Постоянная действенность ритуальных символов
Тем не менее, если сравнить, то обнаружатся замечательные сходства между символами, используемыми в ритуале во всех районах Африки южнее Сахары, несмотря на различия в космологических тонкостях. Одни и те же идеи, аналогии и способы ассоциации лежат в основе формирования символа и обращения с ним — от реки Сенегал до мыса Доброй Надежды. Одни и те же представления о силах господствуют в королевствах и пастушеских племенах. Являются ли эти наборы сходных символов единицами сложных порядков или обломками некогда распространённых единств, символы остаются чрезвычайно живучими, а темы, которые они выражают и воплощают, — крепко укоренившимися. Возможно, это происходит потому, что они возникли внутри того экологического и социального опыта, который до сих пор господствует во многих регионах континента. Поскольку они так живучи и поскольку происходит постоянный приток и отток людей между деревней и городом, то неудивительно, что большая доля образности в произведениях современных африканских романистов и в риторике политических деятелей заимствована из ритуальной символики, в которой она черпает силу для контролирования и направления эмоций.
Гадание и его символика
Вступление
Чтобы адекватно объяснить значение ритуальных символов, следует вначале учесть те виды обстоятельств, которые порождают ритуальные исполнения, поскольку эти обстоятельства, по всей вероятности, решают, какой из ритуалов будет исполняться, а цели ритуала во многом определяют значение используемых в нем символов. Я уже детально описывал систему гадания ндембу [5] и ограничусь здесь лишь кратким резюме о роли гадания в социальном процессе, с тем чтобы отделить его символику от символики ритуалов жизненных переломов и бедствий.
У гадания есть определенная близость с правовым процессом, поскольку оно жизненно связано с обычаями и интересами людей в сложных социальных ситуациях. Но оно также подготавливает почву для более жесткой стандартизации процессов восстановительного ритуала. Именно эта медиативная функция определяет познавательные свойства его символики, а также ее гибкость. Клиффорд Герц утверждает, что «социологические и культурные процессы должны рассматриваться на равных — ни один из них не является простым отражением, зеркальным образом другого» [2]. Такой подход подразумевает аналитическое различение между культурными и социологическими аспектами человеческой жизни, которые следует рассматривать как независимые переменные, но взаимозависимые факторы: «Разделенные лишь концептуально, культура и социальная структура затем обнаруживают способность к многочисленным способам интеграции друг с другом, из которых простой изоморфный способ — лишь предельный случай, возможный только в тех обществах, которые были стабильны на протяжении столь долгого периода, что становится возможной тесная притирка социальных и культурных аспектов». По Герцу, культура — это «текстура значений, в понятиях которой человеческие существа истолковывают свой опыт и направляют свои действия». Социальная структура, по его мнению, — это форма, которую принимает действие, актуально существующая сеть социальных отношений. Я согласен с этой формулировкой, учитывающей социальное действие как в его значении для тех, кто это действие совершает, так и в его участии в функционировании некоторой социальной системы […] Эти два порядка неидентичны, и, как говорит Герц, «определенная форма, которую принимает один из них, не предопределяет непосредственно форму другого»: между ними может быть несоответствие, даже напряжение в определенных ситуациях, в особенности в тех, которые характеризуются быстрыми социальными переменами. Гадание и восстановительный ритуал — стадии единого процесса, который в первую очередь чувствителен к переменам, особенно к обрывам в сети существующих социальных отношений. Поскольку они «по природе» так близко связаны с микроисторией современных групп и личностей, их следует теоретически рассматривать в тесном единстве. С другой стороны, ритуал жизненных переломов меньше реагирует на непосредственные социальные требования и давление, поскольку он сцеплен с жизненными циклами индивидов, и, стало быть, при теоретическом подходе антрополог имеет полное право начинать с анализа культурной структуры этих обрядов. У последней есть много общего с социальной структурой, но это общее — с теми социальными упорядоченностями, которые глубоко укоренены в обычае, а не с теми, которые являются продуктом временного столкновения экономических и политических интересов […] Определяя подходящее место и время для проведения обрядов жизненных переломов, никогда не прибегают к гаданию. И наоборот — всем ритуалам бедствия предшествует обращение к гаданию, хотя бы формальное, и именно в гадательном процессе выходят наружу ссоры, соперничества и столкновения между людьми. Мы в нашем анализе последуем за ндембу, отдавая право первенства символике и процедурам гадания.
Гадание и его символика
Среди ндембу гадальщик рассматривает свою задачу как практическую задачу выявления причин несчастья или смерти. Эти причины почти всегда «мистичны» и «неэмпиричны» по своему характеру, хотя в них замешаны человеческие желания, стремления и чувства.
Гадальщики раскрывают то, что произошло, а не предсказывают будущие события. В противоположность предсказателям у южных банту они редко прорицают — или ворожат. Кроме того, они не начинают процесса гадания, а ждут, пока клиенты не обратятся к ним за консультацией. Способы гадания рассматриваются как инструменты обнаружения лжи и раскрытия истины, хотя, поскольку этими инструментами пользуются люди, которым свойственно ошибаться, их вердикты не всегда принимаются без сомнений. Дело в том, что, по верованиям, ведуны обладают чрезвычайной способностью вводить в обман, и даже великие гадальщики укрепляют себя специальными магическими средствами, чтобы противостоять хитростям и иллюзиям, насылаемым тайными антагонистами гадальщиков с целью провести их. Одно из таких средств применяется на первой стадии консультации. На расстоянии полумили от деревни гадальщика в буше расчищают площадку. В землю забивают два столба, а третий кладут на них, в результате чего образуется подобие ворот. Сверху кладут три подушечки (mbung'a), похожие на те, что носят женщины на голове, подкладывая под тяжелую поклажу. Эти подушечки делаются из особого вида травы под названием kaswamang'wadyi. Этимологически это слово происходит от ku-swama (прятать) и ng'wadyi (франколин с голой шеей) — птица типа куропатки (ценимая как пища), которая любит прятаться в этой длинной тонкой траве. В охотничьих культах эту траву используют как символ желаемой невидимости охотника, когда он подкрадывается к дичи. Здесь она символизирует попытки ведуна скрыть от гадальщика жизненные силы.
Я перевожу текст, полученный мною от гадальщика и объясняющий значение подушечки: «Подушечка — знак для гадальщика, чтобы он ничего не забывал, потому что он должен обо всем знать. Ведун или колдун (muloji означает и то и другое) может прибегнуть к магическому средству, чтобы обмануть гадальщика (chitahu или mukwakuhong'a) или что-нибудь скрыть от него. Подушечка — магическое средство, чтобы помешать этому, поскольку она поддерживает бдительность гадальщика, служит ему напоминанием. Трава в ней скручена, подобно изворотливым попыткам ведуна ввести в заблуждение». Под рамой из трех балок должны пройти клиенты гадальщика, которые невольно могли стать прибежищем для колдуна или ведуна. Магическое средство может обнаружить колдуна перед гадальщиком.
Другое средство, используемое гадальщиками, которое во время гадания они кладут в маленькие калебасы (malembu), — это нерв из корня слоновьего бивня. В ритуальных контекстах оно называется nsomu. Поскольку это похоже на расслабленный penis, ему часто придается значение мужской импотенции. В гадании у него есть дополнительное значение колдуна, поскольку считается, что колдуны способны повредить плодородности своих жертв. Считается также, что они могут убить их. Nsomu — в то же время удобный символ для смерти, поскольку импотенция рассматривается как своего рода смерть. Когда умирает импотентный мужчина, углем проводят черную линию от его пупа вниз и вокруг гениталий, обозначая, что его имя, а вместе с ним некоторые жизненные элементы его личности никогда не должны передаваться по наследству детям из его рода. Это — социальная смерть. С людьми, слывущими колдунами, поступают так же.
Как средство гадания нсому было истолковано для меня гадальщиком следующим образом: «Гадальщики используют его для того, чтобы видеть потайные вещи, которые открываются неожиданно во время гадания, подобно тому как охотник надеется случайно наткнуться на животное во время охоты. Нсому— как факел в ночи, с его помощью можно воочию увидеть ведунов. Это потому, что нсому — потайная вещь, вынесенная наружу. Я объясню это тебе еще так. Беременная женщина неожиданно родила мертвого ребенка. Какие-то старухи взяли ребенка, чтобы похоронить его в могиле. Прежде чем похоронить его, они отрезали кусочек от одного из его пальцев. Эти женщины — ведьмы, едящие людей. Они используют палец вместе с нсому, чтобы убивать людей. Ребенок был как нсому; он пришел неожиданно и, к несчастью, умер»..
Я полностью привел эти тексты по двум причинам. Во-первых, чтобы показать, как охотно и ясно гадальщики могут истолковать свои символы. Во-вторых, чтобы продемонстрировать важную вариацию темы, господствующей в ритуале ндембу в целом, — «вынесение на свет того, что скрыто или неведомо». У этой вариации есть особый смысл «выявление обмана и тайной злобы». Основная тема «обнаружения скрытого» присутствует во всех культах, предназначенных для излечения людей, которых тени (термин Моники Вильсон для обозначения «духов предков») поразили болезнями, расстройствами воспроизводящей сферы или невезением в охоте. Исцеление — прежде всего процесс того, что ндембу называют «сделать известным и видимым» (ku-solola или ku-mwekesa), хотя и в символической одежде, неизвестное и невидимое — агенты бедствия. Исцеления можно достичь разными способами. Один из них состоит в упоминании имени тени в молитве или заклинании. По верованиям, дух гневается, если его забывают — не только сама жертва, но и многие из других его родственников. Дух поражает своего живущего родственника, иногда нанося ущерб его личным способностям, а часто и его способностям как представителя родовой группы. Если же, однако, предка упоминают и, стало быть, о нем вспоминает много людей, он перестает навлекать бедствия и впредь будет благоволить к своей жертве, которая становится живым памятником ему. Другой способ исцеления состоит в изображении тени в какой-нибудь материальной форме: либо в виде фигуры, получающей его имя, либо в виде переплетенных веток, которые накрыты одеялом, выбеленным мукой маниоки. Эти изображения делают в конце длительных ритуалов на сакральных площадках, называемых masoli (от глагола ku-solola — «делать видимым», «обнаруживать»), куда имеют доступ лишь адепты культа. Говорят, что, когда дух поражает свою жертву, он скрывается в ее теле. Это в особенности относится к тому случаю, когда женщины страдают расстройством воспроизводящей сферы. Однако, когда духа соответствующим образом представят в символической форме и много раз упомянут его, он, по поверьям, выходит наружу, примиренный с жертвой и со всем своим родом.
Само понятие «символ» у ндембу содержит указание на процесс обнаружения. Слово chijikijilu произведено из ku-jikijila — «делать зарубки» в буше. Когда охотники далеко углубляются в буш (вероятно, в густой лес Cryptosepalum), они оставляют зарубки на деревьях, заламывают и наклоняют нижние ветви, чтобы обозначить обратный путь. Зарубка или, иначе, отметина выводит из неизвестной и, стало быть, по опыту и верованиям ндембу, опасной территории на известную и знакомую сторону, из пустынного леса в населенную деревню. У ритуальных символов та же функция, поскольку они придают видимую форму незнакомым вещам: они выражают в конкретных и привычных понятиях скрытое и непредсказуемое. Они дают людям возможность приручить и приспособить дикие и своенравные силы.
Когда гадальщик сталкивается с ведовством, он пытается выявить тайное коварство и злоумышление, чтобы установить личность и мотивы колдунов и ведунов. Цель во многом предопределяет символику гадания. Оставляя в стороне личную проницательность гадальщика, символы, которыми он пользуется, демонстрируют, что именно ндембу считают стереотипами предательского и злокозненного поведения. У ндембу есть много типов гадания. Я зарегистрировал десять таких типов, а Уайт [6] пишет о других, с которыми я не сталкивался. Здесь меня занимает лишь один способ гадания, поскольку он наиболее ярко проявляет стереотипизацию скрытой злобы, как и ряд других свойств символики гадания, о которых пойдет речь.
Ндембу называют — это ng'ombu yakusekula (букв, «гадание посредством встряхивания или подбрасывания [предметов в корзине]»). У гадальщика в круглой корзине с крышкой находится около двадцати-тридцати предметов разных форм, размеров и цветов. Во время гадания он кладет эти предметы в круглую плоскую открытую корзину (lwalu) того типа, которым пользуются женщины для просеивания проса; эти предметы встряхиваются и подбрасываются, образуя кучу в дальнем краю корзины. Гадальщик исследует три или четыре верхних предмета — по отдельности, в сочетании и по их относительному месту (высоте) в куче. Прежде чем начать подбрасывание, он задает своему аппарату (корзине) вопрос. Затем он трижды совершает подбрасывание, после каждого раза перекладывая несколько верхних предметов в низ кучи, прежде чем начать новое подбрасывание. После третьего подбрасывания он задает своим консультантам вопрос, который был задан ему самому, как утверждают ндембу, посредством распределения предметов в корзине. Если один и тот же предмет три раза подряд оказывается наверху, то одно из его различных значений признается несомненной частью ответа, который ищет гадальщик. Если определенная комбинация, определенным образом составленная, повторяется трижды, то гадальщик располагает уже большей частью искомого ответа. Личное искусство гадальщика заключается в том, каким образом он приспосабливает свое общее истолкование предметов к данным обстоятельствам. Потому что обычно он имеет дело с группой родственников, которые желают установить, какой именно предок, колдун или ведун навлекает болезнь или несчастье на их родича. Ндембу полагают, что колдуны или ведуны могут находиться в самой этой группе. В действительности, как это хорошо известно гадальщику, группа часто состоит из соперничающих фракций, одна из которых может извлечь выгоду из смерти больного, если он обладает хорошей должностью или состоянием. Если клиенты желают, чтобы прорицатель погадал в случае смерти, то дело еще более серьезно. В прошлом, до того как ведовство и ведовские разбирательства были объявлены британской администрацией незаконными, такие консультации происходили вблизи наиболее важной деревни, находившейся в центре пучка соседствующих деревень, в одной из которых жил покойный. Гадальщик должен был предусмотрительно оценить баланс сил между соперничающими фракциями, заинтересованными в смерти и присутствующими на публичном разбирательстве. Если это не удавалось и он выносил непопулярный приговор, то ему самому начинала угрожать опасность. Многие гадальщики искали защиты вождя и практиковали вблизи его столичной деревни, Однако мне рассказывали о нескольких гадальщиках, которые, несмотря на такую защиту, были до смерти исколоты копьями разгневанной родни тех, кто был объявлен колдунами.
Сама веятельная корзина символизирует отсеивание правды от лжи. Полагают, что гадальщик одержим духом гадальщика-предка, в определенном проявлении известном как Кауong'u. О Kayong'u говорят также как о «человекоубийце» (kambanji), поскольку в результате прорицательского решения могут быть умерщвлены люди. Это дух Kayong'u заставляет гадальщика дрожать и тем самым трясти корзину. — Прежде чем стать гадальщиком, неофит должен быть поражен этим духом, который вызывает у него прерывистое, как у астматика, дыхание и заставляет сильно дрожать, когда его обмывают матческими снадобьями. Новичка лечит культовая группа во главе со знаменитым гадальщиком. Многие из символов ритуала Kayong'u обозначают «проницательность», «остроту», которую должен выказать гадальщик. Это, например, иглы и бритвы, причем иглы вкалывают в сердце жертвенного петуха или козла. Говорят, что, когда прорицатель дрожит и тяжело дышит, он ощущает угол иглы, которая сама по себе символизирует дух Kayong'u, в своих сердце, легких и печени. После того как его вылечивают, гадальщик-новичок поступает в ученики к признанному гадальщику, который разъясняет ему значение предметов в корзине. Признанный гадальщик подбадривает новичка, понуждая гадать самостоятельно, критически анализирует его действия и передает ему часть собственного снаряжения. Новичок заручается помощью Профессионального резчика по дереву для изготовления Прочих необходимых предметов. В нынешней Анголе за приобретение знаний о том, как следует толковать гадательные предметы, новичок может заплатить сорок ярдов сукна или корову. Говорят, что прежде за эти знания новичок отдал бы сорок ярдов, сукна — и ружье или далее раба.
У меня есть сведения о двадцати восьми гадательных символах. Полный объем их значений охватывает всю печальную историю несчастья, утраты и смерти в жизни ндембу, а также низкие, себялюбивые, мстительные мотивы, вызывающие, по верованиям, эти бедствия1. Поскольку столь малое число предметов представляет столь много вещей, то мы не удивимся, обнаружив, что каждый из них обладает множеством значений. Помимо прочего связи между различными значениями одного и того же символа часто почти совершенно неуловимы; в некоторых случаях европейский наблюдатель едва ли их заметит — разве что он сумеет поместить символ в его специфический контекст культуры ндембу. Похоже, что некоторые из значений развились с течением времени как результат их периодического возникновения в конфигурациях символических предметов. В типичной корзине гадальщика эти предметы приобрели свойство легко комбинироваться в широком разнообразии таких конфигураций.
Ндембу называют символические предметы tuponya (ед. ч. kaponya). Некоторые имеют обозначение ankishi (ед. ч. nkishi). Это фигурки, представляющие обобщенное изображение чело-ческих существ в различных позах. Корень — kishi — находим в понятии «дух предка» — mu-kishi — и в обозначении масок и костюмов, используемых в ритуалах обрезания и погребальных обрядах, — makishi (ед. ч. i-kishi). Общий смысл, подчеркивающий все эти значения, является, вероятно, своего рода мистической силой, связанной с человеческими существами — живыми или мертвыми. Здесь я рассмотрю три фигурки, или ankishi, и семь других гадательных предметов, или tuponya. Оба вида имеют отношение к человеческим целям и деятельности. Одни. фигурки отражают структурные черты человеческой жизни, особенности культурного ландшафта, принципы социальной организации и социальных групп и категорий, а также доминантные обычаи, регулирующие экономическую, половую и социальную жизнь. Другие представляют такие силы или динамические реалии, как мотивы, желания, стремления и чувства. Нередко один и тот же символ выражает одновременно и установившийся обычай, и ряд стереотипных разногласий и форм соперничества, которые развились вокруг него. Грубо говоря, человеческие фигурки представляют социальные и эмоциональные стереотипы, в то время как другие предметы имеют специфическое отношение к структуре и культуре ндембу.
Одни и те же tuponya используются на разных этапах консультации, и значение каждого символического объекта может несколько меняться на каждом из этапов. Вместо того чтобы прослеживать шаг за шагом весь процесс консультации, я приведу выдержки из текстов о ряде tuponya и проанализирую те выдержки, которые объясняют использование tuponya именно на данных, а не на других этапах. Однако я чувствую, что следует сказать что-то вроде вступительного слова об этапах консультации. Прежде всего гадальщик взывает к помощи древних вождей и к духу гадальщика-предка. Гадальщики утверждают, что уже на этом этапе они знают все о деле, но долг их состоит в том, чтобы сделать все ясным для своих клиентов. Вот почему они прибегают к методу вопросов и ответов. От клиентов можно ожидать, что они попытаются ввести гадальщика в заблуждение, давая неверные ответы на его вопросы и прикидываясь, что согласны с ним, в то время как в действительности не согласны, и наоборот. Поскольку все разнообразие их ответов сводится к «да и нет» и поскольку должна быть продемонстрирована спонтанная согласованность перед тем, как гадальщик перейдет к следующему пункту, опытному гадальщику не слишком трудно найти противоречие. Вначале он удостоверяется в причине прихода: по случаю смерти или же болезни, несчастья? Если пришли «по случаю смерти», он устанавливает пол покойного. Затем он открывает, чем была вызвана смерть — болезнью или несчастным случаем. Если причиной была болезнь, то была ли она длительной или краткой, в какой части тела и когда была подхвачена — днем или ночью? Он выясняет, какие виды веревки были использованы для опускания тела в могилу, а также был ли покойник похоронен завернутым в циновки или заколоченным в ящик. Затем опытный гадальщик устанавливает имя, данное покойнику при рождении. Он добивается этого, разнося все имена ндембу по различным рубрикам (nyichidi — «виды») с возрастающей специфичностью.
Так, он спрашивает: «Это имя принадлежит земле, деревьям, воде, животным, рыбе, где оно?» Он продвигается вперед шаг за шагом, пока не найдет соответствующую категорию. Под рубрику «животные», например, попадают подрубрики yikwa (следы копыт) и mafumbu (следы лап). Chifulu (гну) — имя собственное, принадлежащее к первой подрубрике. В рубрику «вода» (menji) попадают имена: malowa (черный ил), mulumbi (ливень), chifu (куст, нависающий над рекой) и т. п. Во всем этом он логичен, как сам Линней.
Затем он устанавливает точную степень родства каждого из его клиентов с покойным. Вслед за этим он открывает, в каких отношениях состоял покойный с колдуном или ведуном, который убил его, и имя последнего. Наконец, указывает точный характер вражды между ведуном и жертвой, историю этой вражды и ее мотивацию. В прошлом два последних вопроса часто выяснялись в обратном порядке. Консультация заканчивалась тем, что помощник гадальщика обмазывал голову колдуна или ведуна красной глиной (mukundu или nkung'u) в знак вины. Тем временем гадальщик стремглав мчался в лес, чтобы избежать нападения со стороны родственников и друзей обвиненного.
Если человек, о котором консультируются, болен, дознание принимает совершенно другой ход. Основное направление гадания состоит в том, чтобы удостоверить степень родства и имя тени, поразившей пациента, почву ее карательных действий, способ ее проявления и соответствующий этому способу умилостивительный культовый ритуал. Часто, конечно, болезнь также приписывается ведовству. Как в случае смерти, так и в случае болезни процесс гадания поначалу состоит в том, чтобы выяснить вещи, скрытые скорее от гадальщика, чем от его клиентов. Когда дело идет о болезни, этот процесс выявления завершается исцеляющим ритуалом, а когда дело связано с духами — то ритуалом поминовения. Каждое утверждение гадальщика после вопрошания называется chidimbu (высказывание, формулировка).
Держа в уме эти этапы дознания, давайте теперь исследуем человеческие фигурки, или ankishi. Наиболее важная из них — группа из трех человек, вырезанная из одного рога и изображающая мужчину, женщину и ребенка. Их называют либо просто ankishi (фигурки), либо akulumpi (старейшины). Префикс 'а-' означает здесь, что фигурки наделены неким одушевленным качеством. «Старейшины» они в нескольких смыслах. Во-первых, они самые важные из tuponya, так сказать, фокус всего набора. Во-вторых, они символизируют вождя и его родню. Мужская фигурка сравнивается с Mwantiyanvwa — титулом великого короля лунда в Конго, из королевства которого ндембу, как и многие другие племена Центральной Африки, мигрировали, по преданиям, двести пятьдесят — триста лет тому назад. Если, когда гадальщик пытается узнать колдуна, комок красной глины в мешке из шкуры мангуста, символизирующий «враждебность» или «злобу», постоянно оказывается на верху кучки вместе со «старейшинами», это означает, что колдун принадлежит к близкой родне вождя или даже — сам вождь. В-третьих, «старейшины» могут означать главу семьи — в зависимости от поставленных вопросов. Если тонкое железное колечко, называемое Lukanu и символизирующее браслет, который среди ндембу носит только верховный вождь канонгеша, несколько раз оказывается наверху, вместе со «старейшинами», это значит, что канонгеша или его близкий родственник играют видную роль в той ситуации, о которой гадают. Если же при расследовании колдовства наверх поднимается комок белой глины (mpemba или mpeza), это означает, что канонгеша и его родня невиновны.
Кроме того, гадальщик сам может обусловить, что «старейшины» представляют определенный матрилинидж (ivu-mu), допустим, происходящий от матери собственной матери покойного. Он может спросить: «Исходит ли враждебность из этого линиджа?» Если затем «старейшины» выйдут наверх три раза в комбинации, например, с красной глиной и другим предметом в форме деревянной змеи с человеческой физиономией, называемым chanzang'ombi и представляющим сородича колдуна — ilomba, это будет доказательством того, что. мужчина из данного линиджа — колдун и убил свою жертву, так как испытывал против нее злобу.
В других контекстах и на. других этапах «старейшины» представляют колдунов и ведунов в общем смысле — без уточнения способа наложения чар. Так, если на верх кучи поднимается случайный набор предметов: «старейшины», красная глина, предмет под названием Chimbu, представляющий пятнистую гиену и зачастую обозначающий женское ведовство с некрофагией и сородича ведуна, а также кусок дерева, перетянутый бечевкой и символизирующий труп, привязанный к похоронным носилкам (под названием Mufu, «покойник»), гадальщик может сказать, обращаясь к своим tuponya: «Почему ты возник здесь, комок белой глины? Означает ли это, что здесь вовсе нет ведовства?» Затем он может положить верхний ряд вниз, под другие tuponya, и вновь встряхнуть корзину. Если все, кроме белой глины, вновь окажется наверху и эта комбинация повторится еще два раза, он рассудит следующим образом: «„Старейшины“ означают, что кто-то был околдован до смерти, поскольку Mufu — это покойник (от ku-fwa — „умирать“). Красная глина означает, что враждебность или мстительность (chitela) привела к ведовству. A Chimbu говорит мне, что убийцей была женщина — ведьма-некрофаг. Теперь я должен выяснить происхождение этой женщины. Может быть, она родственница матери, а может быть, отца жертвы. Или, может быть, она из рода живущего в деревне чужака или женщины, вышедшей замуж за инородца (kucii ambanda amasumbu)».
С точки зрения социальных отношений интересно, что мужчина, женщина и ребенок, составляющие «старейшин», первоначально рассматриваются гадальщиком не как элементарная семья, хотя они могут быть определены и таким образом, а как сочлены матрилиниджа — не обязательно брат, сестра и ребенок сестры, но связанные любым способом, каким заблагорассудится обусловить гадальщику. Этот символ, обладающий безграничными возможностями, способен выразить любые виды групп, отношений и различий в статусе. Гадательные символы многозначны, их референты в высшей степени автономны и легкоотделимы друг от друга. Ритуальные символы в узком смысле обладают гораздо большей степенью сгущенности; их значения взаимопроницаемы и способны к смешению, что придает им существенный эмоциональный резонанс.
Вторая фигурка, которой мы займемся, называется Chamutang'a. Она изображает мужчину, сидящего съежившись, подперши подбородок руками и опираясь локтями на колени. Chamutang'a означает нерешительного, непостоянного человека. Один информант, чтобы разъяснить значение этого термина, рассказал мне небольшую историю. «Однажды один человек заболел. Один из его родственников сказал другим: „Давайте сходим к гадальщику и узнаем, отчего наш родственник заболел“. Другие ответили: „Нам нечем заплатить гадальщику“. Позже, когда болезнь ухудшилась, другой родственник сказал: „Нам и впрямь следовало бы посоветоваться с гадальщиком“. И вновь остальные ответили, что у них мало денег. „Кроме того, — сказали они, — вчера ночью мы выпили много пива, а сегодня рано встали, чтобы поработать в огороде, поэтому мы устали. Но ты, если хочешь, можешь один пойти к гадальщику“. Через некоторое время пришли несколько родственниц, которые хотели навестить больного. „Ах, теперь он действительно болен, — сказали они, — за ним надо присматривать получше“. Они застали его при последнем издыхании, но все еще живым. „Ах, ах, мы думаем, что он уже мертв. Мы больше ничего не можем для него сделать, бедный парень“. Через несколько дней этот человек и вправду умер. Кто-то случайно рассказал об этом гадальщику. Гадальщик тряс свои tuponya и постоянно выбрасывал наверх Chamutang'a. Он сказал родственникам покойного: „Этот человек умер из-за вашей нерешительности. Даже если среди вас нет колдуна, все равно вина лежит и на вас“».
Очевидно, что в одном отношении гадальщики используют Chamutang'a в своих профессиональных интересах. Они твердо заявляют, что, если кто-либо заболевает, нужно немедленно обращаться к гадальщику. Бедность — не оправдание. С другой стороны, употребление этого символа утверждает определенные социальные ценности. Люди должны ставить заботу о своей родне выше любых себялюбивых соображений. Совершить промах в этом смысле — почти такой же грех, как совершить преступление, прибегнув к колдовству. И опять-таки следует незамедлительно решаться на выполнение своего долга, нельзя колебаться.
Chamutang'a означает также «человек, от которого не знаешь, чего ожидать». Его реакции неестественны. Своенравный, он, по словам информантов, то раздает подарки, то скаредничает. Иногда он без всякой видимой причины неумеренно хохочет в обществе, а иногда не проронит ни слова. Никто не предугадает, когда он впадет в гнев, а когда не выкажет ни малейших признаков раздражения. Ндембу любят, когда поведение человека предсказуемо2. Они почитают открытость и постоянство, и если чувствуют, что кто-то неискренен, то допускают, что такой человек, весьма вероятно, колдун. Здесь получает новое освещение идея о том, что Chamutang'a потенциально опасно и неблагоприятно.
Chamutang'a имеет еще значение: «человек, являющийся всем, чем угодно для всех». Это объясняют следующим образом: «Такой человек — как пчелиный воск. Если его поднести к огню, он плавится; если перенести его в холодное место, он твердеет». Иными словами, человеку такого сорта нельзя доверять. Он меняет свое поведение, приноравливаясь к окружению. Мягкий, «вкрадчивый» человек, точно так же как «опасный тип», — скорее всего колдун. Оба типа — из тех, о которых ндембу говорят, что их «не удается узнать».
Иногда гадальщики используют Chamutang'a, чтобы выйти из неловкого положения, которое возникает, если они не могут добиться единодушия клиентов для вынесения собственного суждения. Один клиент может отрицать сделанное ему гадальщиком обвинение в колдовстве, другие могут поддерживать гадальщика, третьи могут говорить, что они не уверены, четвертые же могут утверждать, что само гадание было ошибочным из-за вмешательства ведуна. В таких ситуациях Chamutang'a в корзине вернее всего оказывается наверху. Гадальщик спрашивает Chamutang'a: «Для чего ты здесь? Значит ли это, что в моем гадании ошибка?» Если это повторяется два или три раза, гадальщик «закрывает» гадание (wajika jing'ombu), требуя с тех, кто пришел к нему за советом, два куска ткани за беспокойство. Гадальщик пытается спасти свою репутацию, возлагая вину за неудачу на клиентов и утверждая, что ведун, который находится среди них, пытается исказить его вердикт. Это одна из санкций против недостатка единодушия в ответах на вопросы и предположения (nyikunyi) гадальщика.
Третья фигурка, обычно используемая гадальщиками, — это изображение человека в традиционной позе горя, с руками, прижатыми к голове. Она называется Katwambimbi (от kutwa — «разбивать» и mbimbi — «плач»). Это означает: «человек, открывающий церемонию оплакивания», когда кто-либо умирает. Kutwa употреблено здесь относительно положения двух рук на голове, аналогичного положению рук на раздрабливающей свае. Основной смысл: «человек, приносящий известие о смерти» родственникам умершего. Вот пример использования фигурки при гадании. Когда гадальщик пытается установить происхождение серьезной болезни, a Katwambimbi не появляется наверху, или, как говорят ндембу, «прячется»3, тогда есть шансы на то, что пациент выживет. Если же на верх кучи несколько раз подряд выбрасываются «старейшины», а сразу же следом за ними — Katwambimbi, считается, что если пациента будет лечить великий доктор, то больной может поправиться, хотя и будет на волосок от смерти. Если, с другой стороны, Katwambimbi постоянно будет падать на «старейшин», то пациент, по верованиям, умрет, что бы ни делали его родственники. Здесь «старейшины» имеют, по-видимому, значение «жизни», a Katwambimbi — «смерти».
Однако у Katwambimbi есть еще одно, более зловещее значение. По словам одного информанта: «Katwambimbi — это интриган (kakobukobu), переносящий сплетни от одного к другому, утверждая про каждого, что тот ненавидит другого и насылает на него порчу. Если кто-нибудь из них убивает другого посредством ведовства или колдовства, Katwambimbi громче всех плачет на похоронах, хотя именно на нем лежит наибольшая вина». Такое поведение сильно напоминает двурушничество Мёрда из исландской «Саги о Ньяле». Вероломство Katwambimbi отличается от вероломства Chamutang'a тем, что его лицемерие хладнокровно рассчитано, в то время как у Chamutang'a это скорее результат слабости и неполноценности. По обычаю ндембу, человек, названный в гадании Katwambimbi, получает то же наказание, что колдун или ведун. В прошлом это было сожжение или изгнание из общества ндембу с конфискацией имущества, теперь это высылка из деревни и ее окрестностей.
Рассказывая об этих фигурках, я не могу не упомянуть несколько других tuponya, или гадательных символов, таких, как белая и красная глина, Гиена (Chimbu), Покойник (Mufu). Причина этого в том, что доминантной единицей гадания является не индивидуальный символ, а символическая конфигурация (kudiwung'a hamu). Теперь я рассмотрю еще три употребительных tuponya. Первый состоит из трех-четырех продолговатых обломков калебаса, связанных вместе, и называется Yipwepu. Это слово буквально означает: «Любая часть калебаса, используемая в домашних целях». Одно из его значений — «матрилинидж» (ivumu) и, расширительно, «принцип матрилинейности». Лучший из моих информантов по ритуалу объяснил мне это следующим образом: «Прежде чем калебас используют для переноски воды, в нем содержится множество семян; эти семена— члены линиджа (букв, „чрева“). Где бы ни посадили эти маленькие семена — из них вырастут многие и многие кале-басы. То же самое и с мужчинами и женщинами, принадлежащими к одному линиджу. Без линиджа (или, лучше сказать, без отсчета происхождения по материнской линии) никогда не могло бы быть такой многочисленной родни». Как обломки калебаса в kaponya связаны вместе, утверждают ндембу, так и матрилинейные родственники объединены в одну группу4.
Yipwepu имеет также общий смысл «собрания предметов» (kulong'eja). Одно из таких собраний — набор утвари, который женщина, вступая в брак, приносит в дом; при ее первом браке утварь обычно дается ей матерью и другими единоутробными родственницами. В этот набор входят калебас, глиняный горшок, круглая корзина, блюдо и чашка. Женщина берет с собой также различные семена для саженцев и черенки маниоки. Все это вместе составляет ее «собрание», называемое в обыденной речи по принципу pars pro toto[7]— Yipwepu. В результате такого употребления Yipwepu в гадании получает дальнейшее значение «брака», или даже вирилокального брака и, расширительно, превратностей брака. Это может, например, означать жестокую супружескую ссору, даже развод, поскольку, «уходя в гневе» (ku-fundumuka), женщина забирает с собой все «собрание» вещей.
В дальнейшем расширении Yipwepu означает «путешествие с визитами», поскольку путешественник берет с собой «собрание» еды: мужчина — в узелке, женщина — в длинной плетеной корзине (mutong'a). Это опять-таки может символизировать любое происшествие во время таких путешествий, обычно несчастья: смерть, болезнь, несчастный случай.
Yipwepu представляет также собрание рогов антилопы (nyi-seng'u), содержащих магические средства. Набор yipwepu, т. е. разбитых калебасов с магическими рогами, носит название yikuyung'ulu. Один из терминов, обозначающих человека с колдовскими сородичами, — «человек с yikuyung'ulu», т. е. с набором «собраний».
Наконец, Yipwepu символизирует жидкости: воду и пиво, поскольку именно их хранят в калебасах. Yipwepu может означать кашу маниоки, поскольку это еда, которую варят в воде. Например, если красная глина оказывается на верху tuponya вместе с Yipwepu, это допустимо истолковать так, что вражда между двумя женщинами возникла из-за претензий на владение калебасом. Это может также означать, что калебас с пивом или блюдо с кашей были «обработаны снадобьями» колдуна. Какое из прочтений верно, зависит от расположения других tuponya как определителей.
Другой kaponya — большая, тяжелая косточка плода дерева mucha (Parinari mobola). В гадании это называется Mwaka, что буквально означает «сезон» — как в выражениях «сухой сезон», «дождливый сезон». Это также означает «долгое время», а иногда — «давно», «в далеком прошлом». Плоды mucha созревают долго, а их косточки, разлагаясь, остаются в — земле еще дольше, что почитается ндембу как замечательное явление — притом что вокруг так много птиц, животных и насекомых, питающихся именно отбросами или падалью.
В гадании одно из значений Mwaka — «долгая болезнь». Часто это слово прилагается к долгому процессу насылания чар или околдовывания. Поскольку ilomba, упомянутый выше сородич-змей с человеческим лицом, по верованиям, постепенно заглатывает свою жертву, начиная с ног и продвигаясь все выше. Увидеть, что это происходит, может только тот, кто выпил зелье, называемое nsompu. В глазах всех прочих пациент явно страдает от затянувшейся болезни.
Другое значение Mwaka — «сильно замешкаться перед консультацией с гадальщиком». А также — «затянувшийся поединок колдунов». Как «случай Mwaka» мне описывали следующее: у человека А был младший брат В. Их мать жила с мужем вирилокально (т. е. в деревне своего мужа). В стал жить вместе с матерью и женился в деревне ее мужа. У его жены были любовники среди деревенской родни. Утверждалось, что кое-кто из них наслал чары на В, и тот умер. После этого А пришел в деревню и, как рассказывают, убил в отместку двух ее жителей посредством колдовства. Затем он скрылся из деревни. Через много лет он вернулся туда, чтобы повидать свою мать. Вскоре после этого он умер. Один из моих информантов-гадальщиков рассказывал мне, что он расследовал это дело, когда родственники А обратились к нему за советом. Ясно, сказал он, что чары на А наслали родственники его матери по мужу. Но у вражды между двумя партиями длительная история. В первую очередь это открыл для гадальщика его Mwaka, который поднимался наверх «четыре раза подряд». Тогда он перешел к исследованию деталей этого дела.
Последний kaponya, который я упомяну здесь, — это маленький, вырезанный из дерева барабан, известный как Ng'oma (Барабан) или mufu wamwaka (уже давно покойный). Появление Ng'oma означает, что пациента «поймал» или «поразил бедствием» некий дух, а не ведун или колдун. Термин «барабан» часто употребляется для обозначения ритуального действия, и почти не существует ритуала, который бы не имел своего особого барабанного ритма. Удостоверившись в необходимости исцеляющего или умилостивительного ритуала, гадальщик определяет, какой именно из целительных культов должен взять на себя исполнение этого ритуала. Он делает это, по очереди называя имена культов. Гадальщик говорит своим tuponуа: «Я собираюсь сыграть на барабане ритуала Nkula, подскажите нам, верно ли это?» Если после этого «Барабан» появится два или три раза подряд на верху «старейшин», гадальщик будет уверен, что он прав. Различные виды ритуала не представлены индивидуально в корзине гадальщика, хотя иногда проявление тени Kayong'u и умилостивительный ритуал, называемый вслед за этим, представлены семенем пальмы mudidi, из которой делают пальмовое вино, употребляемое адептами обрядов Kayong'u. Напомним, что Kayong'u — ритуал, через который должны пройти мужчины, если они желают стать «великими гадальщиками».
На первый взгляд гадательные символы отражают, вероятно, эксплицитные человеческие цели и намерения. Их используют, чтобы дать гадальщикам возможность открыть причины несчастья и предложить нужные целительные средства. Гадальщик, как я уже говорил, — в рамках своих аксиоматических верований в духов, мистические силы и ведунов — проявляет проницательность и рациональность. По временам он не брезгует прибегнуть к небольшим хитростям, как мы это видели в случае с манипуляциями с фигуркой Chamutang'a. Тем не менее основы его искусства коренятся в мистических верованиях, и сам он, безусловно, верующий. Я убежден, что без веры гадальщик не смог бы ощущать всю подноготную социальной жизни ндембу, находящейся под властью ценностей, с которыми он в значительной степени себя отождествляет. Я сознательно говорю «отождествляет», поскольку сам гадальщик верит, что в его теле гнездится проявление тени Kayong'u, которое, как полагают, более других проявлений чувствительно к нарушению нормы, бунту или преступлению против нравственных предписаний ндембу. Тень использует острый ум гадальщика от лица общества ндембу. Вот почему, прежде чем давать консультацию, гадальщику необходимо привести себя в должное душевное состояние. Например, он должен воздерживаться от половых отношений на некоторое время до и в период гадания. Он должен избегать некоторых видов пищи. Он не должен таить в своем сердце злобу против кого-либо, поскольку это может повлиять на его суждения. Он должен быть чистым и пустым вместилищем для тени Kayong'u. К примеру, ему нельзя есть два вида живущих в норах грызунов, которые затыкают вход в свое жилище. Считается, что если он их съест, они «закупорят» его грудь и печень — те места его тела, которые занимает Kayong'u во время акта гадания.
Гадальщик осознает, что прежде всего он действует не от своего собственного имени, а от имени своего общества. Во время гадания физиологические стимулы, возбуждаемые барабанным боем и пением, использование архаических вопросо-ответных формул и сосредоточение, которого требует гадательная техника, — все это уводит гадальщика от его обыденного «я» и усиливает его интуитивное сознание: это человек призвания. Он также соизмеряет свое поведение с идеалами. Как мы видели, символы, которыми он манипулирует, частично обязаны своим значением высокой оценке таких качеств, как откровенность, честность и правдивость. Одна из его общепризнанных целей — сделать известным и понятным в представлении ндембу то, что неизвестно и непонятно. Его задача оттеняется предположением, что, пока люди не откроют «перед взором общественности» свою затаенную злобу и ненависть, это чувство будет терзать и отравлять жизнь группы. Тени поражают живущих несчастьями, чтобы, пока не поздно, обратить на эти скрытые силы пристальное внимание выведенных из равновесия членов групп. Тогда гадальщик может рекомендовать обратиться к культовой ассоциации для исполнения ритуала, который не только излечит данного пациента, но и восстановит равновесие в группе. Однако там, где враждебность приобрела глубокий и разъедающий характер, она ассоциируется с летальной силой ведовства. Злобный человек сам по себе становится социальной язвой. В этом случае нет нужды пытаться исцелить себялюбивого и завистливого колдуна или ведуна. Он должен быть изгнан, вырван с корнем из группы, чего бы это ни стоило тем его родственникам, которые любят его и зависят от него. Я рад, что по крайней мере некоторые гадальщики убеждены, будто они выполняют гражданский долг без страха и без пристрастности. Это серьезнейшая ответственность — быть одержимым тенью Kayong'u и стать гадальщиком, поскольку с этих пор человек принадлежит себе не полностью. Он принадлежит обществу, причем обществу в целом, а не той или иной из его подгрупп.
Гадальщик — это рационально мыслящая личность. Однако посылки, из которых он выводит следствия, могут быть вовсе не рациональными. Он отнюдь не стремится «выйти за пределы» своих верований в сверхъестественные существа и силы. Вот почему гадательные предметы лучше квалифицировать как символы, чем как знаки, хотя они и обладают некоторыми свойствами последних. То, что для гадальщика — самоочевидная истина, социальные антропологи и глубинные психологи попытаются свести к рациональным понятиям. Ученые, по крайней мере в своей профессиональной роли, не допускают, что духи и ведуны действительно существуют. Для большинства из них эти существа — сами по себе «символы» эндопсихических или социальных тенденций и сил, открытие которых ученые ставят своей задачей.
Некоторые различия могут быть установлены между гадательной символикой и символикой ритуалов жизненных переломов и бедствия. В первой гораздо более проявлен познавательный аспект, во второй явно доминантным выступает оректический (возбуждающий) аспект, связанный с чувствами и желаниями. Гадальщик, исходя из своих посылок — разделяемых теми, кто с ним консультируется, — пытается осознать и раскрыть тайные, даже бессознательные мотивы и цели людей, действующих в определенной ситуации нарушения социального порядка. В публичном ритуале ндембу о символах можно сказать, что они стимулируют эмоции. У обоих видов символов есть множество значений, однако в собственно ритуальных символах те significata, которые представляют эмоционально нагруженные явления и процессы, такие, как кровь, молоко, семя и фекалии, смешаны и сконденсированы с significata, представляющими аспекты социальных добродетелей — матрилинейности, брака, вождества и т. д. — или таких достоинств, как щедрость, почитание предков, уважение к старшим, мужественная прямота и т. п. Эмоциональные, главным образом физиологические, референты могут передать свои качества этическим и нормативным референтам, добиваясь того, что более всего желательно. Кажется, что они, как писал Сэпир, «пускают корни в бессознательное» и, я бы добавил, выносят наверх живительные соки, передавая их сознанию.
Однако семантическая структура гадательных символов показывает, что смыслы, которыми обладает символ, не столько «смешиваются», сколько резко различаются. Их семантическая структура имеет «хрупкую сегментацию». Я имею в виду, что гадательный символ обладает серией смыслов, лишь один из которых релевантен в данный момент, т. е. в момент осмотра конфигурации символов. Ощущается, что важный символ в ритуале бедствия или жизненных переломов представляет сразу много вещей; все его смыслы присутствуют одновременно. Гадательные символы могут, стало быть, называться «аналитическими», а ритуальные символы — «синтетическими». Первые используются для различения вещей, смешавшихся и неясных; последние представляют смешение многих по очевидности диспаратных вещей. Хрупкая сегментация гадательных символов может существовать из-за того, что одни и те же символы используются в серии дознаний, каждое из которых имеет собственную специфическую цель, например вскрытие взаимоотношений между ведуном и жертвой, или установление мотива околдовывания, или точное определение способа поражения тенью и т. п. Значение каждого отдельного символа подчинено значению конфигурации символов, а каждая конфигурация — средство достижения ясно очерченного и осознанного финала. Система значений собственно ритуального символа вытекает из неких глубоких и универсальных человеческих нужд и побуждений и в то же время из универсальной человеческой нормы, контролирующей эти побуждения. С другой стороны, гадательный символ помогает гадальщику решить, что верно и что неверно, установить невиновность или вину в ситуациях несчастья и прописать широко известные средства лечения. Его роль — где-то между ролями судьи и ритуального эксперта. Однако, в то время как судья доискивается сознательных мотивов, гадальщик зачастую пытается обнаружить бессознательные импульсы антисоциального поведения. Для этого он столько же пользуется интуицией, сколько разумом. Он «нащупывает» стрессы и болевые точки в отношениях, используя свои конфигурации символических предметов, помогающие ему сосредоточиться на выяснении трудностей в конфигурациях реальных людей и отношений. Как он, так и эти люди руководствуются аксиоматическими нормами общества ндембу. Таким образом, символы, которыми он пользуется, — не просто экономные средства для целей референции, т. е. «знаки», но они обладают также определенными «подсознательными» качествами собственно ритуальных символов. С их помощью он может сказать, например, что тень «навлекла болезнь на свою внучку, поскольку люди такой-то деревни плохо живут друг с другом», или что «человек убил своего брата посредством колдовства, так-как хотел стать главой семьи». С их помощью он может предписать меры лечебного ритуала. Однако он не может поставить эмпирическим причинам социального «раздора»5 иной диагноз, кроме болезни или смерти. Сознательные знания и контроль гадальщика ограничены супрасознательными социальными и нравственными силами, а также бессознательными биофизическими силами. И тем не менее гадательные символы столько же близки к «знакам», сколько к юнговским «символам», чреватым неизвестным значением.