о природе человека, на месте замри
– Это и есть твой философ? – спросил демиург Мазукта.
– Он самый, – кивнул демиург Шамбамбукли.
– Хм… – Демиург Мазукта брезгливо потыкал ногой неподвижное тело. – Он что, пьян?
– Да, с философами такое случается.
– И ты утверждаешь, что вот этот отброс общества создал теорию о свободе воли и предопределении?
– Ага. Я нахожу это достаточным, чтобы не считать человека скотом. Скот до такого не додумается.
– Спорный вопрос, – проворчал Мазукта. – Только скот может напиваться до скотского состояния.
Тут человек поднял голову, сфокусировал взгляд на Мазукте и развязно произнес:
– А ежжели я сскот, то хрен ли ты пришшел со своими пр’блемами к скоту? И хто ты сам псле этого?
Демиурги переглянулись.
– По-моему, он тебя уел, – с улыбкой сказал Шамбамбукли.
– С-с-скотина, – процедил Мазукта.
Сыграть, что ли?
– Сыграть, что ли?.. – предложил скучающий демиург Мазукта своему другу демиургу Шамбамбукли.
– Давай. А во что?
– Да во что угодно! Да вот хотя бы… а ну-ка, достань шахматную доску.
Демиург Шамбамбукли тут же достал из воздуха доску и разложил ее на столе.
– А фигуры? – спросил он.
– Какие еще фигуры? Чай, не в шахматы играем.
– А во что?
В ответ демиург Мазукта вытряхнул из ладони две кучки круглых фишек – черных и белых.
– А-а… понятно.
– Хочешь играть белыми? – спросил Мазукта.
– Да, если можно.
– Ладно. Тогда объясни им правила, и начнем.
– Объяснить им?!
– Ну конечно. И посмотрим, кто кого.
– То есть они будут играть сами? Без нас?
– А в чем проблема?
– Да нет, ни в чем…
– Ну тогда приступай. Расскажи своим все правила и тонкости игры, разработай тактику и стратегию, а я проделаю то же самое со своими. И посмотрим, кто лучший педагог.
Шамбамбукли принялся просвещать свои фишки, Мазукта начал что-то втолковывать своим. Через некоторое время оба объявили о своей готовности.
– Стройсь! – скомандовал Мазукта, и фишки заняли свои места. Шамбамбукли нахмурился.
– Как-то они странно стоят…
– Неважно, – отмахнулся Мазукта. – Уже поздно что-то менять, игра началась.
Белые двинули свою первую фишку. В ответ с другой стороны прыгнула вперед черная, за ней другая, третья… Белые так и полетели с доски.
– Мазукта, что происходит?
– Как что? Кавалерийский налет.
– Но это же не по правилам!
– Почему не по правилам? А ты своих во что обучал играть?
– В шашки, конечно.
– А я – в «Чапаева».
В начале было слово
– А вот скажи мне, Шамбамбукли, – сказал демиург Мазукта. – Когда ты творишь людей, какое у них первое слово?
– В смысле?
– Ну, что они у тебя произносят, когда появляются?
– «За».
– То есть? – не понял Мазукта. – А второе слово тогда какое?
– Когда как, – пожал плечами Шамбамбукли. – Иногда «что», иногда «каким». Бывает, что первое слово «не», или «ой», или просто «а». Бывают и такие слова, что даже я их не знаю. А у твоих какое первое слово было?
– Абырвалг, – отрезал Мазукта.
Не дергайся!
– Не дергайся! – скомандовал демиург Мазукта.
– А ы оаух! – сердито ответил демиург Шамбамбукли.
– Вот и не дергайся. Сиди смирно. И рот открой шире… еще шире!
– Акх?..
– Да, так. Замри!
Демиург Мазукта включил бормашину и принялся деловито ковыряться во рту демиурга Шамбамбукли.
– Ыыы… – промычал Шамбамбукли.
– Сам виноват! – безжалостно ответил Мазукта. – Никто не просил тебя спорить. А в спорах, сам знаешь, что бывает с зубами. Мало тебе было прошлого раза?
– А ы ох ыхыхах…
– Чего?
– А ы ох…
– Нормально говори.
– Ха хы хох пхаыкхах…
– Ах, даже так? Не мог проиграть? А почему же проиграл?
Мазукта выключил бормашину, Шамбамбукли прополоскал рот, сплюнул и пожал плечами.
– Сам не пойму. Я же был прав!
– Безусловно. Но для того, чтобы победить в споре, одной правоты мало. Она, к слову сказать, вообще не важна.
– А как же?..
– А вот так. Запомни, а еще лучше запиши себе где-нибудь. Никогда, ни при каких обстоятельствах, ни по какому поводу нельзя спорить с людьми. Обязательно проспоришь.
– Почему? – удивился Шамбамбукли.
– Вот этого никто не знает. Закон такой. В любом споре всегда выигрывают люди. Не было еще случая, чтобы победил демиург.
Шамбамбукли засопел.
– Все равно не могу понять. Это же был чисто научный спор. Мы с одним ученым… как же его по имени? Двалин, кажется, – обсуждали происхождение человека. Я утверждал, что человек создан из грязи, а Двалин – что сам собой произошел от обезьяны. Но это же чушь! Я-то точно знаю, когда, в котором часу и из чего именно был создан человек!
– Да? Тогда почему же ты проиграл? – насмешливо спросил Мазукта.
– Ну… у меня же ничего не было, кроме голословных утверждений. А у него – доказательства! Результаты исследований, научная база, мнения авторитетов… Где уж мне со всем этим тягаться!
– Ну вот видишь, ты и сам все понимаешь. Людей легче уничтожить, чем переубедить. Они никогда тебе не поверят – во всяком случае, до тех пор, пока у них есть возможность верить во что-то другое, неважно во что. Даже в самую распоследнюю ересь. И всегда смогут отстоять свою точку зрения, так что зубов не напасешься.
Шамбамбукли вздохнул.
– А что же делать? Если уже влез в спор… ну, случайно?
– Если ты умный, то скажешь «победили, дети мои» и улыбнешься.
– А если?..
– А если очень умный, то после этого уже никогда больше спорить не будешь.
Идол
– Что случилось? – спросил демиург Мазукта у мрачного как туча демиурга Шамбамбукли.
– Люди, – ответил демиург Шамбамбукли.
– Тю, люди, – присвистнул Мазукта, – было бы из-за чего… А что с ними такое?
– Они сотворили себе кумира и поклоняются ему.
– Кумира? Ты имеешь в виду идола? Из камня или из глины?
– Да если бы! Глину не жалко, ее много…
– Из золота?
– Из меня. Из меня сделали идола.
– О господи! – ахнул Мазукта.
– Вот именно, – кивнул Шамбамбукли.
Потоп
Демиург Мазукта, насвистывая легкомысленный мотивчик, поливал землю из шланга. Внизу с воплями носились люди, мычали и ревели животные…
– За что?! Почему опять потоп?!
– Так надо, – ответил демиург Мазукта.
– Но ты же обещал, что не будет больше потопа! Ты же дал слово!..
– Бог дал, бог взял! – пожал плечами демиург Мазукта и пустил воду посильнее.
Лжепророк
Пророк зашел в шатер и остановился на пороге.
– Вызывали?
– Ага, – отозвался демиург Мазукта. —
Поговорить хотел. Ну что, милок, облажался?
– Облажался.
– Ничего больше не хочешь сказать?
– Хочу. Пропусти народ мой.
– Это не твой народ.
– Мой. Теперь – мой.
– И с каких это пор?
– С тех пор, как они поверили, что я им послан Творцом.
– То есть мной?
– Да.
– Я тебя никуда не посылал. Ты сам это прекрасно знаешь. И этот народ не имеет к тебе никакого отношения. Я еще удивляюсь, как кто-то мог поверить в твою наивную сказочку о подброшенном ребенке? Ты – наследник престола, а они – рабы. И вообще самое презренное из земных племен.
– Именно поэтому.
– Что поэтому?
– Поэтому они – мой народ.
– А, ну да, конечно. Идеи гуманизма, товарищества, свободы воли. Это ты здорово придумал. Но ты в курсе, что мир на самом деле устроен не так?
– Конечно.
– Ты – лжепророк! Ты несешь одно смятение. Я организовал мир по четко выверенным, разумным и справедливым законам: каждый сам за себя, кто сильнее, тот и прав. А ты что делаешь? Бросил свое изначальное предназначение, создал вздорную теорию, несешь смуту… Какую страну разрушил! И как у тебя получилось, кстати?
– Людям нужны были знамения, – пожал плечами пророк. – Я дал им знамения. В конце концов, я был лучшим учеником в классе, когда нам преподавали прикладную магию.
– Это была замечательная высокоразвитая страна! Передовая, можно сказать. Одна из моих любимых. И как раз они-то, кстати, строго соблюдали мои законы!
– Да, они верили в право сильного. А мой народ верит в силу правого.
– Тьфу! И куда же вас завела эта вера? Слева горы, справа море, сзади вражеская армия, а впереди – горящий лес. Через пару часов от твоего народа останется одно воспоминание, в назидание потомкам. Чего ты хотел добиться?
– Не знаю, – сказал пророк. – Мне их просто было жаль. Я хотел подарить им надежду.
– И подарил. Опасная это штука, знаешь ли, пустая надежда.
– А другой не было, – ответил пророк. – Я создал для бедных забитых людей новое учение, я обманул их, сказав, что они избраны нести в мир свет истины. Я заставил их поверить в милосердие Творца.
– В мое милосердие?! Ты в своем уме?
– Нет, наверное. Но пока есть надежда…
– Да? И на что же вы надеетесь? Что каким-то чудом сможете пройти через горящий лес? А ты в курсе, что огонь, вообще-то, жжется? Это закон природы, который никто пока не отменял. Или, может, я должен ради вас раздвинуть огонь в стороны? А вы пройдете, как по паркету?
– Это было бы очень великодушно с твоей стороны.
– Ха. Может, вам еще ковровые дорожки постелить и автоматы с прохладительными напитками расставить?
– Если будет на то воля твоя, – сухо ответил пророк.
– Ну так знай, что моей воли на это не будет. Точка. Так и передай своей пастве.
– Я знаю. Но люди так надеются на спасение…
– Ну и очень глупо.
– Глупо. Но они надеются.
– …! – сказал Мазукта и оборвал связь.
Пророк постоял еще немного в тишине, развернулся и вышел из шатра.
– Ну что? – спросили его старейшины.
Пророк потер пальцами веки и отозвался бесцветным голосом:
– Передайте людям, пусть готовятся.
– К чему готовятся?
– К чему?.. – Пророк тряхнул головой, расправил плечи и решительно произнес: – Мы идем дальше.
– Дальше? Но куда?
– Туда. В огонь. Истинно верующие спасутся, так сказал Мазукта.
– А мы не сгорим?..
– Вы сомневаетесь в слове своего Творца?
– Нет, но…
– Значит, идем. Трубите сбор.
Слева высились горы. Справа шумело море. Сзади стояла вражеская армия, наблюдая, как безрассудные рабы идут навстречу огню.
– Жарко, – пожаловался кто-то рядом с пророком.
– Идите. Идите вперед. Сейчас будет чудо. Если вы верите в милосердного Творца – чудо будет. Он не обманет ваших надежд. Помните это.
Близкое пламя слепило, искры больно обжигали кожу. У шедших впереди начали скручиваться волосы; где-то заплакал ребенок.
– Чудо будет, – шептал пророк, высоко поднимая посох, – чудо обязательно будет! Еще немного… Еще один шаг, и оно произойдет! Только не останавливайтесь!
Конец тысячелетия
Демиург Шамбамбукли пришел в гости к демиургу Мазукте и застал того сидящим в глубокой задумчивости перед ворохом исписанных пергаментов.
– Это что? – удивился Шамбамбукли.
– Конец тысячелетия, – мрачно сообщил Мазукта. – Я получил счета.
– О? – Шамбамбукли взял в руки несколько листов. – За свет, за тьму, за воду, за землю… Ой, а чего так много?
– Перерасход, – пояснил Мазукта. – Поразвлекался, блин…
– А тебе хватит?.. – забеспокоился Шамбамбукли.
– Хватит, – скривился Мазукта. – Не нищие, расплатимся. Не в том дело…
Он яростно потер лоб.
– Из-за этой фигни у меня все планы летят к черту! В девяти мирах пора устраивать Апокалипсис, а теперь что? Какой может быть потоп, при таких расходах на воду? Какие молнии при таком счете за электричество? А я вообще размечтался, хотел взорвать солнце… ага, как же! Там знаешь, какие будут энергетические затраты?
– Представляю, – кивнул Шамбамбукли.
– Ну вот. Это, конечно, не единственный вариант. Можно пригласить Четырех Всадников… но опять же, они за свое вытупление столько дерут!..
– Ну-у… – задумался Шамбамбукли, извлек из небытия сигарету и закурил. – А ты сам не можешь быстренько сотворить какого-нибудь большого волка, чтобы он съел луну и солнце?
– Из чего я его буду творить? Ты вообще уголовный кодекс читал? Закон сохранения материи – за его нарушение знаешь какой срок дают! Материя не может возникать из ничего!
Шамбамбукли испуганно развоплотил сигарету.
– …и не может исчезать в никуда! – закончил Мазукта.
Шамбамбукли дернулся, снова сотворил сигарету и уставился на нее с ужасом.
– Эээ… а как…
– Для личного использования можно, – криво усмехнулся Мазукта, и успокоенный Шамбамбукли снова закурил.
– Да еще вот прокламации, от зеленых, – Мазукта брезгливо спихнул со стола несколько листков. – Требуют безболезненного апокалипсиса, во сне. А кайф тогда в чем? И какой смысл в апокалипсисе, если его никто не почувствует?! Как дальше жить, непонятно. Ни тебе потопов, ни обледенений, ни даже чумы какой-нибудь! Сволочи!
Мазукта сотворил из ничего длинную гавайскую сигару и выкурил ее в две затяжки.
– Опять придется переносить конец света на следующее тысячелетие, до лучших времен, – проворчал он. – Как же я это ненавижу!..
Побольше счастья
Человек деликатно постучал в дверь к демиургу Шамбамбукли.
– Простите великодушно, можно войти?
– А, это ты! Ну, заходи, располагайся. Ты по делу или просто так?
– У меня просьба.
– А-а… Ну ладно, выкладывай, что там у тебя.
Человек примостился на краешке стула и вздохнул.
– Я знаю, что при жизни Вы мне благоволили…
– Можно на «ты».
– Спасибо, но мне так привычнее, если не возражаете.
– Не возражаю. Продолжай.
– Да, так о чем я?.. благоволили. Всячески опекали, избавляли от разных напастей, даровали успех в разных начинаниях… ну и так далее.
– Я же не просто так, – перебил Шамбамбукли. – Ты всё это честно заработал. И вообще гениям нужен особый уход, а ты, безусловно, гений.
– Спасибо, – серьезно кивнул человек. – Но я вот подумал… Если даже мне, при этом «особом уходе», иногда бывает и плохо, и больно, и одиноко, если даже на меня временами наваливаются проблемы, как-то: болезни, безденежье и непонимание толпы – то каково же остальным людям? Тем, кому Вы не оказываете особых благодеяний?
– Кому легче, кому тяжелее, – уклончиво ответил Шамбамбукли. – А что?
– Я подумал и осмелился попросить. Если будет на то Ваша воля, можно ли сделать так, чтобы счастья в мире стало побольше, а неприятностей – поменьше?
Шамбамбукли помолчал с минуту.
– Послушай, – наконец произнес он. – Вот ты – композитор, верно? На рояле умеешь играть. Как бы ты отнесся к предложению исполнить сложную симфонию на одних белых клавишах, не трогая черных?
Отцы и дети
– Как ты могла?! – воскликнул демиург Мазукта. – Как ты могла допустить такое, Мари? Что за беспечность, что за безответственность! Ты обо мне подумала?
– Да, – тихо ответила женщина.
– Я же предупреждал! – Мазукта принялся нервно расхаживать от стенки к стенке. – Мы же договаривались! Ты обещала, что этого не случится.
Женщина всхлипнула.
– И вообще, – сказал Мазукта, – еще неизвестно, мой это или не мой…
– Ты, всеведущий, этого не знаешь?
– Знаю, – Мазукта скривился, как от зубной боли. – В общем, так, Мари! Ты должна избавиться от ребенка.
– Нет, – помотала головой женщина.
– Что-о?
– Я сказала, нет.
– Ты что, возражаешь? Мне?!
– Я не стану убивать своего ребенка.
– Но это и мой ребенок тоже!
– Ты от него только что отказался.
Мазукта раздраженно засопел.
– Мари! Ради нашей любви…
– Нет.
– Ну хорошо. Я, твой демиург, тебе приказываю…
– Обойдешься.
– Ну не хочешь делать аборт – не надо. Назовем это как-то иначе. Принеси ребенка мне в жертву, в месте, которое я тебе укажу, тут недалеко…
– Я сказала, нет! И хватит об этом.
Мазукта сосчитал до десяти, выдохнул и равнодушно пожал плечами.
– Нет так нет. Поступай как знаешь, я ухожу.
– Иди, – тихо ответила женщина и отвернулась.
Мазукта оделся, положил в карман расческу и зубную щетку, огляделся в последний раз…
– Мари, еще не поздно передумать…
– Убирайся! – завизжала женщина. – Я уже сказала, нет! Нет, нет, нет! Уходишь – так уходи! И не смей называть меня Мари, у меня есть нормальное имя! Меня зовут Розмари, Роз-ма-ри, неужели так трудно запомнить?!
Неувязочка
– Мазукта, – сказал демиург Шамбамбукли, – я тут хотел у тебя спросить…
– Валяй, спрашивай, – кивнул демиург Мазукта.
– Ведь правда, у людей есть свобода воли?
– Конечно, правда! Наличие свободы воли – основное отличие человека от животного. Это же азы!
– А как тогда быть с предопределением? Мы же оба с тобой знаем, что для людей существует предопределение. Как-то не вяжется одно с другим, а?
– Да, верно, – Мазукта задумчиво почесал нос. – Все изначально продумано, записано и утверждено лично мной, – он махнул рукой в сторону длинных полок, уставленных книгами Бытия. – Весь мир – театр, у каждого в нем своя роль, и все реплики распределены заранее. Но эти сволочи все время импровизируют!
Доказательство
– Верую, верую в тебя, всеблагий! – человек пал ниц и с размаху ударился лбом о небесную твердь.
– Ты чего? – осторожно спросил демиург Шамбамбукли, отступая на шаг.
– Верую! Полной верою!
Шамбамбукли подошел и потрогал лоб человека.
– Ты в порядке? Что-то случилось? Ну, кроме того, что ты умер?
– Чудо! Чудо великое свершилось! И я узрел и уверовал!
– Так. Давай по порядку. Что за чудо, где случилось, когда и каким образом?
Человек сел на корточки и нервно облизал губы.
– Я был жрецом Большого Бдо…
– Знаю такого, – кивнул Шамбамбукли. – Забавная религия. И что дальше?
– А дальше у меня вышел спор с одним из пророков Шамба… твоих пророков. Теологический спор. Я сказал, что ты… нет, я не решаюсь это повторить. А твой пророк обиделся.
– А что ты сказал? – заинтересовался Шамбамбукли.
– Ну-у…
– Да не стесняйся, тут же все свои.
Человек неловко засопел, потупил глаза, вздохнул и прошептал что-то на ухо демиургу. Лицо Шамбамбукли застыло, губы стянулись в тонкую линию.
– Да. Понимаю. Пророк обиделся. И что было дальше?
– А дальше было чудо, – развел руками человек. – Твой пророк помахал посохом и крикнул: «Пусть гром небесный поразит тебя за эти нечестивые слова!» Ну… оно и грохнуло.
– Тебя поразил небесный гром?
– Он самый.
– И ты уверовал?
– А как же!
Шамбамбукли почесал в затылке.
– Красивая история. А я тут при чем?
– Ну как же! Ведь чудо же!
– Это был метеорит.
– Что?
– Метеорит. Самый обыкновенный. Хотя и довольно большой.
– Ты покарал меня при помощи метеорита?
Шамбамбукли вздохнул.
– Вот почему жрецы Большого Бдо такие тупые? Посуди сам, этому метеориту шестьдесят миллионов лет! Он откололся от своей планеты, когда на Земле не то что тебя – еще и динозавров не было! И летел себе спокойно все эти шестьдесят миллионов лет по вполне определенной траектории. А когда эта траектория пересеклась с орбитой Земли – произошло столкновение. Самое естественное и ожидаемое, его можно было предсказать заранее. Где же тут чудо?
– Ну как же?.. Когда этот, ну, твой, призвал на мою голову гром небесный?..
– Ну и что? Можно подумать, мне делать больше нечего, только вмешиваться в ваши теологические споры! И ради этого подгадывать астрономические события за шестьдесят миллионов лет! Ты сам соразмерь масштабы, а? Если тут и было какое-то чудо, так это то, что ты в кои-то веки оказался в нужное время в нужном месте.
Жалоба
Мир несправедлив, – сказал человек.
– Почему ты так решил? – спросил демиург Шамбамбукли.
– Потому что тебе наплевать на нас, простых смертных! – сердито ответил человек. – Когда мне бывало плохо или возникали какие-то трудности – где ты был? Почему не отвечал на мои молитвы?
Шамбамбукли помолчал с минуту.
– Если не возражаешь, – сказал он, – я сейчас буду говорить о себе с заглавной буквы. Ничего?
– Да, пожалуйста.
– Ты знаком с теорией, что существую только Я, и нет в мире ничего, кроме Меня?
– Знаком, конечно, – фыркнул человек.
– И как ты думаешь, мне плевать на Себя Самого?
Человек озадаченно нахмурился.
– Не понимаю…
– Ты – это тоже Я. Вы все – это Я, чего тут не понять? Вот скажи, тебе когда-нибудь доводилось идти долгой трудной дорогой день и ночь?
– Да, бывало пару раз.
– Тогда представь себе, ты идешь, впереди тебя ждут горячий ужин и уютное кресло, пища для желудка и мягкий коврик под усталые ноги. А ноги не желают ждать, они уже болят и ноют и уговаривают остановиться и дать им отдохнуть прямо тут, посреди леса, в уютной грязной луже. Ты к ним прислушаешься?
– Нет…
– Ну вот видишь, – вздохнул Шамбамбукли. – Я бреду через лес к теплому очагу уже столько тысяч лет, а вы всё ноете и ноете…
Большая игра
Над игральной доской, разделенной на черные и белые клетки, склонились демиурги Мазукта и Шамбамбукли.
– Пока что я веду, – напомнил Мазукта.
– Ага, – кивнул Шамбамбукли. – Я в курсе. Подумать-то можно?
– Да сколько угодно, – великодушно разрешил Мазукта. – Часы-то тикают.
Шамбамбукли, закусив губу, изучил ситуацию на доске. Молодой человек, от которого зависел результат игры, уже занес ногу, чтобы сделать следующий шаг. Под эту самую ногу демиург Мазукта только что аккуратно подложил дынную корку.
Богатый игровой опыт подсказывал демиургу Шамбамбукли, что человек непременно поскользнется, упадет в лужу, грязно выругается и вообще будет очень огорчен. А значит, с большой степенью вероятности шагнет на черную клетку.
– Ну, что будешь делать? – спросил Мазукта.
Шамбамбукли осторожно прикинул что-то на пальцах, просчитывая варианты.
Удовлетворенно вздохнул и чуть-чуть подправил работу светофора, чтобы стоящая у перехода девушка задержалась еще на две секунды.
– Готово!
Шамбамбукли щелкнул кнопочкой часов, и человек сделал шаг. Конечно, поскользнулся на дынной корке и, конечно, упал… но выругаться у него как-то не получилось. Стоявшая рядом девушка обернулась и протянула ему руку. И вместо тех слов, что уже вертелись на языке у человека, он выдавил «спасибо» и вымученно улыбнулся. А следующий шаг они сделали уже вместе, благо было по пути.
– Он на белой клетке, – сказал Шамбамбукли. – Очко в мою пользу.
– Ничего-ничего, – хмыкнул Мазукта. – Сейчас исправим.
Он дернул за хвост собачку начальницы, собачка, не разобравшись, тяпнула свою хозяйку за пятку, и в результате, когда молодой человек пришел на работу, озверевшая начальница завалила его работой, обругала напоследок и грубо спихнула на черную клетку.
– Твой ход, – улыбнулся Мазукта и перещелкнул часы. Шамбамбукли, недолго думая, вставил в ленту новостей статью про фермера, который купил слона.
Молодой человек прочитал ее краем глаза и немного развеселился. С черной клетки, правда, не сошел, но приблизился к самому ее краю.
– Ничего-ничего, – проворчал Мазукта и передвинул несколько фишек на другом конце доски. В той же ленте новостей появилось сообщение о крушении самолета над городом, где жили друзья молодого человека. И беспокойство загнало его в самую середину черной клетки.
Разумеется, никто из друзей не погиб – по правилам игры обоим демиургам было строжайше запрещено трогать не только единственную значащую фигуру, но и все находящиеся на соседних клетках. Число жертв катастрофы действительно впечатляло – но все погибшие были обычными разменными фишками в большой игре. Человек об этом знать никак не мог – и, естественно, волновался.
– Я веду, – самодовольно сказал Мазукта.
Шамбамбукли засучил рукава. Где-то произошло небольшое землетрясение; с полки свалилась телефонная книга и раскрылась на нужной странице, преуспевающий артист прочитал фамилию и вспомнил о старом школьном товарище, позвонил по другому номеру и сказал, что нашел нужный типаж, и в результате уже вечером слегка обалдевшего молодого человека приволокли на пробные съемки. Пробу он, правда, не прошел, но познакомился с та-а-акой артисточкой… И следующие три хода уверенно прошагал по белым клеткам.
Мазукта заскрипел зубами и взорвал электростанцию. В больнице погас свет, и родная тетя молодого человека умерла во время операции. Поскольку игрок действовал не напрямую, а косвенно, такой ход считался вполне законным.
Шамбамбукли устроил извержение вулкана. Мазукта развязал войну.
Шамбамбукли сдвинул материковые плиты. Мазукта обрушил в море метеорит.
Шамбамбукли испортил канализацию и перекрыл шоссе. Мазукта подтасовал результаты лотереи.
Молодой человек, ничего не зная и не понимая, метался с черной клетки на белую и обратно, принося выигрышные очки то одному, то другому игроку.
– Стоп! – скомандовал Мазукта и постучал ногтем по часам. – У тебя упал флажок.
– Да, действительно, – Шамбамбукли, уже потянувшийся было, чтобы остановить лесной пожар, вздохнул и убрал руку. – Кто выиграл?
– Ничья, – сказал Мазукта, – дважды пересчитав результат. – Тебе повезло.
– Значит, ты пока ведешь.
– Да, со счетом 259466782x259466228. Сыграем еще раз?
– Опять на щелбан? – вздохнул Шамбамбукли и потер лоб. – Ну, давай еще разок.
Мазукта ткнул пальцем в маленькую фигурку посреди игрового поля.
– Эта пойдет?
– Ну, пусть будет эта.
– Ты начинаешь.
Шамбамбукли внимательно вгляделся в единственную значимую фигуру на этот кон. На мгновение задумался, подбросил на дорогу маленькую блестящую монетку и включил часы.
Последняя серия
Солнце остановилось в зените, и от страшного жара стала трескаться земля. Пробудились древние вулканы, и появилось множество новых. По земле стлался удушливый дым…
– Ну, показывай, что там у тебя?
– Апокалипсис.
– А, ну это бывает. Какого типа: Армагеддон или Рагнарек?
– А я почем знаю?
– Ну, как оно выглядело хотя бы?
– Ну-у… мир стал рушиться. Солнце зависло – и ни в какую. Звезды погасли. Твари какие-то полезли…
– Волков среди них не было?
– Кого?
– Волков. Огромный волк не съел Луну?
– Вроде нет…
– Значит, не Рагнарек. Ладно, сейчас разберемся.
Небо ежеминутно меняло цвет, и страшные знамения являлись на нем. Дикие чудовища вышли из-под земли и бродили по лесам, выдирая с корнем деревья. Ужас опустился на мир…
Демиург Мазукта оглядывался в некоторой растерянности.
– Даже не знаю, что тебе и сказать… По-моему, тут уже ничего не исправишь. Проще начать по новой.
– У-у-у, это столько мороки! – заныл Шамбамбукли. – Ты же все умеешь, может, починишь как-нибудь?
Мазукта проводил взглядом обрушившийся в Ничто участок пространства.
– Сожалею. Это не лечится. Надо все сносить и устанавливать заново.
– Ладно, сноси, – вздохнул Шамбамбукли.
Мазукта величественно повел рукой…
Исчезали в одно мгновение горы и пустыни, испарялись моря, обращались в прах деревья. Небо затянулось темнотой, свернулось в плотный комок, вобрало самое себя – и схлопнулось. Не осталось ничего.
– Ну вот, можно начинать, – довольно хмыкнул Мазукта. – Сейчас создадим заново небо и землю, заселим разной живностью… Ты, кстати, сохранил хоть что-нибудь на диске?
– Конечно! – откликнулся Шамбамбукли. – Все самое ценное перенес на диск, как ты мне и велел.
– Отлично, давай его сюда. Сэкономим время.
– Пожалуйста, бери…
Шамбамбукли протянул демиургу Мазукте диск. Тот глянул – и вытаращил глаза.
– Эт-то что?..
– Диск. Ты же сам сказал…
– Шамбамбукли, – устало произнес Мазукта после долгого молчания. – Когда ты наконец начнешь понимать, что тебе говорят?
– Ой! А ты что-то другое имел в виду? – забеспокоился Шамбамбукли и перевел взгляд на диск.
Под хрустальным куполом небес бережно хранилась плоская, идеально круглая земля, омываемая со всех сторон океаном. Были здесь и горы, и равнины, и леса, и пустыни. Бродили стада животных, летали птицы, плавали рыбы… И стояли, глядя вверх, люди – великое множество людей.
– Да, я что-то другое имел в виду, – кивнул Мазукта и стал неторопливо собирать инструменты.
– Так что? Теперь не будешь ничего чинить?
– Не-а. Не надо ничего чинить. Пускай остается как есть – так тоже неплохо.
Не веря в свое спасение, ничего не понимающие люди стояли и смотрели в небеса. У кого-то, конечно, была истерика, кто-то истово молился, распластавшись ниц. Но большинство – просто стояли и смотрели.