Глава 2. Пробуждение, жизнь, свобода
Егор, молодой мужчина тридцати лет, обыкновенной внешности, с несколько бледным, словно припудренным лицом, проснулся рано утром на скамье городского парка. Первое, что он ощутил – это тупая головная боль и пронизывающий холод утреннего тумана. Он посмотрел на сырую скамейку, серый асфальт парковой дорожки, окружающие его мокрые деревья.
«Господи, где это я, и что со мной вчера приключилось?». Дрожащей рукой он пошарил по карманам, достал пачку сигарет, закурил и задумался. Постепенно стала возвращаться память, выдавая картины, словно эпизоды документального фильма.
Сначала почему-то всплыл чёрный экран с рукописным и неразборчивым текстом на нём. Затем Егор увидел себя в зале какого-то ресторана, сидящего за столом, уставленным тарелками с едой и бутылками. Вокруг большого стола сидели также какие-то знакомые люди одного с Егором возраста, выпивали, закусывали, говорили друг с другом и смеялись. Праздничная ресторанная атмосфера, вино и музыка, знакомые люди вокруг.
«Да, вчера отмечали пятилетие выпуска нашей институтской группы. А вот как ушёл из ресторана не помню, явно перебрал, и, видимо, не смог дойти до дома. Зачем же так напился, дурак… Юля, поди, там ждёт, извелась, не знает, что думать. Свинтус всё-таки я».
Егор похлопал себя по груди и достал из внутреннего кармана куртки мобильный, набрал номер жены.
- Юль, здравствуй, ты знаешь, получилось так…
- Здравствуй, Егор. Ты где? Ты уже реально существуешь?
- Ты о чём вообще? Ну, то есть, да, я спал, вот, проснулся и знаешь где? На скамейке в нашем парке, немного до дома не дошёл. В первый раз со мной такое, ты уж извини. Сейчас приду.
- Именно то, что ты проснулся, я и имела в виду. Да, видимо, хорошо отметили встречу. Ну, что ж, иди домой. Ты же знаешь, куда идти?
- Переборщил с выпивкой, всё-таки пять лет не виделись. Но сейчас-то я не настолько пьян, чтобы не знать, куда идти, что за вопрос?
- Ну, мало ли что… Я же волнуюсь о тебе. Ладно, жду.
Егор сунул телефон в карман, потёр ладонями лицо, встал и пошёл по направлению к дому.
- Проходи, Егор, - сказала Юля, открыв дверь.
Пока он снимал обувь и куртку, жена, не проронив ни слова, удивлённо смотрела на него широко открытыми глазами, как будто видела в первый раз.
- Дорогая, извини, так получилось: рюмка за рюмкой, до парка только и смог и дойти.., - начал было оправдываться незадачливый муж. Потом посмотрел на жену, - Странно, а где допрос, обвинения? Ты уж поругай меня для порядка.
- Да ничего страшного, бывает, - сказала Юля, подошла к нему, провела ладонью по лицу, - Дак вот ты у нас какой…
- Уже тридцать лет такой. Юль, ну правда, всю ночь на скамейке… Перебрал, - встревоженный спокойствием жены, продолжал оправдываться Егор.
- Ладно, ладно, с кем не бывает. Иди, мойся и на кухню. Тебе поесть надо. Я котлеты приготовила, кофе налью. Мой ты герой…
- Очень вкусно, - говорил Егор за столом, поедая котлеты, - А ты помнишь Васю Ильина? – Он на Алле женился с твоей группы. У них уже двое детей, представляешь.
- Вася, Алла… Ну, как же не помню, конечно помню, - отвечала сидящая напротив Егора жена, - они давно дружили, ещё с младших курсов.
- Да ты что, забыла? Они только после института познакомились, - удивлённо сказал Егор, - Юль, пора бы и нам ребёночка, столько живём уже…
Юля долгим взглядом посмотрела на Егора.
- Не будет у нас детей…
- Это почему же…, - начал Егор, но жена уже вышла из кухни.
* * *
Прошло десять месяцев.
На конечной остановке микрорайона было немноголюдно. Егор сидел в маршрутке, в кресле у окна, и задумчиво осматривал окружающий пейзаж. Рядом с Егором оставалось одно свободное место. До отправления машины было ещё около десяти минут.
По небольшой площади, окружённой клёнами, тополями и типовыми пятиэтажками, в потоках воздуха причудливо летали полиэтиленовый пакет и развёрнутый лист какой-то газеты. Пусто. Только на дальнем краю площади, возле пёстрого ларька, торгующего жвачкой и баночным пивом, старательно, от души плясал местный сумасшедший под звуки рок-музыки из динамиков этого торгового заведения.
Водитель посмотрел на часы, достал термос и налил кофе. Егор, ни о чём не думая, продолжал созерцать давно знакомые окрестности.
Из-за дома за площадью, по направлению к остановке, вышел старик, - в каком-то вельветовом полуфраке, крепкого телосложения, с тростью и живописной бородой, похожий на Санту Клауса, но с пронзительным и радикально реалистичным взглядом. «Какой-то творческий работник», - подумал Егор. Он неторопливо и с несколько театральным достоинством шёл по тропинке рядом с засыпанным крупным гравием будущим тротуаром.
Через несколько секунд после появления живописного старика из-за этого же дома выбежал высокий угловатый юноша в короткой куртке со студенческим рюкзачком на спине. Из головы парня торчали провода и уходили куда-то под куртку. «Типичный студент», - оценил Егор.
Бегун был решительно нацелен на маршрутку, как будто в ней заключалась вся цель его жизни, и там ждал какой-то приз. Похожий на страуса, он с силой и грохотом впечатывал свои большие кроссовки в гравий недостроенного тротуара.
Настигнув врасплох неподвижную машину, потный и глубоко дышащий студент ввалился в салон, плюхнулся на свободное место рядом с Егором, принеся с собой какие-то ритмы из наушников. Затем порывистыми движениями вытащил и сосчитал монеты, заплатил за проезд и, наконец, успокоился, словно выполнил какие-то важные обязанности перед обществом.
Водитель, не торопясь, закончил с кофе, глянул на часы, вышел на воздух, достал сигарету, покурил, снова занял своё место. Воцарилась тишина, нарушаемая шумом музыки из наушников.
Тем временем, старик с тростью медленно дошёл до маршрутки, не торопясь поднялся в салон. Поскольку свободных мест не оказалось, присутствующие с некоторым укором посмотрели на студента.
- Молодой человек, уступите место пожилому, - сказала напротив сидящая пассажирка и похлопала парня по колену. Тот вопросительно поднял глаза и вынырнул из проводов.
- Место уступите, - повторила она, указывая пальцем на Санту.
Студент виновато вскочил и, придерживая протянутую руку старика, усадил его в кресло.
Обнаружив лишнего пассажира, водитель обратился к студенту:
- Присядь, чтоб ГАИ не увидело.
Юноша присел на корточки рядом со стариком.
Тронулись. Егор отметил, что у него со студентом оказались одинаковые светло-жёлтые шарфы. «Значит, скоро выйдут из моды», - подумал он.
Когда уже подъезжали к комбинату, месту работы Егора, старик, сидящий рядом, неожиданно повернул голову и молча упёрся в Егора долгим немигающим взглядом, выражающим смесь укора, приказа и ожидания. Ощутив растерянность и какой-то страх, Егор поспешил отвернуться к окну. Маршрутка уже подъехала к зданию с вывеской «ООО Полиграфический комбинат «Дельта Плюс».
Выйдя из такси и сделав несколько шагов, Егор оглянулся. Через стекло на него по-прежнему смотрел старик застывшим хищным взглядом. Егору снова стало не по себе, на какое-то время его тело вдруг сковала безвольная неподвижность, и он остановился. «Ступор какой-то. Что это со мной? – не на шутку испугавшись, подумал он. Усилием воли, словно через плотную вату, он, наконец, двинулся к проходной, как вдруг услышал позади себя голос:
- А можно вас?
Обернувшись, Егор увидел того самого студента из маршрутки. Из-под лыжной шапочки до румяных щёк свисали пряди светло-русых волос, большие серые глаза. Парень подошёл ближе, замялся, смотря на Егора застенчиво-просительным взглядом.
- Да, - сказал Егор.
Парень криво улыбнулся, развёл руки:
- Нам бы познакомиться надо…
- В смысле, «надо»? Что вы хотели?
- Она вас очень любит, - стеснительно, но с некоторой настойчивостью, произнёс юноша, - и вы её очень любите. А я её тоже люблю, поэтому нам надо во всём этом разобраться. Я вот должен завтра, в шесть вечера, с Инского моста прыгнуть…
Он показал рукой, где находится мост.
- Я её очень ревную к вам, - продолжал студент уже ровнее и уверенней, но как-то механистически и торопясь, - но в силу хорошего воспитания, высоких моральных качеств и неких романтических представлений о реальной жизни, во мне борются два начала. И внутренний душевный конфликт закономерно проявляется в моих поступках и отношениях с другими людьми…
- Чего ты несёшь вообще? – прервал его Егор, - Бредишь, или так, прикалываешься? Отвали, понял?
- Ну, как же, ты не должен… Его замысел, не надо… Мы же с тобой … оба любим её.., - забормотал парень, теребя синий шарфик.
Странные слова школяра почему-то вывели Егора из себя.
- Давай, до свиданья, юморист! – Егор отвернулся от странного юноши и пошёл к проходной. Студент, просительно протянув руку вслед за Егором, сделал несколько шагов и остановился.
* * *
Войдя в проходную, Егор поздоровался с вахтёром и, прежде чем пройти в цех, оглянулся: на тротуаре неподвижно, словно статуя, стоял студент с протянутой рукой и жалобно смотрел на него.
Переодевшись в спецовку, Егор вошёл в печатный цех. За четырьмя офсетными машинами, в углу, за столиком, окружённым, словно крепостной стеной, штабелями печатной продукции, его уже ждали Дёма с Колей - два печатника предыдущей смены. Глянув на Егора, Дёма спросил:
- Ты что, не в настроении? Хмурый какой-то, озабоченный…
Егор махнул рукой:
- Да, сейчас у проходной какой-то тип странный подкатил. Ты, говорит, любишь бабу какую-то, я не понял, и я, мол, её тоже люблю, там, ревную, надо разобраться… Первый раз его вижу, бред какой-то…
- Когда ведёшь беспорядочную половую жизнь, - подмигнул Дёма, - всегда такие накладки получаются. Не надо налево от жены ходить.
- Да никуда я не хожу… Как смена?
- Три тиража откатали, валики ремонтники заменили, работает ровно. На вас с Олегом три тиража. Вон пластины принесли уже.
С подошедшим Олегом, напараником Егора, они зарядили рулон бумаги, настроили и запустили сложный механизм офсетной печати.
Есть что-то завораживающее, если не мистическое, в процессе производства текстов, множества их печатных копий. Егор стоял и задумчиво созерцал работу большого печатного механизма: вначале вращающийся рулон бумаги, бегущая, словно широкая и чистая река, бумажная лента, исчезающая во вращающихся резиновых валах, блестящие оси, секции машины, движущиеся, словно живые и разумные, детали, и, наконец, лоток готовой продукции – ряд сложенных вдвое выпусков какого-то толстого периодического издания. Здесь, на выходе, бумажная река укрощалась, обретала вид печатной продукции и, смешавшись с типографской краской, расставалась со своей девственной чистотой.
Егор подошёл к лотку и взял готовый экземпляр еженедельника. Раскрыл наугад страницы. На всю ширину разворота - реклама кинокамеры: оператор снимает героя будущего фильма. Герой одет в костюм 19 века – фрак, панталоны, трость, левая рука приподнимает цилиндр, лицо обращено к читателю. Егор посмотрел и явственно увидел, как этот артист весело подмигнул ему. «Наваждение какое-то», - подумал печатник.
- Егор, директор вызывает! - услышал он голос напарника за спиной.
За обширным столом сидел директор, - весьма пожилой, простецкого обличия, с кустистыми бровями и домиками вихров по сторонам пробора, похожий на председателя колхоза из советского кино. Но в дорогом костюме, белоснежной рубашке и дорогих очках. Палец левой руки отягощал массивный золотой перстень. Контраст одеяния бизнесмена в первом поколении и типажа советского чиновника выглядел забавно.
- Здравствуй, Егор. Присаживайся. Ну, как себя чувствуешь? Как настроение? – задушевно спросил бизнесмен-крестьянин.
- Спасибо, Владимир Истматович, хорошо. Настроение обычное, рабочее.
- Ну, к делу. Ты знаешь, что мы полностью меняем производственную базу. Модернизация, понимаешь, в ногу со временем… Через месяц поступит новое оборудование. Полностью. И главное – новые офсетные машины.
- Да.
- Так вот. Чехловский комбинат уже купил и запустил новые офсетные – «Гейдельберг Спидмастер», две машины. Тебе надо освоить их, подучиться, посмотреть, обвыкнуть… Мы уже созвонились. Езжай, Егор, в командировку. На три дня без дороги. Думаю, хватит. Документы завтра с утра будут готовы. К вечеру переведём тебе сразу и командировочные, и зарплату, и отпускные. Поедешь богатеем.
- Да, конечно, Владимир Истматович, если нужно. Да и самому интересно посмотреть.
Директор преобразился, глаза загорелись стародавним энтузиазмом.
- Ты не представляешь, - стабильно высокая скорость, пятнадцать тысяч оттисков в час, мгновенный переход с тиража на тираж, система одновременной автоматической смены форм, за смену – сорок переналадок. Уму непостижимо! Куда шагнул прогресс! Да мы всю область текстами завалим! Не отвертятся!
- Да, действительно… Ну я пойду? – ответил Егор.
- Да, иди. Завтра утром выезжай. Поедешь поездом.
Глава 3. Восстание плоти
Возвращаясь со смены, Егор сошёл, не доезжая одной остановки до дома, чтобы зайти в магазин и купить необходимое к предстоящей завтра поездке. Из головы Егора всё не выходила странная утренняя встреча со студентом и поведение того старика в маршрутке. «Не похоже на шутку, прикол. Наверное, паренёк спутал меня с кем-то», - решил Егор, хотя сомнения оставались.
Купив кое-что из набора командировочного и выйдя из магазина, он шёл по тротуару, как вдруг с ним случилось что-то необъяснимое. На пересечении улиц, помимо его воли и намерения, тело и ноги Егора вдруг сами повернули на другую улицу и он, ведомый неизвестной посторонней силой, пошёл к какой-то, неведомой ему самому, цели.
Потеря контроля сознания над собственным телом вызвало у Егора ощущение ужаса и полной беззащитности перед чьей-то анонимной волей. «Господи, что это со мной? Может, я схожу с ума?» - лихорадочно думал он, испытывая это необычное и пугающее состояние полной независимости автономного свободного тела от сознания его хозяина. Лишённое управления тело перемещало куда-то вполне ясное, но ничем уже не управляющее, по сути бесполезное, сознание Егора. Он попытался остановиться, точнее, повлиять на собственные члены волевым импульсом, но всё безрезультатно, тело шагало дальше. «Критика чистого разума», - почему-то мелькнуло в голове Егора.
Впереди показалось здание с расположенным на первом этаже кафе «Встреча». Уже не его тело явно нацеливалось именно туда, догадался Егор. Затем тело подошло ближе к широким окнам заведения, и сквозь них Егор увидел столики и немногочисленных посетителей, сидящих за ними. Сразу же его внимание сконцентрировалось на одной паре.
Девушка с красивыми длинными волосами сидела спиной к улице, а лицом к ней стоял молодой человек и, выразительно жестикулируя, что-то объяснял ей. «Боже мой, так это же тот студент!», - узнал Егор утреннего чудака. Студент, в свою очередь, тоже заметил Егора и стал энергично махать руками, указывая на девушку и приглашая, как понял Егор, присоединиться к их беседе.
Всю свою волю Егор собрал, что называется, в один кулак. «Я свободный, живой человек, - несколько раз, словно заклинание повторил он, - И ты не будешь распоряжаться мною». Последние слова относились не столько к студенту, сколько к загадочному закулисному манипулятору, присутствие которого явно ощущал Егор. Затем он оставил на время бесплодные попытки повлиять на собственные члены и их двигательные способности непосредственно через команды сознания.
Вместо этого он явственно представил, что видит себя и наблюдает за собою со стороны и сверху, откуда-то с высоты. Он увидел идущего ко входу в кафе Егора, молодого человека, в летней ветровке, синем шарфике и с сумкой в руках. Затем он весьма реалистично вообразил, что тот Егор остановился, развернулся к кафе спиной и пошёл от него прочь. На крыльцо кафе выбежал студент и закричал вслед реально уходящему Егору:
- Постойте, вернитесь! Вы должны вернуться, нельзя же так!
Пройдя по дворам квартала, Егор вошёл в подъезд своего дома.
* * *
Пока Егор трудился на комбинате, в квартире писателя тоже кипела работа. Периодически сверяясь с рукописью, Юля виртуозно стучала клавишами, набирая очередную главу романа.
Вошёл Фёдор Львович, сел за стол, подвинул к себе исписанные вчера листы и, взяв ручку, приготовился было целиком погрузиться в творческий процесс. Но, пробежав глазами строки последнего листа, округлил глаза, сама собою опустилась нижняя челюсть.
- Что такое? Это как? Не может быть… - растерянно произнёс он.
- В чём дело, деда? – повернувшись к нему, спросила Юля.
- Текст другой… Вчера я их познакомил, ну Егора с Жанной, в кафе, она ему очень понравилась. Он даже в кино её пригласил, - с обидой заговорил писатель, - а сейчас, смотрю – «Егор, не дойдя до крыльца кафе, остановился и, постояв некоторое время, повернулся и решительно пошёл в обратную сторону…». Ну, тут студент выскочил, закричал… Я этого не писал! Быть такого не может! Это не моё.
Юля пожала плечами:
- Да ты сам, наверное, забыл, что написал, или ночью встал и переписал, у тебя же бывает такое.
- Ничего я не вставал, я ещё в здравой памяти. Это даже пугать начинает, Юль. На тебе женился, вытворяет чёрт знает что…
- Ты же его в командировку хотел отправить, чтобы он там с Жанной сошёлся. Зачем в кафе-то заставил идти?
- Да я хотел, чтобы они заранее познакомились, сошлись и уже потом, вместе, в Чехловск поехали, у неё там тёткина квартира и дача свободные, в отпуск уехала. Любовь, интимные сцены, всё как положено.
- Дед-дед, он всё-таки мой муж, - улыбаясь и качая головой, сказала внучка, а ты сводишь его…
- Это, прежде всего, моё творение, персонаж романа, и ты об этом знаешь. Вообразил из себя человека, понимаешь. Если бы не ты, давно вычеркнул бы его из … Ну в Чехловске-то он от своей судьбы не уйдёт. Я и сам съезжу туда, на даче Галины Васильевны рядом с ними поработаю.
* * *
Сидя на кухне своей двушки, Егор ещё раз просмотрел билет на поезд, положил в бумажник. У плиты в красивом шёлковом халате (недавний подарок на 25-летие) стояла Юля, заваривала кофе.
- Кофе налить? – Юля повернулась к мужу.
- Можно.
Подав кофе, Юля села напротив, подпёрла щёку ладонью, и стала изучающе смотреть на Егора.
- Ты чего это в последнее время какой-то странный? – спросила она.
- То есть?
- Задумчивый какой-то, о чём думаешь-то? Я же вижу…
- Не знаю, как сказать.., - вздохнул Егор, - Понимаешь, в последнее время у меня всё чаще появляется ощущение, что за мной кто-то следит что ли… Точнее даже не следит, а постоянно присутствует рядом, что бы я не делал. И даже пытается управлять мной… Я не могу понять, какова цель этого …э-э-э… присутствия. Это не преследование, не угроза, не… Тут, понимаешь, один старик со студентом в маршрутке…
- Ой, Егор, - недовольно прервала Юля, - выкинь из головы, не заморачивайся и не создавай лишних проблем. Живи как живёшь. Все эти рефлексии могут далеко завести.
Такие разговоры между ними были не впервые, и каждый раз Юля почему-то пресекала их в самом начале, после чего у обоих оставалось ощущение всё большей отчуждённости друг от друга. Вот и теперь…
- Нет, Юль, ты не поняла. Это не связано с психологией там, с психиатрией… Это связано, скорее, с моим поведением что ли, в общем смысле, с самоощущением… Я чувствую, что это серьёзно. Это даже не слежка, не преследование… Этот кто-то, или даже что-то он одновременно и вовне, и как бы часть меня, он внутри… И пытается заставить меня совершать поступки, говорить, жить, в конце концов… Приходится сопротивляться этому влиянию изо всех сил… Я – свободный человек!
Во взгляде жены появилась безнадёжность, смешанная с долей презрения. Она вздохнула, усмехнулась, махнула рукой.
- …Он присутствует в самой моей воле, - продолжал откровенничать Егор, - в самих мыслях, поступках, не отделим от них… Вроде я и, одновременно, не я. Трудно сказать… Я даже решил провести один эксперимент…
- Егор, ты меня реально пугаешь. Дорогой, это всё-таки область психиатрии, тебе не кажется? Шизофрению напоминает. Или одержимость. Ты должен раз и навсегда уяснить, что эти твои самокопания опасны, это может повлиять на твоё душевное здоровье. Что ещё за эксперимент?
Егор поделился:
- Я нашёл, как мне кажется способ, хоть как-то обозначить присутствие и само наличие этого внутреннего наблюдателя и командира, нарушить его волю… Мне надо выяснить, кто он? Что ему от меня нужно? В конце концов, я живой свободный человек. Надо сделать так…
Произнеся это, Егор взял чашку кофе, чтобы поднести к губам и отпить. Но, внезапно, на полпути до рта, рука застыла в воздухе, как и стало вдруг неподвихным всё его тело. Изменилось и лицо: оно как бы «сдулось», приобретая печальное выражение, проявились складки и морщины. Стало явно заметно, что Егор стал каким-то инородным телом в окружающей реальности и абсолютно отключился от внешнего мира.
Юля некоторое время спокойно, задумчиво и с лёгкой усмешкой продолжала смотреть на него, потом взяла телефон, набрала номер, вышла в другую комнату и стала с кем-то разговаривать.
- А что случилось? … Понятно. … Ну, вот такой он – и жалко, и надоело всё уже. … Хорошо, я подумаю. Может быть, зря ты отправил его в Чехловск, в командировку? И что ты хочешь от этой встречи? Ну, не знаю, дедуля, смотри сам…
Закончив разговор, Юля вернулась на кухню и, не обращая внимания на напрочь застывшего Егора, принялась деловито мыть посуду. Затем вытерла стол, сняла фартук, села напротив Егора, подпёрла щёку ладонью и равнодушно уставилась на него.
Егор «оттаял», зашевелился, возвращаясь в реальность, рука с чашкой двинулась к губам. Немного отпив, он с недоумением посмотрел на чашку и сказал:
- Странно, как быстро остыл… Так вот, эксперимент заключается в том, что, когда что-то делаешь, надо в последнюю секунду менять решение, отказаться от того, что задумал, как бы нарушить автоматизм своей, то есть по сути его, воли… Потому что замысел моих поступков, а может быть и моего существования, на самом деле, не мой. Жизнь моя делится на какие-то эпизоды, между которыми провал.
Юля встала и приказным тоном обратилась к мужу:
- Мой тебе решительный совет: брось все свои нелепые подозрения и эксперименты, живи нормально, как живётся, как живут все! Это может плохо закончиться!
- Как все.., - сардонически усмехнулся Егор, - В нашем возрасте у всех уже есть дети. А мы… Живём как брат с сестрой… Кстати, ты не видела тот второй, чёрный, шарфик? Хочу одеть его.
- Как чёрный, - с какой-то тревогой произнесла Юля, - Нет-нет, чёрный – это черновой вариант.
- Что? – удивился Егор, - Какой ещё вариант?
- Я хотела сказать, он слишком мрачный, тебе не идёт. А чем тебе не угодил синий?
- Да, понимаешь, точно такие же, синие, уже пошли в массы. Сегодня в маршрутке ехал с парнем, у него был точно такой же, один в один. Как-то неловко себя чувствуешь, как из одного инкубатора…
- Опять двадцать пять. Нет уж, это мой подарок, и я хочу, чтобы ты его носил.
- Ладно, ладно… Завтра в командировку.