В реальности, все карты смешал Дурак. Куда девать аркан, порядковый номер которого ноль?
Англичане, следуя безупречной логике эмпиризма, поместили нулевой аркан перед единицей, как в любом числовом ряду. Поэтому получилось очень просто: ноль – это алеф, один – это бет и так далее. На наш взгляд, это наиболее логичная схема, которая позволяет избежать ненужных накладок и сохраняет целостность числового ряда.
Но французы не ищут легких путей! Во французской системе Дурак забрался аж в позицию между 20 и 21 арканом. Как это обосновывается – непонятно. Какая логика – тоже. С таким же успехом его можно было поставить практически в любом пространстве числового ряда и даже подвести под это философскую базу. Когда-то я выиграл спор, утверждая, что могу обосновать место Дурака практически в любой точке числового ряда.
Английская система соответствия точнее, по крайней мере, потому, что не нарушает целостность числового ряда – ноль стоит перед единицей. Но, оказывается, есть немало причин символического характера, которые подтверждают правоту английского подхода, некоторых из них мы коснемся в этой главе.
Порядковый ноль Дурака дает ему совершенно особый и не сравнимый ни с чем статус. Его – нет. Первый, второй, четырнадцатый, двадцать первый – есть. Их бытие определено количественно и очерчено конкретными границами числа. Но ноль – это отсутствие. Пустота.
И здесь на сцену выходит первый парадокс. Черной кошки нет в темной комнате, вместе с тем, как только мы произнесли эту фразу, парадоксальным образом она появилась, пусть даже не в мире материи, но в мире воображения. Помните старую ловушку психологов: «Частица не бессознательным не воспринимается». Но тогда не воспринимается и эта фраза! Утверждение, содержащее в себе оксюморон, на который немногие обращали внимания. Получается, что любое утверждение отсутствия есть одновременно утверждение присутствия на ином уровне. Скажем, на уровне Йесод (образ, фантазия) или ход (мысль, концепция), или другом еще более тонком уровне.
В этом отношении Дурак подобен той самой цепи Глейпнир, которая создана «из шума кошачьих шагов, женской бороды, корней гор, рыбьего дыхания и птичьей слюны». Того, что не существует в природе. То, что из бездны. Но как только было озвучено то, чего нет, – появилась цепь, связывающая Хаос. Чудовищный волк, порождение низшей бездной, оказывается связан бездной высшей. Бездна бездну пожирает.
А вот вам еще один парадокс. На этот раз из физики. Ядра и электроны, как известно, это самые маленькие частицы, какие мы только можем представить. На самом деле расстояние между ними гораздо больше, чем может представить неспециалист, наблюдающий различные схемы в кабинетах физики. Если говорить о масштабе, то это пространство размером в несколько девятиэтажных домов, в центре которого есть яблоко, вокруг него вертятся песчинки. А все остальное пространство – пустота. Ноль. Но именно это пространство создает возможность им оставаться в целостности. Почему они не разлетаются? Почему одно связано с другим? Вещество кажется плотным, но на 99 процентов оно пусто. Это кажется какой-то новой редакцией буддизма, вот почему среди западных физиков так распространен интерес именно к восточным доктринам пустоты.
Кстати, на Востоке считается, что пустотен не только мир вокруг нас, но и наши собственные представления, идеи, концепты. Пустотно даже само «Я», которое не является чем-то единым, но состоит из различных фрагментов, элементов, называемых дхармами, которые сами по себе тоже пустотны!
Когда мы произносим слово «пустота», у нас остается неприятный осадок. Буддийский взгляд о пустотности всего кажется нам крайне пессимистичным. Но для буддистов это не так. Для них пустота не негативна, а напротив, приходится матерью всем формам и всем состояниям сознания. С пустотой связываются такие качества, как мудрость и сострадание; кстати, название сфиры Хокма, с которой тесно связан аркан Дурак, на иврите означает мудрость.
Греки, которые любили разложить все по полочкам, использовали два разных термина для определения пустоты. С одной стороны, это негативная пустота – укон, пустота как отсутствие, как рана, как изъян. С другой стороны, это меон – та самая сокровенная пустота, которая является матерью всех вещей и из которой, как из питающей матрицы, прорастает наша реальность.
И здесь происходит колоссальный разрыв между английской и французской школами. Английский Дурак, находясь в начале, является той самой первичной, питающей все вещи пустотой. С другой стороны, поместив Дурака между 20-й и 21-й (да на самом деле в любое другое место, кроме положенного), французы определили его как малую, негативную пустоту, укон. Разумеется, это влияет на интерпретацию. Дурак в толковании английской школы – это божественная легкость, танец, мистическое единство всего со всем. Он дурак не потому, что недоучка, а потому, что подобно Иванушке-дурачку имеет корни в мудрости бытия. С другой стороны, Дурак французской школы – это слепой и глупый материалист, покорно плетущийся в пасть пожирающей матери, которая символизируется крокодилом. Принципиально разные значения. И принципиально разные изображения: легкость и танец – у англичан (начиная еще с Уэйта, Кроули традицию продолжает) и абсолютный мрак, тяжесть и уныние – у французов.
На самом деле это различие куда более серьезно, чем может показаться на первый взгляд. С Древности внешняя, или экзотерическая, доктрина начиналась с цифры один, первого проявления, в то время как тайная, эзотерическая, – с нуля. Навскидку можно вспомнить практически весь восточный буддизм, а также западную школу негативной теологии Дионисия Ареопагита, согласно которому мы можем определить Бога только негативно – говоря о том, чем он не является. Чем же он позитивно является, сказать невозможно. Традиционно – негатологический подход является гораздо более глубоким и пугающим. Можно даже сказать, что в мире существует две метафизические системы счета, одна из которых начинается с единицы, а другая – с нуля.
Метафизика единицы кажется более оптимистичной, однако это поверхностный оптимизм страуса, который убежден, что, засунув голову в песок, становится невидимым, а уверовав в личное бессмертие – становится бессмертным. Системе выгоднее именно такая упрощенная картина мира, которая делает индивидов функциональными единицами. С другой стороны, внутренняя, сокровенная метафизика начинается с нуля, который стоит перед единицей и парадоксальным образом включает в себя возможности всего числового ряда.
Метафизика нуля совсем иная. Видя исток всего не в божественном субъекте, а в чистой божественности, адепт, если он удостоен соприкосновения с этой чистой божественностью, оказывается кем-то вроде сотворца. Познавший ноль, становится посвященным и магом. Нечто похожее описывает Джон Фаулз в своей притче про становление мага, которую мы подробно рассмотрим в следующей главе. На самом деле послание пустоты не пессимистично, но оптимистично, ведь это означает, что, соприкасаясь с этим ничто, человек становится творцом, в то время как в метафизике единицы человеку предопределено строго подчиненное положение.
Ценители философии Жоржа Батая знакомы с его парадоксальным афоризмом: «Суверенность – это ничто». Суверенность – это то, что делает нас повелителями, это способность пребывать в настоящем мгновении, не обманываясь надеждами на будущее и привязанностями к прошлому. Радикальный суверен есть сверхчеловек Ницше, и… Парадоксальное итоговое определение, сбивающее с толку даже искушенного читателя: суверенность – это ничто. Только эзотерическое понимание символики нуля и традиции негативного прочтения абсолюта позволяет нам понять, что имел в виду Батай.
Эти идеи являются для нас во многом ключевыми. Без понимания Дурака невозможно понять ни один из арканов. Более того, никакое посвящение, никакой переход невозможен, пока мы цепляемся за единицы и не можем позволить себе пережить этот опыт пустоты. Как бы вы отнеслись к тому, если бы термин «просветление» мы бы стали переводить как «опустовление» или «опустошение»? Но только укоренившись в этой совершенной непривязанности ничто, мы становимся теми, кто мы есть на самом деле.
Телема – это одна из самых последовательных систем метафизики нуля. Так в главном тексте Книги закона эта символика меона, ничто, нуля обозначается несколько раз. «Пусть люди не говорят о тебе нечто, но ничто, и не позволяй им говорить о себе вовсе, ибо ты простираешься всюду».
Посмотрите – во фразе уже есть парадокс. Всюду – казалось бы, нечто. Но нет. Потому что проявляясь во всем, она (нюит) не имеет индивидуальной формы, но потенциально представляет собой все. Как пустота между частицами, о которой мы писали выше. Можно сказать, что в нуле потенциально содержится единица, а в единице вся остальная сложность вселенской программы. Но только ноль является чем-то вроде «сокровенного корня».
Даже вдумчивое размышление над этими материями, без каких-либо специальных практик, может быть опасным для неподготовленного разума утратой рассудка и безумием. Поэтому звучит запрет «и не говорите обо мне вовсе». Можно сказать, что из относительного отрицания (в этой комнате нет кошки) звучит призыв к отрицанию абсолютному, чистой лакуне, но сам этот призыв до некоторой степени является нарушением себя самого. Ибо, следуя линейной логике, на этих словах текст должен был бы прерваться… Однако образный ряд разворачивается, и символика ничто повторяется несколько раз: «Ничто тайный ключ этого закона» или «Ибо я совершенен в небытии».
В Книге закона звучит и образ Дурака: «Пророк мой Дурак со своим один-один-один, разве он не ничто и бык по книге». Снова парадокс. Дурак – не один, а ноль. Один ему принадлежит – во фразе звучит именно притяжательный падеж. Дурак не является единицей, но единица ему принадлежит. Ноль выше единицы.
Сходная символика встречается нам и в главном откровении Юнга, которое называется «Семь наставлений мертвым», из которых первое наставление звучит именно как наставление о ничто, или плероме:
Я начну от ничто. Ничто, по сути, то же, что Полнота. В бесконечности наполненность равно что пустота. Ничто – пусто и полно. Вы можете сказать равным образом и иное о ничто, к примеру, что оно бело или черно, или что его нет. Бесконечное и вечное не имеет свойств, ибо имеет все свойства.
Ничто или Полноту мы наречем Плеромой. В ней прекращает свой Путь бытие и помышление, поскольку вечное и бесконечное не имеет свойств. Там нет никого, потому как иначе некий Тот отличался бы от Плеромы и имел свойства, которые делали бы его отличным от Плеромы.
В Плероме есть все и ничего: не стоит помышлять о Плероме, ибо это означало бы саморастворение.
Это самое изначальное ничто мы могли бы уподобить и первичному корню дэ в даосизме, корню, из которого в момент разделения рождаются две силы – инь и ян. Отсюда – парадоксальная формула главного мистического текста Телемы – Книги Закона – «ноль равно двум». Ноль, разделяясь, обретает себя как бинер, из множества которых состоит вся наша реальность.
Как изобразить ничто? Пустой лист? Хлопок одной ладони? Ставя перед собой такую задачу, мы оказываемся перед парадоксом, кажущимся неразрешимым. «Это Ничто, – однажды воскликнул Кроули в миг высочайшего подъема, – но как же оно мерцает!» Мы не можем изобразить ничто. Но мы можем создать тот символьный ряд, который поднимет в бессознательном образы и символы, связанные с переживанием ничто, базовым мистическим переживанием бытия.
Невозможность адекватной передачи опыта Ничто, тем не менее, не дает нам право отказываться от заранее обреченной попытки (об этом – в главе, посвященной Магу). Серьезного анализа достаточно, чтобы понять – прикасаясь к этим материям, ум сворачивается в парадоксе, рождает оксюморон, созидает бред. Логические формулы замыкаются в дурной бесконечности.
Что остается? Только символы. Образы. Сложная вязь символов, ассоциаций, соответствий, медитативное переживание которых позволяет если не постичь (возможно ли постичь ничто), то хотя бы войти в соприкосновение с этой протоматрицей бытия.
Дурак – это пространство. Место, где происходит встреча. Нигде. Когда мы читаем классическую пьесу или криминальную хронику, где Вася зарезал Петю, мы воспринимаем только двух субъектов. Но помимо субъекта и объекта, протагониста и антагониста есть еще пространство, где это происходит. И это пространство символизирует нулевой аркан. Потому что о пространстве, в отличие от самого действия, сказать нечего. Это ноль. Но между тем без него никакое действие было бы невозможно.
Итак, нулевой аркан. Дурак. Другое название Глупец или Шут. Как говорил герой пьесы Шекспира: «Жизнь – это сказка, рассказанная идиотом». Но в том контексте это звучит мрачно – пустота, о которой идет речь у Шекспира, явно укон, мы же говорим о Меоне. Дурак – единственный настоящий творец, парадоксальным образом лишенный субъектности. Связующая пустота. Обратите внимание – это значит, что все карты уже латентно содержатся в Дураке.
Образ Дурака менялся на протяжении веков. Перед нашими глазами проходит целый карнавал Дураков – мрачный и суровый юродивый из самой первой из известных нам колод – Таро Висконти Сфорца. Оборванный нищий «Марсельского Таро». Шут традиции Этейлы. Кажется, Дурак менялся в точном соответствии с духом времени. Он и есть дух. Не случайно соответствующая ему буква алеф определяется как «корень сил воздуха», а ведь воздух, как известно Древнему человеку, был почти синонимом Духа – руах, дыхание Божье.
Это для современного человека ветер – это воздух, который состоит из кислорода, азота и еще много из чего. Человек наивной, донаучной культуры смотрит сквозь воздух и видит пустоту. Твердые предметы, жидкости, пар можно увидеть. А чистый воздух? Ничто. Но ничто дышащее, ощутимое. «Ничто – но как мерцает!» – немного по другому поводу, но о том же. Для средневекового алхимика, определявшего дух божий как ветер, в основе его идентичности лежит это переживание ветра, дыхания, духа, жизни, рождающейся из ничто.
Путь Алеф идет от Кетер к Хокма, соответствие первой – перводвижитель, второй – круг Зодиака. В каждом Большом аркане есть что-то сразу от двух сфир, которые он соединяет. Стоит размышлять над этими двумя принципами, чтобы понять то, что между ними. Звездный свет, круг небесного Зодиака, как то, что находится «за пределом». Это Хокма. И Кетер как абсолютный источник всего, первопринцип, свет за пределами света, число за пределами числа, единица, которая наполовину уходит в ничто, точно также как профиль бородатого царя виден лишь с одной стороны.
Как один из трех путей, всецело находящихся над бездной, аркан Дурак, подобно юнговской плероме, соединяет в себе все противоположности. Он андрогин (и об этом Кроули подробно пишет, перечисляя традиционных андрогинных божеств), в нем соединяются Огонь и Вода, он пребывает в утробе как нерожденный Бог. Он – глупец, нищий странник, последний из людей, и он же – Антропос, Адам Кадмон, Пуруша, Имир, в теле которого пребывает все человечество. Он – тот самый человек без имени, о котором поет свою песню «Наутилус». Он проточеловек, изначальный андрогин, предназначенный в жертву во имя того, чтобы творение было возможно.
Нет ничего страшнее, чем утратить дух этого странного мерцающего ничто, которое есть все. Нет ничего ужаснее, чем стать всесильным магом, который подчинит себе все Древо, а Дурака упустит. О том говорил Иешуа, что толку человеку обрести весь мир, а душу свою потерять. Не эта ли потеря, добровольная утрата в суете профанизма, и есть тот самый неискупаемый грех против Святого духа – не оттого неискупаемый, что есть страшный и жестокий карающий Бог, а оттого, что, когда утратишь ветер, все остальное становится лишь декорацией.
Дурак – это ветер. Ветер, что пронизывает насквозь, треплет волосы и заставляет лететь вместе с ним. Это суть вдохновения, одухотворения и отдыхновения.
В Книге закона Хадит говорит о себе: «Придите ко мне звучит глупо, ибо я в вас идущий». Дурак – этот тот, кто идет в нас. Еще один парадокс: движение есть жизнь, а статика смерть. Но движитель – ноль, ничто, не выразимое никакими образами жизни и смерти. Согласно Банцхафу, Дурака даже нельзя называть стадией инициации, стадией Пути, потому что он представляет абсолютный сигнификатор – того, кто идет, проходя Путь от Мага до Вселенной и обратно. Впрочем, как показывает мой опыт, в отдельных случаях можно говорить об «инициации Дурака» или «стадии Дурака», правда, встречается она слишком редко. Инициация Дурака – это тот опыт абсолютной легкости и абсолютного полета и парения, когда мы постигаем, что «в бездне небес невозможно падение», когда мир летит вместе с нами.
В моей практике был один случай. Когда человеку три раза подряд из колоды выпадал Дурак. За какие-то три месяца у этой женщины изменилось все – из загнанной домохозяйки она превратилась в лидера сильнейшего андеграундного движения.
Классическое изображение аркана Дурак у Уэйта – это юноша в одеянии с изображением плодов земли, идущий по краю бездны. В его руках белый цветок, указывающий на идею невинности и чистоты, а сзади него в форме буквы алеф, которой и соответствует этот аркан, изображена белая собачонка на задних лапах.
Суть этой карты в том, что герой, идя над пропастью, не падает. Архетипический прототип дурака Уэйта – Иванушка-дурачок, вечный дурак из русских сказок, свободный как ветер, играючи решающий задачи, которые не может решить никто из его умных и сильных братьев. На самом деле, это универсальный мифологический мотив – «глупость» Иванушки означает то, что он не скован теми ограничениями и предрассудками, во власти которых находятся его братья. Он видит то, что не видят другие, просто потому, что не знает, что этого не существует. Он делает то, что не могут другие, потому что не знает, что это невозможно. И самое главное – он находится в тесной связи с тем самым абсолютным нулем, из которого создается вся реальность. Вот как поэтично изображено это состояние в Дао Де Цзин:
Смотрю на него и не вижу, а поэтому называю его невидимым. Слушаю его и не слышу, поэтому называю его неслышимым. Пытаюсь схватить его и не достигаю, поэтому называю его мельчайшим. Поэтому они сливаются воедино. Его верх не освещен, его низ не затемнен. Оно бесконечно и не может быть названо. Оно снова возвращается к небытию. И вот называют его формой без форм, образом без существа. Поэтому называют его неясным и туманным. Встречаюсь с ним и не вижу лица его, следую за ним и не вижу спины его. Держась Древнего Дао и овладевая теперешним бытием, можно познать Древнее начало.
Кроули вносит ряд важных изменений в символику аркана. Герой как бы символически помещен в овал, который образуют ленты. Этот овал намекает нам на состояние дитя в матке. Дурак – это великий нерожденный. И как нерожденный он един со всей реальностью, поскольку отчасти тождественен ей. И даже нет – не тождественен. Он то, что превыше реальности. Он – ее исток. Божественное дитя.
Вот еще одна важная цитата:
Кто содержит в себе совершенное дэ, тот похож на новорожденного. Ядовитые насекомые и змеи его не ужалят, свирепые звери его не схватят, хищные птицы его не заклюют. Кости у него мягкие, мышцы слабые, но он держит [дао] крепко. Не зная союза двух полов, он обладает животворящей способностью. Он очень чуток. Он кричит весь день, и его голос не изменяется. Он совершенно гармоничен.
Глядя на изображение Дурака у Кроули, невозможно отделаться от ощущения, что, создавая его, Кроули руководствовался Дао Де Цзин.
Рассмотрим то, как Кроули изображает этот аркан. Некий рогатый персонаж держит в своих руках кристальную чашу воды и пламя. На месте фаллоса у него солнце, а одежда его – зелень весны. Персонаж заключен в тройную ленту, образующую вокруг него что-то вроде овала. Этот овал символизирует вселенскую матку, в которой он находится.
Дурак – это нерожденный. Поэтому одним из значений при гадании может быть идея зачатия, оплодотворения, а также собственных воспоминаний, связанных с перинатальной стадией развития. Дурак возвращает нас не в младенчество, а в зародышевое состояние. Но эта регрессия – целительная регрессия, необходимая перед переходом на новый уровень. Не случайно один из символов, изображенных на карте, – бабочка, она намекает нам на архетип трансформации – из ползающей гусеницы через возвращение в алхимический ноль, первичную материю, массу, которая не представляет собой «ни то ни это» в бабочку.
Бабочка именно потому и является символом Дурака, что ее трансформация фактически происходит через возвращение в ничто, ноль, прима-материю. В дальнейшем мы встретимся с этим образом в аркане Звезда, и это будет весьма закономерно, поскольку и Дурак, и Звезда по новой системе соответствий связаны со сфирой Хокма – кругом звездного света. Русское слово «небо» имеет корень «не быть», и это подтверждает интуицию Кроули о самоопределениях нюит в Книге закона.
Строго говоря, формула бабочки – это принцип практически любой инициации. Мы будем возвращаться к этой метафоре еще не раз, обсуждая другие арканы. Особенность инициации Дурака в том, что она, во-первых, очень легка, зачастую мы даже не успеваем осознать, как ветер переносит нас на другой берег посвящения, а во-вторых – она всегда идет свыше. Дурак – это единственный аркан, который нельзя «призывать» посредством магической операции. Скорее успех или провал любой операции зависит от того, насколько Дурак, зримо или незримо, присутствует в этот момент с нами.
Образы тигра и крокодила представляют собой первичные проявления мужского и женского. Заметим, что и мужское и женское здесь предстоит в своей животной, т. е. бессознательной форме. Как мы писали в другой книге, эти животные символизируют те искушения, с которыми сталкивается нерожденный – искушения властью и небытием.
В миг высочайшего посвящения, переживая волны света, посвящаемый может отклониться от центра и пойти по одному из ложных Путей. Путь тигра – это Путь власти, которая здесь утверждается не во имя эго (которого здесь нет), но во имя того переживания, духа, смысла, которым оно наполнилось. На самом деле это еще более опасная и тонкая ловушка, нежели простая гордыня эго, которая успешно излечивается арканом Башня. Для сознания оказавшегося в соприкосновении с мерцающим ничто слишком большой соблазн попытаться использовать эту силу для своих целей, заняв трон Самости. Строго говоря, это и есть «грех против Святого духа», после которого живительное дыхание Дурака раз и навсегда оставляет героя.
С другой стороны, искушение крокодила – это искушение чистого небытия. Крокодил намного ближе к Дураку, чем тигр, даже цвет его одежды совпадает с цветом крокодила. Это искушение – никогда не стать старше, никогда не повзрослеть, а на самом деле, в сущности – остаться в этом самом состоянии потенциальности, так никогда и не реализовав свой потенциал.