Урартское общество и культура
Большую роль в возвышении и расцвете Урарту сыграла развитая экономика страны. Ее основой были земледелие в районе плодородных равнин и низменностей и специализированные ремесла, связанные в первую очередь с металлургией и обработкой металлов.
Государство уделяло особое внимание подъему и организации экономики страны, в первую очередь поливного земледелия. Надписи урартских царей регулярно сообщают о проведении каналов, устройстве водохранилищ, создании садов и виноградников. Сельскохозяйственная продукция в огромных количествах сосредоточивалась в складах и хранилищах городов-креп остей, возводимых по всей территории страны.
Значительное место в экономике стали занимать царские хозяйства, создаваемые почти каждым урартским правителем. Так, известно о существовании «виноградника Менуа», «виноградника Сардури», больших комплексных хозяйств — «долины Менуа» и «долины Русы II». В Закавказье одновременно с постройкой Аргиштихинили были проведены четыре оросительных канала, созданы сады и виноградники. Одновременно с постройкой Тейшебаини урарты проводят канал, идущий через туннель в скале (он существует до наших дней), и организуют обширные1 сельскохозяйственные угодья. По ориентировочным подсчетам, зернохранилища и винные склады Тейшебаини были рассчитаны на продукцию, получаемую на территории в 4000— 5000 га. Персонал царского хозяйства в Русахинили насчитывал 5500 человек. Правда, его состав учитывал интересы царской резиденции — одних писарей было 1188 человек. В царских хозяйствах велась обработка сельскохозяйственной продукции, работали ремесленные мастерские.
Центрами царских хозяйств во многих случаях становились создаваемые правительством города-крепости, хорошо известные благодаря раскопкам советских археологов в Тейшебаини, Аргиштихинили и Еребуни. Ядром города была цитадель, где находились дворец-резиденция наместника, культовые постройки и гигантские хранилища, предназначенные для продуктов сельского хозяйства, складов оружия и утвари. У подножия цитадели располагался сам город; монументальные дома знати и невзрачные жилища подневольного люда.
Значительно меньшее значение имели храмовые хозяйства. Урартские храмы, как правило, были невелики по размерам. Основу их богатств составляли пожертвования, состоящие из различной утвари и предметов искусства. В отдельных случаях храмы имели собственные земельные угодья, стада скота и, возможно, занимались торговлей. Впрочем, торговля в Урарту не получила особого развития в условиях стремления урартских властей к созданию хозяйственной системы с централизованным распределением.
Социальная структура урартского общества отражает особенности и противоречия, свойственные рабовладельческим обществам древневосточного типа. Свободное население Урарту насчитывало около 1,5 млн. человек. Значительную его часть составляли общинники, обозначаемые термином «вооруженные свободные люди племени». Действительно, на первых порах урартские цари, ведя войны, опирались на своего рода народное ополчение. Община сохраняла в какой-то мере самоуправление и выступала в структуре Урартской державы как особая единица, игравшая важную роль в сельскохозяйственном производстве. Иногда в распоряжении общины имелись и рабы.
Верхушку урартского общества представляла военная и служилая знать. Это были члены правящей династии, многочисленные родственники царя, часть племенной знати и потомков правителей мелких владений, вошедших в основное ядро Урартской державы. Но все большее значение приобретала прослойка, связанная с военно-административным аппаратом: главный военачальник, его помощники, наместники провинций — областеначальники. Постепенно система управления разрасталась и усложнялась. Так, управляющие царскими хозяйствами именовались «держателями печати»; те, кто ведал финансовыми делами,—«человек денег», «человек счета»: организаторы сельскохозяйственного производства—«человек посева», «старший пастух».
Весьма многочисленным в Урарту был класс рабов и лиц подневольного труда, близких к рабскому состоянию. Основным источником рабства были многочисленные войны, одной из главных целей которых и было получение новых контингентов рабочей силы. Термин «раб» в урартском языке означал в первую очередь чужака, военнопленного. Иногда военнопленные могли включаться в состав урартских вооруженных сил, порой раздавались воинам, но основная масса направлялась в царские и храмовые хозяйства. Расцвет и ритмичное функционирование урартской экономики были тесно связаны с непрерывным поступлением рабочей силы. Возможно, при массовых переселениях в Урарту, как и в Ассирии, образовывались поселки государственных рабов, обязанных вести самостоятельное хозяйство; часть рабов поступала в царские хозяйства, трудилась на полях и в мастерских. Жестокая эксплуатация и бесправие рабов в той же мере характерны для Урарту, как и для всего Древнего Востока. В одном из писем, направленных царской администрацией в ТеЙшебаини, предписывается разыскать раба, скрывшегося с любимой, и отобрать девушку. Беглые рабы пытаются укрыться в соседних государствах, и об их выдаче ведется дипломатическая переписка.
Политический строй Урарту был направлен на осуществление основных задач, стоявших перед государством. Организация непрерывного притока рабов-военнопленных, борьба за политическую гегемонию в Передней Азии, необходимость держать в смирении и покорности эксплуатируемые социальные группы своей страны требовали особого внимания к армии и к военной организации. Урартские цари предпринимают постоянные усилия по оснащению и совершенствованию вооруженных сил. 6с-нову их составляла профессиональная армия, полностью находившаяся на царском довольствии. Ассирийцы отмечали мастерство урартов в тренировке лошадей, предназначенных для конницы. В надписях неоднократно сообщается о достижениях урартских царей в конных прыжках и стрельбе из лука. Сохранилась памятная стела, на которой указано: «С этого места конь по имени Арцибини, на котором сидел Менуа, прыгнул на 22 локтя», что составляет 11 м 20 см (результат, близкий к современным рекордам по конным прыжкам). Недаром имя коня Арцибини может быть переведено как «орел». Армия была основой могущества и самого существования Урарту.
Значительное внимание урартское правительство уделяло и организации централизованной административно-хозяйственной системы. Государство было разделено на наместничества, во главе каждого стоял областеначальник, располагавший воинскими силами и обширным административным аппаратом. Стремясь к централизации, цари постоянно направляли правителям областей и чиновничьему аппарату многочисленные, порой мелочные предписания. Например, из Тушпы в Тейшебаини посылалось письмо с указанием, за кого следует выдать замуж дочку местного повара. Восстания и неурядицы свидетельствуют о том, что в конечном итоге урартским царям не удалось создать прочное централизованное государство. Ядро Урартской державы окружали многочисленные полузависимые и союзные царства и владения, чья верность центральной власти находилась в прямой зависимости от военно-политических успехов урартских царей. Урартская держава объединяла области, весьма различные и в этническом отношении, и по уровню хозяйственного развития. Усилия урартских царей по подъему экономики не привели к созданию единой хозяйственной системы. Сформировались по крайней мере два экономических центра — ванский и закавказский. Успешное функционирование царских хозяйств во многом зависело от постоянного притока рабов-военнопленных, т. е. от удачных войн. В этом были основные причины внутренней слабости Урарту, повлиявшие в конечном итоге на его судьбу.
В области культуры наряду с древними местными традициями явственно выступает пласт, связанный с освоением культурного наследия хурритов и Хеттской державы. Урарты по языку были родственны хурри-там. В урартской дворцовой канцелярии, в характере оформления документов, в применяемой клинописной скорописи отчетливо прослеживается связь с хурритско-хет-тскими традициями. Придворная культура Урарту многое восприняла от Ассирии с ее ориентацией на прославление царя, царского войска, мощи и силы в любом их проявлении.
Об урартской архитектуре можно судить по широкому распространению мощных крепостей и благоустроенных городов. Крепости, являвшиеся в большинстве случаев одновременно и цитаделями городских поселений, располагались на естественных возвышенностях и скалах. Их стены и башни, сложенные из огромных, тщательно вытесанных каменных глыб, свидетельствуют о большом мастерстве урартских строителей и военных специалистов. Мощные крепости были символом могущества урартских царей и рабовладельческой знати.
Придворную культуру Урарту отличает стремление создать впечатление богатства, могущества и пышности. Сложившаяся еще на заре формирования урартской государственности, она обычно повторяет одни и те же нормы и каноны, создавая ощущение традиционности и устойчивости. Так, для росписи интерьеров урартских дворцов и храмов характерна декоративность, застывшая ритмика трафаретно повторяющихся J фигур божеств, животных, растительных мотивов. Некоторой живостью отличаются лишь изображения животных в сценах царской охоты. В Еребуни открыты фрески, воспроизводящие сцены вспашки земли и пастьбы скота. Исключительным мастерством и декоративной пышностью отмечены произведения урартских специалистов по художественной бронзе — нарядное оружие и доспехи, части трона.
Традиции и каноны, выработанные урар-тами, были унаследованы другими народами Закавказья, скифскими племенами, а некоторые элементы проникли в культуру Древнего Ирана и ранней Греции.
Упадок Урарту.
Ранние государственные образования в Древней Армении и Древней Грузии
Отказавшись от борьбы за лидерство в Передней Азии, урартские цари продолжали вести антиассирийскую политику, исподволь поддерживая в буферных областях мелких правителей, которые пытались балансировать между двумя державами.
Однако подлинная угроза Урартскому государству крылась не в Ассирийской державе, а в скифских кочевых племенах, проникших в Переднюю Азию вслед за киммерийцами и создавших в 70-х годах VII в. до н. э. собственное «царство» в Северо-Западном Иране. Их удары были тем более опасными, что они затрагивали и глубокие тылы Урарту, остававшиеся практически недосягаемыми для ассирийской агрессии. Вынужденное уделять основное внимание обороне, лишенное огромных масс военнопленных, Урарту постепенно сдает свои позиции на международной арене. В письмах ассирийскому царю правитель Урарту уже почтительно именует адресата «отцом» и «господином». В начале VI в. до н. э. Урарту попадает в зависимость от Мидии, а к 590 г. до н. э. полностью прекращает свое существование. Археологические раскопки Тейшебаини открыли яркую картину гибели последних оплотов Урарту в Закавказье, взятых штурмом, разграбленных и сожженных торжествующими победителями. Значительная часть бывших урартских владений досталась Мидии.
Вместе с тем уже в конце VII в. до н. э. отмечается значительное развитие области Арме-Шуприя, бывшей, видимо, одним из центров формирования армянской народности, включившей в свой состав потомков урартов и некоторые другие племенные группы. В начале VI в. до н. э. здесь образуется независимое древне армянское царство, вошедшее затем вместе с другими областями бывшего Урартского государства в Персидскую державу.
Правительство Персии широко привлекало к управлению сатрапиями местную знать, и ее представители собирали от его имени дань. Правителями одной из сатрапий стали представители древнеармянской знати — Ервандиды (Оронтиды в греческой передаче). Источники всячески подчеркивают их тесную связь с персидским царским домом: по имеющимся сведениям Ер-ванд II был даже женат на сестре Артаксеркса II. Культура и быт сатрапа и его окружения также следовали персидским образцам. В Еребуни урартские сооружения были перестроены таким образом, что образовывали большой тридцатиколонный зал — подражание царским парадным залам Персеполя и Суз. Урартские храмы переделываются в храмы огня ахеменид-ского типа. Древнеиранские религиозные представления, и в частности, видимо, зороастризм, оказывают значительное влияние на Древнюю Армению. Однако массовая народная культура во многом продолжает урартские традиции. Столицей владений Ер-вандидов стал Армавир, расположенный на территории более раннего урартского центра. Расширяются культурные и торговые связи — при раскопках Еребуни найдены греческие монеты V в.. до н. э.
В сатрапии, управляемой Ервандидами, и на соседних территориях продолжалось развитие рабовладельческих отношений. Различались рабы-пленники и так называемые доморощенные рабы, т. е. рабы, рожденные от несвободных родителей.
После крушения Персидского государства в IV в. до н. э. правитель Армении Ерванд III объявил себя царем. В результате образовалось самостоятельное древне-армянское государство.
Интенсивно развивались и западные области Закавказья. Здесь в меньшей степени ощущалось воздействие Персии, зато большую роль играли греческие города (Фасис, Диоскуриада и др.), возникшие в VI в. до н. э. на Черноморском побережье по большей части на местах древних местных поселков. На первое место в VI—IV вв. до н. э. выдвигается местное государство в Колхиде. Социальная дифференциация общества хорошо прослеживается на материалах погребений. Так, только одна женская могила V в. до н. э. содержала свыше 1600 золотых изделий, включая великолепные диадемы с изображением львов, терзающих быка и газель. Поселения городского типа складываются и в материковой части, вдали от побережья (Бани). Основой расцвета Колхиды были разнообразные ремесла и развитая торговля. Особенным совершенством отличались изделия местных мастеров из железа и золота. Недаром в античном мире утвердилось представление о Колхиде как о стране «золотого руна». Торговля осуществлялась с помощью денег в монетной форме. При этом во внутренних районах Колхиды преобладали монеты местного выпуска, так и названные современными исследователями «колхидками». На одной стороне монеты изображен бюст правителя, а на. другой — голова быка. Их выпуск в V—III вв. до н. э. свидетельствует о товарно-денежных отношениях и, по мнению ряда исследователей, о существовании самостоятельного Колхидского государства.
В административном отношении Колхида была поделена на провинции, во главе которых стояли лица, носившие титул «скипетроносцев». Возможно, это были потомки местных племенных вождей, включенные в административную систему формирующегося государства. Примечательной чертой культуры древней Колхиды было взаимодействие местной и греческой традиций. В прибрежных центрах, а возможно, также и в Вани, работали греческие мастера-ремесленники. При раскопках Вани обнаружены многочисленные амфоры и другие привозные изделия. В прибрежном городе Пичвнари в V в. до н. з. расположены независимо друг от друга два могильника — колхский и греческий. Но в IV—III вв. до н. э. здесь уже имеется лишь один общий некрополь, в котором нельзя четко различить могилы потомков греческих колонистов и местного населения.
В Восточной Грузии в VI—IV вв. до н. э. также происходит резкое обособление знати (богатые погребения в Ахалгори, Алгети и др.), формируются городские центры. Из них наиболее значительным был столичный город Мцхета. Местная историческая традиция относит к концу IV—началу III в. до н. э. формирование восточногрузинского государства, носившего название Иберия. В прикаспийских областях на территории современного Азербайджана в IV—-III вв. до н. э. складывается еще одно политическое образование — объединение албанских племен. Древнеармянское государство, Колхида, Иберия и Албания характеризуют развитие рабовладельческого общества Закавказья в послеурартскую эпоху.