Тексты рассказов и сказок для составления пересказов
Чей это гриб?
В.Г. Сутеев
Как-то раз, погожим осенним утром, Васик и Толик собрались в лес по грибы. Васик взял большую плетеную корзину, и Толик тоже. Свистнул Толик своего песика Бублика, и Васик своего Дружка кликнул. Идут Васик и Толик по дороге, истории про пиратов друг другу рассказывают. А Бублик и Дружок вокруг них кругами носятся — в догонялки играют. Так и дошли до леса.
—Ну, а теперь все рассказы и игры в сторону, — сказал Толик. — Собираем грибы!
—А давай устроим соревнование, — предложил Васик. — Кто больше грибов наберет — тот и победитель.
—Идет! — крикнул Толик. — Раз, два, три, начали!
И вот постепенно корзинки обоих ребят начали пополняться подберезовиками, подосиновиками, рыжиками, маслятами и даже сыроежками. А вот белые грибы как-то не попадались.
—Кто найдет белый гриб — тот и выиграл, — сказал Толик. — Только, похоже, не растут они здесь. Видимо, место неподходящее.
—Очень даже подходящее, — не согласился с другом Васик. — Это же настоящий сосновый бор. Здесь боровикам самое раздолье.
И правда. Недалеко от старой сосны стоял огромный красавец боровик — всем грибам гриб!
—Я нашел его! — в один голос закричали мальчишки. Они одновременно бросились к грибу-великану и столкнулись лбами. Да так сильно, что искры из глаз посыпались.
—Что это ты на мой гриб нацелился? —потирая ушибленный лоб, спросил Толик.
—Это я нашел гриб, — обиженно засопел Васик. — А ты зачем дерешься? Вон какую щишку мне на лоб поставил!
—Нет, это мой гриб! — вспылил Толик.
—А вот нет! — крикнул Васик. — Только попробуй сорвать — получишь!
—Ах так! Ну держись!
Размахнулся Толик и Васику глаз подбил, а Васик не растерялся и заехал Толику в ухо. Сцепились мальчишки и ну давай тузить друг дружку.
Увидели Бублик и Дружок, что хозяева их дерутся, и бросились их разнимать. Насилу растащили мальчишек в разные стороны. Отдышались ребята, посмотрели друг на друга и давай смеяться. И то сказать, хороши: у Васика под глазом синяк наливается, а у Толика нос — что твоя картофелина!
—Надо же! — удивился Васик. — Так подрались, и все из-за какого-то гриба!
—Да уж! Глупо получилось. — сказал Толик и осторожно пощупал распухший нос. — Чего уж там! Я гриб тебе уступлю.
—А давай его пополам разделим! — предложил Васик. — Смотри, какой он большой.
Посмотрели ребята на гриб, а гриба-то и нет! Раздавили его во время драки. И не достался гриб ни Толику, ни Васику. Вот так!
Рождественский Ангел
Л.И., 1913 г[10]
—Подайте, Христа ради, милостыньку! Милостыньку, Христа ради!
Никто не слушал этих жалобных слов, никто не обращал внимания на слезы, звучавшие в словах бедно одетой женщины, одиноко стоявшей на углу оживленной городской улицы.
— Подайте милостыньку!
Прохожие торопливо шагали мимо нее, с шумом неслись экипажи по снежной дороге. Кругом слышался смех, оживленный говор.
На землю опускалась святая, великая ночь Рождества Христова. Она сияла звездами, окутывала город таинственной мглой.
— Милостыньку не себе, деткам моим прошу...
Голос женщины вдруг оборвался, и она тихо заплакала. Дрожа под своими лохмотьями, она вытирала слезы окоченевшими пальцами, но они снова лились по ее исхудалым щекам. Никому не было до нее дела...
Да она и сама не думала о себе, о том, что совсем замерзла, что с утра не ела ни крошки. Вся мысль ее принадлежала детям, сердце болело за них.
Сидят они, бедные, там, в холодной темной конуре, голодные, иззябшие, и ждут ее. Что она принесет или что скажет? Завтра великий праздник, всем детям веселье, а ее бедные детки голодны и несчастны.
Что делать ей? Что делать? Все последнее время она работала, как могла, надрывала последние силы. Потом слегла и потеряла последнюю работу. Подошел праздник, ей негде взять куска хлеба.
Ради детей она решилась, в первый раз в жизни, просить милостыню. Рука не поднималась, язык не поворачивался. Но мысль, что ее дети хотят есть, что они встретят праздник голодные, несчастные, — эта мысль мучила ее. Она готова была на все. И за несколько часов ей удалось набрать несколько копеек.
«Милостыньку, добрые люди, подайте! Подайте, Христа ради!»
И словно в ответ на ее отчаяние неподалеку раздался благовест ко всенощной. Да, надо пойти помолиться. Быть может, молитва облегчит ее душу. Она помолится усердно о них, о детях. Неверными шагами доплелась она до церкви.
Храм освещен, залит огнями. Всюду масса людей, у всех веселые довольные лица. Притаившись в уголке, она упала на колени и замерла. Вся безграничная, материнская любовь, вся ее скорбь о детях вылилась в горячей молитве, в глухих скорбных рыданиях. «Господи, помоги! Помоги!» — плачет она. И кому, как не Господу, Покровителю и Защитнику слабых и несчастных, вылить ей все свое горе, всю душевную боль свою? Тихо молилась она в уголке, и слезы градом лились по бледному лицу.
Она не заметила, как кончилась всенощная, не видела, как к ней подошел кто-то.
— О чем вы плачете? — раздался за ней нежный голосок.
Она очнулась, подняла глаза и увидала перед собой маленькую, богато одетую девочку. На нее с милым участием глядели ясные детские глазки. Сзади девочки стояла старушка-няня.
— У вас горе? Да? Бедная вы, бедная! — эти слова, сказанные нежным, детским голосом, глубоко тронули ее.
— Горе! Детки у меня голодны, с утра не ели. Завтра праздник такой великий...
— Не ели? Голодны? — На лице девочки выразился ужас. — Няня, что же это? Дети ничего не ели! И завтра будут голодны! Нянечка! Как же это? — Маленькая детская ручка скользнула в муфту.
— Вот, возьмите, тут есть деньги... сколько, я не знаю... покормите детей... ради Бога... Ах, няня, это ужасно! Они ничего не ели! Разве это можно, няня!
На глазах девочки навернулись крупные слезы.
— Что ж, Манечка, делать! Бедность у них! И сидят, бедные, в голоде да в холоде. Ждут, не поможет ли им Господь!
— Ах, нянечка, мне жаль их! Где вы живете, сколько у вас детей?
— Муж умер — с полгода будет. Трое ребят на руках осталось. Работать не могла, хворала все время. Вот и пришлось с рукой по миру идти. Живем мы недалеко, вот тут, в подвале, на углу, в большом каменном доме купца Осипова.
— Няня, почти рядом с нами, а я и не знала! Пойдем скорее, теперь я знаю, что надо делать!
Девочка быстро вышла из церкви в сопровождении старухи.
Бедная женщина машинально пошла за ними. В кошельке, который был у нее в руках, лежала пятирублевая бумажка. Забыв все, кроме того, что она может теперь согреть и накормить своих ребяток, она зашла в лавку, купила провизии, хлеба, чаю, сахару и побежала домой. Щеп осталось еще довольно, печку истопить ими хватит.
Она бежала домой изо всех сил.
Вот и темная конурка. Три детские фигурки бросились к ней навстречу
— Маменька! Есть хочется! Принесла ли ты? Родная!
Она обняла их всех троих:
— Послал Господь! Надя, затопи печку, Петюша, ставь самовар! Погреемся, поедим, ради великого праздника!
В конурке, сырой и мрачной, наступил праздник. Дети были веселы, согрелись и болтали. Мать радовалась их оживлению, их болтовне. Только изредка приходила в голову печальная мысль — что же дальше? Что дальше будет?
— Ну, Господь не оставит! — говорила она себе, возлагая всю надежду на Бога.
Маленькая Надя тихо подошла к матери, прижалась к ней и заговорила:
— Скажи, мама, правда, что в Рождественскую ночь с неба слетает Рождественский ангел и приносит подарки бедным детям? Скажи, мама!
Мальчики тоже подошли к матери. И желая утешить, детей, она начала им рассказывать, что Господь заботится о бедных детях и посылает им своего ангела в великую Рождественскую ночь, и этот ангел приносит им подарки и гостинцы.
—И елку, мама?
— И елку, детки, хорошую, блестящую елку!
В дверь подвала кто-то стукнул. Дети бросились отворять. Показался мужик с маленькой зеленой елкой в руках. За ним хорошенькая, белокурая девочка с корзиной в сопровождении няни, несшей за ней разные свертки и пакеты.
Дети робко прижались к матери.
— Это ангел, мама, это ангел? — тихо шептали они, благоговейно смотря на хорошенькую нарядную девочку.
Елка давно стояла уже на полу. Старуха-няня развязала пакеты, вытащила из них вкусные булочки, кренделя, сыр, масло, яйца, убрала елку свечами и гостинцами. Дети все еще не могли прийти в себя. Они любовались на «ангела». И молчали, не двигаясь с места.
— Вот вам, встречайте весело Рождество! — прозвучал детский голосок. — С праздником!
Девочка поставила на стол корзину и исчезла, прежде чем дети и мать опомнились и пришли в себя.
«Рождественский ангел» прилетел, принес детям елку, гостинцы, радость и исчез, как лучезарное виденье.
Дома Маню ждала мама, горячо обняла ее и прижала к себе.
— Добрая моя девочка! — говорила она, целуя счастливое личико дочери. — Ты отказалась сама от елки, от гостинцев и все отдала бедным детям! Золотое у тебя сердечко! Бог наградит тебя.
Маня осталась без елки и подарков, но вся сияла счастьем. Она в самом деле походила на Рождественского ангела.
Чужое яичко
К.Д. Ушинский
Рано утром встала старушка Дарья, выбрала темное, укромное местечко в курятнике, поставила туда корзинку, где на мягком сене были разложены тринадцать яиц, и усадила на них хохлатку. Чуть светало, и старуха не рассмотрела, что тринадцатое яичко было зеленоватое и поменьше прочих. Сидит курица прилежно, греет яички; сбегает поклевать зернышек, попить водицы — и опять на место; даже вылиняла, бедняжка. И какая стала сердитая: шипит, квохчет, даже петушку не дает подойти, а тому очень хотелось заглянуть, что там в темном уголке делается. Просидела курочка недели с три, и стали из яичек цыплята выклевываться один за другим: проклюнет скорлупку носом, выскочит, отряхнется и станет бегать, ножками пыль разгребать, червячков искать.
Позже всех проклюнулся цыпленок из зеленоватого яичка. И какой же странный он вышел, кругленький, пушистый, желтый, с коротенькими ножками, с широким носиком. «Странный у меня вышел цыпленок, — думает курица, — и клюет, и ходит-то он не по-нашему; носик широкий, ноги коротенькие, какой-то косолапый, с ноги на ногу переваливается». Подивилась курица своему цыпленку, однако же какой ни на есть, а все сын. И любит, и бережет его курица, как и прочих, а если завидит ястреба, то, распустивши перья и широко раздвинув круглые крылья, прячет под себя всех своих цыплят, не разбирая, какие у кого ноги.
Стала курочка деток учить, как из земли червячков выкапывать, и повела всю семью на берег пруда: там-де червей больше и земля мягче. Как только коротконогий цыпленок завидел воду, так прямо и кинулся в нее. Курица кричит, крыльями машет, к воде кидается; цыплята тоже перетревожились: бегают, суетятся, пищат, и один петушок с испугу даже вскочил на камешек, вытянул шейку и в первый еще раз в своей жизни заорал осиплым голоском: «Ку-ку-ре-ку!» Помогите, мол, добрые люди, братец тонет! Но братец не утонул, а превесело и легко, как клок хлопчатой бумаги, плавал себе по воде, загребая воду своими широкими, перепончатыми лапами.
На крик курицы выбежала из избы старая Дарья, увидела, что делается, и закричала: «Ахти, грех какой! Видно, это я сослепу подложила утиное яйцо под курицу». А курица так и рвалась к пруду: насилу могли отогнать бедную.
Похождения жука-носорога