Успешность речевого общения — это осуществление ком­муникативной цели инициатора (инициаторов) общения и до­стижение собеседниками согласия. 6 страница

— высказывания с существительным в именительном падеже в функции подлежащего при сказуемых — предикативных наречиях на -о: Слишком крепкий чай / вредно //; Лес / приятно //. Эти высказывания не имеют прямых эквивалентов в кодифицированном языке, их смысл примерно такой: «Вредно пить слишком крепкий чай»; «Приятно гулять в лесу».

2) Высказывания с инфинитивом, обозначающим целевое назначение предмета, названного существительным: Надо купить кеды / бегать // (купить кеды, чтобы бегать в них по утрам); В переднюю нужен коврик I ноги вытирать // (в переднюю нужен коврик, чтобы вытирать ноги).

3) Высказывания с разговорными номинациями. В разговорной речи существуют особые способы обозначения предметов, лиц и т. п., то есть особые способы номинации. Для понимания синтаксиса разговорной речи во внимание должны быть приняты номинации, построенные по таким схемам: а) относительное местоимение + ин­финитив (чем писать, куда ехать, что надеть), б) относительное мес­тоимение + существительное в именительном падеже (где метро, чья машина), в) относительное местоимение + глагол в личной фор­ме (что принесли, кто приехал), г) существительное в косвенном падеже с предлогом, называющее характерный признак обозначае­мого (о человеке: в плаще, в очках, с зонтиком), д) глагол в личной форме с объектным или обстоятельственным распространителем, обозначающим характерное действие лица (двор убирает, газеты разносит). В разговорной речи номинации такого типа без каких-либо специальных синтаксических средств включаются в высказы­вание в роли любого присущего номинации-существительному чле­на предложения:

Дай мне во что завернуть //; Не забудь мыло и чем выте­реться II; У тебя нет / куда яблоки положить //; Где мы в прошлую зиму катались на лыжах / перегородили / там стройка какая-то //; Чья посылка / подойти сюда //; Возьми салфетки / где посуда / /; Позови на день рождения с курса и Мишку //; Мусор убирает / не приходила? Напротив живет / замуж выходит //; С Катей кончала / хочет в кино сниматься //.

В кодифицированном языке такие номинации могут функцио­нировать не на аналитической, а только на синтетической основе, оформляясь специальными синтаксическими средствами, ср.: У тебя нет какого-нибудь пакета, куда яблоки можно положить; То мес­то, где мы в прошлую зиму катались на лыжах, перегородили; Возьми салфетки в шкафу, где посуда стоит, и т. п.

4) Как аналитическую можно рассматривать и такую извест­ную и по грамматикам кодифицированного языка конструкцию, как бессоюзное сложное предложение. В сложном предложении уста­навливаются определенные смысловые отношения между состав­ляющими это предложение частями — предикативными конструк­циями. В союзном сложном предложении эти отношения выража­ются специальными синтаксическими средствами, прежде всего сочинительными или подчинительными союзами или союзными сло­вами, ср.: Я должен сходить в аптеку, потому что мне нужно купить аспирин. В бессоюзном сложном предложении эти отноше­ния устанавливаются на основе лексико-семантического содержания соединяемых предикативных конструкции. Зайду в аптеку / аспи­рин мне нужен, где причиненные отношения «выводятся» из семан­тики слов аптека — место, где продают лекарства, и аспирин — одно из лекарств. Именно разговорная речь является основной сферой употребления бессоюзных сложных предложений. В ней возможны такие предложения, которые в кодифицированных разновидностях языка вообще не встречаются: Быстро до метро добежали / вы­мокли все-таки // (Хотя быстро до метро добежали, но вымокли все-таки); Я завернула за угол / Ирина с мужем идет // (Заверну­ла и увидела, что Ирина с мужем идет); Вот такую мне шубу хочется / женщина прошла // (...шубу, которая на прошедшей мимо женщине); Я устала / еле ноги волочу // (Я так устала, что еле ноги волочу).

Широко представлены в разговорной речи такие бессоюзные сложные предложения, в которых обосновывается правомерность той или иной информации, вопроса и т. п.: Елки уже продают / я проходил // (Я проходил там, где обычно торгуют елками, и поэто­му могут сообщить, что елки уже продают); Елки продают? Ты ведь там был сегодня / / (Ты был там, где обычно продают елки, и поэтому можешь ответить на вопрос, началась ли торговля елками).

Кроме аналитических конструкций «синтаксическое лицо» раз­говорной речи во многом определяет то, что в традиционных грам­матиках называется неполными предложениями. Неполными яв­ляются предложения с незамещенными синтаксическими пози­циями, которые являются сигналом того, что необходимый для коммуникации смысл должен быть извлечен либо из контекста, либо из ситуации, либо из общего для говорящих опыта, общих знаний — фоновых знаний.Неполные предложения столь харак­терны для разговорной речи, что существует даже мнение о том, что в разговорной речи вообще нет полных предложений. Если в этом утверждении и есть преувеличение, то оно явно небольшое. Ср.: (на кухне кипит чайник) Закипел // Выключи //; (в машине некоторое время назад А. объяснял шоферу, где надо сворачивать на другую улицу) А. Ну вот сейчас // (сворачивай); (А. ставит горчичники Б.) Б. Пониже давай // (А., Б., В. и другие лица обычно ходят обедать вместе в два часа, время — без пяти два. А. обраща­ется ко всем) Так как? (собираетесь ли вы идти обедать?); (А. обычно приходит домой с работы в определенное время, на этот раз при­шел позже, Б., открывая дверь) Что? (что случилось, почему за­держался?); (А. только что вернулся из театра) Б. Ну как? (понра­вился ли спектакль?).

Характерной чертой разговорной речи являются высказыва­ния не с одной, а с несколькими незамещенными позициями, смысл которых может устанавливаться как из ситуации, так и из фоно­вых знаний:

(А. и Б. бегут на электричку — ситуация, известно, что в дан­ное время электрички ходят часто — фоновые знания. А. к Б.). Не надо I скоро jl (не надо бежать на эту электричку, потому что скоро пойдет следующая); (А. что-то пишет — ситуация, время обе­да — фоновые знания. Б. и А.) Кончай / иди // (кончай писать и иди обедать).

И, наконец, еще один круг синтаксических особенностей раз­говорной речи — это многочисленные и своеобразные способы вы­деления в предложении наиболее важных для понимания смысла предложения компонентов. Для этих целей используются:

— особый разговорный порядок слов, когда два непосредст­венно связанных слова могут быть разделены другими словами: Красных купи мне/ пожалуйста/ стержней // (красных стерж­ней для ручки);

— разного рода специальные слова — актуализаторы (местоимения, отрицательные или утвердительные частицы): Он что / уже в школу идет? //; Ты завтра / да? уезжаешь? //; Он летом / нет / к нам приедет? //;

— повтор актуальных компонентов: Я по Волге этим летом поеду // По Волге //.

Лексика. В разговорной речи почти нет каких-то особых неизвестных в кодифицированном языке слов. Ее лексические осо­бенности проявляются в другом: для разговорной речи характерна развитая система собственных способов номинации (называния). К числу таких способов относятся:

— семантические стяжения с помощью суффиксов: вечёрка (вечерняя газета), самоволка (самовольная отлучка), маршрутка (маршрутное такси), комиссионка (комиссионный магазин), газировка (газированная вода);

— субстантивированные прилагательные, вычленившиеся из определительных словосочетаний путем опущения существительных: прокатка (прокатный цех), генералка (генеральная репетиция), лабораторка (лабораторная работа), Тургеневка (Тургеневская библиотека);

— семантические стяжения способом устранения определяе­мого: диплом (дипломная работа), мотор (моторная лодка), транзистор (транзисторный приемник), декрет (декретный отпуск);

— семантические стяжения способом устранения определяющего: вода (минеральная вода), Совет (Ученый совет), сад, садик (детский сад), песок (сахарный песок);

— глагольные сочетания — конденсаты (стяжения): окончить (учебное заведение), поступать (в учебное заведение), отметить (праздник), снять (с занимаемой должности);

— метонимии: тонкий Платонов (тонкий том А. Платонова), длинный Корбюзье (здание архитектора Корбюзье), быть на Фальке (на выставке художника Р. Фалька).

Особое место среди лексических разговорных средств занимает имя ситуации. Имя ситуации — это конкретное существительное, которое в определенном микроколлективе может обозначать какую-то актуальную для данного коллектива ситуацию: (в ситуации хло­пот по установке телефона возможно высказывание) Ну как / кон­чился твой телефон? (т. е. хлопоты по установке телефона); В этом году мы яблоки совсем забросили // (заготовку яблок на зиму).

Основной, если не единственной, формой реализации разго­ворной речи является устная форма. К письменной форме разго­ворной речи можно отнести только записки и другие подобные жан­ры. Так, сидя на собрании, можно написать приятелю Уйдем? — и в условиях данной ситуации и соответствующих фоновых знаний (необходимо куда-то успеть) будет ясно, о чем идет речь. Сущест­вует мнение, что все особенности разговорной речи порождаются не условиями ее реализации (спонтанность, неофициальность, пря­мой контакт говорящих), а именно устной формой. Другими словами, считается, что нечитаемые официальные публичные устные текс­ты (доклад, лекция, радиобеседа и т. п.) строятся так же, как и неофициальные спонтанные. Так ли это? Вне всякого сомнения, вся­кий устный публичный текст, не читаемый «по бумажке», имеет свои существенные особенности. Известная исследовательница уст­ных текстов О. А. Лаптева, которой и принадлежит версия об устности как ведущем признаке некодифицированных текстов, спра­ведливо отмечает особый, неизвестный письменным текстам, ха­рактер членения любых устных нечитаемых текстов. Вот ее при­мер фрагмента одной устной лекции:

Э-э /'/ как I после того / как было / в пифагорейской, школе открыто / явление / несоизмеримости / двух отрезков / э-это / в-в математике // возник очень серьезный кризис //' С точки зре­ния I математики / того времени / с одной стороны / все должно было измеряться числами / и таким образом / э / нали­чие I того двух / из двух отрезков / которые нельзя соизмерить / вытекало / несуществование одного из них /ас другой стороны, / было и понятно / что такое ясное / совершенно ясная / и очевид­ная I прежде казавшаяся / абстракция / как скажем квадрат / ну или равнобедренный прямоугольный треугольник / э / совер­шенно I э I ну вот I не выдерживают // ну вот / не выдержи­вают II ну вот оказываются не существующими / / в некотором смысле оказываются несуществующими //.

Однако, несмотря на немалые синтаксические особенности этого текста, вполне правомерным будет предположение о наличии в нем кодифицированной основы. Чтобы перевести этот текст в письмен­ную форму, достаточно осуществить его несложное и очевидное редактирование, ср.:

«После того как в пифагорейской школе было открыто явле­ние несоизмеримости двух отрезков, в математике возник очень серьезный кризис. С точки зрения математики того времени, с одной стороны, все должно было измеряться числами, и, таким образом, из наличия отрезков, которые нельзя было соизмерить, вытекало несуществование одного из них, а с другой стороны, было понятно, что такая прежде казавшаяся совершенно ясной и очевидной абстракция, как, скажем, квадрат или равнобедренный прямоугольный треугольник, в некотором смысле оказывается несуществующей.»

Подлинные разговорные тексты при переводе их на кодифи­цированную письменную основу требуют не редактирования, а имен­но перевода, ср.:

Ты знаешь / вот это производственное обучение II Сашка просто молодец // Он оке на этом / радио какой-то // Транзис­тор у нас испортился // Он все там вынул-вытряхнул II Думаю I ну! А сделш1 II Все // Говорит-играет //

Вот возможный письменный перевод этого текста:

Производственное обучение очень много дает в практичес­ком плане (много дает человеку, очень полезно). Саша занимается радиоделом (специалист по радио, на радиопредприятии). И достиг больших успехов. Вот, например, у нас испортился транзистор. Он его весь разобрал. Я думала, что он и собрать не сможет (что он его сломал). А он все собрал и исправил. И приемник теперь исправно работает.

Легко видеть, что в переведенном тексте сохранен только смысл, грамматическая же и лексическая основа оригинала и перевода совершенно различны.

Итак, с точки зрения языковых особенностей следует разли­чать устные кодифицированные и некодифицированные разговор­ные тексты.

Какое же значение для культуры владения языком имеют из­ложенные сведения о языковых характеристиках разговорной речи? Только одно: в условиях разговорного общения не надо бояться спон­танных проявлений разговорной речи. И, естественно, надо знать, что это за спонтанные проявления, чтобы уметь отличить их от ошибок, которые, конечно же, могут быть и в разговорной речи: неправильные ударения (начать, средства), произношение (про­сторечное наварситет вместо университет), морфологические формы (ихний вместо их) и т. п. Широко распространенное убеж­дение в том, что культурные люди должны говорить во всех случа­ях так же, как и пишут, является в корне ошибочным. Если следо­вать этому убеждению, то легко попасть в положение тех «героев», о которых с большой иронией писал К. И. Чуковский в своей знаме­нитой книге о языке «Живой как жизнь»:

«В поезде молодая женщина, разговорившись со мною, рас­хваливала свой дом в подмосковском колхозе:

— Чуть выйдешь за калитку, сейчас же зеленый массив!

— В нашем зеленом массиве так много грибов и ягод.

И видно было, что она очень гордится собою за то, что у нее такая «культурная речь».

Та же гордость послышалась мне в голосе одного незнакомца, который подошел к моему другу, ловившему рыбу в соседнем пру­ду, явно щеголяя высокой «культурностью речи», спросил:

— Какие мероприятия принимаете вы для активизации клева?»

Контрольные вопросы

 

1.При каких внешних экстралингвистических условиях реализуется разговорная речь?

2. Почему возникла гипотеза о разговорной речи как особой языковой системе?

3. Какое влияние на языковые особенности разговорных текстов оказывают прагматические условия их реализации: ситуация, фоновые знания говорящих?

4. Вслушайтесь в разговорную речь окружающих и попытайтесь обнаружить в ней те особенности, о которых вы прочли в этой книге.

5. Запишите на магнитофон небольшой (около минуты звучания) фрагмент официальной устной публичной речи (лекция, беседа по радио и т. п.). Отредактируйте этот текст так, чтобы его мож­но было опубликовать. Какую редакторскую правку вам пришлось внести в исходный устный текст?

6. Запишите на магнитофон небольшой фрагмент разговорной речи и переведите его в письменный кодифицированный текст. Какая правка понадобилась вам в этом случае?

7. Надо ли стремиться в разговорных условиях общения говорить, как пишешь? К каким казусам может привести такое стремление?

§ 5. Прагматика и стилистика разговорной речи. Условия успешного общения

 

Функциональная разновидность кодифицированного литера­турного языка «разговорная речь» являет собой пример коммуни­кативного взаимодействия людей, и следовательно, показывает все нюансы целенаправленного поведения. Неофициальность обстановки общения, ситуативная обусловленность речи, ее спонтанность, мгновенность и симультанность (одновре­менность) процессов речи-мысли затушевывают сложный харак­тер этого феноменального человеческого поведения, которое во мно­гом обусловлено социальными ролями участников, их психологи­ческими особенностями, эмоциональным состоянием.

Начиная с античности исследователи разговорной речи разли­чают такие ее формы, как диалог, полилог и монолог, признавая диалог «естественной» формой существования языка, а монолог — «искусственной» [49, 24—25; 51, 17—34]. Полилог — это разговор нескольких участников общения. Монолог — адресованная речь одного участника общения,например письмо, записка (письмен­ные формы речи), рассказ, история. Проблемы полилога исследова­тели, как правило, проецируют на диалог, определяя диалогкак разговор более чем одного участника общения,в основном, устное межличностное вербальное взаимодействие.

Строение диалога определяется не столько правилами языко­вого поведения людей, сколько канонами человеческого общения и индивидуальными особенностями мировосприятия говорящих, поэ­тому диалог изучается не только лингвистическими дисциплинами, но и другими науками. Особенно ценны для культуры речи откры­тия в философии, культурологии, психологии, нейропсихологии. Так, именно диалог являет собой язык в понимании Гегеля: «сущест­вующее для других самосознание, которое в этом качестве дано непосредственно и является всеобщим» [14, 478]. Ср. также: «два голоса — минимум жизни, минимум бытия... слово стремится быть услышанным»[б, 342—363]. Известно высказывание Э. Бенвениста о том, что человек был создан дважды: один раз без языка, другой раз — с языком [7]. Таким образом, задолго до выводов современ­ной нейропсихологии философы пришли к мысли о диалоговом ха­рактере сознания, о явлении чистого Я в речи (ср. внутреннюю форму слова «сознание»). Таким образом, сознание (и речевое творчество) всегда адресно. М. М. Бахтин ввел понятие «высшей инстанции ответного понимания», «нададресата», который поймет говорящего во всяком случае, поможет раскрытию авторского замысла [6, 323]. Для понимания сущности разговорной речи важен следующий вы­вод: говорящий человек всегда заявляет о себе как о личности, и только в этом случае возможно установле­ние контакта в общении с другими людьми. В каждом высказывании говорящий предстает как человек с определенными этническими, национальными, культурными характеристиками, обнаруживая свои особенности мировосприятия, этические и цен­ностные ориентиры.

1. Необходимым условием возникновения диалога и успешного его завершения является потребность в общении, в явном виде не выраженная языковыми формами, коммуникатив­ная заинтересованность (по определению М. М. Бахтина). Заинтересованность в общении не может быть охарактеризована вполне в терминах лингвистики, так как она находится в сфере действия сил социальной гармонии и правил поведения (при сим­метричных или асимметричных социальных отношениях). Однако на уровне отношений между участниками диалога коммуникатив­ная заинтересованность устанавливает паритетность вне зависимости от социального статуса и ролей. Так, на заинтересованность в общении и равные права в диалоге не влияют: а) глубина знакомства (близкие друзья, знакомые, незнакомые); б) степень социальной зависимости (например, главенство отца, подчиненное положение в коллективе); в) эмоциональный фон (благожелатель­ность, нейтральность, неприязнь). В любом случае при заинтересо­ванности имеет место согласие «внимать», «солидарность». И это первая ступень к успешному завершению разговора.

Успешность речевого общения — это осуществление ком­муникативной цели инициатора (инициаторов) общения и до­стижение собеседниками согласия.

2. Следующее важное условие успешного общения, правильно­го восприятия и понимания — настроенность на мир собеседника, близость мировосприятия говорящего и слушающего. Л. П. Якубинский определил это как близость апперцепци­онной базы говорящих [51, 17—34]. М. М. Бахтин называл это явление апперцептивным фоном восприятия речи [6, 291—293]. Про­шлый жизненный опыт собеседников, сходные интересы и куль­турные каноны рождают быстрое взаимопонимание, которое выра­жается стремительной сменой реплик, такими паралингвистическими средствами, как мимика, жесты, тон, тембр голоса. В интим­ной речи при полном доверии и искренности предвосхищение ответной реакции слушающего очевидно и естественно; в других жанрах успешность речевого общения определяется умением говоря­щего представить мир слушающего и в соответствии с этим органи­зовать свою речь (начиная с обращения, интонационного рисунка высказывания, порядка слов, выбора семантико-синтаксической структуры предложения, экспрессивных средств разных уровней, этикетных формул). Это способствует возникновению у собеседни­ка благожелательного внимания, а также активизирует все состав­ляющие культурного понимания речи, коммуникативные ожида­ния и ассоциации; открытость к любой позиции говорящего, готов­ность принять все доводы, предвосхищение смысла каждой фразы и дальнейшего хода разговора. При близости апперцепционной базы активный характер процесса понимания и со стороны говорящего, и со стороны слушающего не проявляется отчетливо, так как ин­терпретация интерпретации не требует усилий. Ср. высказывание М. К. Мамардашвили: «Даже из нашего опыта мы знаем, что дру­гой человек понимает тебя, если уже понимает. Понимание случа­ется тогда, когда помимо ряда словесно-знаковых форм присутст­вует дополнительный эффект сосуществования какого-то «поля» [цит. по: 52, 105].

На знании «в чем дело» держатся такие явления речи, как намек, догадка, различные способы проявления категории опреде­ленности неопределенности, референтная отнесенность; ср. тон­кое наблюдение Е. Д. Поливанова: «Мы говорим только необходи­мыми намеками» [36, 196].

Таким образом, данное условие успешного речевого общения также в значительной степени находится вне компетенции лин­гвистического анализа, так как коренится в прошлом опыте жизни собеседников и в практике «использования» языка.

Речевые формы правильной настроенности на мир слушаю­щего самые различные: вид обращения, интонация, тембр голоса, темп речи, повторы, особые средства выражения отношения гово­рящего к предмету речи (эпитеты, оценочные наречия, вводные слова и предложения), к собеседнику, намеки, аллюзии, эллипсис, имп­лицитные (или, наоборот, эксплицитные) способы передачи инфор­мации, паузы, молчание и т. п.

4.Главным условием успешного речевого общения является умение слушателя проникнуть в коммуни­кативный замы сел (намерение, интенцию) говорящего. Поскольку коммуникативное намерение формируется на довербальном уровне речи-мысли, а постижение смысла сказанного про-. исходит параллельно линейному развертыванию высказывания, слушатель проделывает огромную работу по интерпретации рече­вого потока и «реконструкции» замысла говорящего, по переосмыс­лению ранее сказанного и понятого, по соотнесению своей «модели» понятого с реальными фактами и линией поведения собеседника. Эта «работа» так же мгновенна, симультанна и биологична по своей сути, как и процесс говорения, поэтому здесь естественны индиви­дуальные различия. Основы изучения речевой деятельности были заложены в 30-е гг. в работах Л. С. Выготского и его учеников [12]. В 20—30-е гг. Л. В. Щерба в своих докладах, лекциях и статьях подчеркивал, что процессы говорения и понимания не только психофизиологически обусловлены, но имеют и социальную природу, являются «социальным продуктом» [49, 24—39].

При всех тонкостях индивидуального восприятия речи гово­рящий и слушающий исходят из следующих предполагаемых фак­тов (положений теории речевой деятельности): а) логические струк­туры и языковые конструкции не полностью соотносительны, т. е. равны друг другу; существуют законы невыражения структур мысли [11; 30, 317; 24, 69—83]; б) существуют явные и неявные способы выражения смысла [24; 18, 25; 23]. В разговорной речи невыраже­ние смысловых фрагментов и выборочное отражение «положения дел» или «картины мира» — типичное явление: именно в этой функ­циональной разновидности имеет место самое сложное взаимодей­ствие между говорящим и слушающим, самое жесткое требование ситуативного речевого поведения, наиболее активный и творческий характер понимания речи.

Процессы понимания находятся в центре внимания многих лингвистических дисциплин: когнитивной лингвистики, функцио­нальной лингвистики, теории речевого воздействия, теории рече­вых актов (ТРА), прагматики, психолингвистики, культуры речи и др. Главный вопрос в речевом общении: каким образом связаны и как участвуют в организации высказывания и речевого потока в целом (и его понимании) значение языковых единиц, синтаксичес­кие конструкции, мнение говорящего и его отношение к адресату, эмоции и ассоциации. Выражение «Мысль изреченная есть ложь» вполне соответствует тому действительному положению, когда со­держание речевого общения всегда шире значения всех языковых элементов и знание их значений не является гарантией успешного понимания.

Задача создания «грамматики» говорящего и слушающего, ко­торую выдвигал Л. В. Щерба в начале века, остается пока не вы­полненной. Тем не менее ученые разных направлений пришли к выводу, что смысловые блоки формируются (и извлекаются) на ос­нове определенных сочетаний языковых единиц, что по комбина­ции языковых единиц можно судить о фоновых знаниях говоряще­го, его памяти, способах использования знаний, о передаваемой информации, компонентами которой могут быть знания, убежде­ния, ценностные ориентиры, общепринятые мнения, установки, желания, оценки, эмоции. Как единицу содержательной структуры речи-мысли Т. А. ван Дейк предлагает «конструкцию знаний» — фрейм [16, 123 и далее]. Дж. Лакофф — гештальт. Практических рекомендаций фреймового представления той или иной ситуации, факта, события для культуры речи, естественно, дать невозможно: любой фрейм или гештальт мысли-восприятия (и конкретная язы­ковая модель) будут беднее реального смысла, понятия, включаю­щего всегда нетривиальным образом эмотивные и оценочные компоненты, которые составляют суть языковой ком­петенции и основу владения языком.

Понятие языковой (коммуникативной) компетенции — централь­ное понятие коммуникативного взаимодействия. Ср. у Ю. Д. Апреся­на: «владеть языком значит: (а) уметь выражать заданный смысл разными (в идеале — всеми возможными в данном языке) способа­ми (способность к перефразированию); (б) уметь извлекать из ска­занного на данном языке смысл, в частности — различать внешне сходные, но разные по смыслу высказывания (различение омони­мии) и находить общий смысл у внешне различных высказываний (владение синонимией); (в) уметь отличать правильные в языковом отношении предложения от неправильных» [1, 8].

Коммуникативная компетенция предполагает знание социокуль­турных норм и стереотипов речевого общения. Так, владеющий этими нормами знает не только значение единиц разного уровня и значе­ние типов комбинаций этих элементов, но и значение тексто­вых социальных параметров; например, знает приемы диалогизации речи (умеет употреблять обращения в различных фор­мах, умеет искренне выразить свою оценку того или иного факта или события, что обычно вызывает отклик, ответное сопережива­ние), умеет прогнозировать эмотивные реакции собеседников, зна­ет средства интимизации общения. Большую роль при этом играет знание говорящим известных адресату выражений с «приращен­ным» смыслом, прошедших в различных речевых ситуациях про­цесс «вторичного означивания»: афоризмов, пословиц, поговорок, текстовых клише, прецендентных текстов, аллюзий, например: по­считали — прослезились; Я сказал! (поговорка Глеба Жеглова в к / ф «Место встречи изменить нельзя»); дамоклов меч; ахиллесова пята; домашняя заготовка (в игре «КВН»); поезд ушел; хотели как луч­ше, а получилось как всегда; я другой такой страны, не знаю; ши­нель Акакия Акакиевича; не по хорошу мил, а по милу хорош; парад победителей. Аллюзии и прецендентные тексты в речи гово­рящего свидетельствуют о высокой степени владения социальными нормами языка; реакция на них собеседника однозначно предооп-ределена национальными, культурными традициями, «народной смеховой культурой».

Важно понять, что языковая (коммуникативная) компетенция, помогая слушающему распознать «истинные иерархии» [17] в вы­сказывании, тексте, позволяет соотнести уместность того или иного языкового факта (слова, выражения, синтаксической модели) с замыслом говорящего. Это можно назвать залогом адекватного понимания.

5.Успешность общения зависит от способности го­ворящего варьировать способ языкового представления того или иного реального события. Это в первую очередь связано с возможностью различной концептуали­зации окружающего мира. Мировосприятие индивидуума и сло­жившиеся мыслительные категории обусловливают такие катего­рии языка, которые формальными средствами разных уровней языковой системы обозначают какое-либо понятие о мире.Эти категории называются функциональными,так как они показыва­ют язык в действии.В языке существуют функциональные кате­гории различных рангов, например бытийности, характеризации, квалификации, идентификации, оптативности, определенности, ло­кации и т. д.

Говорящий формирует высказывание и текст в целом. Он фор­мирует свой стиль письменной речи, «точку зрения» при отраже­нии в речи каких-то событий, явлений, фактов, фрагментов «кар­тины мира». Роль говорящего проявляется и в способе линейной организации речи, в выборе главного «участника действия»; напри­мер, синтаксическая позиция в начале предложения предназначе­на для обозначения того, о чем (о ком) говорится в предложении, то есть для темы высказывания; и от того, что именно говорящий де­лает темой, зависит вид синтаксической конструкции и ее смысл. Ср.: Волна захлестнула лодку; Лодку захлестнуло волной; Лодку захлестнуло.