Еретик ли тот баптист, кто признает сегодня учение кальвинизма?

В холодный и пасмурный мартовский день шел я на встречу с доктором Блумом, даже не представляя себе, как может она пройти. Мысленно я задавал себе вопросы, как бы от лица доктора Блума, и сам на них отвечал. Я решил дать ему возможность выговориться, все-таки это он пригласил меня, пусть он и начнет разговор. Я же постараюсь отвечать как можно вежливее и максимально кратко, пусть он будет главным лицом в нашей беседе, а не я с моей работой. И только если возникнет такая возможность в ходе нашей беседы, я попытаюсь объяснить ему нелогичность и противоречивость его нелюбви к кальвинизму, которая также противоречит и Писанию. Анализируя ситуацию, я понимал, что у него нет законных оснований придираться ко мне. Я провел самостоятельное богословское исследование, использовав литературу из библиотеки колледжа. Система обучения гарантирует мне возможность свободного выбора темы. Английский язык и оформление работы безукоризненны. Спасибо Терри! Преподаватель должен оценивать работу с точки зрения ее академической ценности, не принимая во внимание, нравится ему тема или нет.

С такими мыслями я постучал в дверь к доктору Блуму. Он пригласил меня войти, будучи по обыкновению мрачным и донельзя серьезным. Затем он пододвинул мне стул и попросил подождать немного. Он всегда так поступал со студентами, давая им понять, как он занят неотложными и важными делами. Я спокойно ждал. Наконец, он повернулся ко мне и заговорил. Я вслушивался не только в его слова, но и в то, каким тоном это все произносилось, пытаясь понять, какого же он мнения о моей работе. Представляю, каких усилий стоило ему спокойно сказать: "Мистер Пойнтер, вы написали очень интересную работу".

Он говорил, держа мою работу в руке и время от времени заглядывая в нее. Я увидел, что на полях были пометки, сделанные карандашом, но я не мог их прочитать. Интересно, что это он там написал? Доктор Блум журчал общими фразами, и я никак не мог понять, к чему он ведет. Если это все, что он хотел мне сказать, то такое прекрасно можно было написать в работе и отдать ее мне без личной встречи. Но если он думал спровоцировать меня на какой-нибудь спор, то он ошибался. Я не сказал ничего, наступила тишина. Затем он мрачно спросил: "Мистер Пойнтер, Вы кальвинист?"

Я вспомнил свое намерение держаться по возможности скромно, отвечать кратко и односложно сказал: "Нет, сэр". А что я еще мог сказать, если я не знал, с какой целью он пригласил меня на беседу, какого мнения он о моей работе и вообще, чего он от меня хочет.

Мы опять помолчали. И вновь он начал разговор первым: "Вы никогда не думали о том, что Вы могли бы стать кальвинистом?"

Я понял, что он имел в виду, и ответил: "Это зависит от многих факторов, сэр. Но дайте мне пройти этот путь самому. Отвлекшись на некоторое время от кальвинизма, я честно хочу сказать Вам, что если я найду в Библии подтверждение кальвинистской позиции, то я соглашусь с ней и поверю. Но на этом я не остановлюсь. Я буду стараться много читать, чтобы познакомиться и с другими учениями, объективно разобраться с ними, проверить Библией их истинность, и только потом - принять или отвергнуть. В настоящий момент я пытаюсь непредвзято разобраться с кальвинизмом, и следующим моим шагом будет исследование этого учения в свете Библии. Я считаю такой подход нормальным для учебы и хотел бы и впредь заниматься таким же образом, не опасаясь, что кто-то наклеит на меня ярлык кальвиниста или еще кого-нибудь".

Я замолчал и сразу испугался. Неужели это я сказал? Я ведь собирался говорить кратко, быть немногословным.

Мой монолог, похоже, испугал и доктора Блума. Первый раз в жизни я увидел, что мой говорливый преподаватель лишился дара речи и молча уткнулся опять в мою работу.

Я продолжил: "И если я даже не признаю учение кальвиниз ма, все равно я должен относиться к его приверженцам как к братьям во Христе. Я уже встречал кальвинистов-радикалов, но их существование не означает того, что мы должны забыть обо всех кальвинистах прошлого и настоящего времени, отречься от них. В своей работе я хотел только показать, что для баптиста быть кальвинистом - не значит быть еретиком. Одновременно, если я признаю кальвинизм, то, согласно Писанию, я должен признавать братьями и тех христиан, которые не согласны со мной. Мы все - тело Христово, и задача кальвинистов - помочь остальным лучше понять их учение".

Я остановился и подумал, что сказал слишком много. Наверное, я показался доктору Блуму напыщенным глупцом, а мои слова - жалким лепетом недоучки. Но он ничего не сказал по поводу моих слов, а просто вернул мне мою работу, спокойно заметив, что нашел в ней лишь один недостаток - отсутствие личной точки зрения на рассматриваемый вопрос. И я подумал, что это слишком незначительный повод, чтобы приглашать меня для личной беседы, обычно и более значительные замечания просто записывались в работе. Зачем ему было тратить свое драгоценное время для разговора со студентом, если такую мелочь он мог сообщить мне и в письменном виде?

Но свое мнение я выразил по возможности нейтрально: "Сэр, я не был уверен в том, что имею право излагать свою точку зрения в подобной работе. Я полагал, что мне следует лишь максимально полно и объективно осветить вопрос, используя как можно больше литературы. Кроме этого, я запомнил Ваши замечания к моей первой работе, где Вы указывали на необходимость большей объективности, большего использования конкретного фактического материала. Я с благодарностью принял Ваши замечания и в этой работе постарался избежать указанных Вами недостатков. Я построил свою работу на конкретных фактах истории баптизма и кальвинизма".

"Нет, нет! - воскликнул доктор Блум. -Вы не так меня поняли. В Вашей работе все правильно, исторически достоверно изложено. Да, на первых порах своей истории баптисты действительно были кальвинистами. Но Вам не кажется, что в настоящее время баптистам лучше оставаться баптистами, а не возвращаться назад, в кальвинизм?"

Первой моей мыслью было спросить, а чем же это баптисты лучше кальвинистов, но я отказался от нее и выразился более вежливо: "Я не уверен, что знаю, почему баптистам лучше оставаться баптистами, чем разделять позиции кальвинистов. Если вопрос заключается в том, что баптисты больше внимания уделяют миссионерской работе, то можно назвать имена известнейших кальвинистских проповедников, которые также были миссионера ми. И современные баптисты - "не кальвинисты" иногда имеют больше проблем, чем их имели баптисты-кальвинисты".

"Какие проблемы?" - удивился мой собеседник.

"В наше время одной из самых больших проблем баптизма является проникновение либерализма в наши церкви. Существует и проблема чистоты церкви. Каждый пастор знает, как остро подчас стоит вопрос с посещаемостью собраний. Это все проблемы настоящего времени, раньше такого не было, о чем свидетельствуют письменные источники", - заметил я.

"Но Вы же не хотите сказать, что все это связано с тем, что баптисты перестали называться кальвинистами?" - засмеялся он.

Я ответил по возможности честно: "Не знаю, сэр. Я хочу разобраться и с этим вопросом. Но сейчас я только могу сказать, что баптисты нашего времени, не будучи кальвинистами, не имеют и их проблем, достаточно и своих собственных, которые, похоже, все увеличиваются. И я бы хотел не отвергать кальвинистское прошлое моей церкви, но, признав его, признать и тот факт, что многие наши проблемы появились в результате изменения точки зрения церкви на тот или иной вопрос".

И вот тут доктор Блум взорвался! "Я вижу, что мы только напрасно тратим время, обсуждая эту чепуху! - вскричал он. - Я хотел помочь Вам советом старшего, направить Вас по истинному пути, но я вижу, что Вы в этом не нуждаетесь. Позвольте только предупредить Вас об опасности пути, по которому Вы направляетесь. Кальвинизм опасен! Опасен!! Вы заблуждаетесь! И если кто-нибудь когда-нибудь спросит меня о Вас, о Вашей возможности нести то или иное служение в церквах нашего братства, я скажу - да-да, обязательно скажу! - что Вы склонны к ереси в своих взглядах, что Вы не разделяете нашего учения". С этими словами он вручил мне мою работу и выпроводил из своей комнаты.

По дороге в общежитие я размышлял о происшедшем. Получается, нельзя говорить искренне, если не хочешь услышать то, что услышал я? Что такого особенного я сказал, что он так разозлился? Разговаривал я вежливо, может быть, просто доктор Блум не умеет разговаривать по-другому? Но я был поражен до глубины души, когда, открыв свою работу, увидел оценку "отлично". Вот это да! Несмотря на все его слова, доктор Блум все-таки нашел в себе силы объективно оценить мою работу.

А я сделал для себя следующий вывод: для баптиста это не ересь - быть кальвинистом.

ГЛАВА 13

Выходи за меня замуж!

Но я не долго думал о неудавшемся разговоре с доктором Блумом. В моей жизни произошли два события, которые затмили все. Одно связано с церковной жизнью: значительное духовное возрастание, чего не наблюдалось в других церквах. Второе же событие было личного характера и касалось моих взаимоотношений с Терри.

Происходившее в церкви имело объяснимые причины. Христиане продолжали жить во Христе, они жаждали Слова Господнего, стремились услышать его не только с кафедры, но и сами углубляли свои знания через чтение Библии. Отсюда возросшая ревность в молитве, потому что дети Божии хотели говорить со своим Отцом, славить Его, узнавать Его волю. Самые нерадивые прихожане стали с нетерпением ожидать собраний, что так необычно для большинства церквей нашего времени и в нашей стране. Мне даже сказали, что обычных собраний недостаточно, надо проводить еще специальные евангелизационные служения.

И в то время, как Дух Святой работал в нашей церкви, другие проповедники стали интересоваться, каким образом, какими методами добился я такого пробуждения. Я пытался объяснить все так, как я это понимал, подчеркивая, что это не моя заслуга, но Божья воля. Однако мне казалось, что они хотели услышать от меня что-то другое, наверное, они предпочли бы услышать о каком-то совершенно новом плане работы с верующими и неверующими. Мне даже казалось, что некоторые думали, будто я что-то скрываю от них.

Другое важное событие в моей жизни было связано, как я уже говорил, с Терри. Прошло уже несколько месяцев со дня нашего первого свидания, и с каждым днем мы убеждались все больше и больше в том, что у нас очень много общего. Господь вел нас, все больше приближая друг ко другу, все ближе и ближе к главному вопросу... Но я все не решался спросить ее, несмотря на активное подталкивание Тодда, выйдет ли она за меня замуж. И не потому, что я боялся услышать в ответ "нет!". Я никогда не обсуждал с ней достаточно глубоко мои убеждения или богословские вопросы. Если честно, то я боялся оказаться кальвинистом в результате своих исследований. А вдруг она не сможет принять это учение? Я знал, что Терри интересовалась богословскими вопросами, в отличие от других девушек, которые учились у нас в колледже. Но как заинтересовать ее кальвинизмом и не оттолкнуть, если окажется, что он ей чужд? Несколько недель я буквально места себе не находил, в поисках разумного выхода из сложившегося положения. А если она даже не захочет меня слушать? Или взорвется от негодования, как доктор Блум? Она, конечно, печатала мою работу, но из нее нельзя было понять, как лично я отношусь к кальвинизму. И она никогда не спрашивала меня о том, что печатала.

Мои терзания закончились в одну из пятниц, когда мы, как обычно, встретились и отправились на прогулку. Вдруг она спросила меня, что я думаю о кальвинизме. Она запомнила это слово, печатая мою работу. Вопрос был поставлен ребром! Единственное, что мне оставалось делать, так это все честно рассказать.

Мы проговорили о кальвинизме почти четыре часа. Я рассказал все с самого начала: как я первый раз услышал слово "кальвинист", почему я заинтересовался кальвинизмом, почему для меня было важно определить, кальвинист я или нет. Я рассказывал, как старался быть объективным в своих исследованиях, познакомил ее с пятью пунктами кальвинизма и их определения ми. Терри слушала меня с большим интересом, задавала вопросы, а потом вдруг спросила, буду ли я и в будущем делиться с ней своими трудностями и сомнениями. Сказать, что я обрадовался, значит, не сказать ничего! Я был на седьмом небе от счастья, что она меня понимает, что между нами нет больше недомолвок! Я попросил Терри стать моей женой. И она согласилась!!

ГЛАВА 14

Будьте нашим пастором!

Если напряженный режим работы и учебы, обилие происходящих событий могут довести человека до сердечного приступа, то в марте 1971 года я был первым кандидатом на это. Неприятный разговор с доктором Блумом, помолвка с Терри, продолжение изучения вопроса кальвинизма, работа в церкви - такую эмоциональную и физическую нагрузку далеко не всякий выдержит. Но когда человек трудится на ниве Господней и радуется в Нем, возможно все.

Переломный момент в церкви настал, когда в один из дней дьяконы церкви попросили меня проповедовать на весенней евангелизации. Весенняя евангелизация - это целая неделя ежедневных собраний, когда вся церковь собирается для совместных молитв о пробуждении, поются псалмы, проповедуется слово Божье для неверующих. Я никогда не проповедовал на подобных собраниях, но это не остановило меня. Я всегда хотел попробовать свои силы и в таком виде служения. Конечно, я отдавал себе отчет в том, что это будут дополнительные шесть-семь проповедей, и подготовиться к ним надо очень тщательно. У меня не было свободного времени, кроме времени сна, но я верил, что Господь усмотрит для меня возможность участия в весенних евангелизационных собраниях, возможность подготовиться не к двум, а к семи проповедям. Я молился об этом, полностью доверяя Господу. И Господь не оставил мои молитвы без ответа! Я смог подготовиться, и наши собрания прошли очень хорошо. Дух Святой говорил через церковь, призывая заблудшие души к покаянию. И чудо свершилось: многие каялись в своих грехах и обращались к Богу. На последнем собрании я даже не смог дочитать проповедь до конца. Люди вышли перед церковью, чтобы принести свои грехи к Господу. Мне не верилось в происходящее!

В последующие дни вновь обращенные пребывали с нами, возрастая и укрепляясь в вере. Единственное, что несколько омрачало общую радость, было постоянное присутствие недовольного Джима Митчела, бывшего пастора, который постоянно напоминал всем, что происходящее явилось результатом его работы, что Бог ответил именно на его молитвы. Мне хотелось напомнить ему, что раньше он отказывался проводить подобные собрания, называл их измышлениями сатаны, но я смолчал. Я был уверен, что никто из нас, ни он, ни я, не смогли бы пробудить в людях такое желание посвятить свою жизнь Богу, но только по воле Господа произошло это событие. Таким чудным образом Бог явил нам Свою славу!

Неожиданным результатом наших евангелизационных собраний явилось то, что меня стали приглашать для проповеди в другие церкви. Никогда раньше никто, кроме церкви в Лайм Крик, не интересовался мной, а сейчас некоторые служители стали даже приходить в нашу маленькую церковь, чтобы послушать мои проповеди и поговорить со мной после собраний. Мне не хотелось проводить подобные беседы, у меня было мало свободного времени, и я предпочитал проводить его в молитве и подготовке к следующему собранию. Особо настойчивым я предложил делать то же самое, а если через полгода у них не пропадет желание встретиться со мной, - что же, тогда посмотрим. Многим показалось слишком долго ждать полгода, по-моему, они обратились к другим служителям.

Однако представители Первой баптистской церкви в Колледжтауне (здесь находился наш колледж) не оставляли меня в покое. Это была очень большая церковь, почти тысяча человек, в недавнем прошлом занимавшая лидирующее положение в штате. Но в последние годы она растеряла почти половину своих прихожан, для нее наступили тяжелые времена. Члены совета этой церкви несколько раз приходили к нам слушать мои проповеди. Затем они сказали мне, что хотели бы видеть меня пастором их церкви, чтобы оживить духовную жизнь.

Должен сказать, что подобное внимание мне льстило. Всего несколько месяцев назад никто не знал обо мне, никто не видел во мне пастора своей церкви, а теперь меня приглашает даже Первая баптистская церковь! Но я не мог принять их приглашение, этому было много причин. У меня не было еще достаточно опыта, я еще не закончил учебу в колледже, я не был женат. Но дело, конечно, было не в этом. Они настаивали, даже говорили мне, что молились, испрашивая Божью волю, и Господь наставил их действовать таким образом. Я попросил дать мне несколько недель на размышление и молитву. И тут я узнал, что доктор Блум - член этой церкви. Я вздохнул с облегчением, помня обещание доктора рассказать всем о моих взглядах на ряд богословских вопросов. Мне казалось, что таким образом проблема решится сама по себе.

ГЛАВА 15