Волчица и дар цвета заката 4 страница

Когда речь заходила о еде, убедить в чем-либо Хоро становилось крайне трудно – труднее, чем с топливом.

– У тебя все на лице написано, – с ухмылкой произнесла Хоро, и при виде ее янтарных глаз, хитро глядящих на него снизу вверх, Лоуренс невольно остановился.

Волчица видела его насквозь.

– Я слышала, следующий город крупнее. Так что здесь я не буду настаивать ни на чем роскошном.

– Это означает, что ты будешь настаивать в следующем городе.

Хоро зубасто ухмыльнулась; на это у Лоуренса ответа не нашлось.

Сражение предстояло в любом случае, так что Лоуренс решил на этот раз последовать за Хоро.

– Ладно, я с благодарностью приму твою бережливость.

– Мм.

Хлеб они купили ржаной, а не пшеничный, причем из дешевой ржаной муки (с добавлением муки из бобов и орехов). Из овощей взяли репу и морковь, а также жареную чечевицу. Мех наполнили вином не лучшего качества, но по крайней мере достаточно чистым.

Все это обошлось дешевле обычного, однако дороже, чем черствый овсяный хлеб и кислое вино, которыми Лоуренс довольствовался прежде.

Занимаясь покупками, Лоуренс заметил, что Хоро разглядывает сушеные фрукты и жареные семечки. Решив, что ему лучше поспешить, пока Хоро не отныла у него что-нибудь еще, он подал продавцу почерневший серебряк и получил несколько медяков сдачи. И тут он вспомнил кое-что.

– О, прошу прощения – не мог бы ты выдать мне сдачу вот этими медяками?

– Этими? А, шюми? Собираешься ехать через северный лес, да?

– Да. Там есть деревня лесорубов, если память меня не подводит.

Различных медных монет, на которые покупаются припасы в дороге, не счесть. Что до того, почему это вообще имеет значение… можно лишь попробовать вообразить, что будет, если попытаться расплатиться деньгами одного города в другом, когда эти города враждуют.

– Думаю, она слишком мала, чтобы называться даже деревней, но сейчас, пожалуй, там должно быть людно – все хотят закончить работу до больших снегопадов. Да, курс обмена будет вот такой.

Всякий, кто зарабатывает на жизнь торговлей, должен разбираться в десятках различных монет, которые ходят по рукам менял.

Названый продавцом курс был не очень привлекателен, однако Лоуренс все равно не должен был остаться в убытке.

Он согласился и взял монеты шюми (они были меньше, но толще), после чего покинул лавку.

– Вы, торговцы, трудный народ, – заявила Хоро, оказавшись на улице.

Лоуренс положил руку ей на голову.

– Не такой трудный, как ты. Так, теперь займемся починкой повозки и попробуем разузнать про дорогу впереди, – он отсчитывал задачи на пальцах.

Хоро взглянула на него снизу вверх, совсем по-детски. Если он сделает вид, что не замечает ее, она будет сердиться.

Лоуренс вздохнул и сдался.

– Да, и ужин тоже.

– Мм. Ничего нет лучше таверны, если хочешь узнать о дороге. Это жизненная необходимость.

Тяжело спорить с Мудрой волчицей.

 

***

 

Лоуренс поднялся по лестнице постоялого двора как раз тогда, когда несколько других путешественников спускались. Один из мужчин приветственно приподнял шляпу и улыбнулся Лоуренсу сочувственно-страдальческой улыбкой.

Причина улыбки была вполне очевидна.

Солнце еще даже не село, но лицо Хоро, которую Лоуренс нес на руках, было совсем красным.

– Сколько уже раз мне приходится тащить на себе некую волчицу, которая чересчур много съела и выпила, хмм?

– Уааа…

– Тебе повезло, что я не увлекаюсь ростовщичеством, а то ты была бы уже раздета.

Не без труда он дотащил Хоро до комнаты. Уложив волчицу на кровать, он снял с нее косынку и накидку – это стало для него уже привычным занятием. Он так приноровился – кто будет его винить, если он и впрямь разденет Хоро донага? Несколько раз уже такая мысль посещала Лоуренса, но он не воплотил ее в жизнь ни разу.

Хотя Хоро и застонала, лежа на кровати, лицо ее было живым воплощением сытости.

– Ох уж, – с улыбкой пробормотал Лоуренс. Погладил ее щеку пальцем – и большего для удовлетворения ему было не надо.

– Так.

Они приехали в городок довольно рано, и потому Хоро потеряла сознание от избытка выпитого раньше обычного. Снаружи было еще светло, и, если ставни открыть, в комнате вполне можно было работать без свечей.

Лоуренс положил на стол нож, кошель и карту и лениво принялся за работу.

Сначала он проверил нож – убедился, что клинок остер и рукоять обтянута туго. В основном этим ножом Лоуренс пользовался при еде, но в дороге он может понадобиться и человека порезать, и зверя убить.

Когда речь идет о том, что может спасти жизнь, не будет преувеличением сказать, что нож полезнее любой молитвы Единому богу.

Что до пользы карты – ее иметь ненамного лучше, чем ходить в шорах, однако если у тебя есть хотя бы смутное представление о том, что тебя окружает, хуже от этого не будет. Особенно если учесть, что завтра Лоуренс и Хоро поедут через лес, где не видно горизонта.

Из своего опыта Лоуренс знал, что присутствие Хоро Мудрой рядом с ним само по себе отнюдь не гарантирует легкой дороги, но по крайней мере он может не волноваться насчет нападения волков. С учетом того, что Хоро в своем истинном обличье может с легкостью проглотить его целиком, бояться каких-то лесных волков даже смешно.

Это действительно чуть улучшало его настроение.

Когда Лоуренс путешествовал один, всякий раз, когда ему приходилось проезжать места, где водятся волки, медведи и другие опасные звери, он запасался всеми талисманами и оберегами, какие только мог найти.

Говорят, звери терпеть не могут запаха металла – и он носил на себе предметы из свинца. Говорят, их отгоняет шум – и он целыми днями звонил в колокольчик. Он делал щедрые пожертвования Церкви за молитву о безопасной дороге. Он даже купил талисман с именем святого, который читал проповеди волкам.

Но что бы он ни делал, волки нападали, когда им заблагорассудится.

Несмотря на все, через что ему пришлось пройти, сейчас Лоуренсу было немного грустно, что больше ему нет надобности беспокоиться из-за нападений. Человек – странное создание.

Тем не менее лучше всего со зверьем не сталкиваться и поменьше полагаться на Хоро. Потому что Хоро иногда, похоже, стыдилась того, что она не человек, и было бы нехорошо просто посылать ее отгонять волков.

После карты Лоуренс занялся содержимым своего кошеля, в котором было самое полезное, что могло помочь отогнать волков: медяки шюми, полученные им в качестве сдачи при различных покупках в городе.

Маленькие и толстые, они идеально подходили для того, чтобы стесывать медь с краев, однако, в отличие от других похожих монет, которые со временем становились мало похожи на те, какими были изначально, эти остались в основном целы.

Причина крылась в изображении на монетах шюми.

Лоуренс взял одну монету из кучки и, подняв, вгляделся. На красном металлическом диске был изображен зверь.

– Значит, теперь ты этих собираешь, да?

От неожиданности Лоуренс едва не выронил монету. Не было ни звука шагов, ни каких-то других сигналов, что она так близко.

Хоро рыгнула (в воздухе разошлись винные пары) и облапила Лоуренса со спины.

– Вижу, ты понял наконец, как я красива. Мм. Да, это хорошо.

– Да, да. Осторожно!

Лоуренс схватил пошатнувшуюся Хоро за руку, и она довольно улыбнулась.

Даже когда Хоро была пьяна, от такой ее улыбки Лоуренс не мог не покраснеть.

– Что – воды хочешь?

– Мм… в горле жжет…

Это была уже обычная история. Лоуренс встал со стула, усадил на него Хоро и пошел за кувшином с водой.

Он подал ей кувшин, и Хоро принялась жадно пить; струйка воды потекла из уголка рта.

Хоро всегда заявляла, что у волков нет щек и что она проливает воду, потому что никак не может привыкнуть к человеческому рту, однако Лоуренс сомневался, что это правда. Она просто была невоспитанной.

– Ффууу… – и она снова рыгнула.

– Теперь лучше?

– Мм… ужасно крепкое было вино. У меня до сих пор в горле сухо, – ответила она и снова принялась пить. Проливалось очень много.

Лоуренс предложил ей платок, чувствуя себя лакеем, но тут он понял кое-что: в вино добавили много имбиря, чтобы скрыть его низкое качество.

– Даже если бы ты заказала вино получше, оно пропало бы впустую, если бы ты так много проливала, – заметил Лоуренс, и Хоро наградила его взглядом, который заставил его заподозрить, что ее опьянение уже в прошлом. Но потом уголок ее губы изогнулся вверх. Она явно решила дальше тему не развивать.

– Если тебе уже лучше, то подвинься. Уже темно, надо зажечь свечу.

Хоро несколько раз перевела взгляд с Лоуренса на стол и обратно, потом с неохотой встала. Однако возвращаться в постель она явно не собиралась; вместо этого она уселась на уголок стола.

– А ты что делаешь? Хочешь намекнуть на что-то, э?

– Ты хочешь, чтобы я сейчас ответил, что это в тебе совесть заговорила?

– Пфф. Ну, я же ни на что не годная обжора, да? – Хоро еще разок глотнула из кувшина, потом легонько тюкнула им Лоуренса в висок.

Лоуренс, не споря, взял у нее кувшин и поставил на стол. Нет неприятнее существа, чем язвительный пьяный. Особенно если этот пьяный – настолько хороший лицедей, что невозможно определить, насколько он пьян на самом деле. Спорить с таким равносильно самоубийству.

Чтобы не угодить в очередную ловушку Хоро, Лоуренс вернул свое внимание к монетам.

– Завтра мы поедем через деревушку лесорубов. Это мы там продадим.

– …Продадим?

Хоро взглянула на него подозрительно, и ее можно было понять.

Ведь на столе лежали монеты, а монеты нужны, чтобы покупать, не продавать.

– Именно. Продадим.

– Но… это ведь деньги, да?

– Деньги тоже можно продавать. В старые времена… может, не такие старые, как ты, но все равно старые… монеты продавали кузнецы, сговорившиеся с менялами.

Глаза Хоро оставались затуманенными от вина, но в ней пробудился интерес, и она подобрала один из кругляшей.

– Монеты, которые выпускали легендарные короли, или монеты, которые ходили близ монастырей, где жили святые целители. Еще часто встречаются монеты, в которых проделаны дырки, чтобы их можно было носить на шее, на шнурке. Я даже слышал, что монеты используют в рукоятях мечей.

Монета, которую держала Хоро, была из приморского королевства; на ней красовалось изображение корабля и башни. Хоро прижала монету к груди обеими сторонами по очереди, всякий раз изучая, как она выглядит.

– Эта монетка мелковата – те, которые носят на шее, обычно крупнее. Тебе… подошел бы вот такой размер, мне кажется.

Лоуренс подобрал монету нужного размера и поднес к груди Хоро. Это был ничем не примечательный кусочек тусклого серебра, но, как ни странно, на груди Хоро он казался древним творением серебряных дел мастера.

Старая поговорка гласит: «Одеяние красит человека». Но с этой девушкой все было наоборот: на ней все смотрелось хорошо.

– Хех. Так что, мы можем проделать в ней дырку? – весело спросила Хоро, поднеся монету к глазам.

Секунду Лоуренс мучился, потом превратил сердце в камень и отобрал монету.

– Если мы это сделаем, она перестанет быть деньгами.

– Пфф.

– У тебя все равно на шее твоя драгоценная пшеница, разве нет? С ней ты монетку носить не сможешь.

Хоро с тоской смотрела на монету, которую забрал Лоуренс, но при этих его словах озадаченно склонила голову набок.

– Хм?

– Священное писание запрещает ростовщичество. Там сказано, что давать деньги в рост – все равно что сеять их в поле.

Хоро смотрела с сомнением; однако все же она была Мудрой волчицей. Приняв умный вид, она начала обдумывать услышанное. Впрочем, вино все еще дурманило ей рассудок, и скоро она сдалась.

– …Что это означает?

– Монеты не пускают побегов, не приносят цветов. Хуже того: они металлические и потому отравляют землю; все остальное, что там посажено, вянет. В общем, Священное писание таким вот образом запрещает брать лихву и рассказывает о том, что деньги – зло.

– Мм, – волчьи уши на голове Хоро резко задергались, и она кивнула, приняв объяснение. – Я никак не могу допустить, чтобы моя пшеница завяла, верно?

Лоуренс тоже подумал, как это сказалось бы на и без того хрупкой фигурке Хоро, однако говорить об этом не стал. В конце концов, у него была всего одна жизнь.

– Ладно, так почему ты сможешь продать эти? – и Хоро указала на монеты шюми с изображением волка.

– Эти? Ну… – Лоуренс запнулся, но быстро пришел в себя и дал хороший ответ торговца: – На них изображен волк.

– О? Ну да, вижу. Выглядит довольно хорошо, – довольным голосом произнесла Хоро, взяв одну из монет и покрутив в руке.

Ее хорошее настроение было, похоже, не из-за вина. Ей нравилось изображение волка. Почему бы и нет? Разумеется, одинокий странник, которого занесло далеко от родины, будет рад, наткнувшись на монету, где изображен кто-то знаменитый из его родного края.

Но Лоуренс нарочно не стал углубляться в подробности. Хоро казалась такой счастливой, сидя на углу стола и колыхая хвостом. Не было нужды говорить все.

– Давай, ты. Что в этих монетах?

Вопрос загнал Лоуренса в тупик.

– Дают храбрость, быть может? Или… удачу? Нет, это все волки вроде меня, так что… – Хоро сама принялась размышлять вслух.

Он не мог ей сказать. Не мог сказать, что монеты эти – оберег от волков.

– Хмм. И ты, кажется, сказал, что собираешься продать их в деревне лесорубов?

– Д-да, так и есть.

– Это значит… – и Хоро погрузилась в раздумья, как пловец в воду.

Лоуренс мог лишь отвернуться и закрыть глаза. Ее прозвище «Мудрая волчица» было дано не просто так, и, как он и ожидал, Хоро быстро нашла ответ.

Ее хвост застыл, и она положила монетку, с которой играла, обратно на стол.

– …Мм. Да, я так и думала, что тут что-нибудь такое, – сказала она, должно быть, из деликатности.

Она словно признавала, что людям и волкам суждено быть вечными врагами.

– Я что хочу сказать, понимаешь, есть еще монеты-обереги от разбойников, и –

– Ты, – заявила Хоро с тоскующей улыбкой и коротко вздохнула. – Если ты так сильно будешь за меня беспокоиться, мне будет еще более одиноко.

Она спрыгнула со стола и вернулась в кровать. Говорить ей что-либо было уже поздно. Ее тело исчезло под одеялом, потом за ним последовал и хвост.

Лоуренс был неосмотрителен.

Он должен был знать заранее – с этой мыслью он вздохнул и принялся раскладывать монеты по разным мешочкам.

В следующий миг ему кое-что пришло в голову.

– Эй – а кстати, – произнес Лоуренс, откинувшись на стуле и балансируя на его задних ножках. Обернувшись, он увидел, что Хоро смотрит на него, явно недоумевая, о чем это он. – Если ты рядом, мы ведь можем сделать целое состояние на оберегах от волков?

Иногда упрямство приводит к очень натянутым улыбкам. Но улыбка есть улыбка; иногда и такой достаточно, чтобы небеса очистились.

Уши Хоро дернулись.

– Ну, – сказала она, перевернувшись в постели, так чтобы оказаться к Лоуренсу лицом. – И что ты задумал?

Она могла быть даже более себялюбивой и по-детски упрямой, чем казалась, но сейчас она предоставила Лоуренсу такую великолепную возможность исправиться, что не воспользоваться ею был бы грех.

Ни у кого в мире не было лучшей спутницы, чем у Лоуренса.

– Ну, скажем… – задумчиво произнес Лоуренс, устремив взгляд в пространство. – Может быть, кто-то будет издавать звуки, которые их напугают?..

– Иногда нам неприятны высокие звуки… но они могут как отогнать волков, так и привлечь.

Хоро всегда смотрела в корень.

– А что насчет молитв Господу?

– Они подействуют, конечно, но только если этот Господь будет каждый день давать волкам еду.

– А что насчет слухов, что волки не выносят запах металла?

– Металл… – Хоро уселась прямо, как будто они наконец наткнулись на тему, стоящую обсуждения. Она закрыла глаза и склонила голову набок. – Это может более-менее сработать.

– Значит, свинцовый передник поможет?

Лоуренсу доводилось видеть ремесленников, которые носили такие штуки.

– Хмммм.

– Я часто слышал, что на рыцарей и наемников в доспехах трудно нападать.

– Это из-за того, что у них длинные копья, разве не так? С ними даже мне непросто. Но мечи – иногда я даже не замечаю, есть ли у них мечи, прежде чем прыгаю.

Каждый из ее ответов звучал совершенно разумно.

Лоуренс задумался.

– А что если что-то просто будет плохо пахнуть?

– Да. Некоторые травы просто ужасно воняют. Это было бы хуже всего.

Лоуренсу вспомнилось несколько названий растений. В том числе довольно дешевых.

Солнце скоро должно было сесть, но даже если лавки торговцев пряностями уже закрываются, их товары легко различить просто по запаху.

– Может, прогуляемся? Заодно у тебя вино немного выветрится.

– Мм. Прямо сейчас? – Хоро в первый момент удивилась, но тут же передумала. – Почему бы и нет?

– Отлично.

Лоуренс привел вещи в порядок и встал; Хоро смотрела на него с улыбкой. Потом тоже выбралась из постели.

– Но давай не будем торопиться? – предложила она, взяв Лоуренса за руку.

 

***

 

Западное небо было багряным, восточное уже стало темно-синим. Люди на улицах, обмотав лица шарфами по самые глаза, торопились закончить дневные дела и вернуться домой.

Разносчица в таверне, где Хоро совсем недавно пила и веселилась, вешала у входа масляную лампу; увидев Лоуренса и Хоро, она помахала им рукой.

– …

Когда Лоуренс вернул ей взгляд, рука Хоро сжала его руку крепче – обычная шутка. Так или иначе, у разносчицы едва ли было время одарить бродячего торговца чем-то большим, нежели простым вежливым приветствием. Посетители прибывали, и она поспешила внутрь – видимо, кто-то ее позвал.

– Если уж на то пошло, я бы сказал, что она с нами поздоровалась благодаря твоим подвигам выпивохи, – заметил Лоуренс.

– Хоо. Если так, она помахала бы пустой кружкой, а не рукой.

– Значит, я в ответ должен был помахать своим полегчавшим кошелем?

– Хе-хе. Да, именно так.

С этой перепалочкой они шли по сумеречному городу.

Летом первый час после захода солнца часто казался Лоуренсу чересчур меланхоличным, и потому Лоуренс его не любил; зимой же было все наоборот.

Воздух прохладен и сух; тому, кто весь в пыли после трудового дня, приятно думать, что его ожидает вкусная еда и питье где-нибудь в теплой комнате под светом лампы. Примерно так же, должно быть, считала и Хоро; именно это чувство заставляло ее таскать Лоуренса по тавернам и опустошать его кошель.

Такие мысли гуляли в голове у Лоуренса, пока он шел бок о бок с Хоро; наконец они подошли к некоему зданию. С крыши свисала вывеска с глиняной ступкой – это показывало, что здесь аптека.

В большинстве городов травы и пряности продают аптекари.

Вот и здесь с крыши свисали пучки трав сомнительного происхождения, а внутри тесной лавочки виднелись корзины с еще большим количеством трав.

Еще глубже аптекарь, наклонившись, прибирался после рабочего дня. Увидев Лоуренса с Хоро, он виновато улыбнулся и, выпустив изо рта белое облачко, сказал:

– Покупатели, в такой час? Я уже собираюсь закрывать.

– Можно мы чуть-чуть посмотрим?

– Если только чуть-чуть, – ответил аптекарь, поправляя флакончики и бутылки на полке.

– Благодарю, – с улыбкой произнес Лоуренс.

Стоящая рядом с ним Хоро дождалась, когда аптекарь снова углубится в свои товары, и прошептала Лоуренсу на ухо:

– Он это сказал, после того как посмотрел на меня.

– Он, должно быть, решил, что я глупый торговец, которого городская девушка уломала купить ей духи или еще что-нибудь, – пожал плечами Лоуренс, и Хоро негромко хихикнула.

– Даже если оно все хорошо пахнет, живот этим не наполнишь.

– Я знал, что ты это скажешь.

Болтая, они одновременно принюхивались к каждой траве, висящей перед лавкой. Черные травы, синие травы, темно-зеленые травы, красные травы, желтые травы. Тут были и высушенные цветы, и плоды; спросив у аптекаря их названия, Лоуренс убедился, что про многие из них он никогда раньше не слышал.

Что до Хоро, то она проверяла все запахи по очереди и высказывала свое мнение.

– Хорошо добавлять к жесткому мясу. Хорошо добавлять к плохому вину. Хорошо класть на подгорелый хлеб.

Такие резко пахнущие травы годились не столько для того, чтобы делать вкусную пищу еще более вкусной, сколько для того, чтобы перебивать плохой вкус, – во всяком случае, так с явным неодобрением сказала Хоро.

Так или иначе, острый нюх Хоро и ее способность различать запахи заставили даже аптекаря изумленно распахнуть глаза. Впрочем, для того, кто знал истинную суть Хоро, ничего удивительного в происходящем не было.

Что удивило-таки Лоуренса, так это то, что аптекарь, впечатленный потрясающим нюхом Хоро, принес ей несколько маленьких баночек.

– Я хотел бы попросить об одной услуге, если ты не возражаешь.

Хоро посмотрела на Лоуренса, потом опять на аптекаря.

– Вот это и это. И еще это, и вот это. И это. В последнее время ходит много слухов о подделках. Я работаю аптекарем уже тридцать лет, но даже меня иногда эти подделки сбивают с толку. Я слышал, некоторые дрессируют собак, чтобы различать подделки по запаху, но… не согласишься ли ты одолжить мне свой нос?

У всякого занятия есть свои трудности.

Хоро явно была не в восторге, однако Лоуренс тут же ответил:

– Эта девушка раньше работала в поместье аристократов, хозяйка которого очень любила пряности. Естественно, пока она там работала, она тоже научилась в них отлично разбираться, и именно поэтому я держу ее при себе.

Это был весьма тонкий намек, однако опытный аптекарь тут же кивнул и ответил:

– Не волнуйся. Если она сможет отличить поддельные пряности от настоящих, я ее отблагодарю должным образом.

Он положил на одну чашу весов груз, а на другую кучку медных монет.

Сделка состоялась.

– Ну же, Хоро.

– Уу… ммм… белый хлеб.

С кем поведешься, от того и наберешься.

Хоро тоже потребовала себе награду, и Лоуренс кивнул.

Похоже, пряности, с которыми просил разобраться аптекарь, были весьма дороги – он предложил Лоуренсу неплохую сумму. Даже после покупки хлеба, которого желала Хоро, еще останется. Лоуренс был не против – главное, чтобы этот неожиданный заработок не съелся весь.

– Кстати, – пробормотал Лоуренс в следующую секунду.

Хоро понюхала веточку, протянутую аптекарем, и подняла глаза на Лоуренса.

– Что случилось? – спросила она.

– А, ничего особенного. Я просто вспомнил, что мне нужно кое-что сделать. Я вернусь совсем скоро – подожди меня здесь.

Хоро явно была не слишком довольна, но аптекаря устраивал любой вариант – лишь бы девушка осталась здесь вынюхивать его товары.

Лоуренс легонько похлопал Хоро по плечу и вышел, не дожидаясь ее ответа.

Он быстро шагал по улице, направляясь в некое конкретное место. Народу сейчас было больше, чем прежде: все торопились по домам.

Монетки звенели в его кошеле.

 

***

 

Сделав то, что собирался, Лоуренс вернулся в аптеку и обнаружил, что Хоро и аптекарь вместе пьют вино.

Последний громко восхвалял достоинства аптекарей; судя по всему, нюхательная работа была завершена.

Аптекарь заметил Лоуренса первым; он тут же с улыбкой до ушей выбежал из лавки, словно собираясь заключить Лоуренса в объятия.

– Слушай, слушай! Нос твоей девушки – настоящее сокровище! Как только я опустил подделку в вино, ложь тут же вскрылась! Я спасен от серьезного убытка.

– Очень рад это слышать. Я вижу, ты и вином ее угостил.

– Это просто ничто по сравнению с убытком, который я мог бы понести. И, конечно, мое вознаграждение будет соответствующим, – ответил он и поспешил обратно в лавку.

Хоро пила вино, и выражение лица у нее было очень довольное. С учетом того, что сегодня она уже один раз напилась, блеск в ее глазах выглядел немного подозрительно.

– Ты выпила слишком много.

– Хмм? Я закончила трудовой день! И, в отличие от кое-кого, кто всю прибыль прячет в кошель, я устала!

Сердясь, возможно, что ее оставили одну, Хоро ткнула пальцем Лоуренсу в грудь, и глаза ее смотрели на удивление серьезно.

Вместо извинения Лоуренс снял кусочек травы с уголка ее губы. Потом понюхал; это была трава, которая, говорят, делает вино вкуснее.

– Раз так, по-видимому, тебе не удалось сделать то, ради чего мы сюда пришли?

После этих слов Лоуренса Хоро сделала еще несколько шумных глотков и ответила оскорбленным тоном:

– Искать запах, который не нравится волкам, – это по сути означает, что я должна совать нос в то, что сама терпеть не могу! С чего бы мне этим заниматься, а?

Не вполне понятно было, она нарочно так говорила или же за нее говорило вино, но, так или иначе, Хоро была явно обижена, что Лоуренс оставил ее одну. Тихонько вздохнув, Лоуренс забрал у нее чашку.

Хоро этого не ожидала. Она уставилась на чашку, как будто это было нечто загадочное.

– Мое вино? – ошеломленно произнесла она.

В таком виде она была само очарование, но вместо ответа Лоуренс достал кое-что из нагрудного кармана.

Он оставил Хоро одну не ради какого-то дела, про которое он «забыл». Он отправился искать менялу, или кузнеца, или любого мастера по работе с железом или серебром.

Поскольку лавки в основном закрывались, Лоуренсу пришлось проявить настойчивость, чтобы получить желаемое. Ну и помогло то, что его просьба была несложной.

Лоуренс достал подарок и протянул Хоро.

Это была монета шюми с отверстием, через которое был продет шнурок.



– Это?..

– Одной медной монеткой я могу пожертвовать. А изображение на ней очень достойное и тебе пойдет.

Хоро опустила глаза на монету, потом подняла обратно на Лоуренса.

Глаза эти были влажные (вероятно, от вина), однако эту застенчивую улыбку Лоуренс будет помнить до конца своих дней.

– Но, – сказала Хоро, – если я буду это носить, мне, возможно, не удастся встретиться со своими родичами.

Поскольку монета шюми использовалась как оберег от волков, Лоуренс понял, что имела в виду Хоро. Держа шнурок обеими руками, он накинул его Хоро на шею.

– Тогда носи ее, только когда мы в городе.

Хоро не мешала ему делать то, что он хотел, и лишь когда Лоуренс придвинулся ближе, чтобы пропустить шнурок у нее под волосами, спросила:

– Что ты хочешь этим сказать?

Нос Лоуренса щекотал запах, к которому, кроме вина, примешивалось еще кое-что. Это не был аромат пряностей или масел – это был собственный сладковатый запах Хоро.

Лоуренс смело ответил:

– Носи ее, чтобы отгонять городских волков.

От удивления Хоро застыла настолько резко, что Лоуренс был рад, что забрал у нее винную чашку.

Уши ее встали торчком, едва не сбросив косынку. В следующий миг, не в силах сдержать веселья, Хоро перегнулась пополам от смеха.

Как раз в этот момент вернулся аптекарь с их платой; при виде Хоро его глаза округлились.

Лоуренс криво улыбнулся ему; Хоро же выпрямилась и взяла Лоуренса за руку.

– Ба-ха-ха-ха. Все-таки ты дурень. Воистину дурень.

– Но неплохой при этом, э?

– Ху-ху-ху… – продолжила смеяться Хоро, но в конце концов, держась так же прямо, сказала: – Вот самое вонючее за сегодня.

– Достаточно вонючее, чтобы оберегать нас от волков?

Хоро ухмыльнулась.

Лоуренс принял плату от аптекаря, явно застигнутого врасплох смехом Хоро, и вернул ему несколько монеток, возмещая выпитое Хоро вино.

Аптекарь тут же попытался нанять Хоро, но, естественно, получил отказ. Лоуренс вывел Хоро наружу, и они зашагали прочь.

Хоро, по-прежнему хихикая, крепко сжимала руку Лоуренса. Выпустила ее она далеко не сразу.

Звезды уже замерцали в небе, когда Лоуренс вдруг кое-что вспомнил.

– О, кстати. Если это такое вонючее…

– Хмм?

– …Ты больше не будешь возражать против того, чтобы жечь торф?

Хоро, у которой и так глаза слезились от смеха, снова захихикала, потом, сделав глубокий вдох, ответила:

– Сдаюсь! Ты победил.

На груди у нее висела медная монета шюми.

Отчеканенный на ней гордый волк в сумраке, казалось, протяжно вздыхал.

К оглавлению