ПУТЕШЕСТВИЕ ПСИХОТЕРАПЕВТА
Возможно, я был рожден, чтобы наблюдать людей. Люди всегда очаровывали меня. Наблюдая за ними и за самим собой, я восхищался. Как-то так вышло, что среди тех, с кем я имел дело, было очень много загадочных людей. Конечно, я был загадкой для самого себя. Мне всегда казалось, что в каждом человеке есть нечто неуловимое, не поддающееся моему прямому наблюдению. Потом я пошел в колледж и прошел свой первый курс психологии, изучения людей. Теперь, наконец, я должен был переступить черту, за которой находится что-то большее. Но фактически я был разочарован — и едва вытянул на «троечку». Там, где я очаровывался людьми, предполагая, что в них есть нечто большее, чем они постоянно демонстрируют, курс психологии делал людей чем-то меньшим.
Затем, когда дело уже близилось к диплому, я почувствовал, что будто бы приблизился к этой границе, но что-то ускользает от меня. Психологические эксперименты,
34 Раздел I. Введение
психологическое тестирование, психологическая теория — все они были очаровательны, давали мне ощущение новой силы, учили меня многому про людей, но ничего реально не давали для того, чтобы я мог узнать людей — или себя.
Да, всегда было это нечто большее. Нечто большее, чем то, что могли мне рассказать люди, которых я интервьюировал и тестировал. Нечто большее, чем раскрывали результаты тестирования. Нечто большее, чем могли показать загадочные пятна Рор-шаха и другие новые проективные методы с их странными процедурами. Нечто большее, чем могла выявить моя развивающаяся интуиция. Всегда нечто большее.
Поэтому — Великий Боже! — и во мне самом всегда было нечто большее. Всегда больше, чем я мог контролировать. Больше того, что я мог обдумать. Больше того, о чем я мог писать или говорить. Больше, чем мог увидеть мой психоаналитик или, позднее, мой психотерапевт. Больше, чем могли дать мне мои тревожные вздохи и пробуждение в холодном поту по ночам. Больше, чем то, куда могли проникнуть мои глубочайшие желания, усилия, мольбы, устремления. Всегда нечто большее.
И теперь я все еще спрашиваю, что же это за ускользающая сущность? В «Агонии и экстазе» Стоуна1, Микеланджело снова и снова спрашивает: «Откуда приходят мысли?» Когда я говорю с кем-нибудь вдохновенно или прерывающимся голосом, откуда приходят мои последние слова? Когда я пишу сейчас это предложение, чтобы вы его сейчас прочитали (хотя это совершенно разные «сейчас») — откуда приходят эти слова? Всегда есть нечто большее.
Иногда эти вопросы кажутся бессмысленными, в них смешиваются безумие и отчуждение. Иногда они кажутся самыми важными вопросами, которые когда-либо ставило человечество. Как мы можем перейти к любому другому вопросу, если не можем даже сказать, откуда мы сейчас берем свои мысли? Всегда есть нечто большее.
Или мы только куклы, которыми манипулируют, которым дают слова и заставляют действовать какие-то невообразимые дети, играющие вечерком? Или мы только автоматические сочетания молекул, или композиции из аминокислот и кислорода? Или мы только...? Все возвращается к первоначальному вопросу. Что же это — нечто большее?
Религия и духовные учения пытаются ответить на эти вопросы. Бог, Высшее Я, Атман2, Космический Разум, коллективное бессознательное — большинство из этого придумано, чтобы продемонстрировать определенное смирение перед тем, что так очевидно является намного большим, чем мы. Это действительно то нечто большее, что существует всегда? Или все это — только разные пути задать все тот же вопрос?
Что значит быть автором чего-то — этой книги, например? Я записываю слова — предположим, что впервые. Итак, где я беру слова? Из психологических исследований, конечно, и еще из многих разных источников. Само собой, из многих лет занятий психотерапией. Из опыта преподавателя и супервизора. Из написания других вещей. Да, да, конечно, но... откуда-то еще, из чего-то большего.
Другие исследуют эти вопросы, другие практикуют, учат, занимаются супервизор-ством, пишут. Другие уже написали — и в этот самый момент (какой, интересно, этот самый момент — ваш, мой или их) пишут другие слова для других книг о том же са-
' См. Stone, 1967. — Примеч. авт.
2 В индуистской философии — всеобщая основа и первопричина. — Примеч. перев.
Глава 1. Жизнеизменяющая психотерапия и субъективное 35
мом предмете. Как это может быть? Откуда приходят их слова? Всегда нечто большее.
Несколько лет назад, отдыхая месяц в Пьетро де Полленса, на Майорке (идиллическое местечко), я выработал ритуал: каждое утро, по крайней мере час, я сидел за пишущей машинкой (так как таким образом я был максимально спонтанным) и позволял своим пальцам печатать все, что они хотели, с самым минимальным, какое я только мог обеспечить, вмешательством моих сознательных намерений. Скажем, это было что-то вроде автоматического письма. Что получилось? День за днем я не знал, чего ждать, хотя постепенно я втянулся в то, что получалось, и степень моего невмешательства существенно уменьшилась. Но все же я придерживался своей цели настолько, насколько мог.
«То, что получалось», к моему удивлению, было по большей части эпизодами романа в стиле «саспенс». Эпизодами, перемешанными во временной последовательности. Иногда появлялось другое содержание: короткие рассказы о странных и немного болезненных событиях. Они не были связаны с романом и между собой были объединены только общим тоном. Откуда это появилось?
«То, что получалось», характеризует субъективный опыт переживания себя как канала, а не как автора. Мне знакомо чувство авторства — само по себе достаточно загадочное — разработка идеи, наблюдение ее развития, выведение ее следствий и подбор иллюстраций, и все, что облекается в форму книги или статьи. В те утренние часы эти чувства были лишь мимолетными. Вместо этого я чувствовал, как будто мне диктуют. Иногда, когда мои пальцы находили определенные ходы, я громко смеялся или чувствовал душевную боль по поводу того, что они писали, но я смеялся и чувствовал боль никоим образом не от того, это придумывал я. Я просто был первым человеком, который это читал.
Это всегда нечто большее. Знакомое чудо. Невидимое чудо. Невидимое, потому что такое знакомое.
Как психологу мне следовало бы знать о подобных вещах. Или мне, или священнику. Некоторые священники думают, что знают, — я знаю, что я не знаю. И их ответы мне не кажутся удовлетворительными.
В этой книге я рассказываю о некоторых путях, по которым мы можем передвигаться между знакомым миром объективного, тем, на что можно указать, и другим, менее знакомым миром. Другой мир и есть тот, в котором всегда есть нечто большее.
Мир чего-то большего — это субъективный мир, о котором мы знаем так мало. Конечно, есть много теорий о нем, но он смеется над нашими теориями, это все время проявляется в том, как много лежит вне их.
Поразительно то, что нашей истинной родиной является тот же самый загадочный мир чего-то большего. В конце концов, мы забираем все, что происходит во внешнем мире, обратно в пещеру нашего внутреннего мира — чтобы там распробовать, обдумать, отбросить одни части, переварить другие и попытаться снова подогнать все это одно к другому.
Все наши мысли и душевные порывы, творчество и разрушение, надежды и страхи, цели и озарения, глубина наших отношений, верность обязательствам, выборы и решения, жестокость и благосклонность, и все то, что придает смысл, цвет и цену нашему существованию приходит из этих процессов внутреннего мира. Нам, и по от-
35 Раздел I. Введение
дельности, и всем вместе, нужно больше осознавать этот внутренний мир, его параметры и силы, то, как нам жить с ним в мире и как нам больше почерпнуть из него, чтобы обновить наши ежедневные столкновения с внешним миром.
Эта книга содержит мало ответов на вопросы, затрагивающие то, что предлагает нам это нечто большее. Вместо этого она указывает на средства, которые кто-то может использовать в поисках большего понимания и для помощи другим в их поисках, пока это всегда мучительное нечто большее тянет их и нас все дальше и дальше.
РАЗДЕЛ II
Базовое искусство ведения беседы
ГЛАВА 2
УРОВЕНЬ ОБЩЕНИЯ
Придя в кабинет консультанта, клиенты очень различаются степенью восприимчивости и готовности к тому, чтобы их действительно узнали. В моменты, когда они находятся в состоянии дистресса, полная погруженность в работу наиболее вероятна, но во многих других случаях они отстраняются, скорее докладывая о себе, чем искренне раскрывая собственное бытие в данный момент. Эта неспособность к полному присутствию является наиболее очевидным и действенным способом, с помощью которого клиенты избегают внесения своей субъективности в психотерапевтическую работу.
Неосторожные психотерапевты легко могут соскользнуть в озабоченность содержанием, симптомами и показателями различного рода психодинамики, тем самым упуская, что клиент не присутствует как целостная личность. Эта оплошность может перечеркнуть даже самую значимую интерпретацию, свести психотерапевтический альянс к абстрактным дебатам и вылиться в накопление большого объема знаний проклиента, не принося какой-либо реальной психотерапевтической пользы.
В этой главе рассматривается принципиально важное понятие «присутствие»,в котором выделяются пять уровней: формальные отношения, поддержание контакта, стандартная беседа, критические обстоятельства и интимность. Знакомство с ними побуждает психотерапевта делать необходимые шаги, чтобы помочь клиенту достичь более глубокой погруженности, что является необходимым условием подлинной жизнеизменяющей психотерапии1.
Мы начинаем с примера психотерапевтической сессии, который является пародией на «грех неприсутствия».
Эпизод 2.1
Клиентка — Бетти Стивене, психотерапевт — Карлтон Блэйн
К-1 (запыхавшись, падает в большое кресло и хриплым голосом извиняется). Извините за опоздание. Вы знаете, я просто не могла удрать со службы.
П-1 (успокаивающе кивая головой). Да, Бегти, извините и вы меня, но я уже начал без вас.
(Если исключить экстрасенсорное восприятие, то этот ответ — полная бессмыслица. Как можно начать психотерапию с клиентом, когда нет клиента? Это хороший вопрос, но очень немногие психотерапевты задают его себе.)
1 Многие из упомянутых здесь параметров и некоторые другие описаны в: Bugental, 1980b. — Примеч. авт.
40 Раздел II. Базовое искусство ведения беседы
К-2 (не замечая абсурдности слов психотерапевта). Ну хорошо, доктор Блэйн. Я хотела рассказать вам, о чем я думала с тех пор, как ушла отсюда в последний раз... но я была так занята, что не уверена в том, что могу вспомнить об этом сейчас. Ах да, это было что-то, о чем вы сказали как раз перед тем, как мы закончили. Давайте посмотрим, что это было. Вы помните, что вы сказали? Ладно, не важно. Позже у меня так трещала голова, я не знаю, что... Во всяком случае, я хочу сказать вам, что, возможно, должна буду пропустить следующую сессию, потому что моя мама, может быть, приедет навестить меня. Ах, и я забыла сказать, что....
(Бетти говорит пять минут в такой манере, очевидно, пытаясь наверстать упущенное время. Она едва смотрит на доктора Блэйна, отбарабанивая пункт за пунктом по воображаемому списку. Ни один из этих пунктов не обдумывается и не развивается. Так здесь ли сейчас Бетти?)
Мой пример, конечно, крайность, но многие психотерапевты опрометчиво позволяют своему клиенту говорить и говорить, не обращая внимания на то, что он действует скорее, как репортер, а не как личность, стремящаяся к большему осознанию собственной жизни. Простая передача безличной информации не является психотерапев-тичной; на самом деле, она, пожалуй, антитерапевтична. Такой неблагоприятный результат может возникать, когда клиент чувствует, что его поощряют сосредоточиваться только на содержании, на сборе фактов о себе самом и, следовательно, на «решении проблемы» своей жизни.
ЭВОЛЮЦИЯ ПРИСУТСТВИЯ
Чтобы лучше оценить важность присутствия, давайте проследим за другой клиенткой от момента ее первой беседы до того момента, когда она, несколько месяцев спустя, уже привыкла к установившейся психотерапевтической практике. Из этого периода мы выбрали пять описаний самой себя, которые она предлагает психотерапевту. Таким образом, мы можем понять, как развивается ее присутствие.
Эпизод 2.2
Клиентка — Донна Дэвис, психотерапевт — Берт Грэм
(Клиентка, волнуясь, сидит на жестком стуле в приемной, мысленно репетируя, что она скажет психотерапевту. Ее первое самоонисание обращено к ней самой. Она представляет, как она будет разговаривать с психотерапевтом.)
К-1. В последнее время я чувствую себя такой испуганной, что не могу сосредоточиться на работе, и я боюсь, мой босс узнает, что что-то не так, и после этого у меня будут проблемы... {замолкает, ее взгляд мечется по пустой комнате). Тогда у меня будут проблемы... ох... точно такие же, какие я всегда испытывала со своим отцом... Ну нет, не всегда, но тогда... {опять пауза). Что значит разговаривать с психотерапевтом? Мне не нравится это слово, оно пугает меня. Может быть, мне было бы лучше встретиться просто с консультантом. Какая разница? Нет, доктора Грэма рекомендовал мой личный врач, и он, наверное, знает. Но он — мужчина. На самом деле, я должна была бы встретиться с женщиной; женщина лучше поняла бы, как...
П-1. Миссис Дэвис?
(Голос ворвался в ее мысли. Когда он открыл дверь? Это лишает ее присутствия духа, как будто бы ее поймали на чем-то неподобающем. Она вскакивает на ноги, роняя с ко-
Глава 2. Уровень общения
леи журнал, который и не читала; когда она наклонилась, чтобы поднять его, ее очки едв.
не упали. Она, должно быть, выглядит, как настоящая сумасшедшая. Он подходит к ней
Она неуклюже водворяет свои очки на нос, опускает журнал на кофейный столик и по
ворачивается к нему.) К-2. Да, я здесь. Я имею в виду, что это я. (Это звучит так по-детски. Тьфу ты, обычно я не
такая недотепа; почему же сейчас я так неуклюжа?) П-2. Прекрасно. Я — доктор Грэм. (Улыбается, указывает на дверь позади себя.) Почему бы
вам не войти, чтобы мы смогли поговорить?
(Учитывая такое начало, представим, что трижды за время последующего разговора миссис Дэвис рассказывает доктору Грэму о том, что привело ее к психотерапии. Вот отрывки из каждого такого самоописания.)
К-3 (второе описание, первые несколько минут). Ну, вы понимаете, я не способна работать.... Я имею в виду, что могу хорошо работать большую часть времени, по... Временами бывает, что я чувствую себя... ну, вы знаете, не совсем способной сделать все... На самом деле, это не главная проблема, но...
К-4 (третье самоописание, разговор идет уже десять минут). Я думаю, что я позволяю обстоятельствам слишком волновать меня. Я имею в виду, что у меня есть тенденция беспокоиться больше, чем следовало бы. Мне кажется, это, возможно, что-то такое, что делала моя мать, и я, возможно, копировала ее, полностью не осознавая этого. Понимаете, это тревожит меня, и я хотела бы выяснить, почему я так поступаю, чтобы прекратить это и...
К-5 (четвертое описание, прошло 35 минут беседы). В худшем случае меня одолевает паника. Я пытаюсь понять, что могло бы ее вызывать, но это ускользает от меня. Я волнуюсь; то есть я действительно волнуюсь. Мой босс — он во многом такой, каким был мой отец — мой босс очень критичен, и он, конечно же, замечает... Я боюсь, он подумает, что я не могу справиться с работой, и тогда я не знаю...
(Теперь мы пропустим четыре месяца и посмотрим на психотерапию Донны во время ее 32-го интервью — она приходит дважды в неделю. Вот так выглядит ее пятое самоописание.)
К-6. Я чувствую сейчас напряжение и тревогу. Я не знаю почему, но я знаю, что это происходит здесь, когда я разговариваю с вами. Я чувствую себя, как будто я хочу убежать куда-нибудь и спрятаться, как будто меня собираются поймать и обидеть. Я никогда раньше не думала об этом таким образом: «Как будто меня собираются обидеть!» Хм! Эти чувства лишь намечают то, о чем я как раз говорила вам минуту назад. Я ненавижу их! Я в самом деле ненавижу их. Я хочу не испытывать их больше и....
Донна Дэвис рассказывает о своей нарушенной внутренней жизни. В этих пяти различных самоописаниях она демонстрирует разницу между поверхностным, отчужденным сообщением и непосредственным погружением в переживания, которые ее беспокоят. Заметим также, что ее первая, интроспективная оценка, которая не была Произнесена вслух, во многих отношениях больше похожа на четвертое или пятое повествование, чем на то, как она впервые описывала себя психотерапевту. Попытка вести психотерапию на уровне второго описания обречена на поверхностность и не
42 Раздел II. Базовое искусство ведения беседы
будет иметь длительного эффекта. В то же время четвертое и пятое описания говорят о том, что Донна, более искренна в своей работе в данный момент и погружена в те самые эмоции, которые ее тревожат. Таким образом, психотерапевтические усилия могут быть непосредственно направлены на эти тревоги сразу, как только они возникают. Если клиент ограничивается только отстраненным отчетом, психотерапия становится упражнением в абстракциях. Результатом такой психотерапии является то, что клиент много знает о себе, но при этом почти не приобретает опыта устойчивых изменений в том, что он делает, или в том, как он чувствует себя в своей жизни.
Создание шкалы. Возвращаясь к пяти самоописаниям Донны, мы можем видеть разные способы их расположения на шкале. Вот несколько наиболее очевидных критериев, которыми можно воспользоваться, чтобы распределить их по порядку:
• от отчужденного к непосредственному;
• от озабоченности тем, какой ее видит психотерапевт, к сосредоточенности на выражении того, что происходит в ней самой;
• от воспроизведения известных проблем до открытий, неожиданных для самой Донны;
• от отстраненного отчета к эмоциональной озабоченности своими переживаниями.
Общим понятием, включающим в себя перечисленные критерии, является понятие «присутствие››1. Оно обращает наше внимание на то, насколько искренне и полно личность существует в ситуации, вместо того чтобы стоять в стороне от нее, как наблюдатель, комментатор, критик или судья. В последнем описании себя Донна Дэвис гораздо более аутентична, чем в любом из четырех предыдущих.
Эффективный психотерапевт повышает свою чувствительность, чтобы отмечать, насколько истинно присутствует его клиент. Он готов приложить значительные усилия, чтобы помочь такому клиенту быть более вовлеченным в работу. Фокусирование на присутствии — один из краеугольных камней психотерапевтического искусства.
Присутствие — это обозначение качества бытия в ситуации или отношениях, в которых человек глубоко внутри себя стремится участвовать настолько полно, насколько способен. Присутствие выражается в мобилизации сензитивности личности — как внутренней (к субъективному), так и внешней (к ситуации и другому человеку или другим людям в ней) — и в активизации способности реагировать.
Мы должны осознать две грани присутствия: доступность и экспрессивность. Когда мы дадим им определения, станет ясно, что они перекрываются — все же важно осознавать обе эти грани. Часто то одна, то другая проявляется более явно, и тогда внимание нужно направлять на менее заметную в данный момент часть.
Доступность обозначает степень того, насколько человек допускает, чтобы происходящее в данной ситуации имело для него значение, воздействовало на него. Доступность требует ослабления нашей обычной психологической защиты от влияния других людей; таким образом, доступность предполагает определенные обязательства. Открыть себя чужому влиянию — значит внести существенный вклад в развитие отношений.
1 Подробное обсуждение концепции присутствия приведено в Bugental, 1983b. — Примеч. авт.
Глава 2. Уровень общения 43
Экспрессивность означает степень, в которой человек склонен позволять другому (другим) действительно узнать себя в данной ситуации. Это включает в себя самораскрытие без маскировки каких-то субъективных переживаний и требует готовности приложить некоторые усилия.
Присутствие и его составляющие, доступность и экспрессивность, не являются процессами типа «или—или», они всеобъемлющи. Они постоянно изменяются в зависимости от конкретной личности, от ситуации и цели, от обсуждаемого предмета и от многих других факторов.
То, насколько искренне клиент погружен в интервью, насколько готов подвергнуться воздействию и хочет быть понятым, узнанным, является одним из наиболее влиятельных факторов, определяющих, будет ли работа иметь подлинно психотерапевтический эффект1. Поэтому мы рассмотрим различные уровни присутствия, которые встречаются в психотерапевтических беседах.
ОСНОВНЫЕ УРОВНИ БЕСЕДЫ
Весьма вероятно, что Саломея не была первой стриптизершей, но, безусловно, она одна из наиболее известных. Ее «Танец семи покрывал» на протяжении тысячелетий дразнит наше воображение, может быть, отчасти потому что мы в самих себе находим ее многослойные защитные вуали. Рис. 2.1 показывает, как они окутывают нас.
Формальное общение Поддержание контакта Стандартные отношения
Рис. 2.1. Семь «вуалей», или уровней присутствия, в порядке их проявления и доли, занимаемой ими в повседневном общении
1 Ролло Мэй (Rollo May, 1969, p. 248) писал: «...как я теперь полагаю, в ряде случаев одной из причин того, что психоанализ "не действует", не доходит до сути проблем людей... является то, что не затрагивается интенциональность пациента. Следовательно, он никогда полностью не берет на себя обязательств, никогда полностью не погружается в анализ и у него никогда не случается действительной встречи». — Примеч. авт.
44 Раздел II. Базовое искусство ведения беседы
На рис. 2.1 сравнительный размер кругов примерно обозначает степень того, как каждый из этих уровней присутствия проявляется в обычных беседах. Также важно понять, что точка в центре очень похожа на источник всего того, что изображается. Идея «коллективного бессознательного», в трактовке Юнга, предполагает, что видовой связующей основой нашего жизненного опыта является архаический неосознаваемый перцептивный материал. Это полезная концепция, хотя не стоит принимать всего, что к ней относится. Очевидно, каждый из нас имеет свою долю в этом общем наследии, что по-разному выражается в нашей сознательной жизни. Невозможно точно представить это графически, поэтому я просто поставил точку в центре.
Подобным образом, можно только догадываться об объеме личного бессознательного — я представляю его как некое субъективное накопление довербальных, подавленных и скрытых впечатлений, которые мы привносим в каждый момент своей жизни и которые проявляют себя в наших ценностях, ожиданиях и представлениях.
Поскольку я описываю пять уровней и показываю их значение для практики глубинной психотерапии, будет полезно обратиться к рис. 2.2, который иллюстрирует сравнительную значимость этих уровней в глубинной психотерапии. На рисунке видно, что при работе делается более значительный акцент на погружение, чем это обычно бывает при разговорах. Различия между рис. 2.1 и 2.2 показывают, почему психотерапевтам необходимо развивать коммуникативное искусство гораздо выше среднего уровня.
Первый уровень: формальное общение1
Когда клиент приходит для первой беседы, когда все ново и часто выглядит угрожающе, когда нет опыта работы с психотерапевтом, в такие моменты клиент, чтобы справиться с этим, будет использовать обычаи своей культуры. Это будет такое поведение, которые мы используем, общаясь с авторитетными людьми, с теми, кто обращает внимание только на нашу внешнюю сторону, с теми, на кого мы стремимся произвести впечатление или завоевать их благосклонность.
Формальное общение осуществляется между объективными характеристиками людей: «Карлтон Блэйн, доктор философии в области психологии, выпускник Стэн-фордского университета, имеющий диплом Американского совета профессиональных психологов по клинической психологии...». Все преимущества положения противопоставляются, пусть и безотчетно, клиенту. Неудивительно, что многие клиенты подальше прячут свои проблемы, пытаясь соответствовать тому, кто их встречает: «Я Элизабет Франклин Стивене. Моим отцом был доктор Эдвард Франклин, нет сомнений, что вы слышали о нем, и я — жена мистера Кеннета Стивенса и...» Другие могут заявить: «Я занимаюсь собственным бизнесом и полагаю, что мой бизнес необыкновенно успешен...»
1 Представляется, что в викторианскую эпоху уровень формальности в отношениях был очень высок. Типичной для того времени была огромная мотивирующая сила стыда, который, будучи чрезвычайно силен, часто приводил к разрыву отношений, самоубийствам и убийствам. Сейчас стыд не обладает такой очевидной силой, но появляются новые формальности, и унижение (как форма стыда) все еще пугает людей. Такими новыми формальностями могут стать, к примеру, речь или стиль одежды хиппи или яппи. — Примеч. авт.
Глава 2. Уровень общения 45
Рис. 2.2. Семь «вуалей», или уровней присутствия, в порядке их проявления и доли, которую они занимают в эффективных психотерапевтических беседах
Иногда состязание маскируется: «Я всегда не слишком верил в эти психологические штучки, но жена настояла и вот...» «Вы знаете, я не уверен, что мне действительно нужно быть здесь; я только подумал, что должен взглянуть с вашей квалифицированной помощью на некоторые из тех вопросов, которые меня беспокоят».
Ключевым признаком формального уровня присутствия является то, что доступность и экспрессивность сдерживаются, чтобы ограничить включенность в общение с другим человеком и сохранить лицо. Клиент все держит под контролем, пока не определит, что представляет собою психотерапевт и что дальше делать ему самому. Этот контроль осуществляется сосредоточением внимания на своем имидже, и уходом от переживаний. В результате, речь клиента, скорее всего, будет более объективной, поверхностной, банальной и прежде всего — безличной.
При общении, сосредоточенном на имидже, человек осознает себя, но не раскрывает. Все должно быть правильно; повышенное внимание уделяется грамматической точности, позе, вежливости. Спонтанность минимальна или отсутствует.
Психотерапевт должен искать нужный баланс: с одной стороны, необходимо умело следовать за маневрами клиента, чтобы не напугать его еще больше. С другой стороны, необходимо увести клиента с этой относительно бесплодной дороги. Слишком быстро двигаться к большему присутствию (например, настаивать на том, чтобы клиент в самом начале рассказал о фактах, которых он стыдится), и соответственно подталкивать клиента к тому, чтобы отбросить защиту формальностей, скорее всего, будет непродуктивно.
Эпизод 2.3А
Клиентка — Бетти Стивене, психотерапевт — Карлтон Блэйн
(Бетти, с которой мы познакомились в начале этой главы, уже не новичок. Только осознание того, что она опоздала, побудило ее отступить на формальный уровень. После не-
46 Раздел II. Базовое искусство ведения беседы
скольких минут, в течение которых Бетти пыталась сказать все разом, доктор Блэйн вмешивается.)
П-11. Похоже, вы пытаетесь наверстать потерянное время, стараясь говорить как можно быстрее.
К-11. Да, я понимаю. Это глупо, правда? Но я думала, что если бы вы знали, о чем я думала перед тем, как пришла сюда сегодня, и... Ну, не совсем это, а то, как это было дома. Вы знаете, Кен и я...
П-12 А. Почему бы вам не остановиться на минуту, не вдохнуть глубоко пару раз и потом обратиться внутрь себя, чтобы понять, как вы сегодня на самом деле собираетесь использовать здесь свое время?
К-12А. Хорошо, я сделаю это, но сначала я должна рассказать вам о...
П-13А (вмешиваясь). Бетти, сначала — вдох (твердо).
К-13А. Ох-х... (останавливая себя, затихая, вздыхая чуть глубже). Да, вы правы. Я и вправду остановилась. (Вздохи.) Думаю, я чувствовала себя плохой девочкой, которая опоздала и...
Конечно, для нового клиента, это, наверное, было бы чересчур. В такой ситуации психотерапевту стоит проверить готовность клиента, как было сделано в этом примере (П-11), но если клиент не проявляет готовности использовать помощь (К-11), то психотерапевт не должен так спешить с предложением подышать (П-12А), а быть, скорее, менее настойчивым, чем доктор Блэйн (П-13А).
Для менее подготовленного клиента можно избрать другой образ действий. Цель в данном случае — помочь клиенту сконцентрировать внимание и ослабить давление необходимости «исполнять» что-то. Можно проиллюстрировать это, заново рассмотрев взаимодействие: две первые реакции психотерапевта и первый ответ клиента точно такие же, как и приведенные выше, но далее мы увидим, что направление разговора изменится, если ответ клиента будет иным (К-12 Б).
Эпизод 2.3Б
П-11. Похоже, вы пытаетесь наверстать потерянное время, стараясь говорить как можно быстрее.
К-11. Да, я понимаю. Это глупо, правда? Но я думала, что если бы вы знали, о чем я думала перед тем, как пришла сюда сегодня, и... Ну, не совсем это, а то, как это было дома. Вы знаете, Кен и я...
П-12А. Почему бы вам не остановиться на минуту, не вдохнуть глубоко пару раз и потом обратиться внутрь себя, чтобы понять, как вы сегодня на самом деле собираетесь использовать здесь свое время?
К-12Б. На самом деле я не думаю, что это мне чем-то поможет. Я сейчас в порядке, и, кроме того, мне нужно рассказать вам кое-что из того, о чем я думала.
П-13Б. О чем конкретно?
К- 13Б. О, просто, может быть, я не должна ходить к местному психотерапевту, так как мой муж стал теперь так известен в обществе. Я имею в виду, что он должен думать о том, как он будет выглядеть в глазах других людей. И потом... но я полагаю, что не должна всерьез беспокоиться об этом, не так ли? Так же было, когда мы жили в Пало Альто. Вы знаете это место, доктор? Мне нравилось там, и, кроме того, там было что-то...
П-14Б (спокойно перебивая). Какие еще мысли у вас есть по поводу того, стоит ли вам ходить к психотерапевту?
Глава 2. Уровень общения 47
К-14Б. Ну, мне кажется, я была немного озабочена тем, не слишком ли много внимания я уделяю мелочам. Я имею в виду, что позже я несколько раз плакала без всякой причины. Я знаю, это глупо с моей стороны, но... (Таким образом клиенту помогают перейти на более глубокий уровень.)
Второй уровень: Поддержание контакта
Когда проходит первая новизна ситуации, некоторые клиенты могут без труда перейти на уровень «стандартных» отношений. Остальные тем не менее нуждаются в промежуточном шаге. Эти последние могут показаться расслабленными и готовыми говорить о своей озабоченности; но вскоре становится очевидным, что они проявляют большую сдержанность. Она может принять форму поверхностного участия, ответов, содержащих только факты, или это может быть просто явным отсутствием подлинной субъективности. Для таких клиентов требуется промежуточный шаг. Здесь уместно общение на уровне поддержания контакта.
На этом уровне может быть собрана необходимая фактическая информация (возраст, адрес, номера телефонов, наличие страховки)1, при этом психотерапевт наблюдает за проявлениями эмоциональных реакций, сигнализирующих о готовности перейти на более глубокий уровень. Когда такой готовности не наблюдается, нетерпение психотерапевта не должно вести к бесчувственному подталкиванию к более глубокой вовлеченности. Наоборот, внимание к присутствию клиента часто дает возможность подметить момент, когда будет полезно попросить клиента дать о себе понятную для него информацию (например, спросить, как проходит типичный для него день, как он нашел свою работу, как получал образование). Отвечать на эти вопросы клиент может начать на поверхностном уровне, но, вероятно, вскоре может показать несколько большую вовлеченность. Настроенный на клиента психотерапевт почувствует, когда произойдет это изменение и как его можно усилить.
Это внимание и готовность еще более важны при сборе данных по вопросам, которые, скорее всего, будут иметь психотерапевтическое значение (например, статус семьи и ее членов, темы работы, значимые люди в жизни клиента); такой шаг часто лучше отложить, пока клиент не будет готов к большей открытости. Иначе можно лишиться существенных возможностей.
За пределами психотерапевтического кабинета разговоры на уровне поддержания контакта, как правило, мы ведем с людьми, которых видим постоянно, но по очень частным вопросам — человек, который иногда чистит ветровое стекло на станции техобслуживания, контролер в супермаркете, почтальон или стартер в гольфе. Такой разговор бывает недолгим, импровизированным и сосредоточен на непосредственном деле или просто на обмене приветствиями. Хотя, по сравнению с формальным уровнем, здесь существенно меньше озабоченности имиджем, самораскрытия тоже очень немного. Могут встречаться ритуальные шутки, но все это обезличено.
1 На с. 63-65 дана удобная анкета для сбора такой информации, которая позволяет сберечь время интервью для более субъективной работы. — Примеч. αβτη.