С: ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНАЯ СПОСОБНОСТЬ ВООБРАЖЕНИЯ И
ПРОБЛЕМА ЧИСТОГО ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО РАЗУМА
То, что в Критике чистого разума как обосновании метафизики с самого начала рассматривается чистый человеческий разум и только он, следует вначале прояснить характерным примером. Формула проблемы возможности metaphysica generalis звучит следующим образом: "Как возможны синтетические суждения a priori?" О разрешении этой задачи Кант говорит следующее: «Вышеобозначенная задача может разрешиться не иначе как тем, что мы ее сначала пронаблюдаем в отношении способностей человека, через которые он способен к расширению своего познания a priori, и которые составляют в нем то, что можно назвать специфически его чистым разумом. Ибо, если под чистым разумом некоего существа вообще понимается способность познавать вещи независимо от опыта, следовательно - от чувственных представлений, то тем самым еще вовсе не определяется, каким образом в нем (например, в Боге или каком-либо другом высшем духе) вообще возможно подобное познание, так что задача остается неопределенной. Что же касается человека, то любое его познание состоит из понятия и созерцания»"243.
Это высказывание находится в сочинении О прогрессе метафизики, при написании которого Кант, безусловно, имел в виду проблематику метафизики как таковой непосредственно и в целом. Итак, при обосновании метафизики проблемой является "специфическая" конечность человеческой субъективности. Будет неверным рассматривать ее лишь попутно, как один из возможных "примеров" характеристики конечного разумного существа вообще.
Конечности человека свойственна чувственность в значении воспринимающего созерцания. Как чистое созерцание, т.е. чистая чувственность, оно есть необходимый элемент, характерный для конечности структуры трансценденции. Чистый человеческий разум необходимо есть чистый чувственный разум. Этот чистый разум должен в себе самом быть чувственным, он отнюдь не становится таковым только потому, что связан с телом (Leib). Скорее наоборот, человек, как конечное разумное существо, лишь потому может в трансцендентальном, т.е. метафизическом, смысле "иметь" свое тело, что трансценденция как таковая a priori чувственна.
Если же трансцендентальная способность воображения должна быть изначальным основанием возможности человеческой субъективности, причем именно в ее единстве и целостности, то она должна делать возможным нечто такое, как чистый чувственный разум. Чистая же чувственность - в ее универсальном значении, в соответствии с которым она должна пониматься при обосновании метафизики - есть время.
Как может время, как чистая чувственность, находиться в изначальном единстве с "я мыслю" чистой апперцепции? Чистое "я", которое Кант, следуя повсеместно господствующему истолкованию, отделяет от всякой временности и противопоставляет всякому времени, должно быть "временным"? И все это на основании трансцендентальной способности воображения? Как же последняя вообще относится ко времени?
Трансцендентальная способность воображения
И ее отношение ко времени
Было показано, что трансцендентальная способность воображения есть исток чистого чувственного созерцания244. При этом принципиально было доказано, что время, как чистое созерцание, возникает из трансцендентальной способности воображения. Однако необходимо и специальное аналитическое прояснение того способа, каким время непосредственно зиждется на трансцендентальной способности воображения.
Время "течет постоянно"245 как чистая череда последовательности "теперь" (Nacheinander der Jetztfolge). Эту череду чистое созерцание созерцает непредметно. Созерцание значит воспринятие себя-подающего. Чистое созерцание в воспринятии себе самому подает вос-принимаемое (das Hinnehmbare).
Воспринятие чего-либо обычно понимается как восприятие наличного, присутствующего. Но это узкое, все еще ориентированное на эмпирическое созерцание понятие воспринятия должно быть отличено от чистого созерцания и его характеристики как вос-принимающего. Легко понять, что чистое созерцание чистой череды "теперь" не может быть воспринятием присутствующего. Если бы оно было таким, то оно всякий раз могло бы "созерцать" только теперешнее "теперь", но никогда - последовательность "теперь" как таковую и образующийся в ней горизонт. Ведь, строго говоря, в чистом воспринятии "настоящего" ("Gegenwärtigen") даже невозможно созерцать "теперь", ибо оно, в своем уже-нет (Soeben) и еще-нет (Sogleich) обладает сущностно непрерывным растяжением. Воспринятие чистого созерцания должно подавать в себе вид "теперь" так, чтобы оно провидело его еще-нет и возвращало его уже-нет.
Только теперь конкретнее раскрывается, что (и насколько) чистое созерцание, с которым имеет дело трансцендентальная эстетика, изначально не может быть воспринятием "настоящего". Вос-принимающая себя-подача в чистом созерцании принципиально не является связанной ни с только присутствующим, ни, тем более, с наличным бытием.
Если же чистое созерцание (Anschauen) обладает этим свободным характером, то следует ли из этого, что оно "в основании" есть чистая способность воображения? Это следует [из сказанного] лишь в той мере, в какой само же чистое созерцание в себе образует вос-принимаемое. Но то, что это изначальное образовывание в себе одновременно может быть приглядывающимся, проглядывающим и оглядывающимся (anblickend, vor- und rückblickend) не имеет ничего общего с трансцендентальной способностью воображения!
Если бы только сам Кант недвусмысленно не выделял этот триединый характер образования в деятельности (Einbildung) способности воображения!
В своих Лекциях по метафизике, а именно - в рациональной психологии, Кант следующим образом анализирует "образующую способность": эта способность «производит представления или настоящего времени, или представления прошедшего времени, или же представления будущего времени. Тем самым, способность образования (Bildungsvermögen) состоит:
1. из способности отображения, чьи представления суть представления настоящего времени; facultas formandi;
2. из способности вслед-образования, воспроизведения, чьи представления суть представления прошедшего времени; facultas imaginandi;
3. из способности про-образования, формирования про-образа, чьи представления суть представления будущего времени; facultas praevidendi»246.
Выражение "отображение" нуждается в кратком разъяснении. Оно имеет в виду не произведение отображения в смысле какой-то копии; но вид, который возможно непосредственно отснять в самом присутствующем (настоящем) предмете. От-ображение (Ab-bilden) имеет в виду не воспроизведение, но подачу образа (Bild-geben) в смысле непосредственного восприятия внешности самого предмета.
Без того, чтобы Кант говорил в этом месте о трансцендентальной способности воображения, одно-таки становится ясным: образовывание "воображения" в себе является отнесенным ко времени. Однако чистая деятельность воображения, которая зовется чистой поскольку в себе самой образует свою коррелятивную структуру (Gebilde), должна, как сама по себе связанная со временем, образовывать именно время. Время как чистое созерцание не есть ни только созерцаемое в чистом акте созерцания, ни только этот акт, которому не хватает "предмета". Время как чистое созерцание есть в одном образующее созерцание своего созерцаемого. И только этим дается полное понятие времени.
Чистое созерцание, однако, может образовывать чистую череду последовательности "теперь" как таковой лишь тогда, когда оно в себе есть от-, про-, и вслед-образующая способность суждения. Потому время, и тем более - в кантовском смысле, никоим образом нельзя мыслить как произвольное поле, в которое для целей своей деятельности теперь как бы пристраивается способность воображения. В соответствии с этим, время, в том горизонте, внутри которого мы "считаемся со временем", понимается как чистая последовательность "теперь". Но эта последовательность "теперь" ни в коем случае не является временем в его изначальности. Позволяет же возникнуть времени как последовательности "теперь" трансцендентальная способность воображения, которая, как начало-дающая, есть изначальное время.
Но возможно ли развить столь далеко идущую интерпретацию трансцендентальной способности воображения - как изначального времени - из немногочисленных намеков Канта? Принимая во внимание необозримые следствия, вытекающие из нее, эта интерпретация должна быть обоснована конкретнее и отчетливее.