Заложенная основа и итог кантовского обоснования метафизики
Проходя отдельные стадии кантовского обоснования, мы выяснили, что оно в конце концов приводит к трансцендентальной способности воображения как основе внутренней возможности онтологического синтеза, т.е. трансценденции. Но есть ли установление этой основы, т.е. ее изначальное истолкование как временности, итог кантовского обоснования? Или его обоснование являет что-то другое? Для установления названного результата было вовсе не обязательно стремиться показывать обоснование собственно в его внутреннем свершении и его последовательности. Приведения соответствующих цитат о центральной функции трансцендентальной способности воображения в трансцендентальной дедукции и в трансцендентальном схематизме было бы достаточно. Если же итог не заключается в том знании, что трансцендентальная способность воображения составляет основу, то к чему еще тогда должно привести обоснование?
Если итог обоснования заключается не в его "результате", то следует спросить: что открывает для проблемы обоснования как подведения основания (Begründung) под метафизику обоснование в своем свершении как таковом? Что свершается в кантовском обосновании? Не что иное, как то, что основывайте внутренней возможности онтологии осуществляется как раскрытие трансценденции, т.е. субъективности человеческого субъекта.
Вопрос о сущности метафизики есть вопрос об единстве основных способностей человеческой "души". Кантовское обоснование показывает: обоснование метафизики является вопрошанием о человеке, т.е. антропологией.
Но разве при первой попытке изначальнее постичь277 кантовское обоснование метафизики это возвратное движение к его антропологии не обернулось неудачей? Определенно, поскольку оказалось, что предлагаемое антропологией в истолковании познания и его двух источников проясняется Критикой чистого разума в более изначальной форме. Но из этого следует лишь то, что эта разработанная Кантом антропология является эмпирической и недостаточной для трансцендентальной проблематики, т.е. не чистой. Что как раз и усиливает настоятельную необходимость [разработки] удовлетворительной для целей обоснования метафизики антропологии, т.е. "философской" антропологии.
То, что итог кантовского обоснования заключается в понимании необходимой связи между антропологией и метафизикой, может быть однозначно доказано уже через собственные высказывания Канта. Кантовское обоснование метафизики имеет целью подведение основания под "метафизику в конечной цели", а именно - под metaphysica specialis, которой принадлежат три дисциплины: космология, психология и теология. Но чтобы метафизика как "естественная склонность человека" была постигнута в ее возможности и границах, обоснование как критика чистого разума должно понимать таковой в его внутренней сущности. Внутренняя сущность человеческого разума, однако, проявляется в тех интересах, которые всегда движут им как разумом человеческим. «Все интересы моего разума (как спекулятивные, так и практические) объединяются в следующих трех вопросах:
1. Что я могу знать?
2. Что я должен делать?
3. На что я вправе надеяться?»278
Эти три вопроса, соответственно, являются исследуемыми в трех дисциплинах собственно метафизики как metaphysica specialis. Человеческое знание имеет дело с природой в самом широком смысле наличного (космология); поступок - это деяние человека и касается его личности и свободы (психология); надежда имеет целью бессмертие как блаженство, т.е. единение с Богом (теология).
Эти три изначальных вопроса определяют человека не как природное существо, но как "гражданина мира". Они составляют предмет философии "во всемирно-гражданском плане", т.е. область собственно философии. Потому во введении к своим Лекциям по логике, где он развивает понятие философии вообще, Кант говорит: «Поле, проблематику философии в этом всемирно-гражданском смысле можно привести к следующим вопросам:
1. Что я могу знать?
2. Что я должен делать?
3. На что я вправе надеяться?
4. Что такое человек?»279
Здесь, наряду с имеющимися тремя, появляется четвертый вопрос. Но если полагают, что psychologia rationalis, как входящая в metaphysica specialis дисциплина, уже имеет дело с человеком, не прибавляется ли этот четвертый вопрос о человеке к первым трем внешним образом, не является ли он избыточным?
Однако Кант не просто приставляет четвертый вопрос к первым трем, но говорит: «В принципе, все они могут быть причислены к антропологии, т.к. эти три первых вопроса связаны с последним»280.
Этими словами сам Кант однозначно выразил собственный итог своего обоснования метафизики. Тем самым попытка повторения обоснования получает ясное указание на свою задачу. Да, об антропологии Кант говорит лишь в общем. Но из выше разъясненного, без сомнений, ясно, что лишь философская антропология может взять на себя обоснование собственно философии, metaphysica specialis. Так не должно ли повторение кантовского обоснования в качестве своей подлинной задачи заняться систематической разработкой "философской антропологии", а для этого, прежде всего, определить идею таковой?