Шакирова Ф.К. Эротический мотив в культуре ананьинцев. «Новая Кама» от 26 августа 1998 г.
В натурфилософских воззрениях древних людей идея воспроизводства в растительном, животном мире и человеческом обществе осознавалась и воспринималась через акты творения, выраженные с помощью знаков-символов и форм вещественного мира.
На различных предметах из памятников Волго-Камья ананьинской эпохи (VIII – III вв. до н.э.) – пряслицах, украшениях, крючках, фаллических изображениях отражена идея воспроизводства в растительном мире, в том числе – культурных, злаковых растений. Она показана с помощью изображений самих растений и знаков = символов: ромба с крючком (который являлся олицетворением воспроизводства в растительном мире) и проникающих треугольников, означающих всепорождающее женское начало.
Культ пола – наиболее ранний из всех культов. Он вырос на почве элементарного, простого наблюдения над органами деторождения, обладающими могучей, дарующей жизнь силой. Жить – значит воспроизводить себе подобных. В древности идея акта творения и порождения всего живого, в том числе людей, обычно выражалась с помощью полового символизма. Мужские органы чаще всего олицетворяли могущество, власть, общее одухотворяющее, но необязательно детородное начало. На ряде поселений эпохи ранней бронзы Южного Приуралья встречены костяные и глиняные изображения фалла. Массивные фаллические песты из габбара, песчаника, гранита, сланца обнаружены в Зауралье. Они относятся к археологическим находкам гамаюнской культуры, существовавшей на рубеже бронзового и железного веков. Трассологический анализ выявил, что они использовались для дробления каменного талька в керамическом производстве и, возможно, для дробления руды.
С идеей оплодотворения земли связаны глиняные фаллы из ананьинских поселений, на поверхности которых показаны ромбы с крючком в сочетании с прямоугольниками и солярными символами. На ананьинских поселениях найдено несколько десятков керамических и костяных фаллов. Изображения некоторых из них тесно связаны с идеей плодородия, произрастания, благодатного воздействия солнечного тепла. Часть керамики разбита в древности. Вероятнее всего, их использовали в календарных обрядах, особенно в земледелии. Возможно, при исполнении обрядов аграрного культа они ритуально разбивались, так же, как впоследствии в XVIII-XIX вв. разбивались яйца в начале весенней пахоты, например, у удмуртов. Это действие в ананьинскую эпоху могло означать своеобразный акт оплодотворения, когда частичное уничтожение фалла обозначало обремение земли посеянным зерном нового урожая и вызывало его рост. В искусстве ананьинской эпохи имеются орнаменты из взаимопроникающих треугольников, выступающих как символы воспроизводства. Некоторые бронзовые украшения оформлены в виде изображения мужского и женского начала.
Таким образом, в своем изобразительном творчестве древние мастера ананьинской и других культур с помощью знаков-символов стремились выразить главную мысль – идею обновления, воспроизводства в животном мире и социуме. При этом чаще всего использовались символы, выражающие мужское, более активное начало, что соответствовало патриархальному характеру эпохи бронзы и раннего железного века.
Ф.Шакирова.
Фантазия
И зоркость ананьинских художников
Шакирова Ф. Фантазия и зоркость ананьинских художников. «Новая Кама» от 17 июля 2001 г.
Наиболее высокие достижения изобразительного искусства ананыинской эпохи связаны с расцветом «звериного стиля», проявления которого наложили отпечаток как наразные виды творчества, так и на эстетически осваиваемые ананьинцами материалы: Металл, кость, керамику. Вероятно, впрочем, что большинство произведений ананьинской скульптуры вырезалось из дерева. Во всяком случае, сохранившиеся в археологическом инвентаре инструменты свидетельствуют о развитии этого вида искусства.
Звериные мотивы составляют богатейший мир изображений, в которых буйная фантазия сочетается с изумительной зоркостью древних художников, свобода и смелость композиционных решений - со строгой регламентацией зрелого стиля. В основе всех изображений ананьинского "звериного стиля*’ независимо от того, легко ли они читаются современным зрителем или, напротив, кажутся совершенно загадочными в своих гибридных хитросплениях, несомненно, лежат древние мифологические представления ананьинских племен, по-своему познающих, оценивающих, наделяющих сверхъестественной силой, добрыми или злыми чарами окружающий их мир.
К шедеврам ананьинского "звериного стиля" относятся бронзовые секиры с изображением хищного зверя с раскрытой оскаленной пастью и головы птицы, обычно именуемых в исторической литературе "секирами ананьинских вождей". Образцы их хранятся в Государственном историческом музее в Москве и в Государственном объединенном музее Татарстана в Казани. Они изготовлены из прекрасного бронзового сплава. В пластике изображений устрашающая экспрессия сочетается с декоративной целостностью и завершенностью формы. Великолепны в своей художественной выразительности и голова птицы с хищно изогнутым клювом, и грозно оскаленная пасть неизвестного хищника, его круглые глаза, острые уши, стилизованная завитками спирали и насечками шерсть.
Широко были распространены в ананьинском художественном металле отдельные литые фигурки птиц, имевших культово-магическое назначение. Такова, например, довольно массивная бронзовая птичка с развернутыми словно в полете крыльями, найденная в мужском погребении Луговского могильника (VII-VI в.до н.э.). Литые бронзовые изображения коней, оленей и других прирученных человеком животных украшали ажурные наконечники рукояток кинжалов.
Звериные мотивы играли ведущую роль также в ананьинском косторезном искусстве. Фигурки животных изображались на костяных палочках, которые служили для обработки и очистки кож, на рукоятках ножей. Так, в Зуевском могильнике была обнаружена палочка с фигурками ползущих медведей. Древний резчик прекрасно выявил своеобразие их неуклюжих движений Фигурка медведя, зубастого хищника с когтистыми лапами, вообще занимала центральное место в ананьинском «зверином стиле». От наивно-реалистических изображений этого зверя ананьинцы шли к стилизованным формам его обозначения, к сложным декоративно-гибридным композициям - полумедведь, полуптица. Такой характер носит, например, костяная пластинка из Аргыжского городища, расположенного на берегу Вятки.
Многогранно были развиты у ананьинских племен все виды декоративно-прикладного искусства, в частности керамика. Формы сосудов были по обыкновению круглодонные, чаши полуяйцевидных очертаний, приземистые горшки с широким и невысоким горлом, имеющим плавный венчик. Орнамент, созданный оттисками шнура в сочетании с рядами ямок, изображался только на верхней части сосуда. Все это располагалось четкими горизонтальными рядами и отличалось строгим изяществом.
Уникальным образцом керамики с сюжетно-изобразительным декором является происходящий из давних (1881 г.) раскопок Ананьинского могильника сосуд, в верхней части которого изображены животные. Четырехногие звери (лоси, лошади или собаки) с одинаковыми заостренными треугольниками - мордами и поднятыми вверх хвостами представлены спокойно стоящими друг за другом, так что их ровный ряд образует горизонтальный фриз, параллельный верхним поясам орнамента.
Если изобразительное начало в декоре керамического изделия было редким, то в металлических вещах самого разнообразного практического назначения оно едва ли не преобладало над орнаментальным.
Подвергнутый художественной обработке металл играл важную роль в украшении ананьинского мужского и женского костюмов. Ананьинцы изготовляли витые шейные гривны из бронзы и серебра, пластинчатые браслеты, проволочные серьги в форме вопросительного знака, височные кольца, для которых характерны несколько оборотов витков согнутой в спираль бронзовой или серебряной пластинки, перстни, имевшие разнообразной применение в украшении одежды, пояса и головного убора; плоские и выпуклые, круглые и четырехугольные бронзовые бляхи, нередко с изображением солнца орнаментальными знаками свастики и другими узорами; ажурные пряжки, в форму которых хорошо вписывались или птицы с изогнутой шеей, или свернувшиеся кольцом, как бы кусающие себя за хвост звери.
Костюм воина, о котором дают представление изображения на стелах из Ананьинского могильника, включал в себя стянутый поясом узкий кафтан, похожую на башлык остроконечную шапку, вероятно, мягкие кожаные сапоги. Тройными полосками - черточками на камне, видимо, были отмечены места вышивок или аппликаций на груди, локтях, коленях, на концах рукавов.
Судя по обломкам глиняных статуэток, сложным художественным ансамблем, включающим нагрудник, пояс, передник, перекинутую через плечо повязку и разнообразные украшения, был ананьинский женский костюм. Голубые и зеленоватые бусы из пасты и стекла, известные по многим находкам из Ананьинского и других могильников, составляли изящные цветовые дополнения к этому костюму. Многочисленные находки инструментов (иглы, шила) свидетельствуют о развитом искусстве шитья и украшений меховой, кожаной и тканой одежды.
Тщательной отделке (судя по разнообразию инструментов - лопаточек) подвергалась ананьинскими мастерами кожа, служившая для изготовления богато украшенных металлическими накладками и бляшками поясов, головных уборов, конской узды. Ко всему этому надо добавить огромное множество не сохранившихся художественных предметов из дерева, бересты и лыка, которые в целом составляли, вероятно, большую часть всех производимых ананьинцами и украшавшими их быт изделий.
Ф.Шакирова