Собирательство на руинах цивилизации
Как учит нас литературная и кинематографическая фантастика, руины цивилизации — это богатейший источник ресурсов для тех, кто выжил после катастрофы. Жизнь в условиях чернобыльской зоны отчуждения, где во время эвакуации людьми было брошено практически все имущество, красноречиво подтвердила догадки писателей и сценаристов. Именно брошенные и столь необходимые «самоселам» ресурсы фактически помогают им выжить в условиях изоляции и удаленности от цивилизации. А иначе как выжить одинокому пожилому человеку зимой в сельском доме, который отапливается только с помощью дров и угля? Ведь зимы у нас долгие и морозные — это требует большого запаса топлива. Приобрести уголь практически нереально, потому что на это уйдет вся пенсия за год. С дровами проще — их можно попросить в ближайшем лесничестве, вот только попилить и порубить их большинству «самоселов» уже не под силу. Поэтому одним из главных предметов «собирательства на руинах цивилизации» является топливо — уголь и дрова.
Уголь — это «стратегический» запас, гарантия выживания зимой. До аварии даже в Чернобыле отопление было преимущественно печным. Во время эвакуации люди стремились вывезти ценные вещи и мебель, но уголь и порубленные, сложенные на зиму дрова, конечно же, оставляли. В селах зоны и сейчас можно найти заброшенные сараи, в которых аккуратно лежат поленья, сложенные еще в 1985 году. Теперь, когда опустевший частный сектор почти полностью зарос деревьями и кустарником и стал напоминать джунгли, поиск топлива превратился ё сложное и даже рискованное занятие. Сначала «самосел» проводит разведку — находит угольные или дровяные сараи, оценивает количество и качество топлива и разрабатывает маршрут его вывоза. Делается это в несколько ходок с помощью маленькой тачки. Довольно часто такими тачками становятся модернизированные детские коляски. В результате «самосел» запасает максимальное количество топлива. Мотивация проста — «если я заболею, то мне его никто не принесет».
Кроме угля и дров, «самоселы» ищут хорошо сохранившееся доски, шифер, кровельное железо и другие материалы, с помощью которых возможно выполнить ремонт собственного дома. Ближайший строительный рынок далеко, за 50 км — в Иванкове, а частный дом и подворье требуют постоянного ухода — каждую весну и осень необходимо проводить косметический ремонт строений. Поэтому второй по важности объект собирательства — это стройматериалы, инструменты и другие полезные в хозяйстве предметы. Их опять же берут с излишком, для дальнейшего обмена.
Случается, что такого рода собирательство становится самоцелью. Так, например, один «самосел» преклонных лет проживал в одном селе со своей супругой. Других обитателей здесь не было, поэтому со временем все село, а также примыкающие водные и земельные угодья старик объявил своей собственностью. За что среди работников зоны отчуждения получил звучное прозвище — «Губернатор Борнео». Его можно было встретить гуляющим по селу и окрестностям с охотничьей двустволкой за спиной. «Человек проходит как хозяин», иначе эту картину не назовешь.
Все знали, что если нужно провести какие-либо работы вблизи села, нужно непременно обратиться к деду. И тот благосклонно разрешал. В свое имение он стащил все более или менее целые вещи из села и рассортировал по категориям. На самом же деле по-настоящему ценных вещей в его коллекции не было. Зато одна комната дома полностью была заставлена фарфоровыми статуэтками, популярными в интерьерах 60-70-х годов прошлого века.
В последнее время появился еще один повод для собирательства, который распространен пока только в Чернобыле, — это поиск цветного металла и последующая продажа его скупщикам. Как видим, полулегальный бизнес, ухудшивший криминогенную обстановку в российских и украинских регионах, просочился и в чернобыльскую зону отчуждения.
Один день из жизни чернобыльского «самосела»
Утро летом и весной начинается в 5-6 часов с работ на огороде. Потом завтрак, чем бог послал, затем выход в мир. Куда? В магазин — купить чего-нибудь. Можно сходить к
соседу, если тот торгует специализированной продукцией. Например, на Подоле живет дед Андрей, который держит три коровы, у него можно купить молока. Или пойти к рыбакам на Речице, чтобы разжиться свежей рыбкой из утреннего или ночного улова. Если в этот день большой церковный праздник, то «самоселу» непременно нужно сходить в церковь Святого Ильи. В древнем чернобыльском храме служба обычно начинается в 9.00. В четверг утром ни в коем случае нельзя пропустить приезд автолавки к 11.30. И покупки можно сделать, и местные новости узнать.
Ближе к обеду начинаются другие работы. Например, поход за углем или заготовка дров. Если дровами обеспечивают лесники, то кругляк нужно сначала распилить, а затем поколоть на дрова. Для такой работы необходима кооперация с соседями.
Обед начинается после часа дня, затем — вновь работы по хозяйству. Пчеловоды занимаются пасекой, те, у кого есть сад, приводят в порядок деревья. Рыбаки чинят сети и возятся с лодками и снастями. Выполняются и мелкие, но постоянные работы в доме и во дворе. Частный дом требует постоянного внимания — что-то надо подладить, починить или обновить. На это уходит много времени.
Решаются в послеобеденное время и «производственные» вопросы, связанные с местным рынком услуг. Например, самое время сходить на лесопилку и распустить ствол старой липы на дощечки, которые потом пойдут на изготовление улья. Или можно заказать на монтажном участке сварку каркаса для новой калитки. Или попросить трактор, чтобы расчистить подъезд к дому. Расчет за подобные услуги нехитрый — реже деньгами, чаще магарычом — тем самым самогоном, а еще чаще натуральными продуктами: рыбой или дарами леса. Впрочем, работники зоны часто оказывают подобные услуги бесплатно, считая зазорным брать плату со стариков.
К вечеру, если все работы по дому выполнены, наступает время отдыха. Некоторые что-то мастерят — делают корзины, вырезают из дерева. Один «самосел» изготавливал отличные ножи, рукоять которых он мастерил из оленьего рога, а лезвие — из нержавеющей стали.
В сумерках начинают ужинать, а после укладываются спать. Вечером в зоне отчуждения и даже в Чернобыле увидеть свет в окнах самоселов можно крайне редко.
Связь с окружающим миром
Государство в государстве
Возвращение «самоселов» из эвакуации было попыткой вернуть утерянное — дом, образ жизни, родину. Все это они получили, но уже в новых, катастрофически изменившихся реалиях жизни. Они вернулись в брошенные села с загрязненной радиацией землей, туда, где жизненное пространство отныне приходилось отвоевывать у природы. В их жизни не стало привычного порядка, ему на смену пришел совершенно другой уклад.
Многие газетные публикации о Чернобыле представляют зону отчуждения как некое «дикое поле», окруженное колючей проволокой. А «самоселы» будто живут там одни, как отшельники. На самом деле это не так. Да, в 1986 году из зоны эвакуировали местное население, но на смену пришли другие люди — вахтенный персонал, задействованный на ликвидации последствий аварии. Да, прежние административные единицы Чернобыльского и Полесского районов перестали существовать, но теперь эта территория находится под контролем МЧС Украины и управляется специальным подразделением этого министерства — Государственным департаментом — Администрацией зоны отчуждения и зоны безусловного (обязательного) отселения. Прежняя хозяйственно-производственная деятельность чернобыльского района была свернута, но появились новые предприятия и службы. Здесь есть специализированные подразделения правоохранительных органов — отдел зоны ЧАЭС МВД, батальон милиции, отдельная рота по охране и спецпрокуратура. В этих новых условиях появились новые правила жизни, с которыми «самоселам» приходится считаться.
Отношения официальной зоновской власти и возвращенцев развивались довольно сложно. В первые годы после аварии их можно было назвать лишь одним словом — конфликт. С одной стороны, правоохранители понимали, что «самоселы» нарушают закон, а потому к ним необходимо применять определенные санкции, с другой стороны, нарушение состояло лишь в том, что люди хотели жить в своих собственных домах. Парадоксальность ситуации смягчала меры, которые применялись к «самоселам», но сложность их повторного выдворения из зоны заключалась даже не в психологическом аспекте.
Вот что пишет в своих воспоминаниях полковник милиции Александр Наумов: «С самоселами бороться было невозможно. Их выселяли, а они только им знакомыми тропинками, в обход милицейских постов возвращались на свою землю, в свои дома». Рассказывают, что однажды один из чернобыльских начальников пригрозил какому-то «самоселу», что если он не выедет из зоны, то пригонят бульдозер, и тот сровняет его дом с землей. На угрозы дедушка спокойно возразил, что он к этому готов, и в случае уничтожения его жилья он взорвет и себя, и бульдозер. И подкрепил ультиматум словами о том, что в его хозяйстве не только лопаты и грабли имеются, но и еще кое-что со времен Второй мировой войны.
Поэтому словесными перепалками дело часто и ограничивалось. Невозможность применения жестких санкций сводило эти конфликты к соревнованию в упрямстве.
С годами отношения «самоселов» и представителей власти перешли в стадию мирного сосуществования. При этом руководство Киевской области делало неоднократные попытки предоставить упрямцам жилье за пределами зоны. Но после 1992 года эти попытки были прекращены в связи с ухудшением экономической ситуации в стране.
«Самосел» на своем подворье
Тогда было принято альтернативное решение: раз ситуацию с самопоселенцами изменить нельзя, нужно организовать для них нормальные, насколько это возможно, условия проживания внутри чернобыльской зоны. Первым шагом было проведение условной легализации — по решению Кабинета министров Украины всем, кто вернулся в свои дома до 1992 года, в паспорте ставили штамп о прописке в селах Иванковского района. Вторым шагом стало создание приемлемых условий быта. Организовали регулярную работу автолавки с продуктами первой необходимости, она «навещает» «самоселов» раз в неделю, подключили электричество, установили в каждом обитаемом селе телефон. В крупных создали фельдшерские пункты для оказания экстренной медицинской помощи, за каждым селом закрепили участковых милиционеров. Раз в месяц для «самоселов» организовывают автотранспорт, чтобы они могли съездить на базар в ближайший райцентр Иванков, а в дни больших христианских праздников их отвозят в Чернобыль на службу в храме.
Кроме того, в зоне иногда проводят работы по поддержанию в рабочем состоянии дорог и колодцев, при необходимости оказывают помощь в ремонте домов. Поэтому совсем уж автономным существование «самоселов» не назовешь.
В конце 2005 года бывший президент Украины Виктор Ющенко поручил главе администрации Киевской области начать легализацию «самоселов». Что стояло за этими словами — получение прописки в зоне отчуждения или юридическое закрепление статуса «самосела», — сейчас сказать трудно. Однако после визита президента статус «самоселов» в зоне укрепился, но ненадолго…
В августе 2009 года в Чернобыле прошло заседание коллегии прокуратуры Киевской области, где была озвучена идея о необходимости повторного выселения «самоселов» за пределы зоны отчуждения. Основной причиной называлась необходимость наведения в зоне порядка и соблюдение законов. Прокуроры подчеркивали, что в свое время «самоселы» получили другое жилье, а потому у них нет объективной необходимости жить в зоне. Наличие же этих людей на режимном объекте, по мнению правоохранителей, порождает и поощряет браконьерство, поскольку многие любители запрещенной охоты попадают в зону под предлогом «навестить родственников». Нарушают законы и сами «самоселы», а именно вывозят на продажу выращенные на своих огородах овощи или мясо домашнего скота, что делать категорически запрещено.
Поэтому на коллегии прозвучало, что прокуратура подготовит законопроект, который окончательно запретит проживание «самоселов» на территории зоны отчуждения. «Нарушители» не промолчали и написали в ответ письмо президенту и премьер-министру Украины, где высказали свое мнение относительно того, кто, по их мнению, виноват в существовании нелегальных промыслов на радиоактивно опасных территориях чернобыльской зоны.
Из вышесказанного ясно, что безоблачными и однозначно позитивными взаимоотношения властей и коренного населения не назовешь. Однако многие официальные органы в большом почете у «самоселов». Например, Департамент-Администрация, куда они обращаются для получения пропусков родным и для решения разных житейских проблем, огромным уважением пользуются сотрудники социального отдела «Регионального управления по обеспечению организационной деятельности», которые в основном и занимаются помощью «самоселам». Пожилым людям, а возвращенцы таковыми и являются, частенько приходится обращаться к медикам, поэтому к людям в белых халатах у «самоселов» отношение очень теплое, да и работники фельдшерских пунктов и медсанчасти относятся к аборигенам с сочувствием и пониманием. Участковый милиционер в селах традиционно является не только представителем правоохранительных органов, но и социальным работником, психологом, мировым судьей и много еще кем, способным решить вопросы, выходящие за пределы его служебных обязанностей. Многие «самоселы» наладили личные контакты с работниками зоновских предприятий и пользуются этими связями, если есть необходимость подвезти дров, добыть стройматериалы и т.п. Замечено, что более активно взаимодействуют с властями те «самоселы», которые ранее работали в зоне отчуждения.
С другой стороны, власть для хоть и невольных, но нарушителей — это источник проблем и нестабильности. Вроде вчера президент называл «самоселов» патриотами родной земли, а уже сегодня прокурор обещает их выселить из зоны отчуждения. Но даже на бытовом уровне по сей день случаются стычки с представителями зоновской власти, а значит, банальный поход на рыбалку может завершиться выяснением отношений с милицейским патрулем.
Сообщество «самоселов»
Все это не могло не сказаться на характере и манере поведения «самоселов». Они замкнутые и даже скрытные, а общаться с другими людьми предпочитают за пределами своей территории. Тут стоит пояснить, что значит «своя территория». Она включает в себя не только дом, где они постоянно живут, но и пустующие дома родственников. Эти дома закрывают, маркируют табличкой «здесь живет хозяин дома» и внешне поддерживают в сносном состоянии. Чужаки со своей территории жестко изгоняются.
«Самоселы» боятся того, что у них могут что-то украсть или нанести какой-либо иной ущерб. Персонал зоны отчуждения они между собой называют «ликвидаторы», но не в смысле «участник ликвидации аварии на ЧАЭС», а в смысле вор — ликвидатор чужого добра. Для них эти люди одинаково непонятны и неприятны. Они приехали неизвестно откуда, зарабатывают, по меркам пенсионеров, большие деньги, которые при этом легко прогуливают. В свободное от работы время всегда пьяные, могут что-то украсть или испортить. В общем, подозрительные люди и держаться от них надо подальше.
Между собой «самоселы» общаются лишь по необходимости, если нужно помочь, выручить или что-то дать. Традиционное деревенское общение — обмен информацией — происходит лишь в общественных местах — возле автолавки или у церкви. Так что, несмотря на компактность расселения, общиной поселения «самоселов» назвать нельзя. Это скорее сообщество независимых хозяев.
Внешний мир они воспринимают отстраненно. Проблемы и коллизии «большой земли» здесь почти ни на что не влияют, а потому не представляют большого интереса. Правда, и среди замкнутых «самоселов» встречаются «продвинутые» граждане. Так, житель Чернобыля Николай Степанович отказался давать интервью одному украинскому телеканалу на том основании, что хозяином медиаресурса является не симпатичный ему газовый магнат. А восьмидесятилетняя Мария Григорьевна из села Парышев с завидными интересом и сопереживанием следит за спортивной карьерой украинского боксера Виталия Кличко. Понятное дело, такую осведомленность могут продемонстрировать далеко не все «самоселы», поскольку не у всех из них есть телевизоры.
Дом и хозяйство «самоселов»
Самым большим, желанным и долгожданным событием в жизни этих стариков являются визиты родственников. Поэтому свои дома из 5-6 комнат они стараются поддерживать в надлежащем состоянии. И хоть сами пользуются обычно только кухней и спальней, но остальные комнаты всегда готовы к приезду детей и внуков. Родственники обычно навещают их в поминальные дни, которые по традиции приходятся на конец апреля — начало мая. В это время действует упрощенный режим въезда в зону отчуждения для бывших жителей и их близких.
Конечно же, готовятся к встрече гостей очень тщательно, начиная за полгода, а после того, как самые дорогие люди разъедутся, старики долго и подробно обсуждают событие в своем кругу: кто к кому приехал, как выглядел и что привез.
Раз в неделю, обычно в четверг, автолавка — легковой автомобиль с прицепом — объезжает села зоны отчуждения и город Чернобыль. Это не просто регулярная покупка продуктов, это — местный аналог базара. Люди, которые не видели друг друга целую неделю, приходят к автолавке и обмениваются новостями. «Самоселы» Чернобыля также предпочитают автолавку обычным магазинам, поскольку ее ассортимент разнообразнее, а продукты более свежие. К тому же у «самоселов» есть возможность сделать индивидуальный заказ в автолавке, например попросить привезти мешок сахара.
Есть в Чернобыле еще одно публичное место, о котором мы уже говорили, — это храм Святого Ильи. На службы сюда приходят не только «самоселы», но и набожные вахтовые сотрудники. В дни больших праздников сюда съезжаются все коренные жители, а в обычные воскресные дни на службу приходят только те, кто живет поблизости. По окончании расходятся не сразу, а сидят во дворе церкви, неспешно обсуждают новости и проблемы.
Люди «под микроскопом»
Столь уникальная группа населения, которая по собственному желанию проживает на территориях, называемых не иначе как радиационный источник, в свое время очень заинтересовала медиков, радиобиологов и радиоэкологов.
В середине 90-х даже наблюдался некий научный ажиотаж вокруг «самоселов». Цель исследований была одна — получить точные фактические данные о том, какие радионуклиды поступают в организм человека не в лабораторных условиях, а в условиях реальной жизни. Каким образом они проникают внутрь, в каких органах накапливаются.
Очень интересовали ученых сведения о том, в каких местах зоны отчуждения человек может получить дополнительные дозы облучения.
Изучали радиацию в пище, взвешивали — сколько картошки, хлеба, яиц, грибов и прочих продуктов съедают «самоселы» в течение дня, сколько выпивают молока и воды. Оказалось, что за день рядовой «самосел» чернобыльской зоны съедает 700 г картошки, 450 г хлеба, 250 и 140 г овощей и фруктов и около 200 г мяса. Молока выпивает около одного, а воды — около двух литров. И дополняют рацион всего лишь пять граммов сушеных грибов в сутки.
Проводились эксперименты, когда «самоселы» носили дозиметры на разных частях тела, — так ученые пытались оценить дозовые нагрузки. Чтобы вычислить время пребывания подопытных в доме и на улице, ученые часами сидели возле жилья «самоселов» и наблюдали за их активностью, фиксируя перемещения и время.
Таким образом, существование «самоселов» в зоне отчуждения принесло нашей науке, а значит, и обществу, новые знания о радиационном поражении организма человека.
Есть сведения, которые утверждают, что «самоселы» рисковали стать уникальной группой людей, чья жизнь контролировалась бы со спутника. Иностранные медики предлагали использовать специальные устройства для дистанционного контроля состояния их здоровья. Специальный прибор «самоселы» должны были постоянно носить на руке. Техника отслеживала бы пульс и давление человека, а в случае ухудшения состояния здоровья передавала бы информацию врачам через спутник. Предполагалось, что это позволило бы вовремя оказывать необходимую медицинскую помощь старикам, живущим в заброшенных селах. Но реализовать на практике этот проект не удалось.