Средства массовой информации: манипулятивная семантика и риторика

Манипулятивная семантика: изменение смысла слов и понятий.

Разновидностью лжи в прессе является "конструирование" сообщения из обрывков высказывания или видеоряда. При этом меняется контекст, и из тех же слов создается совершенно иной смысл.

Огромная работа по созданию специального языка для сообщений прессы была проведена в США во время войны во Вьетнаме. Были составлены целые словари (тезаурусы) для обозначения тех или иных явлений и действий, которые производили на читателя нужное впечатление (в лингвистических трудах перечисляются и принципы подбора слов). Ряд исследователей считают, что был искусственно разработан "субъязык", который получил название вьетлийского (Vietlish, Vietnam English). Так, с 1965 г. военные действия во Вьетнаме назывались в прессе "программа умиротворения". Это слово настолько вошло в обиход, что в газетах можно было прочесть такое сообщение: "Одна деревня так упорно сопротивлялась умиротворению, что в конце концов ее пришлось разрушить".

Из языка были исключены все слова, вызывающие отрицательные ассоциации: война, наступление, оружие по уничтожению живой силы. Вместо них были введены слова нейтральные: конфликт, операция, устройство (antiрersonnel device - буквально "антиперсональный прибор"). . Мертвые зоны, в которых диоксинами была уничтожена растительность, назывались "санитарными кордонами", напалм - "мягким зарядом", самые обычные концлагеря -"стратегическими селениями" и т.д. Президент Американского лингвистического общества Д.Болинджер заявил тогда: "Америка - это первое общество, которое добилось настоящего табу на все неприятное".

Политические эвфемизмы, маскирующие истинный смысл явлений, создаются и с помощью терминов. Это специальные слова, имеющие точный смысл, причем аудитория резко разделяется на тех, кто знает точное значение термина, и на тех, кто не знает. Но главное, что термины обладают магическим воздействием на сознание, имея на себе отпечаток авторитета науки. Красивым термином, кажется людям, нельзя назвать какую-нибудь гадость

Замена слов и понятий политическими эвфемизмами как целая технология приводит к тяжелой болезни общества, которую еще Фукидид назвал коррупцией языка. Будучи свидетелем упадка Афин, он оставил описание коррупции как важнейшего признака этого упадка. Среди прочих видов коррупции он особо выделил именно коррупцию языка - слова начали означать нечто противоположное тому, что они всегда означали. Разные партии стали использовать одно и то же слово в разных смыслах.

Упрощение, стереотипизация. Пресса (и вообще СМИ) сыграла важнейшую роль в процессе "толпообразования" в западном обществе. Человек массы, продукт мозаичной культуры, был в значительной степени создан прессой. СМИ, в отличие от высокой культуры, предназначены именно для массы. Поэтому в них были установлены жесткие ограничения на сложность и оригинальность сообщений (даже на длину слов, хотя два-три заумных слова всегда допускаются в статье в качестве "приправы" - они повышают привлекательность статьи в силу "гомеопатического" эффекта). В общем, давно было сформулировано такое правило: "Сообщение всегда должно иметь уровень понятности, соответствующий коэффициенту интеллектуальности примерно на 10 пунктов ниже среднего коэффициента того социального слоя, на который рассчитано сообщение" (А.Моль).

Под этим эмпирическим правилом лежит психологическое оправдание, согласно которому человек подсознательно тяготеет к примитивным объяснениям сложных проблем.

Утверждение и повторение. Упрощение позволяет высказывать главную мысль, которую требуется внушить аудитории, в "краткой, энергичной и впечатляющей форме" - в форме утверждения (как приказ гипнотизера – приказ без возражения).

"Повторение внедряется в конце концов в глубины подсознания, туда, где зарождаются мотивы наших действий". Это в полной мере было использовано в коммерческой рекламе.

Очевидно, что повторение - один из тех "психологических трюков", которые притупляют рассудок и воздействуют на бессознательные механизмы. При злоупотреблении этим приемом стереотипы усиливаются до устойчивых предрассудков, человек тупеет.

С помощью повторения мысль отделяется от своего автора. Она превращается в очевидность, не зависящую от времени, места, личности. Она не является более выражением человека, который говорит, но становится выражением предмета, о котором он говорит...

Дробление и срочность. Разделение целостной проблемы на отдельные фрагменты - так, чтобы читатель или зритель не смог связать их воедино и осмыслить проблему - одна из особых и важных сторон упрощения. Это - фундаментальный принцип мозаичной культуры. Дроблению служит множество технических приемов: статьи в газете разбиваются на части и помещаются на разных страницах, текст или телепередача разбиваются рекламой.

Дискуссионные программы, преобладающие на радио и телевидении, представляют собой убедительные образцы фрагментации как формы подачи материала. Что бы ни было сказано, все полностью растворяется в последующих рекламных объявлениях, комических трюках, интимных сценах и сплетнях".

П.Фрейре считает дробление "характерным приемом культурного подавления". Разрывая на кусочки информацию о важном, быть может, даже трагическом события, удается резко снизить отрезвляющее воздействие сообщения или вообще лишить его смысла.

СМИ "конструируют" внешне хаотический поток сообщений таким образом, чтобы создать у читателя или зрителя нужный их владельцам ложный образ реальности.

Одним из условий успешной и как бы оправданной фрагментации проблем является срочность, немедленность информации, придание ей характера незамедлительности и неотложности сообщения. Это - один из самых главных принципов СМИ. Считается, что нагнетаемое ощущение срочности резко усиливает их манипулятивные возможности. Ежедневное, а то и ежечасное обновление информации лишает ее какой-либо постоянной структуры. Человек просто не имеет времени, чтобы осмыслить и понять сообщения - они вытесняются другими, еще более новыми.

Погрузив человека в поток "всегда срочных" сообщений, СМИ разорвали "цепь времен", создали совершенно новый тип времени - время спектакля - в котором человек лишен исторических координат

Сенсационность. Обеспечивать фрагментацию проблем и дробить информацию так, чтобы человек никогда не получал полного, завершающего знания, позволяет использование сенсаций. Это - сообщения о событиях, которым придается столь высокая важность и уникальность, что на них концентрируется и нужное время удерживается почти все внимание публики. Под прикрытием сенсации можно или умолчать о важных событиях, которых публика не должна заметить, или прекратить скандал или психоз, который уже пора прекратить - но так, чтобы о нем не вспомнили.

Сенсационность - это технология. Выработаны критерии подбора тех событий, которые можно превратить в сенсацию. Это выражено в известном афоризме: "Если собака кусает человека, это не новость, если человек кусает собаку, это новость".

Непрерывная бомбардировка сознания действующими на чувства сенсациями, особенно "плохими новостями", выполняет важную функцию поддержания необходимого уровня "нервозности" (о ней писал уже Марат). Эта нервозность, ощущение непрерывного кризиса, резко повышает внушаемость людей и снижает способность к критическому восприятию

Телевидение

Телепродукция - это "товар" сродни духовному наркотику. Человек современного городского общества зависим от телевидения. То есть, гипнотизирующее воздействие таково, что человек частично утрачивает свободу воли и проводит у экрана гораздо больше времени, чем того требуют его потребности в информации и развлечении.

Пещерные люди ХХ века

Самую сильную метафору, объясняющую роль ТВ в наше время, время видеократии, создал в IV веке до н.э. Платон. В седьмой книге своего труда "Республика" он изложил удивительно поэтическую и богатую аллегорию. Вот она, в кратком и бедном изложении: В пещере, куда не проникает свет, находятся прикованные цепями люди. Они в этом плену давно, с детства. За спиной у них, на возвышении, горитогонь. Между ними и огнем - каменная стена, на которой, как в кукольном театре, шарлатаны двигают сделанные из дерева и камня фигурки людей, зверей, вещей. Двигают и говорят текст, и их слова эхом, в искаженном виде разносятся по пещере. Прикованные так, что могут смотреть только вперед перед собой, пленники видят огромные тени от фигурок на стене пещеры. Они уже забыли, как выглядит мир, свет на воле, и уверены, что эти тени на стене, это эхо и есть настоящий мир вещей и людей. Они живут в этом мире.

И вот, один из них ухитряется освободиться от цепей и карабкается наверх, к выходу. Дневной свет ослепляет его, причиняет ему тяжелые страдания. Затем, мало-помалу он осваивается и с удивлением всматривается в реальный мир, в звезды и солнце. Стремясь помочь товарищам, рассказать им об этом мире, он спускается обратно в пещер

Далее Платон рассуждает о том, как может произойти их встреча Пробравшись к товарищам, беглец хочет рассказать им о мире, но в темноте он теперь ничего не видит, еле различает мелькающие на стене тени. Вот, рассуждают пленники - этот безумец покинул пещеру и ослеп, потерял рассудок. И когда он начинает убеждать их освободиться от цепей и подняться на свет, они убивают его как опасного помешанного.

Если же, освоившись в темноте, он рассказывает им о том, как выглядит реальный мир, они слушают его с удивлением и не верят, ибо его мир совершенно не похож на то, что они много лет видят своими глазами и слышат своими ушами. Если же, в лучшем случае, они следуют за ним к выходу, ушибаясь о камни, то клянут его, а взглянув на солнце, стремятся назад, к привычным и понятным теням, которые им кажутся несравненно более реальными, чем мир наверху, который они не могут разглядеть при режущем глаза свете.

Платона мучило это свойство человеческой натуры - предпочитать яркому свету истины и сложности реального мира фантастический мир театра теней. Но никогда его аллегория не сбывалась с такой точностью, как сегодня. ТВ создает для человека такой театр хорошо сделанных теней, что по сравнению с ним реальный мир кажется как раз серой тенью, причем гораздо менее истинной, чем образы на экране. И человек, с детства прикованный к телевизору, уже не хочет выходить в мир, полностью верит именно шарлатанам, которые манипулируют фигурками и кнопками, и готов убить товарища, убеждающего его выйти на свет. Как сказал устами героя фильма "Заводной апельсин" режиссер Стэнли Кубрик, сегодня "краски реального мира человек признает реальными только после того, как увидит их на экране".