Стилистическое использование категории рода
У большинства существительных, точнее, у тех, которые не обозначают лиц и животных, форма рода представляется нам немотивированной; сам же род – мужской или женский, не говоря уже о среднем, – выступает в этих случаях как чисто грамматическая характеристика слова. В самом деле, с точки зрения современного языкового сознания невозможно понять, почему сук мужского рода, крона – женского, а дупло – среднего. Да и что такое здесь грамматический род? Это что-то, что требует, чтобы определяющие существительные слова стояли в определенной форме: "сук толстым", "крона пышная", "дупло старое". И вместе с тем наши представления о грамматическом роде все-таки связаны с представлением о естественном поле живых существ. Эти представления поддерживаются грамматическим противопоставлением тех названий лиц и животных мужского и женского пола, у которых женский род специально обозначен соответствующим окончанием или суффиксом и окончанием: кум – кума, супруг – супруга, внук – внучка, врун – врунья; гусь – гусыня, кот – кошка, лев – львица.
Это представление о поле, потенциально присутствующее в формах грамматического рода, позволяет нам в детстве естественно воображать в виде живых существ мужского и женского пола такие персонажи сказок, как Боб, Соломинка, Колобок и т.п., не говоря уже о Мухе-цокотухе или усатом Тараканище. Они (представления) легко настраивают нас и на восприятие как существ, наделенных свойствами, чувствами лиц определенного пола, при образном использовании слов, при олицетворении. Для русской поэзии, русской лирической прозы характерны образы березы (березки), олицетворяющей девушку, которая может быть то "кудрявой", "нарядной" (как у Пушкина, Бунина), "зеленокосой, в юбчонке белой" (как у Есенина: "Зеленокосая, в юбчонке белой Стоит береза над прудом"), то "печальной" (как у Фета), "беззащитной" ("Но беззащитная береза Глядит с тоской на небеса, И на ветвях ее, как слезы, Сверкает чистая роса"– И.Ник.); дуба как олицетворяющего мужественного мужчину-защитника ("...могучий дуб стоит, как боец, подле красивой липы"– Тург.) и т.д. Традиционным для поэтических произведений является использование грамматически противопоставленных по роду названий деревьев, цветов, небесных светил, ручья, ветра и т.д. для обозначения "его" и "ее", трагически разобщенных или ощущающих счастье разделенной любви. Вспомним одинокую рябину, которая не могла быть вместе с любимым и любящим ее дубом, чья судьба – "век одной качаться". Или счастливую черемуху Есенина, которой ручей "вкрадчиво под кручею песенки поет". При этом категория рода часто служит одновременно и средством создания всей образной основы лирического повествования.
Используется категория рода и в текстах юмористического, шутливого характера. Так, у А.К. Толстого читаем: "Угораздило кофейник С вилкой в роще погулять. Набрели на муравейник; Вилка ну его пырять!" В стихотворении дальше говорится, как муравьи отомстили хохотавшему, глядя на развлечение барышни-вилки, кофейнику, который был весь ими искусан. На использовании названий бытовых и иных предметов (чайник, сахарница, чашки, ложки, скатерть и т.д.), олицетворяющих мужчин и женщин с их типичным поведением в обыденной жизни, основан юмористический эффект в рассказах Ф. Кривина "В стране вещей" (примеры см. в разделе "Использование многозначности"). Таким образом, категория рода в художественной речи может выступать как яркое семантико-стилистическое средство.
Категория числа
Категория числа имени существительного – выражение противопоставления одного предмета, явления раздельному множеству тех же предметов, явлений: дом – дома, песня – песни, крик – крики, путешествие – путешествия и т.д. Большинство существительных в современном русском языке изменяется по числам и выражает значение либо единственного числа (один предмет: дом, лампа, село), либо множественного (несколько тех же предметов: дома, лампы, сёла). Это проявляется в противопоставлении падежных окончаний единственного/множественного чисел. Кроме того, форма множественного числа может образовываться от формы единственного числа: а) при помощи суффикса: колос – колос-j-a; брат – брат-j-a; б) заменой суффикса: котёнок – котята, цыплёнок – цыплята; в) изменением места ударения: рукá –рукú, ногá – но2ги, век – векá и т д.; г) чередованием звуков: друг – друзья; д) супплетивным способом: ребенок – дети, человек – люди.
Категория числа тесно связана с внеязыковой действительностью и отражает реальные отношения между предметами, существующими в ней. Если предметы, явления в объективной действительности имеют противопоставление: один – два и более таких же предметов, то и обозначающие их существительные (конкретные существительные) имеют соотносительные формы единственного/множественного чисел (дом – дома, тетрадь – тетради, чувство – чувства). Исключение составляет только группа конкретных существительных, которые называют предметы, содержащие две (и более) одинаковые части: ножницы, сани, ворота, брюки, шорты, а также некоторые конкретные существительные, называющие отрезки времени: каникулы, сутки и пр. У этих существительных, имеющих только форму множественного числа, противопоставление один – несколько выражается сочетанием их с количественными числительными: "одни ножницы"– "пять ножниц", "одни сутки "–"трое суток" и т.д. Однако существуют такие предметы, явления, которые счету не поддаются и не имеют противопоставления один – несколько. Это также находит отражение в языке, но уже в том, что обозначающие эти предметы, явления существительные по числам не изменяются, а имеют форму лишь одного числа – единственного или множественного.
Существительные, имеющие форму только единственного числа (singularia tantum)
К ним принадлежат существительные:
1. Вещественные: аспирин, железо, кожа, молоко, пемоксоль, ртуть, целлофан, халва и др. Они обозначают вещество, которое может быть измерено ("килограмм крупы", "пакет молока", "лоскут кожи"), но счету не подлежит.
2. Собирательные: молодежь, мошкара, охрана (люди), паства, периодика, продукция, казачество, сырье, техника (машины) и т.д.
3. Отвлеченные: бездуховность, веселье, волейбол, горе, детство, желтизна, загрязнение, коммуникабельность, краснота, музыка, обязаловка, плаванье, прохлада, смятение, тьма, туфта, химизация.
4. Собственные: географические наименования: Енисей, Монблан, Санкт-Петербург, имена: Сквозник-Дмухановский, Хлестаков, Чацкий, Ньютон, Бисмарк, Чайковский; названия художественных произведений: "Преступление и наказание", "Шинель" и т.д.
Существительные, имеющие форму только множественного числа (pluralia tantum)
К ним принадлежат некоторые существительные:
1. Вещественные: дрожжи, духú, опилки, ошметки, помои, сливки.
2. Собирательные: деньги, джунгли, промтовары, хлопья.
3. Отвлеченные, обозначающие сложные или многократные действия, процессы, в которых принимает участие несколько человек: бега, выборы, переговоры; похороны, смотрины; состояния природы: заморозки, сумерки.
4. Собственные: Альпы, Будейовицы, Васюки, Жигули, Холмогоры.
Изменяемость или неизменяемость существительного по числам тесно связана с многозначностью. Слово, имеющее несколько значений, в каждом из своих значений может по-разному относиться к категории числа в зависимости от того, какое явление действительности им обозначается. Так, существительное зерно, по данным словаря Ожегова (13-е изд.), имеет значения: 1. Плод, семя злаков; 2. собир. Семена хлебных злаков; 3. Небольшой предмет, частица чего-н.; 4. перен. Ядро, зародыш чего-н., книжн. Примеры словаря, иллюстрирующие эти значения, показывают, как меняется отношение существительного к категории числа: 1. – "Ржаное зерно", "кофе в зернах"– существительное конкретное, изменяется по числам. 2 – "Хлеб в зерне"– собирательное существительное, имеет только форму единственного числа. 3. – "Жемчужное зерно", "зерна крахмала"– в этом значении слово имеет как единственное, так и множественное число: существительное конкретное. 4. – "Зерно истины"– существительное отвлеченное, имеет только единственное число.