Сущностные элементы чистого познания

 

Если мы должны показать сущность априорного синтетического позна­ния, то сначала следует прояснить состав его необходимых элементов. Как познание, трансцендентальный синтез должен быть созерцанием, и как ап­риорное познание - чистым созерцанием. Как присущее конечности челове­ка чистое познание, чистое созерцание должно необходимо определяться чистым мышлением.

 

а) Чистое созерцание в конечном познании

 

§ 9. Прояснение пространства и времени как чистых созерцаний

Возможно ли в конечном познании сущего найти нечто подобное чис­тому созерцанию? Этот вопрос касается непосредственной, хотя и безопыт­ной, возможности встречи (Begegnenlassen) с единичным. Ведь чистое созер­цание именно как конечное есть вос-принимающее представливание. Одна­ко воспринимаемое в этом случае, когда дело идет о познании бытия, а не сущего, не может быть в качестве наличного подающим себя сущим. На­против, чисто вос-принимающее представление должно само подавать себе представимое (Vorstellbares). Потому чистое созерцание должно быть опре­деленным образом "творческим".

Представляемое в чистом созерцании не есть сущее (не предмет, не яв­ляющееся сущее), но и не есть просто ничто. Тем настоятельнее следует оп­ределиться с тем, что представляется в чистом созерцании, и лишь для него характерным способом, и как следует ограничить, в соответствии с пред­ставляемым, способ его представления.

Как чистые созерцания Кантом устанавливаются пространство и вре­мя. Сначала следует показать в связи с пространством, как оно дает о себе знать в конечном познании сущего, и в чем, соответственно этому, можно собственно выявить его сущность.

Кант приступает к сущностному раскрытию пространства и времени, пред­посылая негативную характеристику феномена образующейся в ней позитивной.

Не случайно то, что эта сущностная характеристика начинается нега­тивным образом. Она начинается отрицательным высказыванием, что про­странство и время не суть это и то, т. к. должное быть схваченным позитив­но предварительно и по-существу уже известно; причем не столько познано, сколько определенным образом истолковано превратно. Пространство, т. е. отношения наряду-, сверху- и позади- одно другого не обнаруживаются где-то "здесь" или "там". Пространство не есть наличная среди иного сущего вещь, не "эмпирическое представление", т. е. не есть представляемое в по­добном представлении. Ведь для того, чтобы наличное смогло выказать се­бя как протяженное в определенных пространственных отношениях, про­странство должно прежде всякого вос-принимающего постижения налично­го уже быть открытым. Оно должно быть представлено как то, "в чем" только и может встретиться наличное: пространство для конечного челове­ческого познания есть необходимое и изначальное, т. е. чистое, представляемое.

Поскольку же это представляемое "имеет значимость" "для любого" единичного пространственного отношения, то, кажется, что оно есть пред­ставление, которое "значит для многих", т. е. понятие. Опять-таки, сущ­ностный анализ того, что здесь представляется как пространство, раскрыва­ет свойственный этому представляемому способ представления. Простра­нство не есть, как, вновь негативно, говорит Кант, "дискурсивное" пред­ставление. Единство пространства не собирается связью многих единичных пространственных отношений, и не выстраивается сравнивающим их рас­смотрением. Единство пространства - это не единство понятия, но един­ство чего-то в самом себе уникально единого (einzig Eines). Многие единич­ные пространства суть лишь ограничения единого пространства. Оно же не есть лишь нечто ограничиваемое: ведь сами ограничивающие границы сущностно относятся к нему, т. е. пространственны. Это единое пространство является вполне самим собой в каждой своей части. Представление пространства есть, таким образом, непосредственное представление некоторого уникально единого, т. е. созерцание. Поэтому существо созерцания должно быть определено как repraesentatio singularis. Ведь пространство, согласно выше сказанному, есть данное созерцаемое в чистом созерцании.

Однако чистое созерцание как созерцание должно не просто непосред­ственно подавать созерцаемое, но в его полноте (ganz). Это чистое созерца­ние не есть воспринятие только какой-то части: одновременно с ограниче­ниями показывается и целое. «Пространство представляется как бесконеч­ная данная величина»[xxxvii]. Пространство есть величина (Groβe), что, однако, не значит - оно есть "столь и столь великое (Groβes)"; поэтому "бесконеч­ная величина" также не значит - "беспредельно" великое. "Величина" здесь означает величинность, которая только и делает возможным столь и столь количественно великое ("Quantitäten"). «"Сколько" (Quantum), в котором только и может быть определено всякое количество (Quantität), в рассмот­рении множества частей является неопределенным и континуальным: про­странством и временем»[xxxviii].

То, что эта величинность "бесконечна", означает в таком случае: про­странство не то чтобы отлично от своих определенных единичных частей по степени и богатству соположений (Zusammensetzung), но бесконечно, т. е. сущностно различно. Оно имеется до любых частей как возможное для ог­раничения единое целое. Таковое не имеет, подобно общности понятия, множественное единичное "под собой", но "в себе" - как уже в нем самом созерцаемое. Это чистое созерцание целого всегда подает и "части". Представление подобной "бесконечной" величинности как данной есть, таким образом, подающее созерцание. Поскольку это единое целое может быть дано сразу, это представление позволяет возникнуть его вообще представимому, и потому зовется "изначальным" представлением[xxxix].

Следовательно, несомненно, что чистое созерцание обладает своим данным созерцаемым: так, что как раз оно само и дает его в созерцании и через таковое. Данное созерцаемое, конечно, не является наличным сущим, и само не постигается тематически в этом чистом созерцании. В обхожде­нии с вещами и в их воспринятии их пространственные отношения хотя и "созерцаются", но в принципе не имеются в виду как таковые. Данное со­зерцаемое в чистом созерцании предстает предварительному обозрению непредметно и нетематично. Предварительно обозревается при этом единое целое, которое делает возможным структурирование множественного, как имеющегося наряду-с-, под- и за-. То, что созерцается в этом "способе со­зерцать", не есть просто ничто.

Уже из вышесказанного может быть сделан вывод, что дальнейшее про­яснение "изначально представляемого" в чистом созерцании окажется воз­можным лишь в том случае, если удастся еще более однозначно прояснить то, в каком смысле чистое созерцание является "изначальным", т. е. как оно позволяет возникнуть своему созерцаемому (Angeschautes).

 

§ 10. Время как универсальное чистое созерцаниеix

Чистое созерцание отыскивается как сущностный элемент онтологичес­кого познания, на котором зиждется опыт сущего. Пространство же, как чистое созерцание, подает лишь целое тех отношений, в которых упорядо­чиваются события воздействия на внешние чувства. Однако одновременно мы находим данности "внутреннего чувства", которые не обнаруживают ни пространственной оформленности, ни пространственных связей, но прояв­ляются лишь как смена состояний нашей души (представлений, стремлений, настроений). То, на что мы первоначально, пусть непредметно и нетематично, обращаем внимание в опыте этих явлений - это чистая последователь­ность (das reine Nacheinander). Поэтому время есть «форма внутреннего чувства, т. е. процесса созерцания нас самих и нашего внутреннего состоя­ния»[xl]. Время определяет «отношение представлений в нашем внутреннем состоянии»[xli]. «... время не может быть определением внешних явлений; оно не относится ни к внешнему виду (Gestalt), ни к положению и т.п.»[xlii]

Так два чистых созерцания - пространство и время - наделяются раз­личными областями опыта, и поначалу кажется невозможным найти чистое созерцание, которое конституировало бы любое познание бытия доступного опыту сущего и тем позволяло бы универсально поставить проблему он­тологического познания. Но сразу за отнесением этих чистых созерцаний к двум областям явлений Кант утверждает следующее: «Время - это априор­ное формальное условие всех явлений вообще»[xliii]. Следовательно, время имеет первенство перед пространством. И как универсальное чистое созер­цание оно должно стать ведущим и основным сущностным элементом чис­того, образующего трансценденцию познания.

Наша интерпретация должна показать, как время через отдельные стадии обоснования метафизики все более и более выдвигается в срединный пункт и только так изначальнее, чем это было возможно для предварительного указания в трансцендентальной эстетике, раскрывает свое собственное существо.

Как же Кант обосновывает это первенство времени как универсального чистого созерцания? Поначалу может показаться, что Кант отрицает нали­чие у внешних явлений временных определений, тогда как именно там обы­денный опыт, в ходе светил и в естественных процессах вообще (рост и от­мирание), обнаруживает время, причем столь непосредственно, что время отождествляется с "небом". Однако Кант не просто оспаривает у внешних явлений временную определенность: ведь время утверждается им и как фор­мальное условие a priori всех явлений. Один тезис отнимает внутривременность у физически наличного, другой - придает ему ее. Как можно объеди­нить эти противоположные высказывания? Если Кант ограничивает время как чистое созерцание данностями внутреннего чувства, т. е. представлени­ями в самом широком смысле, то именно в этом ограничении заключается расширение области возможного для него, внутри которой оно может дей­ствовать как предварительный способ созерцания. Среди представлений есть и такие, которые, как представления, делают возможной встречу с тем сущим, каковым само представляющее существо не является. Потому кантовское размышление и избирает этот путь:

Поскольку все представления как состояния представления непосред­ственно происходят во времени, то и представляемое в представлении как таковое принадлежит времени. Кроме непосредственной внутривременности представления, мы имеем опосредованную внутривременность представ­ляемого, т. е. тех "представлений", которые определены через внешнее чув­ство. Т. к. внешние явления внутривременны лишь опосредованно, то им определенным образом свойственно временное определение, а определен­ным - нет. Аргументация от внутривременности внешнего процесса созер­цания как процесса психического к внутривременности в нем созерцаемого существенно облегчается для Канта двузначностью выражения "созерца­ние", или "представление"; ведь это выражение, в одном случае, полагает состояние души, но одновременно и то, что оно как состояние души имеет предметом.

Подтверждается ли это обоснование универсальности времени как чис­того созерцания, а тем самым - его центральной онтологической функции, может ли оно быть решающим, отказывается ли при этом пространству как чистому созерцанию в возможности быть центральной онтологической функцией - эти вопросы пока остаются открытыми[xliv].

Говоря в общем, обоснование универсальности времени как чистого созерцания возможно лишь в том случае, если, хотя и пространство, и время как чистые созерцания, равно принадлежат "субъекту", время будет прису­щим субъекту изначальнее, нежели пространство. Непосредственно ограни­ченное данностями внутреннего чувства время, тем не менее, лишь тогда окажется онтологически более универсальным, если субъективность субъ­екта состоит в открытости сущему. Чем субъективнее время, тем изначаль­нее и полнее способность субъекта снимать свои границы (Einschränkung).

Универсальная онтологическая функция, которую Кант с самого нача­ла обоснования приписывает времени, таким образом, может быть вполне оправдана лишь тем, что именно [раскрытие] самого времени, причем в его онтологической функции, т. е. как сущностной составной части чистого он­тологического познания, будет приводить нас к более изначальному опре­делению сущности субъективности[xlv].

"Трансцендентальная эстетика" имеет задачей выявление онтологичес­кого αϊσθησις'а, который делает возможным "априорное раскрытие" бытия сущего. Поскольку в любом познании первенство сохраняется за созерца­нием, то мы установили «одну из необходимых частей для разрешения об­щей задачи трансцендентальной философии»[xlvi] (онтологии).

Как при малейшем упускании значения чистого созерцания как сущ­ностного элемента онтологического познания, так и при изолирующей ин­терпретации элемента будет невозможным выявить этот элемент даже в его элементарной функции. Не отказ от трансцендентальной эстетики как от предварительной формулировки проблемы, но удержание и конкретизация ее проблематики должно быть подлинной целью проводимого Кантом обоснования; иначе говоря, это, без сомнения, и есть сама его задача.

Сначала, однако, следует в том же изолирующем рассмотрении устано­вить второй сущностный элемент чистого конечного познания: чистое мышление.

 

b) Чистое мышление в конечном познании