Сказка о глупом хозяине, мудром госте и чудесной девушке
Однажды молодая невольница чистила рыбу, порезала себе палец и заплакала. В этот момент мимо проходил ее хозяин и с удивлением увидел, что из глаз невольницы вместо слез катятся просяные зернышки. Поскольку он был человек предприимчивый, то тут же освободил девушку от всякой работы и запер в отдельной комнате, где специальный слуга без устали бил ее, связанную, плеткой. За день набиралось почти полмешка проса, и хозяин получил таким образом хоть и небольшой, зато постоянный дополнительный доход.
Однажды в доме гостил знаменитый мудрец и целитель, и хозяин решил показать ему чудесную девушку и спросить, как бы сделать так, чтобы она плакала обильнее и могла давать по целому мешку проса в день.
— Просо! — фыркнул презрительно мудрец. — Неразумный ты человек! Я осмотрел твою рабыню и обнаружил у нее ни много ни мало триста двадцать достоинств! А ты хлопочешь о каком-то мешке жалкого проса! Глупец, ты сам не знаешь, от какого счастья отворачиваешься! Отнесись к ней один раз по-человечески и сам убедишься, что она — подлинное сокровище!
Хозяин отнесся к словам мудреца со всей серьезностью. Он развязал девушку, обещал, что больше ее не станут бить и мучить, велел другим рабыням умыть ее, красиво одеть и вкусно накормить. А потом взял с собой в город и показал всякие диковинки, и покатал на слоне и на лодочке, и купил дорогую брошку.
Сперва девушка боялась, потом оттаяла, и наконец в ответ на шутку своего хозяина весело рассмеялась. При этом у нее изо рта посыпались золотые монеты.
— Мудрец был прав! — воскликнул хозяин и вернулся с рабыней домой.
Дома он снова отвел ее в пыточную комнату, дал слуге павлинье перо вместо плетки и велел щекотать девушку так же старательно, как прежде избивал.
Очень скоро он баснословно разбогател и был очень благодарен мудрецу, посоветовавшему отнестись к девушке один раз по-человечески. Один раз, этого вполне достаточно.
Букет брюнеток
Когда над пляжем, будто вынырнув ниоткуда, появилась летающая тарелка, никто не успел даже достать фотоаппарат. Днище тарелки распахнулось, и оттуда на людей посыпались лианы — длинные, гибкие, с толстыми мясистыми листьями. Лианы извивались, как щупальца гигантского кальмара, и хватали без разбора всех, до кого могли дотянуться. Прибрежная полоса превратилась в сущий ад — повсюду бегали перепуганные люди, а их преследовали безликие зеленые монстры, догоняли, ловили, сминали, волокли по песку; одних забрасывали в бездонное нутро летающей тарелки, других отшвыривали прочь, смяв, как тряпичную куклу. Хлестала кровь, валялись оторванные руки, ноги и головы, где-то слышались безнадежные выстрелы. А потом все закончилось так же быстро, как и началось. Лианы втянулись внутрь корабля, воздух всколыхнулся — и в небе уже никого не было. На пляже, впрочем, тоже.
— С праздником, родная, — сказал муж, протягивая букет.
— Ах, какая прелесть! — воскликнула жена. — Это же мои любимые! Натуральные брюнетки, и сколько их тут! Неси скорее вазу!
В воде брюнетки немного расправились, и вокруг их верхушек распустился пушистый венчик блестящих длинных волос. Их неброскую красоту подчеркивали размещенные вокруг композиции связки мужских рук и несколько сорванных головок бородатых бомжей.
— Где же ты достал такую роскошь в это время года? — спросила жена. — Разве брюнетки уже продаются? Наверное, они тебе кучу денег стоили?
— Нисколько! — гордо заявил муж. — Я их сам нарвал, в заповеднике.
— Сумасшедший! — ахнула жена. — А если бы тебя заметили?
— Я был очень осторожен, — заверил муж.
Жена склонилась над букетом, нежно погладила кончиком щупальца покачивающиеся головки.
— Ой, смотри! А вот эта — настоящая брюнетка кучерявая, да еще с зелеными глазками! Такая редкость!
— Для тебя, родная, — произнес муж, привлекая жену к себе, — мне ничего не жалко. В этот праздничный день ты достойна лучшего букета из всех возможных.
— Ты милый, — промурлыкала жена, целуя мужа в самую гущу листьев. — Такой внимательный и заботливый! Нежный и ласковый, самый лучший мужчина на свете!
* * *
Мимо вражеской заставы
Пробирается поэт.
У него болят суставы
И из носа капает.
Он, вообще-то, для искусства
Изначально был рожден,
Но возвышенные чувства
Притупились под дождем.
А ведь мог бы на гражданке
Сочинять свои тома
О какой-нибудь Каштанке,
Как какой-нибудь Дюма.
Он бы сел на табуретку,
Оперетку написал.
Вместо этого в разведку
Старшина его послал.
Если сказано в приказе —
Значит, нет пути назад.
И поэт ползет по грязи,
Оттопыривая зад.
Всем он виден, словно в тире.
Враг, того гляди, убьет.
Кто тогда напишет «Мцыри»?
Кто напишет «Идиот»?
Кто еще дорогу к свету
Нам укажет из глуши,
Как не дивный мастер этот
Человеческой души,
Что ползет с подбитым глазом
Через грязь и буерак,
Повторяя раз за разом:
«Матерь вашу так-растак!»
Зеленый человечек
— Привет, — сказал я.
Зеленый человечек подпрыгнул, резко обернулся и плюнул с досады.
— Прокололся! — сокрушенно вздохнул он. — Ладно, чего уж теперь… привет.
Он захлопнул книжку, которую до этого увлеченно читал, сунул ее на полку и вразвалочку подошел ко мне.
— Я так понимаю, что Вы пьяны? — скорее утвердительно, чем вопросительно, произнес он.
— В зюзю! — радостно подтвердил я и громко икнул.
— Такое случается, — кивнул зеленый человечек. — Очень редко, но все же. Если человек, обладающий определенным складом ума, напивается до известного состояния, он обретает способность видеть то, что в обычное время скрыто от его восприятия. Например, нас. Хорошо хоть, что наутро все склонны считать увиденное пьяным бредом.
Зеленый человечек взгромоздился на табуретку, слишком высокую для него, и заболтал в воздухе короткими ножками.
— Спрашивайте, — сказал он с кислой миной. — Вы же хотите что-то спросить? Люди всегда нас о чем-нибудь спрашивают.
— А вы отвечаете?
— Да! — гордо вскинул голову зеленый человечек. — Всегда! Законы гостеприимства надо уважать. Раз уж так получилось, что мы вкушаем от благ вашей цивилизации, было бы крайне невежливо отказать вам в ответной любезности. В общем, информация за информацию, спрашивайте.
— Минуточку! — я поднял руку. — О каких благах цивилизации Вы говорите? Что вы такое можете у нас вкушать?
Зеленый человечек страдальчески закатил глаза.
— Я же уже сказал! Информация! Ваша цивилизация накопила колоссальный объем ценнейшей информации, настоящее сокровище, не имеющее аналогов. А мы… — тут он замялся, — ну, грубо говоря, мы ее крадем. Или заимствуем. В общем, берем без спроса.
Я почувствовал, что в голове у меня мутится, и не только от выпитого.
— Не понимаю, — признался я. — Какой такой ценной для вас информацией мы можем располагать? Мы же, по сравнению с вами, сущие дикари! А вы, если не ошибаюсь, великая галактическая раса?
— Издеваешься? — подозрительно прищурился зеленый человечек. — Это вы — великая раса! А мы — дикари! По-твоему, кто придумал огонь и колесо? А кто изобрел порох, паровую машину и велосипед?
— Порох — Бертольд Шварц! — уверенно заявил я. — Остальных не помню.
— Неважно, как его звали, — отмахнулся зеленый человечек. — Главное, что это был человек. Вам вообще принадлежат все великие научные открытия в любых областях. Ни одна другая раса к творчеству не способна.
— Погодь-погодь! — нахмурился я. — Но вы же летаете между звезд!
— Ну да, — согласился зеленый человечек. — Но в этом нет ничего особенного, это все умеют. Даже примитивнейшие из народов галактики. Даже фундрюки, не за столом будь помянуты. Даже… в общем, все. Кроме вас, конечно.
— А мы-то чем хуже остальных? — огорчился я.
— Да не хуже вы, — успокоил меня зеленый человечек. — Вы даже лучше. Только летать не умеете. У вас же нет этого… ну… — он болезненно скривился и пошевелил в воздухе пальцами, — ну вот, у вас даже слова нет, чтобы это обозначить. Оно… такое. Не знаю, как объяснить.
— А ты попробуй, — попросил я.
— Сам попробуй! — огрызнулся зеленый человечек. — Растолкуй какой-нибудь устрице, что такое «ходить», а я на тебя полюбуюсь.
— От устрицы слышу, — обиделся я.
— Да, прости, это был неудачный пример. Но вы тоже как приросли к своему камешку, так никуда с него деться не можете, даром что умные.
— У нас есть космические корабли, — напомнил я.
— Барахло, — отмахнулся зеленый человечек. — Все равно вы никогда не сможете ими воспользоваться. Мы уже пробовали вывозить людей с Земли на другие планеты — не приживаются. Эндемичный вид.
Я уронил голову на руки и пустил скупую пьяную слезу. Зеленый человечек перегнулся через стол и погладил меня по плечу.
— Ну не надо, ну что ты! Не плачь. Подумаешь, космос, велика важность! Главное ведь, что я тебя уважаю. А ты меня уважаешь?
Вы уже в нашей федерации
Люк тарелки открылся, и на ковровую дорожку ступили трое пришельцев в строгих деловых костюмах. Навстречу им вышел представитель Земли.
— Добро пожаловать, — радушно улыбнулся он, протягивая гостям хлеб-соль на вышитом полотенце. — Разрешите от имени и по поручению всех людей доброй воли…
— Оставим церемонии, — перебил его самый зеленый из пришельцев. — У нас действительно мало времени, надо успеть еще в четырнадцать разных мест, так что перейдем сразу к делу.
— А банкет? — огорчился представитель Земли.
— В другой раз, — заверил самый зеленый. — Может, на обратном пути. А теперь, если вы позволите…
Он принял из рук другого пришельца тощую кожаную папочку и раскрыл на первой странице.
— Итак, 60 000 лет назад вы вступили в нашу Федерацию…
— Мы?! — искренне удивился представитель Земли.
— Вот подпись, — пришелец показал пальцем на жирную закорючку, — вашего великого вождя Дзгабы. Законно избранного, при нашей поддержке, на срок в 100 000 лет, с возможностью повторного переизбрания. Кстати, где он, почему не явился?.. Впрочем, не важно. Вы признаете подлинность документа?
Представитель Земли открыл рот и часто заморгал.
— Очень хорошо, — кивнул пришелец. — Согласно договору, в обмен на нашу помощь (подробный перечень товаров, как-то: две сотни зеркалец, пятьдесят пар ножниц, восемь кубометров огненной воды и пр., описан в Приложении № 3) Земля добровольно и безоговорочно вступила в Федерацию Млечного Пути, а также изъявила согласие, чтобы на всех предстоящих голосованиях ее волю выражало специальное доверенное лицо либо его преемник. Было такое?
— Э-э… — протянул представитель Земли.
— Я рад, что вы со мной согласны. А теперь хотелось бы уладить некоторые формальности, и мы вас оставим в покое еще на некоторое время.
— Формальности? Какие формальности?
— Членские взносы, — пояснил пришелец. — За 60 000 лет у вас набежало… дайте посмотреть, — он глянул в папку, — сто двадцать тысяч тонн мамонтовой кости, триста миллионов тонн древесины и полмиллиарда кузовков морошки. Вам разбить на два платежа или как?
* * *
Джинн в стотысячный раз вылез из сосуда и устало спросил:
— Вызывал, о повелитель?
— Гы! Да не, это я так, по приколу. Можешь лезть обратно.
Джинн, скрипя зубами, вернулся в сосуд.
— И входит, и выходит, — донесся до него счастливый голос. — Замечательно выходит!
«Осел», — подумал джинн.
* * *
Гингема критически оглядела свалившийся с неба фургон.
— Этот домик, — сказала она, — меня просто убивает!
* * *
В глухом переулке, в далекой стране
Грабитель прижал пешехода к стене.
И сунув под нос ему свой револьвер,
Он тихо сказал: «Уважаемый сэр!
Вы знаете, нынче так дорого жить!
Извольте мне свой кошелек одолжить».
Прохожий ответил на эти слова:
«Ну что же поделать, раз жизнь такова!
Доходами нашими ведает рок,
Возьмите, пожалуйста, мой кошелек.
Я сам не отдал бы его никогда,
Но Ваш револьвер — аргумент хоть куда!»
Грабитель у жертвы бумажник отнял,
И вежливо шляпу свою приподнял:
«Пардон, задержал Вас на пару минут.
Ведь Вас уже дома, наверное, ждут?»
Прохожий в ответ сделал легкий поклон:
«Ах, что Вы! Обычный дневной моцион.
Да Вы и не очень меня задержали.
Спасибо, что Вы на курок не нажали!»
И два джентльмена с достоинством должным
Кивнули со всем своим тактом возможным.
И, чинно пожав на прощание руку,
Расстались, полны уваженья друг к другу.
* * *
В темном переулке перед девушкой выросла устрашающая фигура мужчины в плаще.
— Здравствуйте, сударыня, — прохрипел мужчина.
— Ааа! — взвизгнула девушка. — Вы хотите меня ограбить?
— Нет, — помотал головой мужчина.
— Изнасиловать?
Мужчина на секунду задумался и опять помотал головой.
— Нет. Извините, но нет.
— Тогда, может, убить?
— Нет, зачем бы это мне?
— Похитить?
— А это уж и вовсе ни к чему.
— Очень даже к чему! Вы могли бы сделать меня своей секс-рабыней или расчленить и съесть, или ставить на мне какие-нибудь чудовищные эксперименты. Или просто помучить, знаете, некоторые так делают.
— Нет, спасибо, что-то не хочется.
Девушка наморщила лобик.
— Разденете догола?
— И не подумаю.
— Хм, дайте сообразить… Свяжете? Изобьете?
— Нет.
— Тогда я не понимаю! А может, вы пьете чужую кровь? Или вырезаете свои инициалы на спине? Просто лапаете за разные места?
— Нет, нет и нет.
— Щекочетесь? — ужаснулась девушка. — Учтите, я буду визжать!
— Звучит заманчиво, но нет.
— Тогда что Вам от меня нужно?!
— Да ничего особенного, просто время хотел спросить.
— Извращенец! — бросила девушка и, презрительно отпихнув мужчину плечом, пошла своей дорогой.
* * *
— А ну не сметь! — раздался повелительный голос, и с небес обрушился поток воды. Погребальный костер, не успев как следует разгореться, зашипел и потух.
Люди подняли головы. Прямо над костром висел в воздухе разгневанный бог грома с ведром в руке.
— Прекратить это безобразие! — грозно прикрикнул бог грома. — Вы что это тут удумали?
— Вот, вождя хороним, — развел руками один из старейшин.
— Вождя, значит? — прищурился бог грома. — А его боевой топор вы тоже решили похоронить?
— Ну да! А то как же, вождь — и без топора?
— Убрать! — распорядился бог грома. — И что там еще есть? Меч, булава, копье? Их тоже. Давайте, вытаскивайте, живо!
Соплеменники вождя торопливо выволокли из костра любимое оружие усопшего.
— Ишь, моду взяли, с багажом в Валгаллу! — не успокаивался бог грома. — Куда ему столько? Прошлый вождь одним боевым молотом довольствовался, а этот? Целый арсенал прихватил! Что там у него на рукавицах? Стальные набойки? Снять. И сапоги стащите. Ага, я так и думал, у него за голенищем кинжал! Вы кого хотели обмануть, а? Раз так, все вытаскивайте, не нужно ему там это барахло. Женщин?.. Женщин можете оставить. А что в кувшинах? Вино? Вино — это хорошо, пусть будет, а ночной горшок убрать немедленно! И впредь запомните: я не раз-ре-ша-ю брать с собой никакого личного имущества! Ни ножа, ни вилки, ни пилки для ногтей! Ни-че-го!
— А орудия труда можно? — робко пискнул кто-то из людей.
— Труда? А ты кто такой?
— Столяр…
— Нет! — отрезал бог грома. — Я категорически возражаю. Сегодня ты стамеску пронесешь, а завтра кто-нибудь захочет бензопилу… Нельзя! Я сказал! Больше никаких передач! Хватит с нас и прежнего вождя с его молотом!
И он осторожно потрогал внушительный фингал под левым глазом.
* * *
Сами-то мы не местные,
Ни родных у нас, ни приятелей.
Никому не известные
Разведчики завоевателей.
Завербованы срочно
И настолько секретно,
Что сами не знаем точно,
Кому мы служим конкретно.
Ни оружия, ни снаряжения,
Ни паролей, ни карт, ни рации
Нам не дали из соображения
Сверхповышенной конспирации.
Мы не шлем никуда донесения,
Кто что видел и кто что слышал —
Исключительно из опасения,
Чтобы враг на наш след не вышел.
И не выдадим, будь мы спрошены,
Ибо сами, увы, не ведаем.
Ни зачем мы сюда заброшены,
Ни какие цели преследуем.
И пока не узнаем задание,
Не внесем в это дело ясности —
Не пойдем спасать Мироздание,
Не подвергнем его опасности.
Мы, напротив, проявим умеренность,
Чудо выдержки и осторожности.
Пусть противник питает уверенность
В нашей полной благонадежности.
Будем жить до глубокой старости
И умрем, как граждане честные.
Но не выдадим этой малости —
Той, что сами-то мы не местные…
* * *
— Ну вот и все, — прошептал холодными губами Главный Герой, глядя в неподвижное свинцовое небо. — Мы проиграли.
— Да как сказать, — произнес Мудрый Наставник, подойдя к Герою и садясь на корточки. — Я считаю, что все обошлось наилучшим образом.
— Ты шутишь? — Герой попытался повернуть голову, но даже на это не хватило угасающих сил. — Нас ведь разбили подчистую! Зло торжествует…
— Это да, безусловно, — кивнул Мудрый Наставник. — Но если рассматривать происшедшее не с точки зрения архетипов борьбы Добра и Зла, а как метафорический процесс становления личности, возмужания и воспитания характера, — то история вышла вполне удачная.
* * *
Считается, что драконы собирают и стерегут сокровища. Это всеобщее заблуждение. На самом деле, это сокровища стерегут драконов.
Они ведь, сокровища, только кажутся неживыми, а в действительности у них цепкий злобный ум (коллективный, разумеется) и железная воля. Плюс могучий инстинкт самосохранения. Сокровищам, как легко догадаться, очень не нравится, когда их растаскивают и разбазаривают, и они принимают свои меры защиты.
Когда количество сокровищ в одном месте достигает критической массы, они используют свою волю для призывания дракона. А дракон, как это ни странно звучит, при всей своей разрушительной мощи и нечеловеческой мудрости существо слабовольное, он не может сопротивляться этому зову и прилетает как миленький. После чего навсегда теряет и свободу, и личную жизнь; ему остается только ухаживать за сокровищами, оберегать их, приумножать и отгонять всяких авантюристов.
Впрочем, в последние годы сокровища убедились, что дракон — не самая надежная защита, и все чаще прибегают к услугам тех же самых авантюристов, справедливо полагая, что раз уж те могут справиться с драконом, то и сил у них побольше. Поэтому охотно перекочевывают из драконьих пещер в кованые сундуки и банковские сейфы, где за ними и уход лучше, и сигнализация, и вооруженная охрана. И гораздо меньше шансов быть разбазаренными.
Потому что сопротивляться волевому призыву сокровищ никакой авантюрист не может. Силенки пока не те.