Каналы в процессуальной работе
Вот почему осмысление своей деятельности в категориях каналов может быть очень важным. Далеко не каждому по душе все время работать с людьми, но ненавидеть это дело вы начинаете чаще всего потому, что используете ограниченное число каналов. Дело тут не только в работе с людьми. Причина профессионального “перегорания” не только в том, что вам надоело помогать. Причина в том, что вы нуждаетесь в ощущениях, движении, внутренней работе, семейной работе, включенности в глобальный контекст мира.
В ходе семинара я сосредоточусь на таких каналах, как зрение, ощущение, или проприоцепция, слух, движение, или кинестетика, и отношения, то есть переживание чувств, связанных с другими людьми. Мы вскользь коснемся канала мира, а на духовный канал и парапсихологические переживания времени, боюсь, может не хватить.
Сновидения,
программирование и процессирование
Я предложу упражнение, чтобы показать, в чем состоит разница между программированием и процессуальным подходом. Но прежде мне хотелось бы сделать одно замечание, в которое вам будет трудно поверить. Идея существования процесса до сих пор считается новой.
Все говорят о бессознательном, о Я, о Боге, о глубинной мудрости, о том, что надо следовать себе, и о всяком таком прочем. Но как доходит до дела, мы не доверяем себе и своему восприятию, не следуем в полной мере своему процессу. Мы не ценим то, что видим, слышим, чувствуем, не ценим то, как двигаемся, как строим отношения, как воспринимаем мир. Что же удивляться, что столько людей все время чувствуют, что к ним относятся критически, их не любят! Они с презрением относятся к своему субъективному опыту и не способны следовать себе. Они не могут следовать своим индивидуальным процессам, вместо этого они занимаются самопрограммированием, пока не приходит предел терпению.
Вот и получается, что иметь индивидуальный процесс и следовать ему — древняя, но в то же время новейшая идея. Возможно, она никогда не войдет в моду, во всяком случае, до сих пор этого не произошло. Тем не менее это именно то, о чем каждый из нас мечтает в глубине своего сердца.
Не хотите еще поэкспериментировать? Повернитесь к вашему соседу и спросите его, о чем он мечтал или о чем когда-то видел сны? Посмотрите, удастся ли вам превратить его рассказ в работу со сновидением. Как это сделать? Лучше всего строить работу на основании осознанных утверждений клиента и его неосознанном поведении. Полезно учесть, что лучше всего вмешиваться там, где что-то уже пытается проявиться. Позвольте мне объяснить.
Многие из вас уже знакомы с различными способами работы со сновидениями, наработали какие-то технические приемы. Однако давайте отбросим привычные действия и займемся расширением границ нашего осознания. Я готов быть вашим первым клиентом. Сначала я расскажу вам свой сон, а затем вы все будете трудиться над ним вместе со мной. После демонстрации вы попробуете то же самое со сновидением вашего соседа.
Что вы воспринимаете в то время, как я рассказываю сон? Вы все — мои терапевты. [Делает паузу, затем начинает рассказывать сон.] Сразу после обеда, перед семинаром, мне снится человек, который называет себя Огонь. [Не переставая говорить, поправляет очки.] Мы с Огнем боремся и через некоторое время создаем квадрат. [Он руками очерчивает в воздухе квадрат.] Мы сражаемся с Огнем и благодаря тому, что происходит между нами, каким-то образом рождается квадрат. А в центре этого квадрата находится голубая светящаяся точка. [Он рукой ставит точку в воздухе.] Это конец сна.
Ну, как вы теперь будете со мной работать и почему именно этим способом, а не иным? Это задание труднее, чем проинтерпретировать мой сон или применить гештальтистскую или какую-то другую технику.
Участник по имени Билл спрашивает Арни, что у того ассоциируется с огнем. Вместо ответа Арни поинтересовался, почему был задан этот вопрос.
Билл: Ну, во сне вы боретесь с чем-то, что для вас значимо.
Арни: Отлично. Я так и надеялся, что особое внимание вы обратите на огонь. Я не только сказал, что он мне снился, но, рассказывая сон, несколько раз употребил слово “огонь”. Услышав, что я несколько раз повторил его, вы сделали вывод, что я бессознательно стремлюсь выделить слово “огонь”. Поэтому наилучшей интервенцией в данном случае было бы спросить об ассоциациях, связанных с этим словом, поскольку ассоциации выявляют особенное значение слов.
Билл: Я бы назвал это центральной точкой. Вы находитесь как бы в самом центре, ожидая того, через что вам предстоит пройти. Из вас исходит мощная энергия, это — огонь, а сражение означает ваше стремление быть максимально точным и аккуратным с этой энергией. Точка в этой борьбе — это фокус вашей деятельности.
Пока Билл интерпретирует сон, Арни смотрит на него. Иногда он опускает глаза. Одновременно он шевелит пальцами ног.
Арни: Хорошо. Сейчас вы говорили со мной; какие сигналы обратной связи вы от меня, как от сновидца, получили?
Билл: Вы внимательно слушали меня и были практически согласны.
Арни: Кто-нибудь заметил мою обратную связь? Следить за обратной связью клиента — очень важный аспект процессуальной работы, обратная связь сообщает нам, насколько правильно или неправильно мы производим вмешательство. Чтобы сберечь свою энергию и получить максимальное удовлетворение от того, что вы делаете, перед тем, как осуществить выбранную вами форму вмешательства, отнеситесь с предельной внимательностью к обратной связи, которую вы получаете от клиента. Даже правильное вмешательство, совершенное не вовремя, может оказаться неправильным.
Вы уловили только один сигнал моей обратной связи, положительный. Вы видели, что я на вас смотрю, веду себя как хороший клиент, благодарный за ваши усилия понять меня. Правда, в это время пальцы моих ног были в постоянном движении и время от времени я поглядывал вниз. Я вел себя как типичный хороший пациент, который поддерживает своего терапевта и заманивает его в ловушку.
Мне доставили удовольствие ваши попытки помочь мне, но часть ваших интерпретаций ошибочна. Я люблю интерпретации, но не раньше чем получу возможность исследовать сон. Мой девиз: “Следи за обратной связью”.
Давайте на мгновение задумаемся. Каковы могут быть причины, по которым люди рассказывают свои сновидения? Получить интерпретацию — всего лишь одна из них, самая крошечная. Другая состоит в том, чтобы избавиться от переживаний. Третья — в желании достигнуть более полного в данный момент ощущения жизни.
Билл: Благодарю вас. Мне нравится то, что вы говорите. Да, я знаю, я увлекаюсь интерпретированием. Мне порой трудно остановиться.
Арни: Это уж точно, интерпретировать вам нравится. Ну ничего. Хорошо, что вы это знаете. Только надо быть осторожней. Следите за обратной связью, которую вам дает клиент, чтобы знать, правильно или нет то, что вы ему предлагаете. Только тот, кому принадлежит сновидение, может точно определить, на верном вы пути или нет. От вашего умения улавливать обратную связь и маневрировать в зависимости от этого, зависит размер вашей клиентуры. В процессуальной работе не бывает правильно или неправильно. Бывает только попадание или непопадание в процесс. Кто-нибудь заметил еще что-нибудь?
Шерил: Я бы хотела спросить, не ощущаете ли вы в данный момент напряжение в какой-нибудь части тела?
Арни: Этот вопрос адресует меня к проприоцепции, каналу, который я использую. Вы помогаете мне связать мои сны и мое тело. [Обращаясь ко всем.] Вы видели, как я рассказывал сон? Давайте я быстро перескажу его еще раз, чтобы вы на этот раз обратили внимание на то, что я делаю.
Мне снится сон, где я борюсь с мужчиной по имени Огонь. Я делаю акцент на слове “огонь”. Затем что-то происходит, и мы создаем квадрат. [Он чертит руками квадрат.] В завершение всего в середине квадрата возникает точка. Как я рассказывал сон?
Шелли: С движениями.
Арни: Я делал какие-то движения. Значит, в этой точке сновидения, где я руками обвожу квадрат, целесообразней всего было бы обратиться к движению. Вы могли бы, к примеру, предложить мне повторить это движение, сделать его на этот раз более осознанно и прочувствовать его. В то время как я говорил, мои движения вряд ли были хоть сколько-нибудь осознанны. Практически я не знал, как я их совершал. [Арни возвращается к сновидению.] А затем откуда-то появилось нечто прекрасное и сияющее прямо в центре квадрата. [Он словно протыкает пальцем пространство.]
Джоан: Вы сделали движение руками.
Арни: Правильно, руки. А какой я выбрал язык? Что я сказал?
Дан: Вы сказали “прекрасное”.
Арни: Да, я особым образом произнес слово “прекрасное”. Это слово из зрительного канала, не так ли? Значит, стоит подумать, как с помощью визуального канала построить работу с этой частью сновидения.
Мелисса: Можно добавить в нее цвет.
Арни: Пойдет. Увидеть это в цвете и мысленно раскрасить. А можно изменить интенсивность этих красок? Если вы будете внимательно следить за мной, улавливать ключевые знаки и обратную связь, сон сам себя объяснит.
Такое саморазъяснение сновидения может произойти в результате ваших экспериментов с ним и последующих открытий, которые вы можете совершить. Моя гипотеза состоит в том, что если сосредоточиться на текущем процессе, то сон объяснит, раскроет сам себя. То же самое говорил Юнг, только другими словами. Он утверждал, что в сновидениях содержится их собственная интерпретация.
У вас есть несколько минут. Не надо разворачивать работу со сновидением в полном объеме. Немного поэкспериментируйте с тем, кто сидит рядом с вами. Оставьте в стороне привычные для вас методы и спрашивайте, смотрите, слушайте. Может быть, рассказчик подчеркивает какие-то слова, как я подчеркивал слово “огонь”? Тогда сделайте это вместе с ним. Спросите его, какие ассоциации вызывает у него это слово. В таком случае вы последуете за его собственной подсказкой о способе работы с этой частью сновидения.
Может быть, он употребляет много ярких образных выражений? Тогда работайте с визуальным каналом. Если он совершает движения, работайте с завершением этих движений. Если у него возникают трудности во взаимодействии с вами, надо сфокусироваться на этом.
Кстати, что вы будете делать, если в сновидении он разговаривает с кем-то другим? Положим, он начинает рассказывать свой сон так: “Я разговариваю с каким-то парнем, и он мне говорит: “Сукин сын. Ты — мерзкий тип”. А потом говорит то-то и то-то. Какой способ работы со сном лучше всего подошел бы в этом случае?
Джон: Диалог.
Арни: Диалог. Вот где идеально подойдет психодрама или гештальт! Возможны и другие приемы в работе над этой частью сновидения, но, скорее всего, они будут менее эффективны. У того, кто рассказывает вам сон, есть свои собственные представления о способах работы с ним. Попросите вашего соседа рассказать сон и посмотрите, сможете ли вы, следуя его процессу, уловить, какие методы следовало бы употребить.
Мария: Следует ли нам работать с полным сновидением или только с какой-то его частью?
Арни: Делайте так, как вам захочется. Можно начать с любой части сновидения, с любого сигнала, фигуры сновидения, движения глаз, болевых ощущений, взаимоотношений — с чего угодно. Для начала годится любой сигнал. Все эти ручьи стекаются в одну реку.
Люди разворачиваются друг к другу и начинают в парах работать со своими снами. Минут десять спустя Арни заговорил снова.
Арни: Если вы достаточно восприимчивы, чтобы увидеть, как люди работают со своими снами, вы сможете работать с кем угодно. Я вспоминаю, как однажды мне довелось расспрашивать трехлетнюю девочку о ее сновидении. Она рассказывала его так. Начала с того, что сказала: “Нет, у меня не бывает снов. Только иногда”. Я сказал: “Иногда бывают какие-то сны?” Она ответила: “Эти сны приходят ко мне из моего матрасика”.
Все в комнате засмеялись.
Ну что делать, матрас так матрас. Я спросил: “Твои сны живут в матрасике?” “Да”, — говорит она. — Я вижу сны, только если мой матрасик со мной”. Я подумал, что дети любят играть, и поднял с пола подушку. Она тут же сказала: “Да, здесь тоже может сидеть сон”. Я спросил: “Как тебе до него добраться?”
“Ее надо сжать”, — сказала она. — Если ее сожмешь, из нее понемногу выдавится маленький сон”. Это был свой, особенный способ работы со сновидением. Свой, исключительный, неповторимый способ есть у всех, особенно у детей. Подушку стали жать, сначала я, потом эта малышка. Потом я легонько сжал ее саму, и, к моему удивлению, она заплакала и излила мне со слезами массу милых и горьких вещей. Каждый работает со снами по-своему.
Лора: Как эта работа связана с архетипами?
Арни: Вы имеете в виду, как процессуальная работа связана с юнгианским анализом?
Лора кивнула.
Аналитики обычно не научены отслеживать сигналы или обратную связь. Большинство из них сосредоточены на содержании сновидения, а не на его процессе. С другой стороны, многие процессуальные терапевты пренебрегают символикой. Юнгианцы говорят, что на глубинном уровне все архетипы тесно переплетены между собой. Они имеют в виду, что, как только погружаешься в образ, он начинает изменяться, течь. Они называют это течение и слияние архетипов коллективным бессознательным. Я же называю это процессом. То, что Юнг наименовал “самостью”, динамически проявляет себя в процессах, с которыми мы работаем.
И все-таки между аналитической и процессуальной работой есть тесная связь. Классический аналитик или обычный психотерапевт интерпретирует или дает советы, в то время как процессуальный терапевт помогает конкретному человеку самостоятельно раскрыть смысл его сновидения. Часто хороший аналитик помогает жизни развернуться, а лучшие из тех, кто работает с процессом, помимо прочего знают, как использовать поток-интерпретацию, которая сводит воедино настоящий и прошлый опыт человека.
Марта: Как может звучать процессуальная интерпретация?
Арни: Если вернуться к моему сну, это было бы так: “Обратите внимание на ваш пыл и возбуждение, и конфликт, который это в вас порождает, а после осознайте объединяющий все это процесс”.
Марта: Вы думаете, сны подскажут путь?
Арни: Я знаю с уверенностью только то, что сновидения — это картинки состояний, которые ждут возможности обратиться в процесс. Сновидения — это путеводные карты, указывающие направление в исходной точке нашего путешествия в неведомое. Это отблески того неведомого, которое проявляется в различных каналах. Процессуальная работа ориентирована на тело, вот почему я уделяю ощущениям и чувствам особое внимание. Однако сновидения — это не только образное выражение чувств, они отражают тот способ, которым неведомое являет свой лик в данный момент.
Поэтому я фиксирую внимание не на образах, как формочках, которые обрисовывают или формируют человека, а на осознавании их и происходящих с ними изменений. Когда в ходе нашей работы всплывает образ огня, мы всматриваемся в него, размышляем о нем, но в то же время мы работаем с тем комплексом переживаний, который за ним кроется. Я могу вообще отвлечься от образа и заняться работой с движением, следя за тем, как телесные ощущения порождают что-то новое. Вследствие этого индивидуальный процесс может продвинуться дальше и сформировать новые образы.
Главная причина того, что я не залипаю на образах как на главном для всех канале, состоит в том, что это может привести меня в состояние неподвижности, когда начинаешь трактовать себя через образы, а не движения и энергии жизни, которые эти образы порождают.
Что касается различных типологий, то любая из них описывает лишь малую часть личности. Люди относят себя к мужчинам или женщинам, африканцам, азиатам, европейцам. Я слушаю и стараюсь воспринять это с уважением. Но в глубине души процессуальный терапевт не отождествляет своего клиента только с тем, что тот говорит о себе в данный момент.
Это является моей политической платформой. Мне не очень важно, американец вы или африканец, черный или желтый, мужского пола или женского. Мое внимание сосредоточено на том, как изменяется процесс вашего восприятия самого себя и как вы осознаете это. Это является процессуальным пониманием демократии. Я называю такой подход глубинной демократией. В фокусе моего внимания как общий для нас процесс, так и различия нашего восприятия себя.
Я не переношу, когда меня пытаются сдвинуть с этого. Для меня здесь есть что-то очень важное, что-то духовное. Мы не есть то, и мы не есть это. Мы — такое образование, которое находится в точке изменения и растворения. Мы бесконечны, нам тысячи лет, мы вовлечены в процессы, которые далеко выходят за рамки нашей сегодняшней идентичности. Это дает нам ощущение вечности, которое, однако, может реализоваться только здесь и теперь.
Все какое-то время молчат.
3. Край и измененные состояния
Первый вечер семинара продолжается. Арни приступает к объяснению центрального понятия процессуальной работы — понятия края.
Арни: Я хочу поговорить с вами о том, что такое край. Край является фильтром наших восприятий. Он устанавливает границы того, что мы есть и на что мы, в собственном представлении, способны. Он описывает возможности того, что может происходить в данный момент в определенном канале.
Край — это камень преткновения в занятиях внутренней работой, потому что, подойдя к краю, наши восприятия словно где-то застревают. Мы предполагаем присутствие некоего сигнала или ощущения, мы даже каким-то образом знаем о нем, но в силу неизвестных причин мы не позволяем ему проявиться. Мы теряемся. Мы знаем — здесь что-то есть, но нам не удается осознать, что именно. Мы раз за разом задаем себе вопрос — что же сейчас происходит? У нас появляются провалы в памяти, мы испытываем чувства смущения и смятения. Это — край.
Может быть, у меня скорее получится объяснить вам это через ваш собственный опыт.
Определение края
Задайте себе вопрос, существует ли что-нибудь такое, что бы вам хотелось сделать, но почему-то не получается. Не торопитесь. Подумайте, есть ли в вашей жизни что-то такое, чем бы вы могли заниматься, но толком не занимаетесь. Посмотрите, сможете ли вы это прочувствовать? Подумайте о чем-то в своей жизни, что вы почти что способны делать, могли бы делать, имеете силы делать, даже иногда делаете или делали. Постарайтесь представить себе, как вы совершаете это, хотя это может оказаться непростой задачей. Вам кажется, что сделать это будет трудно, что-то в вас противится этому. Ну как, получается это вообразить? Всем ли удалось почувствовать такого рода край? Возможно, нам поможет следующая диаграмма. Здесь — край. [Подходит к доске и рисует приведенную ниже диаграмму.]
Край
Кто-нибудь хочет привести пример? К какому краю вы мысленно пришли?
Пэм: Я думала о своей неспособности сделать карьеру.
Арни: Если бы вы могли, как бы вы это делали?
Пэм: Я разработала бы программу, продумала бы серию публичных выступлений.
Арни: Хорошо. Итак, карьера. [Группе.] У края есть характерная черта — он выявляет мощный кризис идентичности. По правую сторону — новая идентичность, назовем ее так. По левую — старая идентичность. [К Пэм.] Кто такой живет в вас, кто не может делать карьеру? Кем вы считаете себя чаще всего? Какая вы, с вашей точки зрения?
Пэм: Знаете, меня воспитали так, чтобы я никогда не высовывалась — была тише воды, ниже травы. Было страшно, что тебя заметят.
Арни: Так, быть незаметной. Что вы еще сказали? Каким человеком вы были? Как вы сказали, никогда не высовываться?
Пэм: Да, я всю жизнь была тихоней.
Арни поворачивается к доске и пишет “Быть заметной” справа. Слева от треугольника пишет “Не высовываться” и говорит.
Край Пэм
Арни [к Пэм]: Слева — человек, который был тихоней. Это идентичность, к которой вы привыкли и которая до сих пор на вас висит. С другой стороны — новая идентичность: новый человек, который может быть заметен, которому не нужно прятаться.
Край имеет огромное значение. Одна из причин, по которой вы не можете делать карьеру, состоит в том, что это ставит под вопрос все ваше представление о себе как человеке. Край защищает и сохраняет вашу старую идентичность. Изменить идентичность весьма непросто. Обычно это связано с переживанием глубокого кризиса.
[К группе.] Есть много способов перейти через край. В большинстве эти способы основаны на теории каналов и умении их переключать. К примеру, [к Пэм] вы когда-нибудь видели в реальности или во сне кого-то очень заметного? Может, вы знаете какого-нибудь очень заметного человека, кто может легко выйти вперед и не прятался в углу?
Пэм: Трудно сказать. Никто сейчас не приходит в голову.
Арни: Сейчас никто не приходит в голову. А во сне вы не видели кого-нибудь такого?
Пэм: Как раз прошлой ночью, вернее, этим утром я видела сон.
Арни: Ну конечно.
Пэм: Во сне я видела целую группу людей. Каждый из них по очереди поднимался и что-то делал. Меня удивило, что в этом выпускном классе все делали все совершенно разное.
Арни: Перед всем классом?
Пэм: Перед всеми. Ой, да! Все они подготовили свои выступления заранее. [Она рассмеялась.] Ведь я и говорила вам, что я хотела бы так сделать.
Арни: И каждый из них показывал себя!
Пэм: Точно.
Арни: Да. Действие сна происходит за краем. Вы помогли мне пояснить то, что я как раз хотел сказать: большинство наших снов разворачивается за границей края. Сны — отражения состояний, которые пытаются прорваться в реальность. Здесь, по другую сторону края [он показывает на правую часть диаграммы], область ваших снов. Строение этих снов неслучайно. Ваши сны в высшей степени организованы краем. Вы редко впрямую видите во сне сам край, но находиться за краем — обычное свойство сна.
[К группе.] Видите, в снах Пэм люди находятся по другую сторону края, они делают то, что им нужно, показывают себя, не боятся быть заметными. Таким образом, беседа о сновидении есть метод, с помощью которого можно перейти через край.
Даю вам обещание свести к минимуму словарь технических терминов. Нам потребуется термин первичный процесс, чтобы описать, к примеру, состояние “быть тихоней”. Первичный процесс — это состояние или ваше представление о себе, с которыми вы себя отождествляете. Вторичный процесс — то, как мы описываем поведение по ту сторону края, поведение, связанное с новой идентичностью.
Все наши телесные симптомы возникают на поле, где вступают в противоборство разные идентичности. Они являются составляющими феномена края. Кстати, если у вас есть желание вызвать у себя телесный симптом, то надо сделать так: подойти к краю, но не преодолевать его. Это кратчайший путь к болезни, хотите — попробуйте. Фактически мы все время так и делаем.
Сейчас, узнав программу действий, как можно стать больным, мы узнали и путь к излечению. Надо всего лишь изменить последовательность действий. Вместо того чтобы остановиться у края — шагнуть за него.
Дорога за край
Преодолеть край можно многими способами. Если сравнить край с мостом, то один из способов перебраться через него на другую сторону — вообразить или увидеть во сне, что вы уже там. Однако достичь этой цели только лишь через сновидение не всегда возможно, поскольку сновидение протекает в измененном состоянии. Лучше использовать для этого сознательную визуализацию.
Другой способ — представить фигуру того, кто мешает вам обрести новую идентичность, а затем сразиться с этим обитающим у края существом. Эта фигура персонифицирует различные стереотипы, сковывающие наши действия, наши взгляды на жизнь, которыми мы до сих пор руководствовались. Эти фигуры внушают нам: “Будь со всеми любезен”, “Не будь холоден”, “Не будь таким эмоциональным”, “Люби не себя, а ближнего своего”, “Взрослые люди — хорошие, а дети — легкомысленные”. Или такое: “Не высовываться — правильно, быть заметным — плохо”.
Один метод преодоления края мы с Эми узнали прошлым летом от двух африканских целителей-колдунов: отдать право общаться с фигурой края колдуну. В настоящие времена африканские колдуны, которых мы видели, главное внимание уделяют не новой идентичности, что находится на другой стороне моста, или развитию в новом направлении. Их в первую очередь интересует демон моста, сама фигура края.
Те из колдунов, кто посильнее, атакуют фигуру края и таким образом решают проблемы. Целители описывают фигуру края в виде ревнивого существа, которое стремится разрушить вас. Они работают с проблемами отношений, телесными проблемами, психическими заболеваниями и кознями духов, стараясь представить людей, которые вас ненавидят. Эти завистники — демоны моста, фигуры края, препятствующие вашему слиянию со своим “Я”. Целители вызывают видение духа, или человека, околдовавшего вашу жизнь и препятствующего процессу вашего развития. В этих видениях им “является” завистник, который не дает вам двигаться. Этот завистник не хочет, чтобы вы изменялись, потому что тогда вы уйдете вперед и заставите его ревновать еще больше. Ревнивые демоны обычно имеют мировоззрение, которому ваше развитие может нанести вред.
Эти фигуры подавляют вас своей философией. Они считают новый, вторичный процесс неприемлемым и выбирают и отбрасывают прочь всю информацию, приходящую от новой идентичности. Таким образом, вы не можете включить вашу новую идентичность в повседневную жизнь, и она вынуждена существовать где-то на задворках вашего сознания. Эта информация, так сказать, откладывается в вашем теле в виде симптомов, хранится в ваших снах, в преследующих вас конфликтах с людьми.
Давайте попробуем поэкспериментировать. Я буду говорить, а вы представляйте себе кого-нибудь, кто против вас. Кого-нибудь, кому вы не очень по душе или кто когда-либо желал бы вам зла. Получится ли представить, каким образом в нем воплощается ваше собственное сопротивление новой идентичности? [Делает паузу, чтобы дать группе возможность вообразить фигуру края.]
Колдун старается с помощью магии сменить на противоположное то действие, которое эта фигура оказывает на вас. Я предлагаю и вам попробовать перевернуть ее воздействие, изменив то, что происходит у вас внутри, на нечто прямо противоположное. Вместо того чтобы воевать с фигурой, попробуйте принять ее сторону. Просто на некоторое время представьте себе это. Встаньте на ее сторону во внутреннем диалоге и скажите себе, что вам нельзя меняться. И послушайте, какие будут ответы и что вы почувствуете.
Эта фигура персонифицирует ваше негативное отношение к себе. Отчасти это отношение содержит полезную критичность, но в целом оно, скорей всего, необоснованно. Часто оказывается, что эта фигура является частью нашего я, которая тоже стремится к развитию, но она словно застыла на месте. Например, представим женщину, которая хочет работать, но ее сдерживает мысль, что ей надо заботиться о детях. Эта мысль, или фигура, которая напоминает ей ее собственную мать, пожалуй, излишне сентиментальна. Кроме того, ее дети уже выросли. “Мать” — это аспект ее личности и поведения, застрявшего на материнстве. Это могло иметь смысл, когда дети были маленькими, но не сейчас. Ей надо превратить в противоположное воздействие фигуры края, сделав “мать” своим компаньоном по работе.
Итак, встретьтесь со своей внутренней фигурой края. Прислушайтесь к ее критике и посмотрите, может быть, это частично ваше поведение, которое требует изменения.
У колдуна — свои способы, которыми он изгоняет фигуру края. Я же предпочитаю вступить во внутренний диалог с этой фигурой и выяснить, какие у нее есть причины для того, чтобы удерживать меня на месте, не пускать меня дальше.
Джим: Я не совсем понял, что вы имели в виду, когда сказали, что сны всегда по другую сторону края.
Арни: Вам снятся сны о другой идентичности, которая старается проявиться, но еще не вполне успешно. Пэм боится быть заметной. Сновидение, которое она видела прошлой ночью о тех людях, которые вставали и демонстрировали себя, находится по ту сторону края. Люди делают то, что ей недоступно: они заметны, они показывают себя.
Джим: Нет ли здесь аналогии с исполнением желаний?
Арни: Да. Может быть, одна из причин, почему Фрейд утверждал, что некоторые сновидения репрезентируют исполнение желаний, состоит в том, что в таких сновидениях люди способны делать то, что они, судя по всему, хотели бы делать в реальности.
Джим: А как практически вы работаете с краем?
Арни: Способы практической работы с краем весьма индивидуальны. Иногда людям просто не хватает решимости шагнуть за край. Иногда им необходимо развернуть внутренний диалог с фигурой края. Иногда процессуальная работа лишь указывает на присутствие края. Тогда я обращаю внимание человека на то, что он на краю, что он выдает одно за другое, что он уходит назад, к старой идентичности, действует бессознательно, забывает о чем вел разговор. Я всего лишь прошу его обратить внимание на то, что происходит, а также на свои чувства по этому поводу.
Работая с клиентом, мы не просто следуем за процессом его осознавания. Мы отнюдь не следуем абсолютно за всем, что клиент замечает, за всеми его сигналами и действиями. Процессуальный терапевт осуществляет вмешательство лишь в определенные моменты, когда он может помочь клиенту увидеть, что именно сейчас вторичный процесс, новая идентичность готовы проявить себя. А в точке появления вторичного процесса клиент, безусловно, имеет право выбрать, хочет он осознавать его или нет.
Дженет: Интересно, это отличается от некоторых форм гештальт-терапии, в которых основной стратегией является следовать за всем, что клиент предпочитает осознавать в данный момент.
Арни: В самом деле? Мы различаем первичное, вторичное и краевое поведение. Мы осознаем край и предоставляем возможность клиенту перейти через него или не переходить.
Дженет: Состоит ли цель работы с краем в том, чтобы перейти на другую сторону?
Арни: У всех различные цели, поскольку процессы каждого из нас различны. Одна из целей для меня состоит в том, чтобы осознать, что происходит, когда клиент подходит к краю.
Наше развитие редко идет по прямой линии. Обычно оно кружит, заходя немного за край, затем возвращаясь, затем опять заходя, а потом останавливаясь на какое-то время в точке перелома.
Одна из причин, по которой я не толкаю людей через край, не заставляю их совершить прорыв, состоит в том, что я всегда ищу пути наименьшего сопротивления. Я несколько ленив и в последнее время занимаю, так сказать, минималистскую позицию по отношению к терапии. Но еще более важная причина заключается в том, что большинство людей сопротивляются движению за край потому, что они имеют весьма слабое представление о том, как жить. Новая идентичность и новые формы поведения могут быть еще не сформированы: для этого требуется время.
Скажем, я очень робкий человек, а по другую сторону моей робости располагается агрессивность. Единственный агрессивный человек из всех, кого я знал, был мой родственник, которого я ненавидел. Давайте вообразим больше — вы действуете как великий терапевт и перетаскиваете меня через край. Терапевтам свойственно желать, чтобы их клиенты совершали радикальные перемены. Итак, представим, что вы хотите быть “хорошим” терапевтом и проталкиваете меня за край, и я вдруг становлюсь агрессивным.
Вы достигли быстрого успеха, и я говорю вам: “Спасибо. Наконец-то я могу выражать агрессию”. Я возвращаюсь домой. Теперь я не останавливаюсь у края. Я отвратительно веду себя со всеми и неожиданно теряю работу и наживаю врагов. Конечно, может, это и к лучшему. Но что-то потеряно, а именно — терпеливость. Я колебался у края потому, что не знал, как справляться с проблемами в человеческих взаимоотношениях, которые возникнут, как только я стану агрессивным. Я попросил вас помочь мне быть агрессивным. Вы мне помогли. Я стал агрессивным, но после понял, что ваша терапия не по мне, потому что из-за нее я потерял работу.
Вот поэтому я не подталкиваю своих клиентов к катартическим прорывам. Я стараюсь двигаться медленно и мягко. И тем не менее события происходят слишком быстро для меня. Ждите и наблюдайте. Когда у вас будет полное представление о том, как жить с новой идентичностью, необходимые перемены можно будет произвести в две секунды. Если Пэм добьется успеха и сделает карьеру, у нее, возможно, возникнет масса дел, о которых она еще и не думала.
Я счастлив, что много лет назад не знал, как сделать карьеру, потому что тогда я не смог бы справиться со шквалом признания и горами писем, навалившихся на меня в последние годы. Я и сейчас едва справляюсь с этим.
Так что задумайтесь о терапевтической ценности экстаза мгновенных прорывов и постарайтесь отнестись с уважением и терпением к той более прозаичной и медленной работе, которая требуется для того, чтобы построить новую идентичность.
Измененные состояния, магия и забытые каналы
Я хочу немного рассказать об измененных состояниях и потом продемонстрировать, как с ними работать. Существует множество способов описания того, что такое измененные состояния сознания. [Арни снова подходит к доске и рисует диаграмму края и измененных состояний сознания.]