Роль и значение теста Роршаха 5 страница
Не менее сложна и противоречива проблема интерпретации цветовых ответов. Указывая на связь эмоций и восприятия цвета, Роршах во многом опирался на обычный жизненный опыт. «Мрачный человек — тот, который видит все в черном цвете, в то время как веселый говорит, что видит все через розовые очки. Черное — цвет печали... Нельзя вообразить веселую вечеринку без цвета, и карнавал без него немыслим». Кроме того, Роршах исходил и из своего клинического опыта: депрессивные больные предпочитали давать ответы на ахроматические пятна, а маниакальные и истерики давали много ответов на цветные таблицы.
Роршах полагал, что первичные ответы по цвету служат выражением импульсивности, цветоформовые ответы являются признаком лабильной эффективности, раздражительности, чувствительности и внушаемости, а формоцветовые свидетельствуют о способности к эмоциональному контакту, сопереживанию и об умении владеть собой. Он заметил, что все лица со стабильными аффектами (к этой категории он относил людей, которые кажутся эмоционально не реагирующими, т. е. депрессивных больных, педантов) дают мало цветовых ответов или совсем не замечают цвета, а характеризующиеся нестабильностью аффектов дают много цветовых ответов. Чем больше указаний на цвет, тем более лабильна аффективность. Левый цветовой тип отражает уравновешенную, а правый — возбудимую и плохо управляемую аффективность. Наконец, Роршах отметил, что некоторые испытуемые переживают эмоциональный и ассоциативный ступор при показе цветной табл. VIII вслед за черными таблицами. Такой «цветовой шок» он рассматривал как патогномоничный признак невротического угнетения аффекта.
Основные положения цветовой концепции Роршаха принимались без изменений большинством его последователей. Так, Рапапорт и соавторы были согласны с Роршахом в оценке цветовых ответов. При этом они полагали, что при первичных ответах по цвету С происходит «короткое замыкание» ассоциативного процесса, при цветоформовых ответах CF задержка больше, а при формоцветовых FC — она наибольшая, что указывает на гибкий контроль и тщательную регуляцию перцептуальных и ассоциативных процессов.
Согласно трактовке Эйнсуорс и Клопфера, цвет — эмоциональный вызов испытуемому. Само по себе наличие цветовых ответов говорит о том, что субъект, скорее, взаимодействует со своим окружением, чем изолируется от него. Способы оперирования цветом позволяют оценить умение интегрировать внешние влияния с собственной активностью. При этом FC-ответы предполагают хороший контроль над эмоциональными воздействиями, CF-ответы — неконтролируемую реактивность на окружающие влияния, а С-ответы указывают на патологическое отсутствие контроля над эмоциями. По мнению авторов, основные виды эмоционального реагирования, представленные индивидом в его реакциях на цвет, проявятся и в межличностных взаимоотношениях.
Пиотровски определял цветовые ответы как «индикатор желаний». Первичный ответ по цвету С есть показатель желаний, целиком концентрированных на себе; в протоколах здоровых взрослых он не встречается. FC-ответы отражают желания, при которых учитываются права и нужды других, а ответы типа CF занимают промежуточную позицию между FC и С.
Связь между способами реагирования на цвет и эмоциональными особенностями личности, являющаяся одной из основных гипотез теста Роршаха, неоднократно подтверждалась при исследовании различных групп испытуемых. Наблюдения над детьми показали, что у самых маленьких много С и CF, мало или нет. FC. В дальнейшем первичные ответы по цвету исчезают, и постепенно FC начинают преобладать над CF. Этот процесс идет параллельно эмоциональному созреванию ребенка. В маниакальном состоянии дается много цветовых ответов, при депрессии ответов на цвет становится меньше либо они вовсе исчезают. Чем тяжелее невроз, тем больше дается С- и CF-ответов. Среди больных неврозами самая высокая «сумма цвета» отмечена у истериков (по данным Рапапорта и соавторов, в среднем 3.8). Самое низкое число цветовых ответов отмечается у инертных, апатичных, эмоционально заторможенных больных.
Однако гипотеза о связи между аффектнвностью и восприятием цвета до сих пор не имеет рационального объяснения; она неоднократно критиковалась как клиницистами, так и экспериментаторами. Так, по мнению Шапиро, С-ответы у некоторых больных хронической шизофренией и многих больных с органическим поражением мозга связаны не с аффектом, а с пассивностью больных, поскольку процесс цветового восприятия требует меньше усилий и меньше активности «Я», чем, например, восприятие формы. Сходной точки зрения придерживается и Шахтел, считающий выраженную экстраверсию не столько активностью, сколько реактивностью. Корреляцию между цветовыми ответами и аффективностью автор объясняет тем, что и восприятие цвета, и переживание аффекта характеризуется пассивностью, непосредственностью и чувствами удовольствия-неудовольствия. В отличие от восприятия формы восприятие цвета не требует активности испытуемого. Непосредственность цветового ощущения выражается в том, что человек сразу воспринимает «что-то красное», в то время как оценка формы требует времени на узнавание. Наконец, цвета всегда обладают теми или иными аффективными характеристиками. Они воспринимаются как горячие и холодные, возбуждающие и успокаивающие, веселые и мрачные и т. д.
Человек, переживающий тот или иной аффект, также пребывает в пассивном состоянии. Он «тронут» жалостью, «охвачен» гневом, «оглушен» печалью. Аффективная реакция характеризуется непосредственностью отношений между внешним стимулом и лицом, подвергшимся воздействию этого стимула; она возникает сразу, без размышлений и суждений об объективности возникшего чувства. Хорошо известна и направленность аффективных реакций, их тесная связь с мотивациями данной личности.
По мнению Шахтела, каждому человеку свойствен определенный «перцептуальный стиль личности», т. е. способность к той или иной степени активности. Этот стиль находит свое выражение не только в перцепции, но во всей структуре личности, в поведении и опыте человека. Выраженная пассивность в сфере зрительной перцепции определяет тенденцию быть пассивно захваченным влиянием сенсорных стимулов, ведет к неспособности к организации и адекватному структурированию сенсорного поля, т. е. обусловливает сильное влияние цвета и относительно плохую способность к восприятию формы. Та же пассивность в аффективной сфере принимает форму ошеломления аффектом, неспособности контролировать его, беспомощности по отношению к нему.
Пиотровски считал, что понятие импульсивности неприменимо в интерпретации цветовых ответов. Многие лица, несмотря на наличие CF-и С-ответов, спокойны и не склонны к импульсивным поступкам.
Серьезному критическому пересмотру подверглось понятие «цветового шока», под которым стали понимать всякое отчетливое нарушение ровного течения ассоциаций при показе цветных таблиц. Уже Штаудер в 1938 г. отметил отсутствие признаков цветового шока у огромного большинства психопатических личностей и больных эпилепсией и, наоборот, наличие их у людей без каких-либо аффективных нарушений. В дальнейшем обнаружилось, что «невротический цветовой шок» дают 83 % здоровых взрослых испытуемых, а у детей он часто отсутствует, даже в случаях серьезных аффективных нарушений.
Лазарус изучил ответы 100 студентов на хроматические и ахроматические серии таблиц. Оказалось, что цвет либо играет минимально роль, либо вовсе не имеет отношения к вызыванию проявлений «цвеого шока». Отсутствие статистически значимой разницы в ответах на стандартные и ахроматические таблицы Роршаха было подтверждено и в других работах. Рокуэлл и соавторы, напротив, получили противоположные результаты. По их данным, цвет оказывал различный эффект на перцептуальные процессы различных групп субъектов. Эти расхождения во мнениях между авторами объяснялись тем, что для исследования брались разные группы больных, и тем, что по-разному оценивались признаки цветового шока. Проанализировав подобные работы, Эйнсуорс сделала заключение, что цвет нарушает восприятие только у некоторых испытуемых. Киин и Ваугман на основании обзора литературы пришли к выводу, что «цветовой шок» обусловлен не цветом, а другими особенностями пятен.
Попытки поисков связи между цветовыми ответами и отдельными аффективными характеристиками (застенчивость, общительность, импульсивность, внушаемость, тревожность) дали неопределенные или противоречивые результаты.
Поданным Хертц и Бсйкер, корреляция между показателем «суммы цвета» и эмоциональной неустойчивостью равна 0.360. Босс отметил, что чем больше было выражено антисоциальное поведение у психопатов, тем больше определялось у них ответов С и CF. Другие авторы пришли к противоположным выводам. Бартолечи, а также Глуэк и Глуэк обнаружили у детей и подростков частое несоответствие между типом и числом ответов на цвет, с одной стороны, и импульсивностью, внушаемостью и эмоциональной лабильностью — с другой.
Авторы обзоров, посвященных связи между цветовыми ответами в тесте Роршаха и аффективностью, приходят к выводу, что не существует значимых корреляций между особенностями восприятия цвета и такими личностными свойствами, как импульсивность, внушаемость, эмоциональность и др. Франк полагает, что ответы по цвету являются только одним из параметров, отражающих аффективность. Последняя влияет и на другие показатели (форму, содержание, светотень), но индивидуально у каждого человека, что говорит об отсутствии изоморфных связей между восприятием цвета и эмоциями. Цвета имеют аффективную значимость, но индивидуальную у каждой отдельной личности.
В своей монографии Роршах важную роль отвел соотношению кинестетических и цветовых ответов. Он считал, что ответы по движению отражают внутреннюю жизнь личности, а ответы по цвету — реакцию на внешний мир. Руководствуясь терминологией Юнга, Роршах обозначил отношение к внутренней жизни «интроверсисй», а к внешнему миру — «экстратензией» (не «экстраверсией»), понимая под ними не состояния, а тенденции, процесс.
Выражение интроверсивная личность, согласно Роршаху, обладает хорошо развитой функцией воображения, и ее интересы определяются больше интрапсихической жизнью, чем внешней средой. Это чаще всего замкнутые люди с «дифференцированным интеллектом», большой собственной продуктивностью и стабилизированной аффективностью, с малым кругом общения, но интенсивными контактами. Таких людей характеризует размеренная, нередко неловкая моторика и плохая приспособляемость к реальности.
Выражение экстратензивная личность, по Роршаху, высокочувствительна к своему окружению. Она характеризуется репродуктивным типом интеллекта, лабильной аффективностью, живой, пластичной моторикой с определенной ловкостью и умелостью, большим, но поверхностным кругом общения, хорошей приспособляемостью к своей среде. Главное отличие интроверсивности от экстратензивности заключается в большей зависимости личности от внутренних переживаний, чем от внешних впечатлений.
Коартированные и коартативные типы, по его мнению, чаще встречаются у черствых и сухих людей с малой оригинальной продуктивностью и незначительным аффективным резонансом, а также у больных с навязчивым состояниями. Амбиэквальность он чаще отмечал у творческих натур.
Роршах указывал, что тип переживания не является неизменной величиной. Алкогольное опьянение и приподнятое настроение сдвигают его в сторону экстратензии, депрессия и усталость — в сторону коартации. На различных этапах жизни происходят характерные изменения типа переживания. У дошкольников он амбиэквальный или экстратензивный, у школьников — коартированный или коартативный; в 30 лет увеличивается склонность к интроверсии, а после 40 лет она убывает. В случае развития сенильной деменции снова развивается экстратензия.
Попытки проверки положений Роршаха о связи соотношения кинестетических и цветовых ответов с определенными типами личности дал противоречивые результаты. Одни авторы (Верной, Палмер) не находили значимых взаимосвязей между типом переживания и оценке интро-экстраверсии, полученной по опросникам. Другие авторы эти взаимосвязи подтверждали, но при этом получали результаты, отличающиеся друг от друга. Хертц и Бейкер нашли, что тест Роршаха дает высоки корреляции с фактором интро-экстраверсии, определенным по другим тестам. Айзенк пришел к выводу, что интраверсия связана с удельным весом кинестетических ответов (М%), но в противоположность общепринятой точке зрения обнаружил связь экстраверсии не с цветовыми ответами, а с удельным весом обычных деталей (D%). Аллен с соавторами, наоборот, отметили, что основное различие между экстравертам и интровертами определяется именно суммарным показателем цветовых ответов, в то время как разница по М% оказалась недостоверной.
Некоторые исследователи высказывали критическое отношение к понятию «тип переживания». Рапапорт и соавторы указали, что использование в тесте Роршаха категорий интраверсии и экстратензии ведет неразрешимым противоречиям в клинике. Например, снижение ответов по движению и увеличение ответов по цвету при шизофреническом дефект совершенно бессмысленно толковать как «усиление экстратензивных тенденций». По мнению этих авторов, преобладание в протоколе движения или цвета отражает тенденцию индивида либо к мышлению, либо к свободному аффективному выражению. Уолтон считал ошибочным давать оценку личности по протоколам теста Роршаха у больных с органическим поражением ЦНС. Эйнсуорс и Клопфер писали, что концепция типа переживания сложна для осмысления, плохо сопоставима с клиническим опытом и труднодоступна верификации; к тому же теоретический базис, из которого она исходит, мало понятен большинству исследователей.
Подводя итоги приведенным выше литературным данным, мы видим, что большинство авторов отмечают небольшие положительные корреляции между количеством ответов по движению и оценкой интеллекта по психометрическим тестам. Весьма вероятно, что М-ответы как-то отражают идеаторную активность и эмоциональную стабильность личности. Остальные трактовки кинестетических ответов представляются сомнительными.
Цветовые ответы, по-видимому, действительно отражают аффективность испытуемых, но они коррелируют не с отдельными личностными чертами или аффективными характеристиками, а, скорее, с общим эмоциональным тоном. Чем больше цветоформовых и первичных ответов по цвету, тем более незрела и более лабильна эмоциональность. По всей вероятности, это положение неприменимо к больным с шизофреническим дефектом и лицам, страдающим органическими поражениями ЦНС. Использование критерия «цветового шока» является, очевидно, неправомерным.
Не подлежит сомнению замеченный Роршахом важный факт некоторой реципрокности взаимоотношений между ответами по движению и по цвету. Первые отражают внутреннюю активность, устойчивость аффективной жизни и малую внушаемость, вторые — активность на внешние раздражители (реактивность), эмоциональную лабильность и большую степень внушаемости. Поэтому в каждом отдельном протоколе важны не абсолютные цифры кинестетических и цветовых ответов, а соотношение между ними. Именно это соотношение в какой-то мере может служить показателем интраверсии-экстратензии, но в ряде случаев (шизофренический дефект, органическое поражение ЦНС) пользоваться им нельзя. В целом вопрос о связи соотношения между кинестетическими и цветовыми ответами с определенными личностными характеристиками остается еще недостаточно освещенным, а теоретические предпосылки этой связи не вполне ясными.
Другие показатели
Среднее количество ответов по Роршаху равно 15—30, по Рапапорту и соавторам — 24, по Клопферу, и Келли — 30—40. Меньшее количество ответов дают испытуемые, «честолюбивые в отношении качества», больные в состоянии депрессии или с шизофренической отгороженностью. Патологическим считается уменьшение ответов до 15 и ниже. Количество ответов более среднего уровня дают здоровые люди с повышенным настроением, охотно фантазирующие, «честолюбивые в отношении количества», больные в маниакальном состоянии, страдающие эпилепсией и некоторыми формами шизофрении.
Среднее время реакции колеблется от 10 с до 1 мин, среднее время ответа от 30 с до 1 мин, ближе к 30 с. Если среднее время реакции на хроматические таблицы более, чем на 10 с превышает среднее время на ахроматические, это трактуется как «нарушение эмоциональных влияний от окружающего». Укорочение среднего времени ответа наблюдается при маниакальных состояниях, удлинение — при депрессии, эпилепсии и органических поражениях мозга.
Ответы по форме (F) рассматриваются как выражение ограниченного или обедненного типа восприятия, лишенного как аффективных нюансов, так и богатства воображения. Умеренное количество таких ответов (20—50 %) указывает на способность воспринимать ситуацию объективно, без приписывания ей личностных значений. Увеличение Р% до 80 и более говорит недостаточно дифференцированном интеллекте или бедной личностной организации. Если F% равен 50—80, вероятно невротическое обеднение способов восприятия. Если F% менее 20, это говорит о малом количестве объективных, реальных взаимоотношений с миром.
А% считается самым общим индикатором стереотипии мышления. Средние величины этого показателя различны по данным разных авторов. У Бека среднее А% равно 47, при колебаниях от 30 до 65 %. Рапапорт и соавторы определяют среднее количество А-ответов в 40%, Лосли-Устери указывает на 36—53 % для мужчин и 30—50 % для женщин Эйнсуорс и Клопфер считают оптимумом А% от 20 до 35 %. Этот показатель увеличивается с возрастом, он нарастает при органических поражениях мозга и при депрессии. У слабоумных больных количество ответов по животным может достигать 100%. В ряде случаев при низком А% стереотипия мышления может проявляться в преимущественном преобладании любой другой категории ответов, например анатомических.
Популярные ответы всеми авторами рассматриваются как проявление тенденции мыслить общепринятыми и стереотипными терминами, как выражение «здравого смысла» и хорошей социальной приспособленности. У психически больных этот показатель может говорить о способности контакту. Бек отмечал в среднем семь популярных интерпретаций на протокол из 30 ответов, Эйнсуорс и Клопфер — 5 на 20—45 ответов. По данным Рапапорта и соавторов, удельный вес популярных ответов достигает 20—25 % от общего числа ответов. Уменьшение количества то популярных ответов отмечается при некоторых формах шизофрении и рассматривается как признак отчужденности от мира.
Другим признаком отгороженности от окружающего считаются низкие числа индекса реалистичности (RI): от 0 до 4 баллов. У здоровых взрослых этот показатель чаще всего равен 5—7.
Оригинальные ответы указывают на направленность интересов и общую образованность испытуемых. Некоторые авторы эту категории ответов не выделяют.
Термин FM (движение животных) был введен Клопфером в 1942 г. Основываясь на том факте, что дети нередко указывают на животных, находящихся в движении, но при этом не дают человеческих кинестетических ответов, Клопфер и Келли расценили FM как выражение импульсов от более примитивных и архаических, т. е. инстинктивных уровней личности. Преобладание FМ над М они считали проявлением инфантильности.
В более поздней работе Эйнсуорс и Клопфер представили эту точку зрения в развернутом виде. Согласно их трактовке, в протоколах с количеством М-ответов не менее трех соотношение FM > 2М говорит о том, что испытуемый управляется немедленной потребностью в удовлетворении, a не отдаленными целями (примером такого поведения могут служить импульсивно действующие дети). При М >FM импульсивная жизнь подчинена системе ценностей индивида. При М - FM импульсивная жизнь и система ценностей не влияют друг на друга.
Пиотровски сначала рассматривал FM-ответы как раннюю стадию развития М-ответов, а потом связал подобные интерпретации с «энергетическим уровнем» испытуемого. Согласно Лосли-Устери, FM-ответы отражают «внутренние установки, связанные со строгими табу». Бек | данную категорию ответов не выделял.
Еще более спорна трактовка ответов, описывающих движение неодушевленных объектов (m). Этот символ был предложен Пиотровски в 1936 г. Он трактовал такие ответы как отражение концепции «роли в жизни, желаемой, но недостижимой». Эйнсуорс и Клопфер считали подобные интерпретации, с одной стороны, признаком внутреннего напряжения и конфликта, с другой — отражением чувства беспомощности личности перед лицом угрожающих сил, находящихся вне ее контроля. Эти взгляды получили поддержку других авторов. Бом описал m-ответы среди особых феноменов под названием «кинестетических дескрипций» и отметил, что они встречаются почти исключительно у больных шизофренией и шизоидных личностей.
Значительные разногласия существуют между исследователями в трактовке симптоматического значения ответов на светотень. Различия в оттенках не были задуманы автором теста, они впервые появились в процессе типографского исполнения таблиц. Однако Роршах незадолго до смерти отметил, что оттеночные ответы указывают на «осторожно адаптируемую и сознательно контролируемую аффективность».
Симптоматическое значение показателей теста Роршаха (обзор литературы)
Бом вслед за Биндером связывает оттеночные ответы F(C) с тонко нюансированной эмоциональностью и впечатлительностью. Указания на диффузную светотень он считает выражением дисфорического настроения. В одних случаях (FCh+) испытуемый может управлять им сознательно, в других (ChF) он его недостаточно контролирует, а в третьих (чистые Ch) вообще теряет над ним всякий контроль.
В разработках Эйнсуорс и Клопфера оттеночным ответам приписывается большое количество разных интерпретационных значений. Согласно их представлениям, ответы с указанием на текстуру пятен создают в испытуемых «вид контактного ощущения», которое пробуждает в них потребность в «эмоциональной безопасности». Особенности этих текстурных ответов показывают, как личность справляется со своей потребностью в любви. При этом «чистые» текстуральные с-ответы отражают недифференцированную, грубую потребность в любви. Такие ответы встречаются у больных с грубыми органическими поражениями мозга, для здоровых взрослых они не характерны. cF-ответы представляют собой также относительно грубое продолжение ранней потребности в ласке и инфантильной зависимости от других. Такое может возникнуть вследствие неудовлетворения потребности в аффективной близости в раннем детстве. Наконец, Fc-ответы означают осознание потребности в любви, при котором инфантильное стремление к контакту дифференцировано и утончено в более контролируемые проявления.
Ответы на диффузию K и KF авторы расценивают как проявление диффузного беспокойства. За ответами типа FК и k (к последним относятся «рентгеновские лучи» и «топографические карты») они усматривают стремление личности скрыть свое беспокойство и попытки справиться с ним самостоятельно.
Ахроматические цветовые ответы С' при большом количестве цветовых ответов они считают простым расширением реактивности на цвет; при малом количестве цветовых ответов такие интерпретации, согласно их трактовке выражают чувства депрессии, дисфории или, наоборот, эйфории.
Предложенная Эйнсуорс и Клопфером интерпретация оттеночных ответов далеко не бесспорна, ее критиковали Хертц, Пиотровски, Экснер, Шахтел как чрезвычайно сложную и недостаточно валидизированную. Шахтел, например, считал, что текстурные ответы далеко не всегда cвязаны со стремлением к контакту и, значит, с потребностью в любви; они могут отражать и дискомфорт или страх при соприкосновении с какой-то неприятной поверхностью. Он предложил выделять в оттеночных ответах два различных перцептуальных качества. Во-первых, реакцию на темноту оттенка, которая отражает дисфорическое настроение, нередко сопровождающее мягкие депрессии (например, ответ «пугало» на табл. IV). Во-вторых реакцию на диффузию оттенков («туман», «пар», «облака»), выражающую «открытую, диффузную тревогу». При этом чем сильнее тревога, тем более она становится безобъектной и бессубъектной и тем более вероятно пoявление ChF- и Сh-ответов. Использование дискретных нюансов оттенков автор связал с чувствительностью и тонкой эмоциональностью.
У здоровых испытуемых чаще встречаются интерпретации целых человеческих фигур и животных, чем их частей. Обратное соотношение встречается пои низком интеллекте, депрессии и тревожных состояниях .
Удельный вес ответов на последние три таблицы в норме равен 40%. Этот показатель считается признаком реактивности на эмоциональные cтимулы от окружающего. Если он выше 40 %, значит, цвет оказывает cтимулирующсе действие на испытуемого, что является признаком экстратензии. Если он ниже 30 %, значит, испытуемый либо отличается малой реактивностью (признак интраверсии), либо его реактивность нарушена вследствие невротических расстройств.
Соотношение W : М используется в системе оценок Эйнсуорс и Клопфера как индикатор взаимосвязи между стремлением к интеллектуальным достижениям и личностной продуктивности. Оптимумом считается соотношение W : М = 2 : 1 при условии наличия 3М и 6W. (Но сами авторы отмечают, что во многих случаях эта гипотеза неприменима.) При W > 2М уровень притязаний превышает творческие силы личности, при W < 2М, наоборот, творческий потенциал личности не находит адекватного выхода.
Оценка последвательности в интерпретационных схемах Роршаха, Клопфера и Бома одинакова. Строгую последовательность, создающую систему в оценке новых ситуаций, они считают характерной для педантов и бюрократов. Трезво мыслящие люди и ученые чаще дают упорядоченную, а «нервные», художники и лица, склонные к фантазированию, — свободную последовательность. Бессвязная последовательность встречается у шизоидных психопатов и больных шизофренией, обратная — у тревожных и осторожных личностей.