ДОСТОСЛАВНАЯ МЕДНОЦВЕТНАЯ ГОРА ЧИСТАЯ ЗЕМЛЯ ПАДМАСАМБХАВЫ
Аннотация
В основу этой книги лёг живой и увлекательный рассказ от первого лица о путешествии через промежуточные состояния бардо и чистые земли, составленный шестнадцатилетней девушкой из Восточного Тибета по имени Дава Дролма, впоследствии ставшей известной женщиной-ламой, духовным наставником и дэлогом, тем, кто шагнул за порог смерти и вернулся в этот мир, с тем, чтобы рассказать людям об увиденном. Её глубокое духовное переживание стало для многих ярким подтверждением истинности учения тибетского буддизма о карме, смерти и тех мирах, что лежат за её пределами.
Книга представляет интерес для буддистов, тибетологов, буддологов и всех тех, кто интересуется мистическими учениями Востока.
СОДЕРЖАНИЕ
Дэлог Дава Дролма «Дэлог: Путешествие за пределы смерти» 1
Аннотация 1
Введение Чагдуда Тулку Ринпоче 5
Глава 1 13
ДОСТОСЛАВНАЯ МЕДНОЦВЕТНАЯ ГОРА ЧИСТАЯ ЗЕМЛЯ ПАДМАСАМБХАВЫ 13
ГЛАВА 2 40
ОТРАЖЕНИЯ В ХРУСТАЛЬНОМ ЗЕРКАЛЕ ШЕСТЬ НЕЧИСТЫХ МИРОВ БЫТИЯ 40
ГЛАВА 3 96
ГОРА ПОТАЛА. ЧИСТАЯ ЗЕМЛЯ АВАЛОКИТЕШВАРЫ 96
ГЛАВА 4 109
ЮАОКО. ЧИСТАЯ ЗЕМЛЯ ТАРЫ 109
ГЛАВА 5 120
ЛЕСТНИЦА К ОСВОБОЖДЕНИЮ. ИЗЛОЖЕНИЕ ПОСЛЕДСТВИЙ ДОБРОДЕТЕЛИ И ВРЕДА 120
ПРИМЕЧАНИЯ 129
Глава 1. Достославная Медноцветная гора 129
Глава 2. Отражения в хрустальном зеркале 140
Глава 3. Гора Потала 146
Глава 4. Юлоко 149
Глава 5. Лестница к освобождению 151
Как обращаться с буддийскими книгами 152
Введение Чагдуда Тулку Ринпоче
Ещё ребёнком, в Тибете, порой я видел, как вокруг моей матери Дэлог Дава Дролмы собирались слушатели, внимавшие её рассказам о путешествиях в иные миры.
При рассказе о божествах в чистых землях её лицо сияло, а при описании мучений обитателей адов и страждущих духов прета слёзы градом лились из её глаз. Некоторым она рассказывала о встречах с их покойными родственниками и передавала живым просьбы от мёртвых по поводу незавершённых дел (например, открывала им местонахождение кладов с монетами или драгоценностями) или их мольбы выполнять молитвы и ритуалы. Также она доносила от покинувших этот мир высоких лам духовные советы, которые ламы по эту сторону смерти принимали с глубоким уважением.
Мою мать за её необычайные способности по всему Тибету почитали как ламу, хотя более знаменита она была как дэлог — тот, кто переступил порог смерти и вернулся, чтобы рассказать об этом.
Её опыт — не просто видения или кратковременные предсмертные переживания. Пять суток она лежала холодная, бездыханная, без всяких признаков жизни, в то время как её сознание свободно странствовало по иным мирам, часто в сопровождении Белой Тары, божества мудрости. Она предприняла своё путешествие дэлога, следуя наставлениям, полученным от Тары в видениях, хотя и против желания своих учителей - лам, которые умоляли её не рисковать так сильно.
Стоит отметить, что она, шестнадцатилетняя девушка, была так уверена в своей медитации, что переубедила очень мудрых лам, которые были куда старше её. Однако же её саму признавали проявлением Белой Тары — могущественной силы просветлённого ума, дарующей долголетие и освобождение живым существам. Всё своё детство Дава Дролма проявляла замечательную глубину сострадания. Ни один нищий не уходил от нашего шатра, не получив от неё всё, что могло попасть ей в руки, — в семье приходилось прятать ценности, иначе она раздала бы всё.
В чёрном войлочном шатре нашей семьи во время больших ритуалов могли собраться четыреста человек. Дава Дролме предлагали почётный трон, как и другим высоким ламам, среди которых были четверо её дядей, знаменитых во всём Восточном Тибете. Она была очень взыскательна к проведению ритуалов. Несколько лет назад я встретил монаха, который помнил её гнев, когда он плохо играл на канглинге (ритуальной трубе). Её присутствие пробуждало и желание преодолевать многотрудные ступени практики, и понимание, что исконная природа этого постепенного пути — свободное от усилий ригпа. Её сны и видения были просветлёнными откровениями, а те, что привели её к переживаниям дэлога, были безошибочно ясными наставлениями. Однако опасения лам, которые убеждали её не пускаться в такое путешествие, а поститься, принимать лекарства и выполнять ритуалы, были небеспочвенны: после своей смерти и ухода в чистую землю Падмасамбхавы она встретила своего покойного дядю, досточтимого учителя Какьо Вангпо, который предупредил, что ей опасно там оставаться и нужно возвратиться в мир людей, дабы приносить благо существам. Позднее, когда она путешествовала в бар до, то есть промежуточном состоянии, разделяющем смерть и перерождение, а также в мирах адов и прет, проявление богини Ваджраварахи выразило сомнения, что Дава Дролма сможет принести много пользы. «Возможно, тебе, моя девочка, надо вернуться в мир людей. Но, родившись женщиной, ты будешь не слишком влиятельной. Живых существ в нынешние времена упадка будет трудно убедить в истинности твоих рассказов».
Белая Тара возразила: «Она героиня с отважным умом!» — и добавила, что она не послушалась тех, кто пытался остановить её. «Если она вернётся в мир людей, то сможет рассказать о последствиях нравственного выбора, когда принимают для себя благие поступки и отвергают пагубные. Она сможет направлять умы живых существ».
Опыт личных впечатлений, полученный в других мирах, поистине придавал моей матери большой духовный авторитет, когда она учила о правильном поведении, о кармических причинах о следствиях. Никто не сомневался в ее словах, и не только потому, что такие великие ламы, как Тромге Трунгпа, были очевидцами возвращения её мертвого тела к жизни, но и потому, что она знала, где находятся клады и что делали покойные перед смертью, — всё это она могла узнать только от них самих, когда встретилась с ними, став дэлогом. В более зрелом возрасте у матери был один весьма щедрый благотворитель — богатый тибетец, который упорно отвергал всякую духовную практику, пока моя мать не сообщила ему о кладе его покойной сестры.
Приведённые здесь рассказы Дэлог Дава Дролмы отличаются яркостью, словно это путешественник описывает страну, которую посетил, но на самом деле это странствие её сознания по чистым и нечистым проявлениям ума. Вот как, в согласии с наставлениями Тары, оно начинается: «Я успокоила свой ум. В просторном и чрезвычайно благостном умонастроении я пережила состояние полной ясности. Я всецело осознавала коренное состояние своего ума во всех его обычных проявлениях. Поскольку это осознание было беспрепятственным, я словно могла слышать все звуки и голоса из всех земель, а не только те, что раздавались вокруг менял.
Когда полностью исчезают обычные влечение, неприязнь и неведение, свойственные двойственному разделению на объект и субъект, наступает переживание безыскусной, обнажённой осознанности — абсолютное, недвойственное, за пределами понятий. Это пустота, исполненная всех чистых качеств, и потенциальная возможность проявляться как видимость, нераздельная с пустотой. Это природа будды, которая остаётся сокрытой и неузнанной в обычных живых существах, но полностью обнаруживает себя в просветлённых.
Чтобы принести благо, просветлённые спонтанно создают земли чистых проявлений. Их примеры: Достославная Медноцветная гора Падмасабхавы, гора Потала Авалокитешвары, Юлоко Тары. Практикующие, которые очистили свой поток сознания и накопили обширные заслуги благодаря своей добродетели, могут воспринимать чистые земли в видениях, снах, или, подобно моей матери, как дэлог. Её рассказы довольно конкретны с точки зрения космологической географии и точны в описаниях, но, тем не менее, ясно, что миры, которые она посетила, — это многогранные проявления природы ума, переживаемые, когда медитация выходит за рамки обычного восприятия.
Чистые земли — это проявление ума, но то же самое можно сказать и о состоянии бардо, и о шести уделах перерождения. Различие в том, что чистые земли — это проявление просветлённого сознания, а шесть миров и бардо — проявление заблуждения и порождения ядов ума. Мир ада проистекает от ненависти, гнева и такого неблагого деяния, как убийство; мир прет — от жадности и алчности; мир животных — от тупости; мир полубогов-асур — от добродетели, омрачённой ревностью; мир богов — от добродетели, омрачённой гордостью; мир людей — от смеси всех пяти ядов, хотя и в сочетании с добродетелью, достаточной хотя бы для того, чтобы избежать рождения в низших мирах. Счастливое человеческое перерождение зиждется на большой добродетели и позволяет практиковать духовный путь. Моя мать говаривала: «Как бы ни тяжела была твоя жизнь в мире людей, это не идёт ни в какое сравнение со страданиями в низших мирах».
Люди и животные вместе населяют этот мир и разделяют общую склонность воспринимать предметы как абсолютно осязаемые, вещественные. Когда смерть разлучает ум и тело, развеивая кажущуюся незыблемость формы, обнажённое сознание оказывается в посмертном состоянии бардо. Если не достичь освобождения сразу же, во время чистого проявления так называемого бардо дхарматы, сознание переходит в бардо становления, после чего рождается в одном из шести миров бытия соответственно своей карме.
Будто сон или наваждение, существа всплывают в восприятии Дава Дролмы и исчезают, словно снежинки. В один миг она сталкивается с жуткими мучениями ада или невыносимыми муками прет, терпящих необычайные лишения; в следующий — встречает благочестивое существо, шествующее по пути к чистой земле, или обитателя мира богов. Подчас она видит целые процессии обитателей адов или бардо, которые направляются в чистые земли вслед за великим ламой или практиком, который силой своих альтруистических помыслов пришёл спасать существ. Вот что на самом деле имеется ввиду, когда мы молимся, чтобы «исчерпать глубины круговорота бытия и освободить существ».
Дава Дролма оказывается перед Ямой Дхармараджей, владыкой смерти, и вместе с Тарой поёт ему песнь постижения:
Если узнаёшь, есть лишь одно — собственный ум,
если не узнаёшь, есть лишь великий гневный владыка смерти.
На самом деле это Победоносный,
дхармакайя Самантабхадра.
Мы подносим своё почтение и хвалы к стопам Дхармараджи.
Хотя в абсолютном смысле миры круговорота бытия от природы пусты и всего лишь отражают заблуждения ума, на относительном уровне страдание существ, которые томятся в них, неоспоримо. Как снова и снова показывают Дхармараджа и его подручные, никакая ложь или притворство не смягчит вашу карму. Перед глазами человека мелькает вся его жизнь, ясно видны все хорошие и плохие поступки, и соответственно им возникают кармические следствия. Приводимые Дава Дролмой устрашающие описания ужасных последствий убийства и нанесения вреда другим ясно предостерегают от таких действий. С другой стороны, её завораживающие описания чистых земель вдохновляют на практику медитации божества и постижение качеств чистой природы ума.
После смерти, даже когда кармические силы толкают сознание к перерождению в круговороте бытия, тот, кто практиковал достаточно хорошо, чтобы, сохраняя присутствие ума, с верой призвать божество медитации, мгновенно переродится в чистой земле этого божества.
Получив переживания дэлога, Дава Дролма совершила паломничество в Лхасу, где зачала меня со своим супругом, одним из высоких лам. Она жила с родителями, пока мне не исполнилось года четыре, а затем перебралась в Танпел-гонпу, монастырь примерно в неделе пути верхом. Высоко на горном склоне построили дом с прекрасным видом, в котором она и жила, почитаемая как лама и дакини, женское воплощение мудрости и просветлённых деяний. Позднее она родила мою сестру Тинлей Вангмо, необычное дитя, которую затем признали воплощением йогини мудрости. Мы с сестрой были необузданными, своенравными детьми, и я до сих пор иногда горько сожалею о тех неприятностях, которые причинял своей маме. Она не была противницей строгих наказаний, но также и увещевала меня, что если буду практиковать Дхарму упорно и с чистым побуждением, то принесу пользу существам. Её слова действовали очень благотворно для моего пути.
Она умерла в 1941 году, вскоре после рождения мальчика, который тоже умер двумя годами позже. Ей было за тридцать, а мне одиннадцать лет. Её тело несколько дней оставалось в позе медитации, а затем поникло — это был знак, что сознание его покинуло. Её кремировали на крыше её дома. Появились радуги, а в вышине кружили пять грифов, которые в Ваджраяне символизируют наивысшее воззрение просветлённого йогина. Я уверен, что она вернулась в чистые земли, но в равной степени у меня нет сомнения, что она также вернулась в миры адов и прет, чтобы спасать тех, у кого была связь с ней. Она была совершенно бесстрашна в своём сострадании.
Я покинул Тибет в 1959 году, незадолго до ужесточения китайского режима. В 1982 году, почти три десятилетия не имея никаких вестей от своей семьи, я вдруг получил короткое письмо от сестры, в котором она упомянула, что у неё есть единственный экземпляр рассказов моей мамы о переживаниях дэлога. Это был словно спасательный круг, заброшенный из Тибета в Калифорнию, однако я смог ухватиться за него лишь пять лет спустя, когда политическое давление китайцев в Тибете немного ослабло. Когда я наконец посетил Тинлей Вангмо, та сообщила, что текст был конфискован, но она узнала, кто его хранит. В ужасные годы культурной революции, когда китайцы использовали религиозные тексты как туалетную бумагу, она ничего не могла предпринять, но, как только она почувствовала себя в безопасности, она выложила заоблачную сумму, чтобы получить эти записи. Не хватало лишь нескольких страниц.
Я не хотел забирать у неё оригинал, но китайцы в Чэнду, столице провинции Сычуань, не позволили бы мне сделать фотокопию. Зная, что, возможно, мне придётся контрабандой вывозить его, я захватил с собой из Соединённых Штатов тибетские книги и указал их в таможенной декларации. Я добавил к этим книгам рассказы дэлога и без проблем прошёл контроль в аэропорту. Несколько лет спустя я вернулся в Тибет, чтобы отдать сестре копию. Оригинал, которому теперь уже более шестидесяти лет, до сих пор у меня. Это выполненные прекрасным каллиграфом записи устных рассказов Дава Дролмы.
Есть и другие рассказы дэлогов: например, довольно знамениты записки известной йогини Дэлог Линг Ша Чодрон. В Библиотеке тибетских сочинений и архивов в Дхарамсале таких произведений не меньше дюжины. Дэлогами часто становились женщины. Некоторые были обычными мирянками, но сам подобный опыт — знак великих медитативных свершений, так что они не могли быть просто обыкновенными людьми. Их повествования увеличили веру людей в учения лам о невидимых мирах бытия.
Я не знаю, переводились ли другие рассказы на западные языки. Замечательно, что благодаря моему знакомству с великолепным переводчиком Ричардом Барроном (Чокьи Нима) и талантливым редактором Мэри Расин на свет появился английский перевод записок Дава Дролмы. Также Ричард Баррон составил ясные примечания. Хотя сначала шли главы с описаниями трёх чистых миров, а описания нечистых земель составляли четвёртую главу, из самого текста очевидно, что путешествие разворачивалось именно в следующем порядке: Достославная Медноцветная гора, нечистые миры, гора Потала и Юлоко. Последняя глава, которую в 1994 году привёз из Восточного Тибета в Соединённые Штаты мой сын Джигме Тромге Ринпоче, — это итоговое изложение, в основном составленное по переживаниям Дава Дролмы в нечистых мирах. Чтобы английский текст был более удобочитаемым, он выполнен скорее как вольный прозаический перевод тибетских стихов, а не строгий буквальный перевод.
Переживания дэлогов необычайны и чудесны даже с точки зрения эзотерического подхода тибетских школ Ваджраяны. Однако рассказы Дэлог Дава Дролмы заключают в себе силу и непосредственность личного переживания, и я верю, что их читатели обнаружат: явления миров соответствуют аспектам переживаний, присущим их собственному уму. Да вдохновят её слова на высшие духовные достижения; да приведут они всех, кто их читает, во владения Победоносных.
Глава 1
ДОСТОСЛАВНАЯ МЕДНОЦВЕТНАЯ ГОРА ЧИСТАЯ ЗЕМЛЯ ПАДМАСАМБХАВЫ
Путь, о котором я поведаю, — тесный и узкий проход.
И чтобы те, кто желает освобождения, вступили на путь
к этому освобождению,
Я изложу это ожерелье целительных наставлений о высшем побуждении1.
Изложенные здесь рассказы касаются меня, Дава Дролмы, дочери Джигме Трогьяла из рода Тромге, ламы, который жил в местности Вашул Тром. С раннего детства я была от природы наделена состраданием, беспристрастной верой и чистым видением. Моя любовь ко всем нищим и к тем, кому посчастливилось меньше, чем мне, была сильна, и я от всей души делала подношения и подавала милостыню.
Я выполнила много затворничеств, посвящённых чтению мантр и молитв, повторив, например, семистрочную молитву сто тысяч раз2. Позднее меня вдохновляла дакини Дордже Юдрон3 и другие божества, исполненные изначальной мудрости, а также бодхисаттва, пребывающий на восьмом уровне постижения4, который принял образ местного божества, великого немирского ньен, владыки севера5. Хотя они не открыли мне прошлое, настоящее и будущее полностью, тем не менее я получила невероятное число пророчеств, которые относятся к нашим временам.
Однажды трое тулку6 вместе с Джатрулом и другими спутниками отправились вниз в долину, чтобы принять участие в длинном ритуале, который ежегодно проводили в большом войлочном шатре. В тот вечер, когда всем предстояло расходиться, мне было видение — наполовину это было медитативное переживание, наполовину сон. В этом видении три демона, так называемые «сёстры нарушенной самайи»8, пришли со стороны плоскогорья Лашар, похищая жизненную силу существ трёх уровней зависимого бытия9. Главная сестра, у которой были стяг чёрного шёлка и аркан, снова и снова пыталась схватить меня, обвив меня ими вокруг пояса, но моё кармическое божество10 — досточтимая Тара явилась в юном облике, ослепительно белая, и окружила меня неприступным защитным шатром, так что аркан не мог меня достать.
Позднее у меня было видение, что кто-то приближается и наносит мне удар по лопаткам мотком цветной пряжи размером с небольшой камень, а затем исчезает. Это было очень неприятно, но снова вмешалась Тара, сказав: «Из-за этого мне придётся отправиться в Индию, чтобы достать лекарство канадава из тайной сокровищницы, принадлежащей дакини страны Оргьен11. Я вернусь через четыре дня. Всё это время ты должна носить чью-нибудь одежду, например твоего старшего брата Палчена, тело которого защищают божества- охранители, и не допускать, чтобы твой ум блуждал. Вечером четвёртого дня поднеси восемьдесят. торма, чтобы рассеять препятствия 12. Затем будет знак, что я достала лекарство: я приду как сияющее солнце, которое не заволакивают облака и не сопровождает сильный ветер.
На протяжении четырёх дней я очень страдала; боль была так велика, что я едва могла одеться. Вечером четвёртого дня воплощённый лама Тромге Трунгпа выполнил ритуал восьмидесяти подношений торма, и три сестры, отнимающие жизненную силу, вернулись, удовлетворённые подношениями, в свои обиталища. Приятный запах заполнил войлочный шатёр сверху донизу, свидетельствуя о том, что лекарство доставлено. Я смогла отведать чудесного вещества с очень тонким ароматом, и боль сразу прошла. Со мной действительно произошло это чудесное событие, в чём каждый мог убедиться сам.
В другой раз меня внезапно поразил удар, словно поистине пробил мой смертный час. Мой драгоценный коренной лама13 и единственное прибежище, милосердный владыка, кладезь сострадания, энергично выполнил ритуал возвращения моей силы долголетия. Кроме того, ламы прославленной линии сакья14 прочитали молитвы, выполнили ритуалы для дарования защиты, ритуал прибежища, обращённый к достославному Хеваджре15, и другие обряды. Наконец самая жгучая боль унялась, а менее сильная утихла, превратившись в переживание блаженства и пустоты.
Именно тогда Какьо Вангмо, владыка ста семейств будд, несравненный и неповторимый кладезь сострадания, сам безупречный великий Ваджрадхара во плоти16, посредством своего иллюзорного тела изначальной мудрости был мне проводником в видениях. Я, словно беседуя с обычным человеком, общалась с бестелесными дакини изначальной мудрости, а те давали ясные ответы на вопросы, чтобы рассеять помехи для долгой жизни этой девушки 17 и дать мне возможность приносить пользу существам по мере своих способностей. Мне предрекли, что я должна буду уйти в затворничество для выполнения практик трёх божеств — Амитаюса, Самьяка и Ваджракилаи, — чтобы посетить множество чистых земель нирманакаии18.
Владыка Тромге Кун дун Ринпоче даровал посвящения этих трёх божеств долголетия из учений великого тертона Лэкьи Дордже19. Моё привычное восприятие вещей было просто сметено прочь, и я получила прямое введение в независимую сущность ригпа, свободную от заблуждения. Я мгновенно узнала ригпа во всей её обнажённости, благодаря чему тайные ваджрные слова изливались непрерывно 20. Почтенная владычица, благородная Белая Тара, милостиво даровала мне видение, и множество медитативных переживаний невообразимого единства блаженства и пустоты расцвело в моём потоке ума.
Это был первый год древнего шестидесятилетнего цикла, год Дерева-Крысы21. На убывающей луне на двадцать третий день восьмого лунного месяца выпал важный праздник в честь собрания дакини — благоприятная пора для обновления и распространения драгоценных учений пути тайной мантры 22. В тот день мы отправились посетить Чогтрула Ринпоче. Эта девушка настойчиво расспрашивала его о своих сновидениях и медитативных переживаниях более раннего времени, а также о более поздних и недавних переживаниях. Казалось, он чрезвычайно рад и очень доволен таким рассказом.
Я сказала ему:
- Согласно пророчеству, которое Белая Тара дала этой девушке, я проведу шесть или семь дней в состоянии глубокой медитативной неподвижности, будто лишилась сознания или умерла.
Чогтрул Ринпоче и Тромге Трунгпа сказали мне, в сущности, одно:
- Совершенно нет нужды в подобных разговорах. Выполняя ритуал поста нъюнгнэ, ты уже через день почувствуешь голод и жажду23. Не будет ли лучше оставаться в тихой хижине для медитации, ни о чём не думая, непринуждённо расслабляясь в ключевых моментах стадий зарождения и завершения 24 и выполняя некоторое количество повторений мантр?
- Но, - ответила я, - если оставаться неделю в таком состоянии, это принесло бы пользу и было бы очень важно для лечения моей болезни.
Я докучала им снова и снова, прося:
- Не лучше ли мне оставаться взаперти, не принимая вовсе пищи и воды?
Тромге Кун дун Ринпоче сказал:
- Не делай ничего подобного! Если хочешь избавиться от болезни, тебе нужно выполнить большие ритуалы долголетия и получить посвящения Ваджракилаи и ритуала омовения божества Бхуркакута25. Также тебе нужно выкупать животных, предназначенных к забою. Если хочешь способствовать благополучию существ, выполняй ритуалы, например ритуал, избавляющий существ от шести миров26, который содержится в цикле учений «Естественная свобода просветлённого намерения» мирных и гневных божеств 27, и призывай суть наивысшего сострадания повторением мани-мантры 28 вместе с молитвами пожелания и устремления.
Этим и многими другими способами он выразил мне своё неодобрение, и, хотя, возможно, было бы лучше последовать его совету, я повторяла, что, по моему мнению, нужно делать лишь то, что я уже описала, и приняла решение действовать соответственно, не в силах и дальше это откладывать.
В двадцать пятый день лунного месяца я сообщила всем окружающим о своём решении. Вечером, в «час силы» 29, когда собираются дакини, к семи особо важным ламам и тулку (и к самому главному из них всеведущему ламе Тромге Кун дуну Ринпоче) присоединилось множество их учеников и помощников. Я тоже участвовала в собрании. Пока я была там, мой ум стал яснее, чем когда-либо, и в моём потоке ума возникли особые медитативные переживания и состояния постижения. Находясь достаточно близко от Тромге Кундуна Ринпоче, чтоб он мог меня слышать, я произносила в соответствующем порядке тексты ритуалов, которые никогда не изучала: «Наказы супруги-матери», а также пиршественные подношения и ритуалы осуществления 30. Мой ум был чрезвычайно радостен, и я чувствовала, что никогда прежде не была так счастлива, как в ту ночь.
После того как собрание разошлось, я некоторое время оставалась в присутствии моего драгоценного ламы. Используя и уговоры, и резкие слова, Ринпоче снова и снова повторял: «Девочка моя настоятельно советую тебе отказаться от этой затеи». Однако всё было напрасно, и в конце концов он сдался: «Поскольку ты решила так поступить, храни в уме следующие слова и никогда не забывай их. Отныне не поддавайся, как бывало в прошлом, нечистым, необузданным заблуждениям. Безыскусно пребывай в истинной природе своего ума как она есть. Как можно больше верь в своих лам и выбранных тобой божеств и сохраняй по отношению к ним чистое видение, а также питай любовь и сострадание ко всем существам, которые были твоими отцами и матерями» 31.
При этом он оказал мне честь, собственноручно подав полную тарелку отборных кусков пиршественного подношения. Он произнёс нараспев: «Да возьмут тебя под свою защиту ламы, Три Драгоценности, и великий Оргьен32. Покуда ты не достигнешь просветления, да утихнут все омрачающие и пагубные условия. Пусть беспрепятственное просветлённое намерение двух аспектов бодхичитты33, дхармата, зародится в потоке твоего ума. Да ведёт тебя по твоему пути досточтимая владычица, благородная Тара, чтобы тем самым ты принесла немыслимые блага существам».
Когда он произнёс эти слова, моя вера выросла так сильно, что я едва не разразилась слезами. Я выполнила три простирания и вернулась в свой дом для затворничества.
Позднее я сказала Тулку Тромге Трунгпа: «Дней пять я буду совсем как мёртвая. В это время никто из монахов или учеников не должен входить в мою комнату и бродить взад-вперёд за дверью, они не должны болтать или по невниманию производить другой шум, который может мне помешать. Уберите от меня всё съестное, не оставив даже семи зёрен ячменя34. Чтобы очистить привычные склонности, омрачение чревом35, и загрязнения моего тела, омойте меня шафрановой водой, освящённой практикой Виджаи36. В это время, чтобы обстоятельства были особенно благоприятны, должна присутствовать девушка по имени Дролма». (Как оказалось, всё сложилось само собой, поскольку добродетельная женщина с чистой самайей по имени Цултрим Дролма стала моей помощницей.) 37
Я продолжала: «Чтобы выяснить, к какому семейству будды я принадлежу, и устранить препятствия, обвяжите мне голову синей тканью небесного цвета38. Пока я не вернусь к жизни, Кушаб Ринпоче 39 будет выполнять подношения пяти сёстрам Лхаман Церинг 40. Тромге Трунгпа будет выполнять сто пиршественных подношений царице наивысшего блаженства из цикла «Наказы супруги-матери». Чтобы устранить препятствия для моих видений, пусть ученики и помощники как можно больше повторяют Семистрочную молитву, молитву «Устранение препятствий на пути», мантры ваджра-гуру и Тары41. Для защиты заприте мою дверь на висячий замок, и пусть его обернут синей тканью. Чтобы подавить и победить натиск кровожадных демонов, поставьте на ткань восковую печать, перевернув её вверх ногами42.
Теперь принесите смену одежды, сделанной не из меха или кожи43. Если я действительно не умру, а вернусь к жизни, то захочу ополоснуть рот, и для этого мне понадобится сосуд, полный чистой дож девой воды, собранной во время целебного ливня святых ригии, который проливается силой благословений и устремлений Бхайшаджьягуру, Будды Врачевания44.
Если кто-то спросит, что это затеяла Дава Дролма, поступая так, не говорите ничего определённого, плохого или хорошего: просто сообщите, что невозможно точно сказать, живая или мертва. Через пять дней вызовите моего брата Палчена, который живёт с моей семьёй и родичами в долине, и скажите ему: «Твоя сестра в таком состоянии, что ни жива и ни мертва. Иди и сам посмотри». Всё, о чём я только что упомянула, хоть и сопряжено с некоторыми трудностями, очень важно, так что, пожалуйста, выполните это».
Тулку Тромге Трунгпа и его помощники пообещали в точности следовать моим указаниям и оставаться верными своим обязательствам, а потому я легла на кровать отдохнуть.
Вот что мне сказали: «Пусть твой ум пребудет в естественном состоянии, в которое ему от природы свойственно впадать, не прерывая никакие рассудочные мысли». Так я успокоила ум. В открытом и чрезвычайно блаженном расположении духа я пережила состояние полной ясности. Это не было скрытое состояние кунжи, которое есть всего лишь отсутствие рассудочного мышления 4 . Также я не просто погружалась в чувство блаженства, ясности и свободы от рассудочного мышления46. И я не просто занялась бесконечным изживанием своих заблуждений. Вместо этого я в полной мере осознавала коренное состояние своего ума в совершенно обычном его состоянии 47 . Поскольку это восприятие было беспрепятственным, я словно могла слышать все звуки и голоса во всех странах, а не только в своём непосредственном окружении.
Утром двадцать шестого лунного дня, когда солнце поднялось над горизонтом, я узрела, что благородная и досточтимая Тара впрямь пребывает предо мной в сиянии радужного света, телом белая, как хрустальный сосуд. Она держала украшенную шёлковыми лентами стрелу, которой благословила меня 48.
В мою комнату для медитации проникла радуга из пяти параллельных полос разных цветов, при - шедшая со стороны Достославной горы, с малого материка Чамара49. По этому пути прибыла свита из четырёх молодых женщин, одетых в шелка и украшения из кости. Восточная дакини, Владычица Долголетия, была ослепительно белой и держала стрелу с шёлковыми лентами и сосуд. Южной дакини была Акьянг Тара, западной дакини — Тара Бирюзового Дракона, а северной дакини — Северная Богиня. Они усадили меня в паланкин, крытый пёстрым шёлком с бело-красными узорами. Тотчас дакини четырёх классов вместе со мной стали про - износить Семистрочную молитву и непрерывно повторять мантры ваджра-гуру и мани. Мой ум расширился, достигнув наивысшего блаженного состояния, коренной природы абсолютной ясности, в котором я могла не держаться ни за какие представления, считая что-то хорошим или плохим в обычном смысле, — это было подобно пребыванию в нерождённом пространстве, которое само по себе ничем не является, но обладает не знающим никаких препятствий естественным сиянием. Эти гармоничные и спонтанные медитативные переживания проявились как непостижимое множество облаков-мандал — вся необъятная сфера чистого переживания 50.
Затем я ощутила, что поднимаюсь всё выше и выше в неописуемое пространство, быстрее, чем белохвостый гриф взмывает в небо. Это яркое переживание развёртывалось, словно изменчивое причудливое видение, — и вдруг я очутилась в незнакомом месте. Посреди обширной равнины, такой просторной и неосязаемой, что казалась небом, упавшим на землю, стояла огромная скала, передний склон которой по форме напоминал сердце. Со всех сторон её окружали горы, похожие на клинки, вонзающиеся в небо, красные, словно обагренные кровью. В небе появился полог из пятицветного радужного света. Павлины, дрозды и кукушки, резвясь, парили и порхали вокруг. Воздух был наполнен сладким ароматом благовоний, обладавшим силой преображать восприятие. Во все стороны землю покрывали прекрасные цветы пяти тонов: белые, жёлтые, красные, зелёные и синие. Я воспринимала этот мир как реальное место.
Также я увидела очень красивую гору, синюю, как сапфир. Мой ум был исполнен невообразимой веры и чистого видения. Я непрерывно повторяла вслух молитвы гуру-йоги, Семистрочную и ту молитву, которую прежде произнесла для меня сама Белая Тара, и ещё я делала простирания и подношения мандалы.
Это и была Достославная Медноцветная гора на малом материке Чамара. На полпути к скале, на просторном и обширном ровном месте, стоял безмерный дворец Лотосного Света51. Этот храм, проявление просветлённого сознания Падмасамбхавы, сложенный из пяти видов драгоценных камней, был самовозникшей и самосовершенной мандалой. Снаружи было ясно видно внутреннее убранство, а изнутри можно было ясно видеть окружение. В украшенном гирляндами из радуг зале по четырём сторонам было четверо врат и внутренних дворов, в которых находились другие храмы, всего числом более тысячи. В них пребывали сонмы видьядхар 52, дак и дакини.
Я прибыла к восточным вратам. Там я встретила четырёх женщин, которые облачили меня в платье из пёстрого шёлка, сиявшего, словно радуга. Затем они покинули это место, хотя я понятия не имею, куда они подевались.
Женщина, которая была хранительницей восточных врат, строго спросила:
— Кто ты?
Я ответила:
— Я Дава Дролма, дочь рода Тромге, живущего в мире людей.
— Почему ты пришла в эту страну?
Я скромно ответила:
— Чтобы позаботиться о благополучии всех существ, я хочу встретиться с Оргьеном Цокье Дордже53 и с сонмами видьядхар, дак и дакини на Достославной Медноцветной горе, что на малом материке Чамара.
Дакини ответила:
Да благословит тебя Ваджраварахи 54.
Да рассеются неблагоприятные обстоятельства и препятствия для твоего долголетия.
Да обретёшь ты силу ваджры бессмертия.
И да обеспечишь ты благополучие безмерного числа живых существ.
Затем передо мной предстало необычайное зрелище чудесных восточных врат, хрустальные двери. Над ними были барельеф с образом татхагаты55 и надпись, слова которой даруют освобождение тем, кто их видит. Слева и справа от двери находились драконы из синей бирюзы, усыпанные самоцветами, свивающиеся винтом против часовой стрелки и держащие различные драгоценные камни.
Вдруг дакини отперла дверь ключом из кристалла белого кварца длиной с ладонь и отмеченным нерукотворными символическими письменами, волшебными и таинственными. Я вошла и увидела длинную лестницу из самоцветов. Поднявшись по ней, в безмерно большой комнате я увидела наместника Джампа Мигьюра на небольшом троне56. На нём была мантия белого шёлка и множество драгоценных украшений, а волосы собраны в узел на темени. Левой рукой он перебирал налу из белого хрусталя, каждое из ста восьми зерён которой было размером с большой палец57. Его окружала свита из многих сотен дакинй в одеяниях белого шёлка, веселящихся в празднике чувственных наслаждений. Одетые в синее ваджрные богини деяний подносили лучшие куски угощений в четырёх основных направлениях неба. Стоя в заднем ряду собрания, я совершила три простирания и произнесла разные благопожелания, которые пришли на ум. Приблизившись |к ламе, я покаялась, очистила себя прочтением стослоговой мантры58 и поднесла тридцатисемичлевную мандалу вселенной59. Справа от ламы была дакини, которая расспрашивала о моём прошлом, и я отвечала ей прямо, но скромно. Лама, казалось, был весьма доволен. Я приняла участие в пиршественном празднике.
Затем синяя женщина проводила меня в другой безмерный дворец. Все, присутствовавшие там, совершали омовение одной дакини родом из нижних степей Восточного Тибета60. Я тоже приняла ритуальное омовение. Среди нас, на высоком троне, на особенно высокой подушке из красного шёлка, сидел этот светоч, прояснивший сутры и тантры 61, эта главная драгоценность среди десяти миллионов видьядхар, этот несравненный учитель, владеющий знаниями и обретший свершения, — всеведущий Джамьянг Кьенце Вангпо 62. Его сияющий облик был юным и героическим, он казался шестнадцатилетним юношей. На нём были три полагающихся монаху одеяния и головной убор, символизирующий три собрания священных текстов 63. В руках он держал ваджру и колокольчик64. Его окружала свита из более чем сотни дак и йогини.
Как и раньше, я поклонилась, сделала подношения и выполнила подношение мандалы вселенной. Я передала ламе полотнище безупречно белого шёлка, чтобы попросить аудиенции65, и прочла молитвы устремления, какие могла. Казалось, он был очень строг и суров: не произнёс ни слова и намеренно избегал смотреть на меня.
Я ушла и направилась в другой безмерный дворец. Привратницей была девушка на вид не старше пятнадцати лет. Хотя я её не узнала, она очень обрадовалась мне, как родители радуются встрече со своим ребёнком. Внутри на низком сиденье с грудой подушек из зелёного шёлка сидела женщина по имени Юллха, дакини из области Дерге, проявление божества Ваджраварахи66. Её волосы были собраны шёлковыми лентами цвета неба, а в руках она держала небольшой текст духовных наставлений. Он читала коренные строки «Промежуточного состояния после смерти» 67. В её свите было примерно шестнадцать дакини. Я поклонилась ей и поднесла благовония из белого индийского сандала. Мне подали еду, приправленную пятью нектарами.
Мы долго обсуждали события в мире людей. Затем она сказала: «В строении, стоящем посреди этого места, ты увидишь четыре лестницы. Не иди по чёрной лестнице: там таится опасность — злобные ядовитые змеи и кровожадные демоны. Лучше иди по зелёной».
На том я продолжила путь. В другом неизмеримом дворце мне встретилась женщина на вид довольно старая, с желтовато-седыми волосами; её окружали примерно две сотни дакини. Дакини читали тексты из цикла учений Карма Лингпы о мандале мирных и гневных божеств и «Тантру безупречного раскаяния»68. Главная женщина выполняла задержку дыхания, упражняясь в кумбхаке69. Когда она делала полный выдох, из неё выходило множество обитающих в воде существ: водяные змеи, лягушки и рыбы; их мёртвые тела испускали белые, жёлтые, красные и зелёные радуги, а их сознание переносилось в чистые земли.
На самом деле эта женщина была дакини по имени Вангмо. Поклонившись и сделав подношения, я подошла к ней. Она приложила к моей голове малу из черепных костей и, ласково смеясь, немного поспрашивала, кто я такая.
В другом безмерном дворце мне встретилась белая богиня, дакини мирной энергии. Восседая на крытой шёлком подушке и облачённая в одеяние из божественной парчи, она была окружена свитой из семи дакини. Я поклонилась и сделала подношения. Дакини сладкозвучно пели молитвы, чтобы призвать энергию достославного Авалокитешвары, и молитву устремления, включавшую шестислоговую мантру. Но здесь, боясь стать слишком многословной, я больше не буду писать об этом.
В прекраснейшем безмерном дворце, обращённом на восток, появилась дакини Иеше Цогьял. Она была в шёлковом убранстве с разнообразными драгоценными и костяными украшениями, а её волнистые чёрные волосы отливали блеском. Невыразимо привлекательная, услаждающая взор, она была окружена свитой из ста тысяч дакини. Они совершали пиршественное подношение гуру — «Собрание гуру — держателей ригпа», божеству — «Собрание великих и славных» и дакини — «Царицу наивысшего блаженства» 70. Я присоединилась к пирующим, поклонилась и сделала подношения Иеше Цогьял, чем порадовала её. Я скромно изложила ей свою историю, ясно и подробно.
«Продолжай идти вверх, — сказала она, — и я пошлю тебе проводника для встречи с твоим дядей 71. Тебе будет трудно пройти, потому что там будет очень суровый хранитель врат».
Я пришла к устрашающему месту, сам вид которого вселял в меня ужас. Пологи из человеческой кожи висели на верёвках из змей. Повсюду были развешаны сухие черепа, свежие и высушенные человеческие головы, ещё сохранившие волосы. Занавеси и драпировки были из кожи чёрного питона.
Посреди всего этого, на троне цвета самого чёрного гагата, сидел багрово-чёрный йогин по имени Паво Намка Осал. Волосы у него были собраны в узел вокруг ваджры, в верхушку которой был вставлен кусочек бирюзы. В ушах были кольца из морской раковины. Облачённый в белое одеяние, он держал большой ручной барабан и трубу из бедренной кости человека. С чрезвычайно героической внешностью, поистине неодолимый, он был окружён свитой — это были шестеро в длинных чёрных плащах, все весьма грозные, с ниспадающими чёрными волосами и тёмными, нахмуренными лицами. Я поклонилась, сделала им подношения и произнесла молитвы устремления.
Далее мне повстречалась привратница — белокожая женщина в шёлковом убранстве и костяных украшениях. Её звали Нордзин Дронма, и мы были связаны с ней на протяжении многих жизней.
В центре оранжевого безмерного дворца, сотканного из природы света, на очень высоком троне из красного хрусталя и на подушках из разноцветного шёлка сидела божественная супруга Мандарава72, тёмно-красного цвета. В правой руке она держала стрелу, перевязанную шёлковыми лентами, а в левой — сосуд долгой жизни. На ней были короткая складчатая шёлковая юбка и драгоценные украшения. В окружении свиты из сотни дакини изначальной мудрости она пела сладкозвучную песнь несокрушимой ваджрной мелодии. Я поклонилась и сделала подношения, как раньше, и по совету Тары прочла ей молитву преданности. Во мне возникло невероятное чувство веры.
Я поднялась и подошла к ней. Божественная супруга положила правую руку с украшенной лентами стрелой на мою голову и пропела:
Хум! На северо-западном рубеже страны Оргьен...
Молю тебя: явись и даруй благословения!
Ниспослав свои благословения в это совершенное место,
даруй четыре посвящения этой совершенной йогини!
Рассей препятствия, грозящие безвременной смертью!
Даруй свершение бессмертия! 73
Потом я подошла к изысканному, восхитительному дворцу. Двенадцать женщин охраняли восточные врата, двенадцать — южные, двенадцать — западные и двенадцать — северные. С восточной стороны врата и привратницы были хрустальными, с южной — золотыми, с западной — рубиновыми, а с северной — бирюзовыми.
В восточном направлении находились двенадцать богинь, призванных наставлять существ на путь, в южном — двенадцать богинь, призванных показывать путь к освобождению. В западном направлении я видела двенадцать богинь пылающего элемента огонь, а в северном направлении — двенадцать богинь, побеждающих мар74. У всех цвет одеяния соответствовал их направлениям 75.
Замок на внешних вратах длиной с руку76 был из золота. Одна из дакини отперла врата и впустила меня. Затем были открыты северные двери дворца, и я вошла в здание. Внутри зала было сто восемьдесят опорных колонн и сто восемьдесят дакини в шелках и украшениях из кости - танцуя, они пели под музыку песню, называемую «Естественное освобождение от низших уделов бытия».
Хри! Безыскусное состояние, свободное от умопостроений, —
это гуру - дхармакайя 77. Наивысшее блаженство —
это гуру-самбхогакайя, владыка Дхармы. Лотосорождённый — это гуру-нирманакайя Кланяемся держателю ваджры трёх кай и восхваляем его.
Твоё просветлённое тело неизменно, это тело Самантабхадры 78.
Твоя просветлённая речь не знает препятствий и возникает сама собой, направляя живых существ.
Твой просветлённый ум непоколебим и запределен речи, воображению и выражению.
Восхваляем тебя, о Лотосовый Царь, наделённый просветлёнными телом, речью и умом. Великий учёный из благородной страны
Индии, столь сострадательный к Тибету,
Рождённая в Озере Ваджра, свободный от рождения,
смерти, старения и немощи,
Обративший полчища злобных кровожадных демонов к Дхарме.
Восхваляем тебя, о досточтимый Падма Тотренгцал 79.
Оле а хум ваджра гуру падма сиддхи хум.
Маха гуру падма тотренг цал ла намо хум.
И, когда они пели, я испытала безмерную веру и радость.
В другом дворце мне повстречалась белокожая женщина, одетая в накидку и юбку из белой парчи и с малой из красного хрусталя в руках. То была монахиня Кунга Монлам, которая также известна как дакини Лэкьи Вангмоче80. Она искренне обрадовалась мне. Отодвинув занавесь, украшенную шёлковыми аппликациями, она повела меня в центр дворца. Там нас встретила её свита из семи дакини, которые положили для меня белую подушку, чтобы я могла присесть. Сама Лэкьи Вангмоче возложила мне на макушку стрелу долголетия, пропев:
Ом! Изначальное долголетие без изъяна
Призываю в высочайшем величии соединения солнца и луны 81.
Непреходящее долголетие наивысшего блаженства,
Призываю в величии тонкой сущности тела света.
Нескончаемое долголетие без обычного становления и оставления бытия,
Призываю в неразрушимом бескрайнем пространстве, вечном и неизменном.
Долголетие похищенное, отнятое, подорванное или ослабленное рассудочным мышлением,
Призываю всё это в исконной независимой природе изначальной мудрости, свободной от понятий.
Долголетие, основанное на заблуждениях относительно проявлений сансары, нирваны и духовного пути 82,
Призываю в естественном состоянии вещей, как они есть — безвременные и изначальные.
Если нет прекращения, нечему и стареть, А потому призываю и долголетие, свободное от прекращения и старения. Если нет рождения, некому и умирать, А потому призываю и долголетие нерождённое и неумирающее.
Она продолжала: «Какое счастье, что ты пришла в эту чистую землю из обычного мира людей! Как это трогательно!» И она заплакала. Затем она призвала девушку по имени Апал, которая проводила меня.
Досточтимая Белая Тара сказала мне: «Дава Дролма, девочка моя, это я устроила, чтобы ты оставила обычный человеческий мир, и я привела тебя в эту чистую землю. Но теперь ещё не пришло время, чтобы мы с тобой остались здесь, на Достославной горе83.
Есть более высокая чистая земля, наделённая пятью достоверностями84, — область восприятия тех, кто пребывает на десятом уровне постижения. Там Высочайший Сострадательный в облике самбхогакайи85, окружённый свитой бесчисленных мужских и женских бодхисаттв, преподаёт тантру "Высочайший Сострадательный Лотосовый Владыка Танца".
Выше неё есть чистая земля дхармакайи, свободная от рассудочных умопостроений. Там пребывает Гуру Падма, не что иное, как естественное, само собой проявляющееся присутствие изначального владыки - защитника86, дарующего духовные учения собранию, в котором просветлённые намерения учителя и его окружения нераздельны и являют собой прямую передачу наставлений, выходящих за пределы символов, слов и обычного мышления, — в высшей степени тайную тантру Великого Совершенства, называемую "Самовозникающая ригпа" 87.
В наши дни недостаёт удачи, необходимой для прямого общения с этими уровнями. Поэтому вновь и вновь порождай помысел когда-нибудь совершить это. Не рассказывай, что побыла в этом мире» 88.
При этих словах я почувствовала такую боль, словно разрывается сердце, такую печаль, от которой можно лишиться рассудка, такое замешательство, что не могу вспомнить ничего, о чём думала в то время; все мои чувства были в смятении Слёзы текли так, словно глазасейчас вытекут. Я подумала: «Хотя теперь я смогу предстать перед Гуру Падмасамбхавой, у меня нет для него никакого полагающегося подношения: ни золота, ни серебра, ни мандалы, ни даже шёлкового шарфа».
Тотчас Тара дала мне очень длинную безукоризненно белую шёлковую ленту со своей украшенной лентами стрелы. Из-за своего великого сомнения я подумала, не уменьшится ли от этого сила стрелы, но Тара сказала: «Её невозможно уменьшить, так что не будь такой скупой». Она добавила: «Сейчас не время плакать. Отправляйся к Гуру и попроси у него всё, что хочешь. Что бы он тебе ни дал, золото ли, серебро или драгоценности, не бери их. Проси, чтобы вместо этого он даровал тебе синий шёлковый шарф, украшенный изображениями пяти нирманакай 89. А ещё проси, чтобы пробудилась твоя кармическая связь с ним, продолжающаяся из прошлых жизней, чтобы твои деяния на благо существ были непредвзятыми и беспристрастными, чтобы ты обрела способность прямо видеть существ в низших мирах бытия и направлять их к благу и чтобы все твои молитвы устремлений были исполнены».
Затем я увидела другой дворец, из красного хрусталя. К нему примыкали два крыла, словно кораллового цвета рукава одежды. Для входа не требовался ключ: вместо того на двери была красная буква-символ. В дверном проёме стояла совершенно седая женщина, лицом белее раковины. У неё были безупречные зубы, и звали её Богиня Владычица Долголетия. Она сделала для меня ритуал призывания долголетия и дала шестигранный кристалл. Однако в уме моём возникла уверенность, что мне не следует забирать кристалл, и я положила его на вершину мандалы с грудой риса, украшенной узорами в индийском стиле.
Далее я пришла к безмерному дворцу, такому большому и высокому, что его величину невозможно точно оценить. Верхушки крыш были украшены драгоценностями. Внутри я увидела сотни зонтов из павлиньих перьев, шёлковые победоносные стяги, атласные стенные драпировки, парчовые пологи, жемчужные нити и петли. Невообразимые множества подношений и обильные дары великого пиршества громоздились горами и осыпались вниз, словно горные кручи, и кружились, будто водовороты в океане нектара.
В этой мандале, словно бесподобные облака подношений Самантабхадры 90, были в изобилии священные вещества самайи, превосходящие богатства великих божеств небес Нирманарати 91. Лучи света распространялись без границ во всех направлениях из огромного трона неимоверных размеров, выше трёхэтажного здания. На троне было сиденье из трёх подушек, покрытых многоцветным шёлком, украшенных узором из тысячелепестковых лотосов.
Там сидел тот, кто есть сущность, в которой соединяются все источники прибежища и все победоносные, всесильный владыка просветлённого ума всех победоносных, воплощение единства трёх качеств мудрости, любви и энергии — всех победоносных десяти направлений, единственное божество Страны снегов — царства Тибет: то был Гуру из Оргьена, Падма Тотренгцал, бессмертная, рождённая в озере ваджра.
У него был белый с красноватым оттенком лик. В правой руке он держал ваджру, в левой — сосуд долголетия в чаше из черепа, полной нектара. На сгибе левого локтя у него лежал трезубец ваджрной тайны92. Две ноги свободно скрещены в позе царственной непринуждённости. Он был облачён в плащ из бордового атласного шёлка, юбку из красного шёлка, красные монашеские одежды, расшитые золотой нитью, и нижнее одеяние из белого шёлка богов. На голове покоилась лотосовая корона, дарующая освобождение тем, кто её видит.
Узрев совершенных пропорций мандалу лика великого Оргьена, я не могла наглядеться на неё. Все мои обычные смутные восприятия сами собой прекратились, и я ощутила невыразимое, непостижимое и неописуемое состояние, словно немой, который попробовал тростниковый сахар93. Некоторое время я покоилась в этом состоянии ума, одновременно радостном и печальном. По четырём основным направлениям вокруг великого Оргьена находились четыре дарующие блаженство дакини изначальной мудрости в одеяниях из разноцветного шёлка; их иллюзорные тела подобны сгущениям света. Они взмахивали стрелами долгой жизни и сосудами долгой жизни в четыре стороны, распевая хвалебные песни.
Справа от трона, на другом высоком троне, сидел досточтимый владыка сострадания, великий тройной держатель ваджры94, высочайший наставник Дечен Дордже (также известный как Дриме Какьо Вангпо). Он был самым последним могущественным проявлением из череды святых перевоплощений, среди которых были Сонгцен Гампо (образ, в котором прославленный Авалокитешвара проявился как духовный царь, чтобы защищать северные рубежи Тибета, Страны снегов), а также Нуб Намнинг и Дагпо Дао 95. Телесный облик Дечена Дордже, блистающий «победоносным стягом» шафрановых монашеских одеяний, был ещё более впечатляющим, чем раньше 96. На нём была остроконечная шапка учёного с длинными наушниками; он держал ручной барабан и колокольчик. В четырёх основных направлениях вокруг него я узрела четырёх белых дакини, держащих стрелы с синими шёлковыми лентами. Перед ним была тёмно-синяя дакини гневного облика, подпоясанная кушаком из многоцветного шёлка и державшая стрелу с синей шёлковой лентой.
На троне, слева от центрального трона находился превзошедший все деяния просветлённый учитель Джигме Паво (также известный как Дза Кончог), который был перерождением Лхацуна Намка Джигме 97 и сердечным сыном Дзага Чогтрула Ринпоче98. У него был тёмно-синий лик, свободно ниспадающие шёлковые одеяния и шапка учёного. В руках он держал сосуд. Он — царь среди обретших свершения последователей, которые при его жизни пришли к превосходному постижению четырёх видений тайного пути, соединив изначальную чистоту и спонтанное присутствие99, и ум которых погружён в состояние, где обычные явления исчезают в истинной природе реальности. В четырёх основных направлениях вокруг него были четыре красные дакини в красных шёлковых одеяниях, а перед ним — ещё одна дакини.
Я также узрела десятитысячное собрание дак, держателей ригпа, в головных уборах из павлиньих перьев. Пространство вокруг них было заполнено бессчётными миллиардами богинь, делавших подношения — от воды для питья и омовения до цветов и пищи. Одни из них держали ваджры и колокольчики, вторые — небольшие барабаны на рукоятях, третьи — музыкальные тарелки, четвертые — золотые гонги, пятые — раковины, а другие (по четырём основным направлениям) — белые, жёлтые, красные и зелёные трубы. На западе трубы были украшены кораллами, в них дули две дакини в оранжевых одеяниях. Мне сказали, что они выполняют особую задачу — привлекают существ на тайный путь Ваджраяны. Костяные трубы были из цельной бедренной кости человека, а не из меди или латуни 100. Раздавался также звук сотни рожков. Ещё там было около сотни хранителей алтарей в жёлтых одеждах, левое плечо у них было покрыто традиционным многоцветным шёлком.
Я спросила одну из дакини:
— Что за совместный ритуал здесь практикуют?
Она ответила:
— Мы выполняем ритуал и церемонию подношения «Восьми наставлений, собрания ушедших к блаженству», сути учений ранней школы переводов101.
При этом многие члены собрания поднялись. Я тоже, чувствуя смущение и страх, встала и быстро стала выполнять одно за другим простирания. Подвинувшись поближе, я поставила ногу всеведущего великого Гуру на свою макушку. Я поднесла ему мандалу из драгоценных металлов и камней и безупречный отрез белого шёлка. Тогда Великий Оргьен положил руку мне на голову и прочёл семистрочную молитву.
Мой дядя по отцу, Какьо Вангпо, начал со слов: «Обладая силой долголетия, твоя жизнь будет безгранична...» и, взмахивая стрелой долгой жизни, прочитал ритуал призывания сил долголетия.
В свою очередь Дза Кончог пропел:
Восприятие изначальной мудрости отчётливо ясно.
Светильник для живых существ — светоч изначальной мудрости.
В высшей степени блистательный и величавый, лучезарно светоносный —
Учитель, держатель мантры, царь мантр мудрости.
А Пхэт А Пхэт А Пхэт.
Я оставалась стоять на коленях на сиденье из белого шёлка, продолжая рыдать. Слёзы, которые я проливала, собирались в лужи на хрустальном полу. Наконец от переполнявшей меня душевной боли я произнесла: «О драгоценный дядя, вы покинули живых существ и, главное, тех из нас, кто был вашим учеником и слугой и кого вы любили. В то время, как вы, дядя, отправились в чистую землю, не оставив следа, я мучаюсь сильнее, чем если бы мне вырвали сердце. Другие ваши ученики и слуги ощущают то же самое. Дядя, молю вас всем сердцем. Вы просто должны вернуться в мир людей на благо существ. Пока ваше просветлённое воплощение не появится вновь, я никуда не уйду. Я пришла сюда с обдуманным намерением. Придя сюда, я встретилась с вами, а встретившись, изложила свою просьбу. Умоляю, осуществите всё, о чём прошу вас!» И я снова начала плакать, из моих глаз ручьём текли слёзы.
Дриме Какьо Вангпо проявил великую доброту, ответив: «То, что ты сказала, Дадрол, племянница моя, конечно, правда, но тебе не о чем горевать. Между мной и великим Ламой Оргьеном нет ни малейшей разницы. Несмотря на условные обозначения «рождение» и «смерть», в абсолютном смысле для меня нет ни малейшего ошибочного представления о рождении или смерти.
Всех существ, у которых есть любая, благая или неблагая, связь со мной, этим стариком Деченом Дордже, я направлял к Достославной горе на малом материке Чамара, чистой стране победоносных трёх кай, словно стаю птиц, вспугнутую камнем из пращи102. Ныне же даю тебе торжественное слово, что эти ученики и слуги, которые способны молиться мне, одновременно станут буддами.
Ты, страдающая из - за меня, будь усердна в своей преданности, видя в ламе дхармакайю будды. Будь усердна в своём сострадании, понимая, что шесть классов существ — это твои родители. Будь усердна в практике добродетели, не омрачая никаких своих дел себялюбивыми интересами. Будь усердна в повторении мантры и практиках медитации, не подпадай под восемь мирских влияний 103, понимая, что для твоей практики достаточно одной лишь шестислоговой мантры. Будь усердна в ежедневной практике, объединяя всё в своём истинном уме. Не совершай ошибок! Не совершай ошибок!
Как только вы покинете это человеческое тело, я поведу всех вас в чистую землю, как гусыня ведёт своих гусят. Клянусь Тремя Драгоценностями, ты в этом убедишься! Когда ты вернёшься в мир людей, передай всё это Тромге Кундуну, жителям той местности и моим дорогим ученикам. Делай, как я говорю, потому что, даже если бы они встретились прямо со мной, мне больше нечего было бы сказать им».
Произнеся это, он подал мне великолепные яства и напитки от пиршественного подношения. Сделав ещё три поклона, я ушла от него.
В хрустальном дворце, где восемь бирюзовых драконов держали в когтях драгоценности и сплетались в восьми основных и промежуточных направлениях, я нашла прекрасную кровать с подушками и валиками, на которую я легла. Дакини при - служивала мне. Казалось, я поспала совсем недолго, а затем проснулось от крика сине-зелёного павлина, пропевшего: «А-а-у-у-э-о-ам» 104.
Я немедля отправилась к святому Гуру и вновь была принята им. Я сделала много поклонов и подношений. В священном присутствии моего дяди я снова разрыдалась. «Дядя, нас покинули не только вы, но и Тромге Чогтрул Ринпоче — единственный владыка прибежища для надеющихся, которого вы оставили после себя. Если заслуги, которые позволяют нам положиться на него, исчерпаются, наше страдание будет более жестоким, чем у слепого без поводыря, который падает в пропасть.
Как нам позаботиться об отсутствии препятствий для жизни Ринпоче, чтобы он смог в полной мере выполнять свою задачу — приносить благо существам и радовать своих учеников и окружение?»
Дядя Какьо Вангпо проявил участие. «Конечно, это важно, — сказал он. — Тромге Чонгтрул проживёт ещё одиннадцать лет. Но, поскольку до того времени он может страдать от лёгкой болезни, будет полезно выполнить ритуал возвращения защитниц-дакини столько раз, сколько ему лет, поднося его изображение в сторону восхода солнца 105. Тогда будет уверенность, что он сможет столько прожить».
Я спросила: «Когда вы вернётесь?» 106
Он ответил: «Сейчас я отправлюсь в чистую землю под названием «Кладбище извергающихся вулканов», чтобы обучать «Сердечной сути Чецуна» 107 тех, кто собрался там. Хотя много можно было бы сказать о том, как именно родится моё следующее воплощение. Не записывай этого, потому что оно требует печати тайны.
Теперь, моя девочка, тебе опасно оставаться в этом мире и не следует приходить сюда снова. Возвращайся в мир людей и приноси благо живым существам. Не пройдёт и трёх лет, как я снова обрету там рождение».
Хотя мне было очень больно разлучаться со своим прибежищем, я приготовилась в обратный путь. Я трижды произнесла вслух семистрочную молитву и много особых молитв устремлений, обращенных к Падмасамбхаве, моему дяде и Трём Драгоценностям. В знак того, что я посетила Достославную гору на малом материке Чамара, мне дали имя Кандро Шераб Чодрон (Дакини — Светоч Духовной Мудрости).
Множество существ, которые собрались там, заиграли музыку, а дакини сопровождали меня. Тело моё держалось нетвёрдо, а ум переполняла привязанность, но нельзя было ничего поделать. Слёзы текли ручьём, и я непрестанно молилась.
Затем мы направились в обратный путь. Дакини Цеванг Барма снова встретила меня. Она даровала мне семь пилюль нектара109 и драгоценную шкатулку дакини из кристалла кварца размером в квадратный локоть. Поскольку я не взяла это с собой, она произнесла для меня прекрасную молитву устремления:
Да распространятся учения будд.
Да упрочится жизнь лам.
Да низойдут на живых существ блаженство и счастье.
Да обретут все пробуждённое состояние будды.
Также я снова встретилась с дакини Лэкьи Вангмоче. Она дала мне белый шёлк, рис, связки благовоний и другие вещи, и я немного побыла с ней. Она произнесла:
Да придут к этой девушке блаженство и счастье.
Да не будет для этой девушки препятствий.
Да будет для этой девушки защита и прибежище.
Да будет эта девушка способна приносить пользу живым существам.
Потом снова я встретилась с божественной супругой Мандаравой. Некая женщина гневного вида налила из своей чаши для подаяний нектар, на вид он был как угольная вода, и поднесла его мне. Ман- дарава сказала:
Да будут все существа наделены счастьем.
Да будут они свободны от всякого страдания.
Да будут они неразлучны со счастьем.
Да постигнут они равенство всех явлений.
Затем я встретилась с рэпа 110 Намка Осалом, который сказал:
Драгоценная бодхичитта!
Где она не возникла, да возникнет.
Где возникла, да не убудет,
Но возрастает больше и больше!
Ом мани падмэ хум111.
Затем я встретилась с дакини Еше Цогьял. Она дала мне беловатую жидкость, похожую на сок какого-то дерева. Хотя она пропела песнь, связанную с мантрой, содержащей имя Падмасамбхавы, я не записала её. Она произнесла следующую молитву устремления:
Для этой девушки Дава Дролмы
в обычном мире людей,
в поле зрения, которое вмещают её глаза,
пока она в бренном теле:
На востоке, когда она смотрит на восток,
да узрит она хрустальную хранительницу врат.
На юге, когда она смотрит на юг,
да узрит она золотую хранительницу врат.
На западе, когда она смотрит на запад,
да узрит она коралловую хранительницу врат.
На севере, когда она смотрит на север,
да узрит она бирюзовую хранительницу врат.
Когда она поёт песнь мантры ваджра-гуру,
да узрит она Падму Чжунгнэ.
Когда здесь выполняют пиршественные
подношения,
да посетит девушка эту землю.
Да приведёт она тех существ, которые связаны
с ней телесно или словесно112,
на малый материк Чамара.
Она сказала мне: «Приходи сюда в те дни лунного месяца, когда последствия деяний умножаются в сто тысяч раз: в десятый, двадцать пятый и пятнадцатый день и в новолуние».
Она добавила: «Уходи сегодня не плач