значимых событий), то в будущее, для того, чтобы пациент мог мысленно прокрутить, сыграть в воображении определенные сценарии и, возможно, выбрать самый подходящий. Временная ось координат присутствует и в теории, и в практической работе психотерапевта. В истоках фобического невроза мы сталкиваемся со сложной группой событий, находящихся в прошлом (в основном они касаются воспитания, полученного в раннем детстве), или с группой событий, которые можно было бы назвать травмирующей ситуацией (акт насилия, катастрофа и т.д.).
Концептуальное отражение действительности информирует нас об основных свойствах предметов и связей внешнего мира, а также нашего внутреннего мира в той же мере, насколько мы способны заглянуть внутрь самих себя. Это отражение может расцениваться как еще один план внутреннего психического пространства. Понятия (концепты) – это инструменты нашего мышления, разработанные человеческой культурой. Никому не приходится выдумывать на основе собственного опыта, например, понятие "цифры". Мы просто усваиваем и используем уже готовое понятие. Концептуальный аппарат позволяет любому человеку регулировать свое индивидуальное поведение, прибегая к накопленному опыту всего человечества -- в области культуры, науки, философии, человеческих отношений и т. п.. Психотерапевтическая деятельность заключается главным образом в помощи пациенту при переводе его проблем в ту теоретическую концептуальную систему, которой придерживается сам психотерапевт (не всегда это делается сознательно). Важной стороной концептуализации является оценка. Аксиологические концепции – это тоже системы понятий, с помощью которых человек оценивает не только эмоционально, но и также на уровне оценочных категорий.
Планом символики является определенная система иносказательных образов, приобретенных из этнической или общечеловеческой культуры или же из личного опыта, играющая огромную и малоизученную роль в регуляции поведения. В настоящий момент существует целое направление в психотерапии, которое основывается на использовании образов в психотерапевтическом лечении неврозов. Разные авторы исходят или из учения К.Юнга или из учения З. Фрейда для разработки собственной системы психотерапии, использующей образов и символов (символодрама, образотерапия и т. д.). Самая разработанная система – это система немецкого ученого Лейрнера[xv]
Сколькими еще планами обладает внутреннее пространство действия, можно было бы выяснить при помощи более пристального исследования. Данная тема очень значима благодаря ее возможному вкладу в психологическую теорию и в развитие психотерапевтических приемов. Для работы с фобическими больными и с жертвами посттравматического стресса автор настоящей работы много лет пользуется данной схемой внутреннего пространства для составления психотерапевтической программы лечения пациентов.
Высшая инстанция принятия решений в принципе может свободно двигаться внутри этого многомерного пространства с целью принятия необходимых решений. Она является носителем ответственности за каждое принятое личностью решение. В классической книге Л. Фестингера[xvi]: для иллюстрации способов уменьшения когнитивного диссонанса приводится такой случай. Некий человек купил автомашину, и она оказалась не по вкусу его окружающим. Помимо других стратегий уменьшения дискомфорта, данный человек начинает говорить другим (и себе), что машина никуда не годится и что никогда больше такую машину не купит. Таким образом, он самоустраняется, отдаляется от собственного поступка. Ясно, что такое удаление является чисто психическим действием во внутреннем пространстве действия, а не физическим удалением от купленной машины.
Другой пример можно найти у В. Франкла, который описывает свою жизнь в концлагере[xvii]: «Один узник, например, пытался пережить самые страшные ситуации лагерной жизни таким образом, что каждый раз представлял себе, что он стоит на кафедре и делает доклад перед многочисленной аудиторией, рассказывая именно о тех вещах, которые переживает в данный момент. С помощью данного приема ему удавалось воспринимать вещи «quadam sub specie aeternitatis» (из перспективы вечности) и – выживать в этих условиях».
Можно попытаться ответить и на вопрос о том, почему же все-таки человек имеет способность «пойти не туда». Луна, возвращаясь к первоначальному примеру, двигается, подчиняясь определенным законам механики. Данные законы могут быть описаны соответствующими уравнениями, с помощью которых можно вычислить положение луны в любой отрезок времени. Человек же постоянно решает жизненные задачи, а для решения каждой задачи ядро его личности может прибегнуть к огромному множеству вариантов поведения, автоматизированных в прошлом опыте, или же может развернуть ориентировочную деятельность, направленную на поиск более полной информации. Более того, человек даже может прибегнуть к поиску литературных или исторических аналогов и в конце концов каким-либо образом решает данную задачу. В данном решении участвуют также оценочные нормы, интерналицированные данным человеком, представление о будущих последствиях решения и многое другое…
Такой процесс невозможно описать с помощью систем уравнений и, конечно, невозможно вычислить состояние системы в каждом отрезке времени. В примере брошенной невесты у алтаря, помимо много прочего, может иметь место определенная патологическая программа поведения жениха (социальная фобия, например), которая и определяет данное решение житейской задачи жениться. Поиски причинных связей в данном случае, не являются невозможной задачей: эта просто трудная задача, которую каждый психотерапевт пытается решать по несколько раз в день у своих пациентов. Успешность решения такого рода аналитических задач на понимание причинности человеческого поведения находится в прямой зависимости от адекватности системных теорий психики, которые человечество призвано разработать в ближайшие десятилетия. В данном случае простота теории не является залогом успеха, а скорее наоборот.
Импликация личности
Существует особая степень участия, называемая "импликацией Эго" или просто "импликацией", когда субъект внутренне идентифицируется с целями той деятельности, которой он занимается. Только в этом случае он выполняет ее с полной отдачей, "от всей души", как принято говорить. Эти два понятия связаны между собой, хотя и не означают одно и то же. Можно принимать в чем-то участие и не быть к этому причастным, а можно быть очень сильно связанным с явлениями, в которых в данный момент не принимаешь участия.
Импликация может считаться привнесением специфического оценивающего элемента в автоматические механизмы инстанции принятия решений, которая действует в качестве фильтра, добавляющего эмоциональный, поведенческий и аффективный вес ко всей информации, связанной с данной темой или группой явлений. Таким образом, любая информация, связанная с "ценной" или даже "переоцененной" темой, производит какую-либо непосредственную и очень сильную реакцию, подобную той, которую вызывает информация о чем-то опасном для жизни. Гипотетическая конструкция о "фильтре" была введена в психологию Лазарусом и является для него базой для построения концепции эмоций. [xviii]
Все те вещи, которые непосредственно касаются самого субъекта, его личности, имени и т.д. являются теми предметами, которые вызывают большую степень импликации практически у всех людей, исключая лишь некоторые очень специфические типы душевнобольных. Помимо некоторых тем, общих для всех простых смертных, импликативные темы так же разнообразны, как и сами личности. Можно было бы даже утверждать, что одним из самых важных элементов личности является специфическая сумма ее собственных импликаций (подробнее об этом далее в параграфе 1.6)
Можно было предположить, что «импликация» или «степень участия» - это функция от приближения чего-либо к высшей инстанции принятия решения. Все, что мы переживаем, как «само собой разумеющееся», скорее всего, находится в самом ядре личности. Имеются в виду автоматические поведенческие или эмоциональные реакции или оценки и т. п.. Когда, например, глубоко религиозный человек яростно реагирует на неуважение к символам своей веры, причем реагирует и поведенческом плане, и на эмоциональном, ему не требуется никаких раздумий для того, чтобы защищать свою веру. Тут имеется некоторое сходство с хорошо натренированными поведенческими реакциями, но только на первый взгляд.
С одной стороны, такая реакция не требует никакой тренировки и, с другой стороны, степень и вид ярости будет зависеть от системы ценностей человека: в данном случае ярость зависит от реальной религиозности индивида. Речь не идет об «эмпирическом «Я» в смысле Джеймса, так как среди всего того, что я считаю «моим», есть вещи, с которым расстаться нетрудно, а есть такие, с которыми расстаться невозможно без разрушения самого ядра личности.
Можно попытаться написать перечень тех видов переживания, которые, безусловно, входят в высшую инстанцию принятия решений (ядро личности):
1. Все, что относится к сохранению жизни
2. Все, что относится к сохранению образа «Я»
3. Все, что в течение жизни каждого индивида, стало каким-либо образом предельно важным. Сюда можно причислить и некоторые невротические явления.
Самый простой пример последнего утверждения – фобические симптомы. Невротик боится, безусловно и автоматически, и его страх не снимается никакими логическими доводами. Таким образом, невротические симптомы сродни с теми успешными программами поведения, которые и были автоматизированы в силу своей успешности. Однако симптомы невроза нельзя не только назвать успешными – они патогенны и вредоносны. Но в то время, когда они формировались, эти симптомы являлись в каком-то смысле успешными - в той ситуации (в основном семейной), в которой данные патогенные программы и возникли.
Невротические симптомы
Главные объяснительные принципы в теории неврозов – энергетический принцип и принцип научения. У Фрейда и у Юнга симптом является проявлением т.н. «энергетической силы» бессознательного переживания. С точки зрения бихевиоризма и всех школ, исходящих от поведенческой психологии, симптом – это определенная программа поведения негативного характера, которую следует «перепрограммировать». Вопрос не в том, чтобы установить, кто прав и кто нет. Если принимать энергетические высказывания психоаналитиков не буквально (как порой делают сами психоаналитики), а как метафору об эмоциональном «заряде» переживания, тут действительно можно найти большую долю истины. Можно согласиться с бихевиористами и в том, что невротические симптомы приобретены путем научения. Задача состоит в нахождении принципиально нового объяснительного принципа возникновения и развития невроза.
Дело в том, что невротические симптомы могут быть устранены хитроумными методами научения или даже внушения, но они часто появляются вновь в видоизмененном виде. На это справедливо указывают психоаналитики. С другой стороны, осознание психотравмы и «высвобождение энергии» при инсайде далеко не всегда приводит к купированию симптомов. Следовательно, требуется более сложное, системно-структурное объяснение.
Можно попытаться найти другое определение невротического симптома, исходя из идеи о существовании высшей инстанции принятия решений. В таком случае симптом – это программа (сценарий) поведения, приводящая к хроническим страданиям личности и находящаяся внутри ядра личности. Термин «страдание» в данном случае означает тяжелые отрицательные эмоциональные переживания. Речь идет не просто о страдании по какому-то поводу, а о страдании как хроническом состоянии, закрывающем для личности всякую способность испытывать радость и счастье. «Сценарии» в данном случае – особый класс программ поведения, развивающихся во времени.
Патогенные программы поведения могут вызвать страдания в силу различных причин:
1. Препятствуют росту личности
2. Затрудняют необходимые социальные контакты
3. Приводят к хроническим внутренним или внешним конфликтам
4. Приводят к снижению самооценки
5. Приводят к хроническому чувству вины и т. п.
Тут следует ввести важное уточнение: данные патогенные программы поведения приводят к страданию потому, что, несмотря на то, что они находятся в ядре личности, человек все же не полностью отождествляет себя с ними: он чувствует, что мог бы вести себя по-другому и быть при этом более счастливым. При девиантном поведении, наоборот, человек ведет себя неадекватно, асоциально и т. д., однако, особенно при вторичном девиантном поведении[xix], человек вооружен определенной идеологией, способной оправдать любое, самое причудливое и негативное поведение. Любой член преступной группировки, например, не только идентифицирует себя в качестве члена преступного мира, но и зачастую гордится этим. Отчасти поэтому исправление преступников и всякая психотерапия асоциального поведения является на сегодняшний день малоперспективным делом.
Серьезные случаи психоза приводят к тому, что пациент не осознает свой недуг и не переживает по поводу того, что болеет. А невротик тяжело и почти постоянно переживает по поводу наличия симптомов и поэтому ищет помощь. Даже наличия отдельного невротического симптома (чрезмерная застенчивость, например) оказывается достаточно, чтобы обратиться к психотерапевту.
Можно предполагать некий континуум топологической близости от ядра личности: на самом далеком расстоянии находятся малозначимые элементы психологического поля, ближе к ядру находятся имеющие большее значение элементы поля, внутри самого ядра находятся наиболее значимые элементы и некоторые немногочисленные элементы формируют центральный, наименее изменчивый регион ядра личности. Такая пространственная метафора может иллюстрировать общую идею.
Теперь можно приступить к вопросу о купировании невротических симптомов и лечении неврозов.
Купирование невротических симптомов
Рассуждая дальше в пространственно-метафорическом смысле, купирование невротического симптома – это вывод определенной программы поведения за пределы ядра личности или же введение в ядро личности некоего материала, нейтрализующего патогенную программу. Другими словами, человек освобождается от симптома тогда, когда сможет отделить мысленно, поведенчески и эмоционально свое «Я» от патогенных программ и сценариев. Такое «отчуждение «Я» от симптомов может быть достигнуто разными путями.
Например, при фобических состояниях можно достичь ремиссии, проводя десенсибилизацию по отношению к тем феноменам, которые вызывают страх, проводя одновременно десенсибилизацию по отношению к определенным моментам детского опыта пациента.[xx] Таким образом пациент начинает менее эмоционально реагировать на существенные для его патогенных сценариев элементы собственного опыта и начинает воспринимать аспекты собственных симптомов как нечто отдельное от самого себя. Происходит отчуждение «Я» от индивидуального патогенного опыта.
В практике психологической помощи студентам медицинского института, например, часто приходится помогать молодым людям освободиться от чрезмерной застенчивости. В таких случаях можно действовать следующим образом: организовать «группу встреч» таких студентов, в работе которой создается атмосфера помощи, при которой студенты чувствуют себя в безопасности, чувствуют, что их принимают такими, какие они есть. При наличии такого благоприятного климата студенты могут открыто и публично обсуждать свои проблемы общения. Так достигается отчуждение по отношению к симптомам, ибо каждый может почувствовать, во-первых, что не он один страдает от застенчивости, и во-вторых, что другие люди, имеющие аналогичную проблему, воспринимают его нормально. Открытое осуждение проблем общения помогает опять-таки отделить «Я» от симптома. Человек дистанцируется от собственных патогенных переживаний и может начать относиться к ним объективно.
Как происходит дистанцирование от симптома в процессе психоанализа? Тут дело обстоит несколько сложнее, и не только потому, что психоанализ не столь монолитен, как может показаться непосвященным. Сам процесс психоанализа настолько сложен и длителен, что очень трудно со стороны определить, каких результатов в сознании пациента добивается терапевт в каждый момент времени и какими именно методами. Кроме того, требуемая эмоциональная нейтральность психоаналитика (подразумевается, что психоаналитик – просто зеркало эмоциональных состояний пациента), зачастую является не более чем благим пожеланием[xxi]. Тема заслуживает более детальной разработки, но можно все-таки проанализировать один принципиальный момент в психоаналитической практике, очень важный для развития идеи настоящей работы.
При психоаналитической работе постоянно ведется устная «проработка полученного материала», при которой, в том числе, речь идет о механизмах и причинах существующих у пациента симптомов. В данном виде психотерапии процесс отчуждения от симптомов ведется по двум главным направлениям: первое – определение истинной сущности симптома, то есть некоторое смысловое преобразование симптома, и второе - при анализе сущности симптома сам симптом начинает выступать как некий объект, от которого в принципе можно дистанцироваться.
Фактически при любом виде психотерапии имеет место некоторое «разоблачение симптома» в духе «Ваш симптом – это не то, что вам кажется, а на самом деле – это проявление…» и далее идут разные варианты смысла симптома: от Эдипова комплекса до мышечных зажимов. Тут имеет место то, что называется «археологической герменевтикой».[xxii] Пациенту предлагаются разные варианты расшифровки симптомов в зависимости от исходных теорий и установок психотерапевта и, тем самым, создаются условия для последующего превращения симптома и всего, что с ним связано, в предмет анализа, проработки, переобучения и т. п., чтобы вытолкнуть патогенные образования из ядра личности.
С другой стороны, состояние пациента при проведении различных психотерапевтических процедур сильно зависит и от психотерапевтической школы, к которой принадлежит психотерапевт, а также от установок, стиля работы, личности и даже настроения психотерапевта. В качестве примера можно привести мягкий стиль работы с пациентом Роджерса[xxiii] и знаменитый жесткий стиль Перлза[xxiv] (который, как известно, мог приводить, по некоторым версиям, в том числе к самоубийствам пациентов). Вопрос не второстепенный, если принять то определение невроза, которое уже было изложено в настоящей работе. Если главное в феноменологии невроза – это страдание, то все, что связано со страданием, имеет первостепенное значение для успешности психотерапевтической работы. Наша собственная практика (больше тридцати лет работы в области психотерапии в разных странах и континентах) показывает, что пациент обращается за помощью из-за того, что страдает. Более того, пациенты на некоторое время теряют способность радоваться, испытывать счастье. Как только пациент начинается радоваться жизни, можно быть уверенными в том, что процесс исцеления начался.
Речь идет о том, что если в вопросе отчуждения от симптома, в принципе, все психотерапевтические школы более или менее равны, то в вопросе о намерении «расслабить», «создать помогающие установки» или «благоприятный психотерапевтический климат» все школы, и порой даже отдельные психотерапевты очень отличаются. Можно предполагать: несмотря на то, что фактически все методы психотерапии приводят к более или менее одинаковым результатам (в смысле отчуждения от симптомов и выталкивания всего, что с ними связано, из ядра личности), в других, порой очень важных аспектах, они серьезно отличаются.