Глава 4. По две стороны дефиса
До наступления темноты я неподвижно сидела, прижавшись спиной к стенке палатки, и глядела в потолок, что понемногу становился все прозрачнее.
Поначалу мысли причиняли почти физическую боль. Они драли нервы по кускам, заставляли сжимать белые кулаки, тереть виски в изнеможении.
Пустота. Вокруг… Решение все не приходило, сколько я не призывала весь свой ум работать на меня.
В своем сознании я была не я.
Закрыла глаза и представила…
Оборачиваюсь и вижу, что человек в черном все еще сидит у воды. С неба рушится дождь, и он наблюдает за дырявой агатовой поверхностью глубин.
Я делаю еще несколько шагов и в растерянности гляжу в противоположную сторону. Оттуда поднимается дым костров, и едва уловимый аромат спокойствия и старого горя оседает все ниже, пока, наконец, не сливается с очертаниями земли.
Налево – пустоты и ограниченность. Но в то же время – уверенность в завтрашнем дне. Чувство вины и ненужная, задерганная любовь.
Направо – абсолютная неизвестность. Саркастический парадокс. Феномен теоретических возможно-невозможностей.
Сумасшествие.
А я застыла посередине. Постоянная, как корень из минус одного.
Еще раз оглядываюсь по сторонам и беспомощно сажусь на мокрую траву. Пусть они решают за меня. Нет сил больше.
Я открыла глаза. Да, с художественными образами все прекрасно, но они не помогут в этот раз. А жаль.
Но у меня больше не осталось способности думать и сопоставлять факты.
Я кладу тяжелую голову на подушку. Не сейчас. Вдох.… И медленный выдох.
Я слышу, как тот самый дождь из моей выдумки проливается сверху вниз.
Я позволяю сознанию расслабиться, но…. С каждой секундой моего покоя все ближе подходят они. Рваные звуки, причиняющие боль своим присутствием. Они заставляют меня зажмурить прикрытые глаза. Становится темно и немного страшно. Тревожная, давно забытая, откуда она взялась? Музыка…. Что-то знакомое, такое родное билось в этих нотах. Что? Я боялась пошевелиться. Лишь бы только не спугнуть, не прогнать ее, раньше времени. Они переливаются во мраке, что отсвечивает желтизной.
Я лежу, сжав голову руками… Ну, давай, вспоминай! Где же это было…
Все громче и громче. Черт, никак не получается.
- Папа, папа! Что это, смотри!
Осень. Разбитые качели. Ветер в волосах. Вверх-вниз. Мне четыре года.
Громче и громче. Это оно. Та самая музыка из окна соседнего дома. Как тревожно…
- Что такое? Ты что-то увидела, малышка?
- Смотри, оно взлетает вместе со мной, - весело кричит смешная девчонка, щурясь от солнца.
- Да это же твоя тень, глупенькая! – хохочет отец.
Музыка все ближе. Она почти разрывает мою голову на части…
Качели останавливаются, и папа берет меня на руки.
Легонько подбрасывает в воздух. Я беззаботно смеюсь.
- Ну, хватит, хватит, пап! А то я сейчас улечу высоко-высоко, и ты больше меня не поймаешь!
Он подхватывает и прижимает меня к себе.
- Смотри. Видишь, там, в небе?
- Что? – детский голосок.
- Облака… - мечтательно вздыхает он, - они как из белого золота. Ты должна летать. Обещай мне, что когда вырастешь, обязательно научишься!
- Конечно, научусь! – улыбаюсь я, - мне не будет скучно там, в высоте одной? Или ты будешь рядом?
- Я всегда буду рядом. Даже если ты меня не увидишь. Но когда ты станешь большой, то наверняка найдешь кого-нибудь, кто захочет полетать с тобой.
- Правда-правда?
- Честное слово.
- А мы не упадем?
- Ну, это, смотря кого выберешь в попутчики, - ухмыляется отец.
- Ты такой смешной.… И так непонятно говоришь! – смеюсь я.
- Ничего…Скоро поймешь. Только не забудь про это, хорошо?
- Ни за что не забуду!
Скрипят старые качели. Плывут огромные облака. Маленькая девочка задумчиво смотрит ввысь. Музыка пробивает дамбу и выходит из берегов, затопляя окрестности.
Я резко с хрипом вдыхаю воздух. Я забыла дышать, пока до дрожи и боли в затылке вспоминала каждую мелочь этого разговора. Четырнадцать лет назад.
Неожиданно я почувствовала солоноватый вкус на губах. С подбородка сорвалась багровая капля.
Стерла рукой кровь, рывком встала, чуть не потеряв сознание от головокружения.
Летать! Я должна летать! Я поняла! Бежать, скорее….
Я выскочила из палатки и спотыкаясь, тяжело дыша…Бегом, бегом….
В голове стучало. Мысль не застать его – нет, он не мог уехать! – отзывалась такой бешеной резью под сердцем, в горле, солью в глазах…. Летать! Нельзя выбирать того, с кем будешь всю жизнь ползать по грязной серой земле…
- Я летать буду! – кричу я, что есть сил. И мне плевать, что меня услышат. Пусть все знают…
Я почти не чувствую своих босых, разбитых в кровь ног.
Безжалостно гоню себя через весь лагерь, сквозь метры воздуха, обугленной земли, раздирая ступни о поросль вереска.
Когда я, наконец, оказываюсь у гигантского черного шатра, мыслей уже не остается. Только тревога. И огромное необъяснимое безумие.
Я врываюсь без стука и предупреждения. Знаю: он ждет. А если не ждет, то все пропало. Этот вариант не подлежит рассмотрению.
Неподвижна у входа. Напряженно гляжу на застывшую черную фигуру посредине…мира.
Зрительный контакт равен полутора секундам, а после я не могу больше держать это в себе.
- Изменится! – в отчаяние срывающимся голосом, - изменится!
- Что же? – тихо спрашивает он.
- Если вы скажете это, то все изменится, - слезы прожигают веки.
Он делает шаг ко мне.
Несколько секунд, не веря в эти слова, ошеломленно смотрит на меня.
- Приведите конкретный пример, - шепчет он, не отрывая от меня дикого взгляда.
- Например, это… - мой севший голос дрожит от смятения.
Я приподнимаюсь на носочках – как он оказался так близко? – и шершавыми губами пробую на вкус его саркастическую усмешку.
В ознобе и холоде прижимаюсь к его равнодушным губам. Позволяю себе разок лизнуть эту улыбку изнутри – надо же понять, как у него получаются такие мимические шедевры.
И только когда отчаяние, вызванное его безучастностью, рискует окончательно свести меня с ума, он снисходит.
Собирает рассыпанные кусочки меня, прижимает к сердцу. Находит мои руки и сжимает в своих. Чувствую – дрожит.
Терпкий букет: хмель, тмин. Его аромат. А еще так пахнет небо, по которому мы летим.
Находит губами мой язык. Меня больше нет…
Нервы лязгают, наточенные ножи. Звенят в ушах, щиплют глаза. Долгих тринадцать секунд, а потом я сбиваюсь со счета.
Но время все равно плывет дальше, несмотря на двух безумцев, выбившихся из общего потока. И облака, как из белого золота…
Я обрываю эту бесконечность и выношу нас на берег только для того, чтобы найти своими глазами его. Отыскать в них подтверждение.
Правда?
Правда.
Тогда скажи….
И он отвечает:
- Ты невероятная. Поразительная…Ты…
- Немыслимая?
- Именно.
Одну пронзительную секунду мы были не в компетенции «здесь» или «сейчас». Было нечто иное.
А в следующую … все перевернулось, и нас поменяли местами. И черты не осталось от блеклого эскиза безразличия. Как зеркало разбилось мириадами серебринок, осталось звенеть на полу. Свет притупился.
Я вздрогнула, когда теплая ладонь легла мне на затылок. Он касался моего лба своим, заслоняя собой весь остальной мир. Ближе было некуда, нас точно пристрочили крепким швом друг к другу, оставалось только приникнуть еще сильнее, не отпускать. Судорожно целовать холодные губы, боясь, что сейчас наваждение рассеется и оставит меня одну в пустом пространстве.
Невыносимо медленно, преодолевая вечную фобию ошибиться и переоценить себя.
Расстегиваю одну за другой пуговицы его рубашки.
Едва касаясь моих напряженных плеч, снимает легкую куртку, та падает на пол.
Чувствую, как холод обнимает голую шею. Холод – жар, когда на ней остается сухой детский поцелуй. Точно, где мечется пульс. Губами отмечены виски, ресницы, щеки.
Для меня уже не существует пространного «до» и чокнутого «после». Есть только обнадеживающее «в данный момент».
В моих дрожащих пальцах столько отчаяния, я и не надеюсь, что он не заметит. Все видит, все понимает, целует кончики пальцев.
Чувствую, как он дрожит. Обнимает меня так бережно, словно мое тело - хрупкое стекло, прижмешь к сердцу – смерть от осколков.
Дальше бесноватый разум отключился.
Беспокойно….
Кровь взыграла, в голове расплескались мысли, над головой замерцал млечный путь. Удивительно – оказывается, у него такой же прозрачный потолок, как и у меня…
Значит, не мне одной скучно без неба.
Перед глазами пляшут светлячки. Он передо мной на коленях. Без обычного несокрушимого самообладания. Странный, с потемневшим рассудком, впервые в жизни потерявший контроль…
Такой осторожный и настоящий, хоть плачь. Будто даже сейчас ожидает предательского удара в спину.
Я не хотела, рука сама мягко опустилась на его голову, провела по волосам и коснулась щеки.
Все. Кажется, после этого, я либо сошла с ума, либо, наконец, стала собой. Той глупенькой доверчивой девочкой, знавшей о войне только из книжек. Стыдно, непривычно, страшно.
Он почувствовал, догадался? Не знаю. Но обнял, прижался губами к моему животу.
- Маленькая…
Сознание происходящего начало то исчезать в темноте, то вспыхивать ясно и безумно.
Раз – Черная постель, испуганные глаза – это мои отражаются в его. Поцелуи, каждый как первый, много-много, нескончаемо. Грудь поднимается и опускается, как тяжело становится дышать!
Горячей кожей осязаю – его руки доводят меня до аменции* и обратно.
Провал в памяти.
Два – Жар, беспомощность, руки раскиданы, ноги обвивают его талию. Мечусь в огненном бреду. Сгинуть вот прямо сейчас от упоения? Какая красивая была бы смерть…
Он внутри меня, я почти уверена, что он сейчас с легкостью читает мои мысли. Я думаю для него, смотрю ему в глаза, так проще всего.
- Никогда… - шепчет он, отзываясь в моем теле сильными толчками, - никогда не желай смерти.… Иначе получишь то, чего просишь.
- Ты ведь этого не допустишь…
Мы задыхаемся. Я чувствую, как вместе с адской волной горячего, почти кипяченого блаженства слетают все его магические блоки.
Он не может произнести ни слова, я быстро заглядываю в его прикрытые глаза и улавливаю обрывок мысли… Мысли, от которой барометр положительных эмоций зашкаливает. Но через секунду я забываю все… Даже ее.
Провал.
Три – Покой. Я тихо лежу, завернувшись в одеяло, спиной прижимаюсь к его груди. Ледяные руки больше не холодны, мне тепло.
С внутренней стороны век гуляют тени, я наблюдаю за ними, слушая неразборчивый шепот. Это успокаивает.
Даже с закрытыми глазами я вижу, как он неотрывно смотрит на мене, перебирает в тонких пальцах вьющиеся прядки моих волос. Тихо – тихо говорит. Мне? Себе? Нам?
Чувствую его мысли. Изо всех сил зажмуриваю глаза и прижимаюсь к нему сильнее. Нельзя же, нельзя так думать.… Иначе мне не хватит сил сдержать позорные детские слезы… Глупость же, правда? А ведь действительно, «маленькая».
И ничему-то меня не научили годы сознательной жизни, кроме формул и графиков. Ничегошеньки-то я еще не знаю.
Я нахожу его руку, цепляюсь за нее. Ищу поддержки, сочувствия? Нет… Только подтверждения тому, что его мысли все для меня, открыты.
Он отвечает легким пожатием. И добавляет в уме, то, что не может сказать вслух. Что жестоко и сладко колет под сердцем.
С закрытыми глазами, не прерывая контакта, он окончательно впускает меня в свой разум.
- Не думай ни о чем. Все хорошо….
- Я думаю о тебе, как ты не поймешь. Страшно. Мне очень страшно…
- Я с тобой.
- Надолго ли?
- Пока хватит сил. Пока я жив.
- Мы все можем умереть уже завтра. Значит это не такой уж и большой срок.
- Каждый может умереть завтра. Но с нами этого не случится.
- Я верю тебе. Пообещай, что не бросишь меня здесь, на этом пепелище. У меня нет ничего. Никого. Только ты теперь.
- Скоро все закончится. И тогда мы уедем с тобой.
- Далеко – далеко?
- Так далеко, как только пожелаешь…Даю слово…
Молчание совсем не тягостное. Такое же теплое и ласковое, как последние слова.
- Почему ты пускаешь меня в свои мысли?
- Доверяю тебе.
- Это так странно…Говорить с тобой, слышать твой голос. Мне это не снится?
Я решаюсь открыть глаза и встречаю его взгляд. Нет, это правда.
- Веришь?
- Да. Все по-настоящему…
- Иногда мне кажется. Что все – кошмарный сон. Я так боюсь проснуться однажды в иной реальности… - шепчу я.
- А если она будет лучше, чем эта?
- А если там не окажется тебя?
Он молчит. Обдумывает наш странный диалог или просто держит паузу?
- Хочешь попробовать? – наконец говорит он.
- Что ты имеешь в виду?
- Просто общий сон. Один на двоих.… Обещаю, он будет приятным.
- То есть, целая ночь в другом мире с тобой?!
- Да.… Все ты понимаешь…
- Как такое возможно? – удивляюсь я.
- Доверься мне… - шепчет он.
Теплые пальцы ложатся на мои подрагивающие веки. Темно.
Сквозь полусон я слышу, как он негромко говорит, нашептывает что-то непередаваемое. Спокойно, умиротворяюще.
Заклинание? Несколько секунд я держусь, но потом отпускаю себя.
В последние мгновения, когда я нахожусь на зыбкой грани, в сознание проливаются слова…
Все уснули до рассвета,
Лишь зеленая карета,
Лишь зеленая карета
Мчится, мчится в вышине,
В серебристой глубине…
Открыв глаза, я очутилась в трепете лучей солнца. Мостовые неизвестного города серебрились и переливались под искрами белого светила. Подняв голову, я разглядела сквозь туман бархатное агатовое небо…. Как такое может быть?
Моя рука мигом оказалась в чьей-то большой ладони. Дома, башенки, больше похожие на игрушечные, расступились, открывая горизонт и безграничное сумрачное море.… Все вокруг виделось как в дымке, истинная суть вещей ускользала.
Черно – белый мир.
Я поднесла руку к глазам – она была такой же белой, как и лучи искусственного солнца.
Но страха не было, только легкое сонное изумление, нежность. Город тяжело вздохнул, выдыхая теплый ветер, из под камней, тяжело приподнял мостовую и опустил на место. Он принял меня.
Прохладный ветерок и запах неизвестных трав кружили в воздухе.
- Как тебе мой мир? – раздался чистый и свободный голос со стороны.
- Он совсем как живой….
- Он и есть живой. Изменчивый и разный. Каждую секунду.
Мы медленно шли по цветастой каменной кладке, без определенной цели, никуда.
- Как здесь красиво…- прошептала я, разглядывая острые шпили башен, уходящие под самые облака.
Город дышал. Я слышала - камешки, на которые я наступаю живы. Они вздрагивают и прогибаются.
- Эта реальность пластична. Мы можем слепить из нее все, что пожелаем, - я совсем не узнавала его голос.
Я обернулась и увидела, что человек в черном стоит чуть поодаль от меня, разглядывая свое творение.
- В таком случае, слепи нам симпатичную кофейню. И чтобы там непременно подавали горячий шоколад и мокко.… А остальное пусть остается, как есть… - говорю я.
Он улыбается, будто знает, что я собираюсь делать…
Мы идем вдоль по иллюзионной улице, снова взявшись за руки. Мосты прогибаются под нашими ногами, ветер ласково обдувает лицо, а дорога извивается только по, ей одной известной, траектории.
Идем все дальше. И чем ближе конец, тем отдаленней он кажется. Цвета палитры разбавили водой, плеснули акварелью в новорожденный мир. Махнув рукой, я добавила небу синевы. Яркой и бездонной. Это получилось так естественно, что я почти не удивилась. Адресовала ему вопросительный взгляд.
Он ухмыльнулся и кивнул. Твори. Разрешаю.
По сини поплыли облака цвета фиалок, травянистый ветер гнал их на восток, туда, где вставало белое искрометное солнце.
Туман рассеялся, обнажая высоченные станы башен, уходящих в поднебесье.
- Только, пожалуйста, оставь мне море… - прошептал он.
Ставни резных окон распахивались одно за другим. Из окон нам улыбались и махали руками маленькие дети и их матери.
Сверху прилетела музыка.
Из ниоткуда перед нами выросла небольшая уютная веранда с деревянными столами, удобными мягкими креслами и…
Кофе в этом мире был божественным.
Перед ним появился чай со льдом. Я наблюдала, как после каждого поцелуя от наших губ идет пар.
Неожиданно в метре от меня появился маленький темноволосый мальчик. Сквозь плотный сонный туман он подошел ко мне и, робко протянул черную розу.
Я улыбнулась ему и приняла цветок.
Я вдохнула терпкий аромат и стала тихо наблюдать, как мой спутник чертит указательным пальцем черно-красную радугу.
- Северус? – я позвала его по имени.
Он дорисовал последний штрих к своему эскизу и взглянул на меня.
- Я хочу туда, - я указала на сиреневые облака, - можно?
- Так в чем проблема? – удивился он, - Повернись на секунду, я тебе помогу.
Терраса, столы исчезли, остался едва различимый трамплин. Отсюда начнется полет.
Он обнял меня сзади на плечи, а когда отпустил, на спине раскрылись черные крылья.
- Ты так любишь этот цвет?
- Не так сильно, как тебя. Хочешь другие?
- Нет, что ты. Они чудесные…
Я легонько провела рукой по его спине, позволяя черным перьям щекотать мои пальцы.
Раз. Два. Три. Полетели!
Мы разом спрыгнули с затуманенного трамплина и, раскрыв крылья, устремились ввысь. Я начертила в небе огромную светящуюся серебром луну. От взмаха его крыла небо стало иссиня-черным. Ветер теперь нес аромат ночи и сбывшейся мечты.
- А как же облака из белого золота? - крикнула я издали.
- Зачем? Разве так не хорошо? – он подлетел, догоняя меня.
Под нами было море, что переливалось всеми оттенками сумерек.
Я засмеялась, когда по мановению его руки ветер легко приподнял меня и перевернул в воздухе.
- Что ты делаешь? Перестань… - в ответ я приказала ветру перепутать его мысли.
- Это уже нечестно! - возмутился он, ставя простой блок, - так мы не договаривались!
Я стала снижаться, позволяя крыльям, в конце концов, дотронуться до гладкой поверхности воды. Приблизившись еще, я зачерпнула в ладонь горсточку моря. На вкус она оказалась сладковатой, как настойка из шиповника…
Я не заметила, как он оказался совсем близко, поймал меня и закружил над водой.
- А хочешь, так будет всегда… - его голос эхом раздался в моей голове. Всегда… Всегда…Всегда…Да…
Краски потускнели, и все подернулось зыбью. Картину залили водой.
Ветер загудел, море взволновалось. Цвета стали пропадать, понемногу возвращаясь к черно – белой палитре.
- Что происходит?
- Не знаю, - проговорил он, - наверное, мы просыпаемся. А может быть это просто… - но не успел он договорить, как голос его затих сам собой, а перед моими глазами выросла туманная стена. Он попытался взмахнуть крыльями, но тут же исчез.
- Северус? – тихо позвала я, - ты где?
Тишина в ответ. Облака съежились и растворились. Ветер становился все прохладнее.
- Гермиона! – услышала я голос откуда-то издали, - Гермиона! Очнись!
- Я не сплю. Я не сплю, пробормотала я, складывая крылья и готовясь рухнуть в воду, - не сплю я.
- Гермиона!
Темнота прикрыла мои веки. Я не сплю…Боги, я не сплю…
Я открыла глаза. Что же это было? Сон или реальность? Где я?
- Гермиона! Очнись…
Мысли понемногу возвращались в привычное русло. Так вот что.… Не было никаких крыльев…
Я села на кровати и встретилась с безумным взглядом Северуса. Он взял меня за плечи.
- Ты вернулась?
- Я здесь. Что произошло? Что с тобой?
Он посмотрел мне в глаза. В них мелькнула какая-то печаль или мне показалось? Безнадежность? Я ждала ответа, но не дольше пары секунд. Твердым голосом он сказал всего одну короткую фразу. Фразу, от которой перехватило дыхание и остановилось сердце.
- Мы в опасности. Пожиратели, Гермиона. Они в лагере, - сказал он, - игры закончились.