Кейс 4. Право на свободу слова адвоката
Адвокат А. была защитником по резонансному уголовному делу с участием директора крупного нефтяного холдинга, которому СМИ уделяли много внимания. На выходе из СИЗО после встречи с клиентом А. была остановлена инспектором Б., который обвинил ее в том, что клиент передал ей рукописную инструкцию об оказании влияния на свидетелей и воздействия на следствие, и вынос таких бумаг запрещен. При этом в кабинете также присутствовали два других сотрудника мужского пола Ф. и Л-вич. А отказалась показывать бумаги, ссылаясь на адвокатскую тайну, тогда сотрудники изолятора силой забрали у нее стопку бумаг, которые она прижимала к себе. В результате борьбы сотрудники забрали часть бумаг, один из листов адвокат А. вырвала и порвала на мелкие части. В результате региональное Управление Министерства юстиции обратилось в Адвокатскую палату региона с представлением лишить А. статуса адвоката за действия, нарушающие закон и Кодекс профессиональной этики адвоката. Но Адвокатская палата региона не усмотрела в действия адвоката А. действий, нарушающих Закон об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката.
Через месяц региональный канал ТВ пригласил Р., президента региональной палаты адвокатов, и начальника регионального Управления Министерства юстиции на ток-шоу «Страна и мир» для обсуждения происшествия с А. Дискуссия транслировалась в прямом эфире в вечернее время в 22.00. В первые несколько минут Р. поинтересовался мнением начальника регионального Управления Министерства юстиции по поводу происшествия и оснований для обращения о лишении А. статуса адвоката. Тот не дал конкретных ответов, заявив, что вопрос не относится к его компетенции. Ведущий задал Р. вопрос по поводу отношений Адвокатской палаты управления Министерства юстиции, предположив, что они являются довольно напряженными, что Р. отверг и добавил:
«Должен сказать, что провели проверку по делу адвоката А. Попытки передать записку ее клиента за пределы изолятора не было. Не было оснований для проведения обыска, который, кстати, проводился мужчинами, которые шарили по телу женщины-адвоката. Доказательства, полученные преступными или незаконными методами, не имеют юридической силы. В записях адвоката А. нет ничего абсолютно, что давало бы основания для прекращения ее статуса».
Далее ведущий предоставил слово начальнику регионального Управления Министерства юстиции, который заявил, что между Адвокатской палатой и управлением Министерством юстиции существуют нормальные рабочие отношения. Ток-шоу окончилось.
Через два месяца следственный изолятор № 1 (СИЗО) и инспекторы Б. и Ф. предъявили иск к Р. и региональной компании ТВ. Они утверждали, что Р. ошибочно указал, что мужчины-надзиратели «шарили» по телу А. и провели ее «обыск», тогда как они всего лишь «досмотрели» ее документы. Поскольку законодательство различает «обыск» и «досмотр», высказывание Р. составляло утверждение о нарушении действующего законодательства, которое являлось ложным и вредящим профессиональной репутации Следственного изолятора и чести и достоинству его сотрудников. Они требовали опровержения и компенсации морального вреда.
Районный суд отказал в удовлетворении исковых требований о защите чести и достоинства, установив следующее: «В судебном заседании установлено, что в прямом эфире регионального канала ТВ транслировалась телевизионная дискуссия между начальником регионального Управления Министерства юстиции - и адвокатом Р. Ведущие не редактировали текст выступлений: начальник регионального Управления Министерства юстиции общался с ведущим с помощью прямой связи, ответчик Р. присутствовал в студии. Исследованная судом видеозапись позволяет сделать вывод, что... начальник регионального Управления Министерства юстиции и ответчик сделали противоречивые заявления. Участники задавали вопросы друг другу и отвечали на вопросы ведущих...
Суд полагает, что высказывания ответчика Р. представляли собой выражение его мнения о событии, которое привлекло внимание общества и широко обсуждалось в то время. Во время шоу государственный служащий и адвокат участвовали в дискуссии, в которой выражали различные мнения об одном и том же событии. Высказывания ответчика Р. не были оскорбительными и не причиняли вреда чести, достоинству или профессиональной репутации истцов. Ответчик в своем ответе на вопрос ведущего не упоминал следственный изолятор № 1 или истцов Ф. и Б.
СИЗО №1, Б. и Ф. подали кассационные жалобы.
Областной суд отменил решение районного суда и удовлетворил иск всех трех истцов, указав следующее: «...Вывод районного суда о том, что высказывания ответчика в телевизионном шоу, транслировавшемся в прямом эфире, не вредят репутации истцов, неверен. Высказывания вредили чести и достоинству сотрудников изолятора Ф. и Б. и профессиональной репутации СИЗО N 1, поскольку они в действительности содержали обвинение в том, что мужчины - сотрудники изолятора обыскивали женщину-адвоката унизительным образом...
Из показаний свидетелей Л-вича и Т. следует, что протокол личного досмотра и выводы Квалификационной комиссии Адвокатской палаты о том, что сотрудники изолятора не проводили обыск А., противоречат утверждениям Р., но районный суд не принял этот факт во внимание... Законодательство различает понятия «досмотр» и «обыск», и ответчик Р. как профессиональный юрист не мог не знать об этом отличии. Хотя он располагал достоверной информацией о том, что сотрудники изолятора проводили досмотр документов А., а не ее обыск, он допустил не соответствующие действительности высказывания в прямом телевизионном эфире...
Кроме того, суд не может согласиться с выводом районного суда о том, что ответчик Р. не называл истцов по имени... Этот вывод противоречит резолютивной части решения, в которой районный суд установил, что происшествие... имело место в помещении СИЗО N 1 и заключалось в изъятии записки к А... Канал ТВ показал здание СИЗО N 1, и ответчик Р. позднее сделал оспариваемые заявления. При таких обстоятельствах профессиональная репутация СИЗО N 1 была умалена, и он имел право требовать судебной защиты от порочащих сведений. Истцы Ф. и Б., являвшиеся сотрудниками изолятора и принимавшие участие в досмотре документов А., также имели право на иск о защите чести и достоинства».
Областной суд обязал Р. уплатить по 20 000 рублей Б. и Ф. в качестве компенсации морального вреда. На канал ТВ была возложена обязанность опровержения.