ФОРМИРОВАНИЕ ГОСУДАРСТВЕННОЙ И ЦЕРКОВНОЙ ПЕДАГОГИКИ
Сформировавшееся древнерусское государство нуждалось в защитниках своих интересов, подчинявшихся государственной власти, полностью принимавших заведенный в обществе порядок. Для этого требовалось создать определенную практику воспитания. Так, рядом с народной появилась государственная педагогика, носителем которой являлись государственные деятели. К 1099 г. относится написанное князем Владимиром Мономахом «Поучение своим детям», называемое еще Духовная, в котором, наряду со сведениями о господствовавших тогда нравах, проявились и педагогические воззрения, присущие русскому обществу конца XI – начала XII в. «Поучение» было предназначено для взрослого читателя, представителя господствующего класса, беспокоившегося о поддержании своего высокого общественного положения, но высказанные в нем идеи требовали претворения прежде всего в отношении младшего поколения, которое общество считало необходимым воспитывать. Это произведение заполнено христианскими нравоучениями из Священного писания: «Страх божий и любовь к человечеству есть основание добродетели», автор призывал к благодеяниям: «Не забывайте бедных: кормите их», «Чтите старых людей как отцов, любите юных как братьев», «Приветствуйте всякого человека, когда идете мимо», «Не имейте гордости [Под словом «гордость» тогда понималась горделивость, заносчивость] ни в уме, ни в сердце». Три порока объявлялись губительными для человека – ложь, пьянство, любострастие. Следовало учиться читать, владеть иностранными языками, биться в сражении, выживать в условиях военного похода, что требовалось для хорошей службы государству. Так, в «Поучении» заложены требования государственной педагогики, тесно переплетаемые с положениями педагогики народной.
Наряду с развитием государственной педагогики происходило развитие и педагогики церковной. Церковь полностью взяла на себя руководство воспитанием молодого поколения и занималась этим в течение десяти веков. В различных произведениях ведущих ее деятелей можно найти высказывания о детях и подростках, призывы к развитию их духовности. Главная цель воспитания виделась в привлечении каждого к Богу и христианской религии, несущей в себе нравственные идеалы добра и любви. «В ком любовь, – писал один из отцов церкви, автор многих церковных произведений Ефрем Сирин (IV в.), – тот никем никогда не гнушается... ни перед кем не превозносится... ни на кого сам не наговаривает и от наговаривающих отвращает слух... тот не ходит лестим, не смотрит ненавистным оком, не радуется падению других, не чернит падшего, но соболезнует о нем и принимает в нем участие». Церковная педагогика ставила перед обществом задачи воспитания добродетельного, совестливого, богоугодного человека. Для этого она призывала к чтению святых книг, которые, по словам Е. Сирина, «наставляют на истину».
Ребенок, по распространенному тогда в обществе мнению, появлялся на свет в процессе «нечистого дела», каковым считались роды, да и комната, в которой они происходили, также считалась греховной. Три дня в родовую комнату не входили, затем, тщательно промыв, совершали в ней очистительную молитву. Матери новорожденного не разрешалось в течение сорока дней входить в церковь. Новорожденного же следовало сразу окрестить, чтобы очистить его от первородного греха и принять в лоно христианской церкви.
Мать, отравившая в себе зародыш нежеланного малыша, наказывалась ограничением пищи и свободы и обязывалась «сидеть на хлебе и воде» под присмотром монастыря сроком от трех до пяти лет. Под присмотром священнослужителей дети соблюдали церковные посты, требования которых несколько смягчались, чтобы отсутствие пищи не сказывалось отрицательно на детском росте и развитии. Не менее важным для церкви считался вопрос полового воспитания молодежи, и она убеждала молодых людей воздерживаться от блуда, призывая к единобрачию.
Церковная педагогика была направлена на защиту интересов государства, которое, в свою очередь, предоставляло церкви огромные привилегии и наилучшие условия его существования. Отсюда в церковном воспитании практиковалось с детских лет внушение уважения к государственной власти. Дети под руководством священников и родителей неустанно молились и привыкали быть послушными тем, кто значительно превосходит их по родовитости и богатству.
СЕМЕЙНОЕ ВОСПИТАНИЕ
В семейном воспитании переплетались негативные и позитивные явления. Дети воспитывались в неукоснительном послушании родителям, особенно отцу. Руководством к воспитанию служил известнейший памятник средневековой русской литературы, составленный в середине XVI в. и получивший название «Домострой». Его автором называют Сильвестра сподвижника молодого царя Ивана IV. «Домострой» гласил: «...любите отца своего и мать свою слушайтесь их, и повинуйтесь им, старость их чтите, немощь». Такое отношение объяснялось превосходством родителей, давших ребенку жизнь.
Почтение к родителям, составлявшее основу семейных отношений, нередко нарушалось. Дети чувствовали себя рабами с деспотичными родителями и переносили такое же отношение на своих сверстников из прислуги, с младенчества усваивая грубость, невежество и жестокость. Став старше, начинали пререкаться с родителями. В семейном воспитании делалась установка на воспитание души: «Следует оберегать душевную чистоту при отсутствии телесных страстей, имея походку кроткую, голос тихий, пищу и питье не острые; при старших – молчание, к равным себе и младшим – искреннюю любовь; нечестивых людей избегать, поменьше говорить да побольше смекать, не дерзить словами, не засиживаться в беседах, не бесчинствовать смехом.
Из всех средств первое место занимало наказание, как рекомендовал «Домострой»: «...пройдись по ребрам его, пока он растет»; «...не жалей, младенца поря: если прутом посечешь его, не умрет, но здоровее будет, ибо ты, казня его тело, душу его избавляешь от смерти. Если дочь у тебя – и на нее направь свою строгость». На телесных наказаниях была построена вся средневековая педагогика, ставившая своей целью уничтожить в ребенке не только своеволие и упрямство, но и самостоятельность мышления и действия. С ранних лет человек чувствовал себя несвободным, преследуемым и принуждаемым. Была широко распространена идея неотвратимости наказания за любой проступок или осуждаемый недостаток. Старший обладал властью и обязывался в воспитании использовать розги, хомут, плетку, жезл, палку и т.п. Особенно тяжелым оказывалось положение внебрачных детей, которых никто не защищал: ни государство, ни общество.
Помимо телесных наказаний в воспитательном арсенале родителей были также поучения и наставления, постоянные запреты и строгость, например, не рекомендовалось с ребенком играть, смеяться и даже улыбаться ему. Призыв избегать веселья и смеха во время игр с детьми отражал средневековые представления о смехе как греховном действии, порочащем душу человеческую. Огромную роль в воспитании играл тогда и личный родительский пример. Недаром Сильвестр, наставляя сына, постоянно ссылался на то, как сам он поступал: не грешил против церкви, помогал обездоленным, кормил голодных, освобождал людей из рабства, обучал грамоте и ремеслу.
Одна из родительских функций – подготовка детей к взрослой жизни – заключалась в постоянном привлечении их к работе по дому. В соответствии с возрастом и потребностями семьи их учили «рукоделию», т.е. умению все делать своими руками. Рукоделом на Руси нередко называли ремесленника. По «Домострою» рекомендовалось отцу заниматься воспитанием и обучением сыновей, матери – дочерей. В семьях проявляли большую заинтересованность в сыновьях – работниках, продолжателях рода, хранителях семейного богатства. Мальчиков из знатных боярских семей в соответствии с родовыми привилегиями готовили к государевой службе. Но и с помощью дочери, можно было решить семейные проблемы, удачно выдав ее замуж. Для этого следовало воспитывать дочь сообразно требованиям общества, сохранив ее целомудрие и девственность, собрав приличное приданое к свадебному торжеству: «Так дочь растет, страху Божьему и знаниям учится, а приданое ей все прибывает».
Царские дети жили в окружении многочисленного штата мамок и нянек. В первый год жизни ребенку для воспитания выделялась женщина дворянского происхождения, жена дворцового служителя. С пятилетнего возраста к царевичу приставляли боярина – главного воспитателя и учителя, которому в помощники давали окольничего или думного человека. Читать он учился, как все дети, по букварю, изучал Часослов, Псалтырь. С семи лет его учили письму, с девяти – церковному пению. Так воспитывался будущий царь Алексей Михайлович, окруженный игрушками, книгами, музыкальными инструментами и военным оружием. По обычаю, до 15-летнего возраста царевича никто, кроме бояр, ближних людей и приставленных к нему слуг видеть не мог. В 15 лет его «объявляли народу» и тогда он открыто выходил вместе с отцом в церковь, участвовал в потехах, в Москву из разных уголков страны приезжали подданные, чтобы посмотреть на него.
Царевны любого возраста, как и маленькие царевичи, были укрыты от посторонних глаз. Они редко выходили из своих покоев, общаясь только с прислуживавшими им женщинами и девушками знатных боярских родов, ни один представитель мужского пола, кроме самого царя, не мог их видеть. Да и он редко заглядывал к ним и никогда не садился с ними за обеденный стол. Из царского дворца царевны выходили только в церковь или выезжали с царицей в монастыри. Когда они шли по улице, с обеих сторон от них несли суконные полотна. В храм в их присутствии допускались только бояре и ближние люди, но и при этом царевны стояли в специально завешенном тафтою притворе. Во время выездов их везли в закрытых колымагах или каптанах [Каптан – крытая зимняя повозка, похожая на избушку, поставленную на сани]. Так членов царской семьи оберегали от сглаза.
Относительной свободой пользовались царские дочери только в детстве, но повзрослев, готовились к однообразной и одинокой жизни во дворце или в монастыре. Выйти замуж они не могли, так как для них не было на Руси равнозначной пары, а брак с иноземцем считался невозможным в силу различия религий. Царевны пребывали в постоянных молитвах, вслед за царицей прося у Господа защиты царскому дому, помощи царю в его государственной заботе, здоровья всем членам царской семьи.
Только во времена Алексея Михайловича их положение несколько изменилось. Царь, остро чувствовавший потребности общества в глубоких переменах, предоставил своим дочерям некоторую свободу. Особенно выделялась царевна Софья, с детства ненавидевшая теремные порядки и нравы. Став старше, она самовольно покидала женскую часть дворца, присутствовала на комедийных представлениях и даже царских обедах, разговаривала с чужеземными послами, не обнаруживая при этом стыда и смущения, свойственного теремным затворницам, и поражая самостоятельностью своих взглядов и суждений.
Обучались царевны тому, что считалось необходимым для их жизни: минимум знаний, позволявший составить послание, прочитать и понять книгу религиозного содержания, иметь представление о ведении домашнего быта. Они учились шитью и вышиванию шелками, золотом и серебром, нанизыванию жемчуга и драгоценных камней на одежду или церковную утварь. Они видели, как их мать – царица – сама шила и вышивала, создавая детали царского одеяния, ожерелья к кафтанам, сорочки, платки, белье.
В порядке исключения царевна Софья училась вместе с братьями. Она была любознательной, способной, ей хотелось узнать как можно больше. Библиотека царевны Софьи включала в себя лучшие произведения того времени: книги Епифания Славинецкого, Симеона Полоцкого. Она читала книги по географии, по истории своего и других народов, о современности и древности.