Июля 2003 г., Верхнеозерск 5 страница

– А график маршрута вы когда узнали? – снова опередил генерала лысый, и теперь уже молчаливый полковник недовольно глянул на него.

– Как обычно, с утра, – успокаиваясь, ответил Семенов. – Но у нас нет жесткого маршрутного графика. Есть адреса, по которым мы должны доставить документы, и приоритетность доставки. Вчера, например, я должен был сначала доставить почту на Лубянку – туда мы и поехали в первую очередь. А потом уже двигались как удобнее, то есть быстрее.

– Ага, – лысый что-то пометил в блокноте, но с вопросом повременил.

– А почему вы с Лубянки поехали на Охотный Ряд? – спросил на этот раз полковник Медведев, пользуясь временным затишьем. – Ведь оттуда вам удобнее было ехать сразу на Садовую-Спасскую.

– Оно-то удобнее, – согласился Семенов, с удовольствием заговаривая о предмете, который он знал назубок. – Но к Думе было гораздо ближе, а зачем мне возить по кругу лишний пакет, если я могу доставить его намного быстрее? И потом, все равно нужно было заезжать на Страстной бульвар, так что туда с Охотного Ряда было тоже удобно ехать…

– Так, хорошо, – сказал Антипов, быстро переглянувшись с лысым, который пока молчал, изредка что-то быстро вписывая в блокнот. – А скажите, Юрий Леонидович, в последнее время вы не замечали особого внимания к себе со стороны каких-либо людей или отдельного человека?

– Нет… – пожал плечами Семенов. – Ничего такого…

– А вот на службе? – подхватил тему Медведев. – Возможно, кто-то с вами слишком откровенно начал разговаривать, вызывать на доверие, чего раньше не было? Невзначай интересовался вашими планами?

На этот раз Семенов задумался надолго – с минуту томил высокое начальство, – но ничего существенного вспомнить не сумел.

– Нет, – с сожалением сказал он, сам расстраиваясь из-за того, что ничем не может помочь следствию. – Никто ни о чем не спрашивал.

– А вчерашний ваш водитель? – спросил напарник лысого, тоже в штатском, только моложе и лицом малость приятнее. – Он не проявлял слишком большого интереса к маршруту передвижения?

– Кузьмич? – удивился Семенов. – Да нет, что вы, он не мог…

– Извольте отвечать на вопрос, – немедленно прервал его лысый.

– Нет, не проявлял, – подтянулся расслабившийся было Семенов.

– Когда он узнал, что вы поедете на Охотный Ряд? До того, как вы вышли из машины на Лубянке, или после? – вгрызался лысый.

– Согласно инструкции, я сообщил ему следующий адрес после своего возвращения, – сухо отрапортовал Семенов.

– А по дороге, пока ехали к Думе, водитель ни с кем не разговаривал по мобильному телефону? – нетерпеливо спросил напарник лысого.

– Нам не положено брать на выезд мобильные телефоны, – отрезал Семенов. – Для экстренной связи мы пользуемся рацией.

– А по рации водитель ни с кем не связывался? – гнул свое напарник лысого. – Может, вы как-нибудь отвлеклись, а он в это время…

– Нет, я не отвлекался, – буркнул Семенов. – И рацию никто не трогал. Мы вообще всю дорогу с Кузьмичом разговаривали о рыбалке…

Он осекся и посмотрел на генерала, машинально пытаясь найти в нем поддержку. Генерал смотрел серьезно, но без враждебности, и Семенов понял, что пока он отвечает в общем-то правильно, и даже упоминание про рыбалку каким-то образом пошло ему на пользу.

– Почему вы не извлекли свое оружие, когда на вас напали? – ударил неожиданно и по самому больному месту лысый.

На этот раз Семенов молчал уже совсем неприлично долго. Но его, как ни странно, не торопили. То ли давали возможность найти верные слова, то ли внимательно наблюдали за малейшими движениями мускулов на его лице искушенными в тысячах подобных допросов глазами.

– Не успел… – выдавил наконец Семенов, от стыда пряча взгляд.

– Неужели все так быстро произошло, что вы, тренированный, опытный офицер, не смогли воспользоваться оружием? – каркнул лысый. – Согласитесь, это звучит несколько неправдоподобно?

– Так точно… – еще ниже опуская голову, сказал Семенов, затем все-таки заставил себя посмотреть в глаза своему истязателю. – Но я на самом деле ничего не успел сообразить. Это было так быстро…

– Да, – веско вставил свое слово генерал. – То, что нападение было очень быстрым, показывают все свидетели, в том числе и упомянутый водитель автомобиля Сергеев. Это лишний раз говорит о том, что мы имеем дело с профессионалами высочайшего класса. Капитан Семенов зарекомендовал себя хладнокровным и решительным исполнителем, и тому есть ряд достойных подтверждений. Но в данной ситуации даже он ничего не успел предпринять. Не говоря уже о водителе, который выбрался из автомобиля, когда налетчики уже скрылись.

Семенов растрогался от слов генерала так, что едва сдержал готовую вырваться из глаза слезу. Вот ведь, есть справедливость на свете, нашлось кому и за него доброе слово замолвить. А то прямо преступника этот лысый изверг из него чуть не сделал, аж шипит весь от злости. На генерала после этих слов так покосился – покусал бы, если б мог. Да генералу его косые взгляды – что танку горох, он держался своего особого мнения и на лысого никакого внимания не обращал.

– Итак, пока мы пришли к выводу, что ни до, ни во время следования по маршруту никто заметно вами не интересовался, – неторопливо продолжил генерал, и Семенов согласно покивал. – Тогда как налетчики смогли узнать, что именно вы везете интересующие их документы?

Все помолчали, не находя ответа на этот вопрос. Семенов потупился. Эх, товарищ генерал, спросил бы чего полегче…

– Давайте, Юрий Леонидович, припомним буквально по минутам весь ваш вчерашний день. Особенно утро этого дня. Мне кажется, что если мы и сумеем обнаружить след оборотня, то именно в связи с утренними событиями, пускай даже на первый взгляд они кажутся вам совершенно обычными и ничем не выделяющимися. Итак, начинайте по порядку. А мы послушаем и попытаемся направить ваше внимание.

– Ну что, – смущенно начал Семенов. – Вчера, значит, встал, как обычно, в половине седьмого, – это ничего, что я прямо с подъема?

– Ничего, – кивнул Антипов, – именно с подъема и начинайте. Описывайте все не торопясь, как бы проживая этот день снова.

– Понял. Значит, встал, туда-сюда, ванная-туалет, потом зарядку сделал – это я строго каждое утро, пятнадцать минут занимаюсь, привычка с военного училища, как зубы почистить… Ну вот. Жена ушла на работу, она раньше уходит, ей добираться до места час двадцать. А мне хорошо с Перовской, полчаса на метро – и прибыл. Значит, жена ушла, я кончил зарядку, поставил воду на макароны, побрился, принял душ, дочек разбудил. Им в школу к восьми, их две у меня… Ну, пока девчонки собирались, приготовил завтрак, ну, макароны, сосиски, чай, они поели, убежали, и сразу следом за ними ушел и я. – Семенов перевел дыхание, посмотрел на слушателей, не надоел ли чепухой. Нет, те были серьезны и внимательны, кажется, и день, и ночь могли бы вот так сидеть и молча слушать. Люди привычные, ничего не скажешь. – Значит, пешком дошел до метро, станция «Перово», доехал до архива… Там, как обычно, утренняя инструкция у полковника Шпакина, потом поочередно заходили в кабинет выдачи почты, получали, расписывались в журнале.

– Юрий Леонидович, не обобщайте, – остановил его Медведев, – как начинали говорить про себя – так и продолжайте. И не торопитесь.

– Хорошо, – кивнул Семенов. – Так, до того, как получать почту, мы вышли с ребятами на черную лестницу перекурить. Это всегда у нас по утрам, перекур. Традиция, что ли… Ну, постояли минут десять, о том о сем потрепались… ну, поговорили. Ничего особенного, в основном о том, кто куда в отпуск поедет, да еще про машины.

– А что про машины? – навострил уши лысый. – Подробнее.

– Ну, Славка Борисов… виноват, старший лейтенант Борисов, недавно машину купил, «Ауди-80», – такой, извините, лом, что только взять и выбросить. Ну, мучается с ней, понятное дело, в ремонт уже вложил больше, чем отдал за покупку. Жаловался, что достала она его, машина то есть эта. Ребята советовали продать, пока не поздно, и… извините, хорошенько на эти деньги погулять, чтобы было что вспомнить. Шутили… Да, ничего такого, обычный мужской треп.

– Понятно, – поскучнел лысый, черкнув в блокноте. – Продолжайте.

– Значит, вызвали нас за получением почты. Почту мы получаем в специальном кабинете, у майора Решетникова. Заходим по одному. Нас вызывают по списку. На этот раз меня вызвали последним. Значит, я расписался в журнале, получил четыре пакета и список адресов. Там же все уложил в кейс, пристегнул цепочку к руке. Все. Вышел и спустился в гараж, где начальник гаража, майор Дроздов, отправил меня на маршрут с Кузьмичом, то есть со старшим прапорщиком Сергеевым.

– А до этого, насколько я понимаю, вы не знали, с кем в этот день поедете на маршрут? – негромко уточнил Антипов.

– Нет, не знал. У нас такая система, чтобы исключить малейшую возможность утечки информации… – Семенов после этой горделивой фразы вдруг резко осекся, сообразив, что гордиться лично ему нечем.

– Какие еще люди были в гараже? – пропустив это не совсем складное заявление без комментария, спросил Антипов.

– Да кто? – Семенов нахмурился, вспоминая. – Два механика были в дальнем конце, ковырялись с машиной. Майор Дроздов, само собой, по роду службы. Ну и все. Кузьмич оставался последним, – к тому времени все наши курьеры уже разъехались, – а больше никого. Да, еще майор Решетников спустился на минуту, что-то из своей машины забрал. Вот и все. Больше никаких людей вроде бы в гараже я не видел.

Антипов обменялся с лысым долгим взглядом, при этом лысый чуть заметно кивнул. Семенов, не заметив этого, продолжил было рассказ:

– Сел, значит, я в машину, на переднее сиденье, и сразу поехали…

– Скажите, а майор Решетников для чего спустился в гараж? – на этот раз как-то даже ласково задал вопрос лысый.

– Кажется, из своей машины что-то доставал. А что, у него же есть разрешение ставить свою машину в служебный гараж. Такой допуск выдается всем начальникам отделений.

– Ясно, – кивнул лысый и снова сделал отметку в блокноте. – Значит, насколько мы поняли, только майор Решетников знал, что документы в думский Комитет по надзору повезете именно вы?

– Ну да, – подтвердил Семенов. – Он же сам распределяет наряды, смотрит, чтобы у всех была примерно равная длина маршрута.

– Но на какой вы поедете машине и с каким водителем, он не знал?

– Нет, конечно. Это уже в гараже распределяет майор Дроздов. У него специальная тетрадь, а там графики, чтоб два раза подряд курьеру с одним и тем же водителем не выпало ехать. С этим строго.

– А майор Решетников, когда спустился в гараж к своему автомобилю, видел, в какую вы садитесь машину? – не отставал лысый.

– Как понять? У нас все машины одинаковые, черные «Волги» тридцать первой модели, так что заранее ясно, в какой я машине поеду.

– А номер этой машины майор Решетников мог заметить? – уточнил мысль лысого полковник Медведев.

– Нет, – решительно ответил Семенов. – Мы стояли боком, да и до него метров пятьдесят было. Гараж большой, а личные машины стоят у дальней стены, чтобы не мешали выезду и возвращению курьеров. Но он и без этого мог понять, на какой машине я поеду.

– Каким образом, поясните, пожалуйста? – прищурился Антипов.

– Он же видел Кузьмича, а значит, и номер машины мог установить. Это нас на маршрут всякий раз с разными шоферами посылают, а они, шофера, на одних и тех же машинах все время ездят. Подождите… – спохватился наконец Семенов. – Вы думаете, что это майор Решетников?

– Пока трудно говорить, уважаемый Юрий Леонидович, – мягко отвел его вопрос Антипов. – Но то, что у нас есть подозреваемый, можно сказать с уверенностью. Ладно, я думаю, на сегодня достаточно.

Он вопросительно посмотрел на лысого. Тот дописал что-то в блокнот, закрыл его, аккуратно вместе с ручкой уложил во внутренний карман и только после этого согласно кивнул.

– Да, я согласен с вами, товарищ генерал. Два слова на прощание. Хочу вам сказать, капитан, – он снова обратился к Семенову, – что весь наш разговор записывался на диктофон, и вы несете ответственность за каждое произнесенное вами слово. Кроме того, вы обязаны будете пройти проверку на полиграфе – так называемом детекторе лжи. После всех процедур и проверок будет решаться ваша дальнейшая участь.

– Да, я готов… – пробормотал Семенов, испытывая неодолимое желание встать по стойке «смирно», когда генерал неторопливо поднялся со стула. – Все, что прикажут. Только бы побыстрей…

– Не торопись, капитан, – мягко улыбнулся Антипов уже от дверей. – Поправляй здоровье, пока есть возможность. На службе пригодится.

Он вышел в дверь, следом за ним – лысый, после него, ободряюще кивнув Семенову, полковник Медведев, и последним удалился напарник лысого. Два стоявших истуканами молодца подхватили стулья и в один миг выскочили из палаты. Щелкнул дверной замок, в палате наступила полная тишина. Семенов в изнеможении откинулся на подушку, растирая ладонью сильно занывшую грудь, о которой в последний час он ни разу и не вспомнил. Невзирая на довольно чувствительную тупую боль, на лице его появилась и долго не сходила счастливая улыбка, ибо он понял, что самое худшее в его жизни уже позади.

 

– Значит, Артем Кириллович, начальник отделения спецархива майор Решетников? – сказал негромко лысый, когда вся четверка задержалась на автостоянке во внутреннем дворе госпиталя.

– Видимо, да, – кивнул Антипов. – Все сходится. Майор Решетников распределяет наряды и может назначать курьеров, как ему угодно. Вчера он поставил того, кто должен был завезти интересующий заказчиков пакет, то есть капитана Семенова, последним, чтобы тот не уехал до того, как у него будет возможность спуститься в гараж и установить номер автомобиля. Все рассчитано заранее. Затем он поднялся к себе, сообщил преступникам номер и цвет машины, и на этом его миссия была закончена. Ничего сложного, день как день, действительно трудно что-либо заметить в его поведении необычного. Если бы Семенов не вспомнил, что он «на минутку» спустился в гараж… Как будем действовать дальше, Михаил Андреевич?

– Немедленно берем Решетникова в разработку, – ответил тот. – Только, конечно, очень аккуратно, чтобы те, кто его нанял, ничего не заподозрили. Нам еще нужно узнать, для чего же они все это затеяли.

– Хорошо, – кивнул Антипов. – Я в архиве светиться не буду, мало ли, за Решетниковым ведется наблюдение. Пришлю своего человека, майора Гришина, он войдет в вашу группу и будет участвовать в допросе. Не против такого сотрудничества, Михаил Андреевич?

– Что вы, Артем Кириллович, – улыбнулся Михаил Андреевич. – Мы разведке всегда рады, как говорится, один ум хорошо, а два – лучше.

– Ну, тогда Гришин с вами созвонится. Желаю удачи.

Июня 2003 г., Москва

Стояло раннее солнечное утро. Жара пока не обрушилась на город, и в легкой утренней дымке он весь сиял могучей красой. Антипов с высоты своего кабинета, расположенного на восемнадцатом этаже, с привычным чувством гордости и восхищения разглядывая развернутую перед ним перспективу улиц и проспектов. Красивый город! По долгу службы ему довелось побывать во многих известных столицах мира, и он оценил по достоинству их заслуженное величие. Но этот город все же превосходил их своею исполинской мощью и при этом удивительной соразмерностью всех частей и частиц, радующей глаз что старожила, что приезжего, до того никогда не бывавшего в Москве.

– Значит, заказчиков интересовали документы для думского Комитета по надзору? – сказал Антипов, нехотя отходя от окна и занимая свое место в кресле перед столом, за которым сидели Медведев и Гришин.

– Так точно, товарищ генерал, – подтвердил майор Гришин. – Решетников показал, что две недели назад ему поступило предложение передать заказчикам сведения о том, на какой именно машине будет переправляться этот пакет.

– То есть дату переправки они знали заранее, – сказал Антипов. – Значит, свой человек в Государственной Думе, а именно в Комитете по надзору за исполнением наказаний, точно знал, в какой день им будут доставлены означенные документы, и передал эти сведения заказчикам. Сколько человек состоит в Комитете по надзору?

– Если считать всех, то есть и секретарей, и советников, то наберется с полсотни человек, – ответил Гришин. – Тут зацепиться трудно…

– Дума давно известна своими насквозь прогнившими кадрами, – вставил полковник Медведев. – Там работают на кого угодно, только не на государство. Сколько раз уже передавали ценнейшие сведения на сторону. И доказать что-либо чрезвычайно трудно, скользкие все, как налимы. Попробуй поймай теперь этого крота. С Решетниковым он никак не связан, тот даже не представляет, кем он может быть, на каком уровне работать. Вычислить такого невероятно трудно.

– Да, практически невозможно, – согласился Антипов. – Хотя искать, безусловно, нужно. Ладно, этим займемся параллельно. Так. Что рассказал Решетников о заказчиках? Кто такие? Как выглядят? Может быть, они как-то представились? Назвали какую-то организацию?

– Нет, – покачал головой Гришин. – Полная анонимность. Один человек подошел к нему прямо на улице, предложил поговорить в летнем кафе. Человек самой обычной наружности, славянин, говорит с московским выговором. Предложил сообщить небольшую информацию и предложил за это пятьдесят тысяч долларов. Встречались один раз, потом неизвестный дважды звонил Решетникову по мобильному телефону. Первый раз сообщил, что условленная сумма переведена на счет в «Мосбанке», и назвал номер счета. Во второй раз сообщил, когда будет заказана требуемая документация в Думу, и назвал номер телефона, естественно, мобильного, по которому Решетников должен был сообщить номер автомобиля и время его выезда на маршрут. Решетников по этого номеру позвонил, сообщил требуемые сведения и больше никаких контактов с заказчиком не имел.

– Счет в банке-то хоть проверил? – спросил Медведев.

– Проверил, – улыбнулся Гришин. – И не только проверил, но и перевел всю сумму на другой счет в другом банке, который открыл накануне.

– Подстраховался, значит, – усмехнулся Антипов. – Комбинатор… Он понял, что должен скрупулезно выполнять все наши указания?

– Так точно, ему все подробно объяснили. По-прежнему как ни в чем не бывало ходить на работу, исполнять свои обязанности. Сотрудникам архива пока ничего не говорили, чтобы исключить ненужные слухи. Те, кто его нанял, наверняка будут следить за ним, по крайней мере первое время, и они не должны ничего заподозрить.

– Решетников не попытается скомбинировать? – прищурился Антипов.

– Нет, – усмехнулся Гришин, – по-моему, это исключено. Кадровый офицер, а как увидел, что по его душу пришли, – затрясся от страха, весь белый стал. Практически в обморок упал… Все твердил, что, если б не финансовые трудности, никогда не пошел бы на это…

– Они все так говорят, – брезгливо вставил полковник Медведев.

– В общем, ждать от Решетникова сюрприза вряд ли стоит, – заключил Гришин. – Сейчас он изо всех сил рвется «загладить вину перед Родиной».

– Что ж, пусть заглаживает, – задумчиво сказал Антипов. – Но с него нам мало навару. Узнать бы, кто в Думе работает на похитителей… Служба безопасности, понятное дело, будет искать и, вероятно, отыщет хвостик. Но и мы не должны расслабляться, несмотря на то что пакет документов, интересующий преступников, к нашему ведомству прямого отношения не имеет. Не следует забывать, что, кроме документов для Комитета по надзору, пропали еще два пакета, и один из них – для закрытой военной лаборатории. Вот на что мы должны обратить самое пристальное внимание. Возможно, – и я бы очень хотел, чтобы оно так и было, – преступники не заинтересовались его содержимым и уничтожили, чтобы не усложнять себе жизнь. Но, учитывая профессионализм и, я бы сказал, особую циничность налетчиков, трудно угадать, на что они способны. Ценность похищенных документов весьма высока, и есть вероятность, что они захотят продать ее третьему заинтересованному лицу из числа наших бывших и нынешних противников. Так что розыск похитителей должен вестись с напряжением всех сил. Майор Гришин, вы по-прежнему работаете в составе следственной бригады ФСБ. Я уже согласовал этот вопрос с генералом Панченко. В случае необходимости, возьмите себе в помощники, кого посчитаете нужным. Жестких сроков не ставлю, понимая сложность задачи, но жду от вас результата.

– Понял, товарищ генерал, – подтянулся Гришин за столом.

– Хотя, – постукивая пальцами по столу, помедлил Антипов, – чую я, что если мы и выйдем на похитителей, то лишь тогда, когда они сами каким-нибудь образом себя проявят.

Начало июля 2003 года

На конспиративной лионской квартире Джелал провел без малого три недели, пока сходил синяк с правого плеча. За все это время он никуда, по приказу Омрана, не отлучался, не считая двух вечерних вылазок в магазин за продуктами. Все остальное время он сидел дома, предаваясь молитвам, усердным физическим упражнениям, изучению по специальному разговорнику русского языка и до одури пялясь в телевизор. Там часто показывали главного врага всех правоверных мусульман – американского президента Буша с хитрыми маленькими глазками, глупо поднятыми бровями и узким ртом прирожденного лжеца. Джелал не понимал, о чем говорят с экрана телевизора американский президент и те, кто его встречает и подобострастно приветствует. Но ему достаточно было видеть их лица – и никаких объяснений больше не требовалось. При виде Буша Джелал замирал, как кобра перед броском, больше всего мечтая о том, чтобы выпустить в него всю обойму из автомата Калашникова – самого надежного и смертоносного оружия. Но такой возможности у Джелала не было, она могла быть предоставлена лишь самым лучшим – избранным – воинам ислама, а ему оставалось, глядя в телевизор, лишь копить в душе ненависть и бесстрашие, порожденное этой ненавистью. Хотя как знать, может, и он завоюет право на исполнение высшей миссии.

Кроме Омрана, весьма неразговорчивого человека, никто больше в квартире не появлялся. Но Джелал, за год тренировочного лагеря закаленный не только физически, но и морально, нисколько не страдал от вынужденного одиночества. Он четко знал, что его ждет особо важное задание, был посвящен в общий замысел этого задания, а значит, уже являлся одним из тех, кто принимает непосредственное участие в великом джихаде – войне мусульман против неверных поработителей.

4 июля Омран приехал с утра и приказал ему собираться в дорогу. Джелал, услышав это, едва сдержал возглас радости. Наконец-то он двинется к месту выполнения своего первого и главного задания. Не выказав на лице ни тени нетерпения или восторга, как и подобало настоящему воину, Джелал за пять минут сложил в спортивную сумку свои нехитрые пожитки, купленные в магазине секонд-хенд, и вслед за Омраном покинул эту неуютную квартиру. Омран ничего не говорил пока о том, куда они теперь направляются, а Джелал не спрашивал, по уже имеющемуся опыту зная, что в конечном итоге его доставят туда, куда требуется. По дороге он снова жадно смотрел в окно на сверкающие улицы и автомобили. Да, этот мир стоил того, чтобы его завоевать.

Они снова приехали в аэропорт, и Омран кратко дал Джелалу указания относительно его дальнейшего пути. Ни разу не переспросив, Джелал все запомнил дословно и легко повторил инструкцию. Память у него была отличной, он всегда намертво запоминал все, что услышал. Без лишних слов попрощавшись, Омран растворился в толпе. Джелал не обижался на него за кажущуюся черствость. Он понимал, что такие люди, как Омран, ведут нелегкую жизнь во имя победы джихада и они не могут вступать в дружеские отношения с теми, с кем им приходится контактировать, чтобы исключить малейшую возможность провала. Конспиративная работа имеет свои правила, и предельная осторожность – правило номер один. Равнодушно скользнув взглядом по толпе, наводнявшей аэропорт в эту жаркую туристическую пору, Джелал повесил сумку на плечо и отправился на таможенный контроль. Его восточная, немного смуглая внешность не вызвала никакого интереса у таможенника. Франция дальновидно отказалась от вмешательства в оккупацию Ирака так называемыми коалиционными силами – Америкой и ее приспешниками – и тем самым оградила себя от гнева мусульманских террористов. Таможенник лишь проверил отметки в паспорте, сделал свой оттиск и с улыбкой пожелал Джелалу доброго пути.

Благополучно долетев до Киева, Джелал пересел на другой самолет, который после «Боинга» показался совсем маленьким и неудобным, и через час оказался в жарком тбилисском аэропорту. Здесь его встретил человек по имени Леван. Был он высок, худ и, несмотря на жару, одет в черную кожаную куртку. Весело скаля большие белые зубы, он обнял Джелала и, положив руку ему на плечо, как самому лучшему другу, которого не видел много лет, повел к своей машине, белому, до самой крыши запыленному «БМВ».

Разговаривали они на русском языке, который на Кавказе был общепринятым международным наречием. Леван говорил быстро, то и дело чему-то смеясь и указывая пальцем то направо, то налево. Джелал с горем пополам понимал лишь сотую часть из того, о чем без умолку тараторил Леван, но из вежливости согласно кивал головой. На всякий случай он решил не терять бдительности, усмотрев в болтовне Левана тонко скрытый расчет на усыпление его внимания. Что такое грузинское гостеприимство, он не имел ни малейшего представления.

Проехав город, довольно красивый, они помчались на приличной скорости дальше. Леван постепенно умолк и нахмурился, внимательно следя за дорогой, поднимающейся все выше в горы.

– Через сорок минут приедем, – четко выговорил он по-русски.

Эту фразу Джелал понял без труда. Его словарный запас русского языка составлял примерно три сотни слов, и, если собеседник выражался коротко и просто, он мог без труда разобрать смысл сказанного. Правда, ответный подбор слов был для него пока затруднителен, сказывалось отсутствие разговорной практики, но все же при старании он сумел бы найти десяток связных слов для выражения своей мысли.

– Карашо, – впервые за всю дорогу ответил он своему провожатому.

– О, – снова оскалил тот крепкие зубы. – Шпрехен зи рашн! О… кей! Я думал, ты только вид делаешь, что понимаешь. Ладно, тогда слушай. Сейчас, через десять минут – десять минут! – будет пост милиции. Понимаешь? Хорошо. Я буду разговаривать с ними. Ты сиди в машине. Сиди спокойно. Понимаешь? Спокойно! Хорошо. Прикажут показать паспорт – покажи. – Леван достал из внутреннего кармана какие-то документы и сделал вид, будто отдает их кому-то. – Понимаешь?

– Да, – кивнул Джелал, легко понимая собеседника. – Показать.

– Вот, замэчатэлна, – широко улыбнулся Леван. – Главное – сиди спокойно. Я обо всем договорюсь. Не первый раз. Все понял?

– Да, – эхом отозвался Джелал, – я все понял. Харашо.

Леван удовлетворенно кивнул и протянул ему сигареты. Они закурили, вполне довольные друг другом и в особенности тем, что сумели без больших усилий объясниться. Джелал несколько расслабился, заключив, что, если бы Леван хотел его предать, он не стал бы так подробно объяснять ему, как вести себя на милицейском посту.

А за окном мелькали удивительной красоты пейзажи. Горные массивы величаво плыли по бирюзовой небесной шири. Горец по рождению, Джелал будто оказался в родных краях. Но все же здесь, в Грузии, природа была намного мягче и богаче. Горы, густо покрытые зеленью, были не так круты и неприступны. Они напоминали скорее огромные холмы, и текущие с их склонов многочисленные прозрачные ручьи и речушки только усиливали это сходство. Дыша полной грудью, Джелал с грустью думал о том, что на земле столько прекрасных мест, а его народ по какой-то злой прихоти рока должен жить на каменистых засушливых землях. Конечно, на все воля Аллаха, и если ему так угодно было расселить людей, то так тому и подобает быть. Но в голову Джелала, кое-что повидавшего в последние три недели, поневоле приходили мысли о том, что волю Аллаха не мешало бы чуть-чуть подправить. В конце концов, если неверные позволяют себе захват чужих земель, то почему обладатели истинной веры не могут ответить им тем же?

Показался мост через речушку, а перед ним – массивная будка. Из нее лениво вышел высокий человек в полном военном снаряжении. Даже бронежилет, несмотря на жару, был натянут поверх пятнистой куртки. Второй милиционер вышел следом, привалился плечом к косяку.

Первый поднял руку, приказывая Левану остановиться. Леван мигнул Джелалу и послушно съехал на обочину, прямо к ногам милиционера. Тот, издалека узнав машину, даже не снял автомат с предохранителя. Пригнувшись и положив тяжелую руку на крышу «БМВ», он пристально осмотрел Джелала, убедился, что в машине, кроме него, никого нет, и строго поднял глаза на выскочившего из машины Левана.

– Ну что, Леван, встретил очередного родственника? – без улыбки спросил он густым рокочущим баритоном. Говорили они по-грузински, так что Джелал вообще ничего не понимал и ориентировался только на интонации разговаривающих. Хмурый милиционер ему не понравился, но его успокоил вид безобидно висящего на груди автомата.

– Да, Резо, встретил, вот в гости к себе везу, – улыбаясь шире, чем обычно, ответил Леван. – Устал с дороги, хочет отдохнуть. Хороший человек, мирный, строитель по профессии. Поможет мне хлев починить.

– Нет у тебя совести, Леван, – лениво перебил его Резо, покосившись через плечо на своего напарника. Тот переступил с ноги на ногу и исчез в будке. – Который это родственник за последние две недели? Пятый?

– Я их не считаю, – улыбался Леван. – У меня много родственников. А разве у тебя их мало, Резо? Мы же грузины, у нас родня по всему свету. Как не принять человека? Сам знаешь, нехорошо.